свободы, способность владеть собой, ощущение личной воли, гордости,
достоинства - больше им ничего не было нужно. И за то, что Каэтана
подарила им эту невероятную после стольких веков рабства свободу, они были
готовы умереть за нее.
Волна хассасинов налетела на противника и снова откатилась,
разбившись о его неприступную оборону.
И тогда Чаршамба нахмурился и повелительно взмахнул рукой...
***
В пещере было светло. Каэтана уверенно ступала по неровному каменному
полу, оглядываясь по сторонам, подмечая все, что могло впоследствии
пригодиться. Широкий коридор уводил ее в глубь горы, петляя и поворачивая
бессчетное количество раз, и всю дорогу ее сопровождал неяркий желтоватый
свет. Иногда под ногами с треском ломались, высохшие, выбеленные временем
кости; их было довольно много, чтобы заставить задуматься над своей
собственной судьбой. Иногда попадались черепа. Правда, она заметила, что
черепов значительно меньше, чем могло быть при таком количестве костей.
Это несоответствие наводило на дополнительные размышления, но ужасаться ей
было просто некогда.
Такахай и Тайяскарон она обнажила сразу после того, как вошла. Клинки
полыхали желтым огнем, вселяя в нее уверенность в своих силах и чувство
защищенности. Все-таки два друга сопровождали ее всюду, и от этого на душе
становилось теплее.
Под потолком и по углам болталась под порывами сквозняка такая
огромная паутина, что Каэ решила быть осторожнее. На всякий случай она
осматривала потолок не менее пристально, нежели пол и стены. И оказалась
права. Первый любитель свежего мяса обрушился на нее с каменного свода, и
она едва успела защититься мечом. Каэ и не поняла вначале, что это было:
огромный, с человеческую голову, лохматый комок, отлетевший с визгом в
сторону, как только напоролся на лезвие Такахая. И только когда несколько
таких же тварей появились одновременно с разных сторон, она получила
счастливую возможность рассмотреть, кто будет ею питаться.
Скорее всего это были пауки. Во всяком случае, из всех живых тварей,
ей известных, они были ближе всего к восьминогим охотникам. Хотя...
Паукообразные существа имели мерзкие, высохшие, изжелта-белые
человеческие лица. Они явно общались между собой, что-то угрожающе кричали
ей и скалили острые, мелкие зубы. Это зрелище было настолько
отвратительным, что Каэ почувствовала прилив дурноты. А к паукам она
всегда относилась с теплотой и приязнью. Не хуже, чем к любым другим
тварям.
Волосатые шары с невероятной подвижностью и ловкостью прыгали вокруг
нее, норовя подскочить повыше и впиться в шею или лицо. Это очень
напоминало бы игру в мяч, если бы ставкой здесь не была ее собственная
жизнь. Каэ отбивалась мечами, и гора мертвых существ быстро увеличивалась.
Правда, и живые прибывали в таком темпе, что она уже не рассчитывала
выпутаться из этой передряги.
- Активнее! - внезапно сказал Ниппи. - Если тебя укокошат, то мне
здесь валяться неизвестно сколько. И кто знает, в какие руки я попаду. О
себе не беспокоишься, так обо мне подумай.
- Извини, учту, - прорычала она незнакомым ей самой голосом.
Ниппи он тоже не понравился.
- Эй, - окликнул он ее, в то время как она умудрилась рассечь сразу
два мохнатых зубастых кома одним ударом. - У тебя голос странный и
неестественный. Взбодрись.
- Ax ты ж, жестянка!
Каэ так разъярилась на этого вредного комментатора, что твердо решила
выжить, чтобы задать ему трепку. Наверное, это злость помогла ей, потому
что удары стали точнее и четче: пауки разлетались в разные стороны; и
вдруг - она даже не заметила, как это случилось - проход опустел.
Трупы врагов мерзко хрустели под сапогами, руки по локоть были
покрыты какой-то остро пахнущей жидкостью, заменявшей паукам кровь, в
голове все перемешалось. Но путь был свободен.
- А теперь прямо, - бодро сказал перстень. - Еще довольно далеко, так
что я могу почитать стихи собственного сочинения, пока тебе нечего делать.
Каэ лишилась дара речи в прямом смысле. И пока она открывала и
закрывала рот, он принялся читать действительно недурные стихи, написанные
в жесткой и ироничной манере, а о трепке ей осталось только мечтать.
Внезапно Ниппи замолчал, доказав тем самым, что он далеко не так
беспросветно глуп, как иногда кажется.
- Ты не переживай, это еще не Ишбаал, и до талисмана не близко, но...
- Видимо, тут он должен был сказать, что умывает руки, но отсутствие
упомянутых конечностей помешало ему.
Каэ прислушалась. Там за поворотом, всего в нескольких шагах от нее,
ворочалось что-то тяжелое и мокрое, судя по хлюпающим звукам, - будто
великан топал по великанскому болоту. Она приостановилась, вытерла сухие и
чистые уже руки о рубаху. Затем поудобнее взвесила в ладонях рукояти своих
верных мечей и пошла дальше - а что ей еще оставалось?
Этот житель пещеры произвел на нее неизгладимое впечатление.
Гигантская тварь, похожая на ожившую перину, - жуткий гибрид летучей мыши
и какой-то личинки, безобразно-белой и рыхлой. Больше всего он напоминал
горячечный бред или фантазию параноика. Его просто не должно было
существовать в этом мире, где вовсю светило солнце, росли деревья и
щебетали птицы. Правда, что-то подсказывало Каэ, что на солнце он выходить
и не собирается, просто живет себе внутри горы Нда-Али и жрет кого попало.
А то, что занимается он этим более чем усердно, было видно сразу - коридор
за поворотом был просто завален грудами костей.
- О боги, боги, да сколько же их сюда приходило!
- А ты как думаешь? - солидно молвил Ниппи. - Талисман Джаганнатхи -
это тебе не фитюлька, каждому хочется...
Тварь тем временем зашипела и изогнулась, став похожей на
взбесившийся валун с крыльями. Именно наличие крыльев Каэтану
настораживало сильнее всего. Тело отвратительной "личинки" пошло мелкими
волнами, края его приподнялись, и внизу стали видны сотни и сотни
маленьких - по сравнению с самим телом - ножек, примерно в руку толщиной,
с острыми коготками на концах. Одних этих крючков было достаточно, чтобы
разорвать Каэтану в клочья. Так или иначе, но остатки скелетов упрямо
свидетельствовали, что у этого мерзкого существа есть несколько
оригинальных, но весьма действенных способов расправляться с врагом. Пока
Каэ рассматривала противника на предмет выяснения слабых мест, "личинка"
приподняла переднюю часть своего перинообразного туловища, позагребала
воздух ножками, которые на поверку оказались отвратительно волосатыми и
усеянными мельчайшими колючками, и рванула вперед.
Вот где пригодилась наука Траэтаоны! Сотни, даже тысячи прыжков,
совершенных из любого положения, головокружительные сальто-мортале,
невероятные фигуры, которые он заставлял ее выделывать - с мечами и без
них... Когда-то Каэтана сопротивлялась, крича, что она не собирается
работать в передвижном цирке акробатом, а Траэтаона, как всегда
непреклонный, уверял, что это тоже хлеб на случай, если Истина уже не
будет нужна никому. Она всерьез не задумывалась над его словами, но
сколько раз они спасли ей жизнь. Вот и сейчас: Истина этой твари на самом
деле ни к чему, а что касается прыжков... Она взлетела в воздух за секунду
до того, как "личинка" тяжело плюхнулась на то место, где только что
стояла предполагаемая жертва.
Каэ даже не предполагала, что насекомоподобные монстры умеют так
реветь - протяжно и мерзко. А затем тварь взмахнула своими крыльями,
которые выглядели словно прилепленные неким безумцем к ее несуразному
телу, и поднялась в воздух. Здесь Каэ пришлось особенно тяжело, потому что
до сих пор она была уверена, что летать не умеет. Сражение с крылатой
тварью заставило ее усомниться в непреложности этого утверждения.
Самым ужасным было то, что даже неотразимые, сильные удары Такахая и
Тайяскарона не наносили монстру серьезных повреждений. Его рыхлая, влажная
плоть кусками усеивала пол, но видимого ущерба это не приносило. Коридор
был слишком тесным, и пространства для маневра явно не хватало. Раны,
которые образовывались на теле личинки, ее не беспокоили, и казалось, она
может бесконечно атаковать того, кто столь бесцеремонно вторгся на ее
территорию. Каэтану это бы не столь сильно тревожило, если бы она не
отдавала себе отчета в том, что тварь - это не конец, а возможно, и не
середина пути, что и дальше ее ждет нечто особенное. А сил на это
особенное могло не хватить.
Внезапно ее мечущийся взгляд упал на огромное копье - как раз под
стать Арескои или га-Мавету. Для нее же подобное оружие было слишком
велико. Кто бы ни был носивший его, мускулы у него были стальные. Каэтана
подхватила копье с пола, уперла его тупым концом в каменную стену тоннеля,
острие выставила над своей головой. Теперь она просто ждала, стараясь
успокоиться и наладить дыхание. И когда громада твари тяжело взлетела,
хлопая крыльями, и понеслась на нее, она не шелохнулась. И приняла
обрушившуюся массу рыхлого туловища на копье, стараясь направить его в
темный спутанный узел на теле, надежно защищаемый монстром. Каэ
действовала наугад в надежде на то, что тварь все-таки сродни насекомым и
темное пятно соответствует нервному сплетению. И оказалась права. Она едва
успела отскочить в сторону, когда жуткое существо забилось в конвульсиях,
задергалось и наконец замерло. Из страшных ран потоками лилась белая,
вонючая, густая жидкость. Каэ стояла в ней по щиколотку и пыталась
отдышаться.
- Вот это по-нашему! - снова включился в беседу Ниппи. - А ты еще не
совсем пропащая. Пойдем отсюда, вдруг родственники этой детки приползут,
пылая жаждой мести.
Каэтана подумала, что несколько тварей такого размера не смогут жить
рядом - не хватит пищи. Но все же она была в пещере Ишбаала, и кто знает,
какие чудеса здесь возможны. Она поторопилась последовать совету Ниппи и
ускорила шаг.
Пол под ее ногами становился все более и более наклонным, пока
наконец ей не стало трудно идти. Коридор уводил ее в глубь горы Нда-Али, к
самому каменному сердцу, где тяжело и беспокойно ворочалось нечто,
носившее имя Ишбаала.
Она не знала, сколько шла, хотя шла очень быстро, не останавливаясь
ни на минуту, чтобы передохнуть. Когда становилось уж очень тяжело, она
строго напоминала себе о том, что все-таки является богиней - бессмертной,
всесильной - и обычные тяготы ее мало касаются. Ниппи бурчал под нос нечто
невразумительное, но, видимо, его укачало, потому что вслух он не
высказывал ничего.
Последний раз круто вильнув, коридор неожиданно уперся в каменную
глухую стену с вырезанными на ней барельефами. Они изображали нечто
удивительно знакомое. Каэ заколебалась, рассматривать их или пытаться
пробиваться дальше. Наконец решила, что спешка хороша при ловле блох
(откуда она знала эту глупую фразу?), и стала пристально разглядывать
каменные изображения.
На одном из фрагментов она обнаружила себя, родную, с мечами в руках,
пронзающую нечто клубящееся туманом. Во всяком случае, именно так она
трактовала вторую фигуру...
- И что это? - спросила она сердито.
- Не знаю, - сказал Ниппи. - Талисман прямо напротив тебя, шагов
через пять. Только как ты их пройдешь?
- Пройду... - И сама поразилась своей уверенности.
В моменты крайнего напряжения или опасности глаза становятся зорче, а
ум острее. Эту нехитрую истину Каэтана усвоила довольно давно. И теперь,
ощупывая пальцами каждый миллиметр прохладной шершавой поверхности, она
знала, что ищет. Была уверена, хотя происхождение этой уверенности
оставалось загадкой. Как заправский вор, которому нипочем любые замки и
запоры, она нашла крохотный выступ, немного помедлила и... щелкнула.
Внутри стены что-то тихо зажужжало, и она стала медленно отъезжать в
сторону.
- Позвольте, - оскорбился Ниппи. - А как же магия?
- И магия здесь наверняка присутствует, только меня ведь она никак не
касается.
- Это я понимаю, - заявил перстень. - Но я не понимаю, откуда у тебя
такие замашки взломщика?
- Это тоже своего рода поиск истины - открыть то, что скрыто другими.
- Учту, - буркнул Ниппи. - А теперь - удачи тебе. Он уже ждет.
***
Он ждал. Он ждал так долго и так мучительно, что однажды потерял
представление о том, сколько веков или тысячелетий заперт в самом чреве
медово-желтой горы Нда-Али. Он забыл разницу между ночью и днем, между
тьмой и солнечным светом. Впрочем, он никогда особенно не ценил одного и
не нуждался в другом.
Но на сей раз Ишбаал проснулся и заворочался: кто-то находился
слишком близко, гораздо ближе, чем все остальные, кому удавалось
проникнуть в его пещеру, и теперь забрезжила еще смутная и слабая, но
надежда на освобождение. Огромная глыба мрака, висевшая в пустоте, начала
менять свою форму, перетекать, переливаться разнообразными цветами - ведь
тьма способна содержать в себе любые оттенки, - и, доведенные до предела,
до абсурда, они непременно превращаются в черноту. Ишбаал жаждал вырваться
на волю и соединиться со своей второй частью - Мелькартом. Тот, кто
приближался сейчас, мог ему в этом помочь.
Он знал, за чем идет сюда живая душа. И не заблуждался относительно
ее целей. У всех, кто приходил в пещеру, была одна мечта, одно стремление
- завладеть талисманом Джаганнатхи. Ишбаал недоумевал, почему эти
магические предметы называются именем жалкого человеческого царька,
проигравшего все во время Первой войны Мелькарта за Арнемвенд. Но ему-то
какое дело?
Каэтана вышла из-за отъехавшей в сторону каменной громады и
остановилась. Перед ней уходил в пустоту, в никуда, громадный зал
(пространство? помещение?). Она не знала, как это назвать. Крохотным
муравьем на краю Вселенной чувствовал себя тот, кто попадал в это место.
Гора, словно выеденная изнутри, таила в этой полости существо, называемое
Ишбаалом. И это оно висело в желтоватом рассеянном свете огромным куском
вселенского мрака. В этом мраке неугасимым огнем полыхали два зеленых
пятна, заменявших Ишбаалу глаза. Каэ подумала, что желтый свет напоминает
сосуд, в котором заключено это страшное существо.
Холод пробрал ее до костей, заледенил кровь в жилах. Мелкие,
противные мурашки побежали по спине, а волоски на голове стали
чувствоваться каждый по отдельности, на что кожа реагировала болезненно.
Мрак вился и перемещался, перемещались горящие его глаза. А на самом краю,
на границе мрака и света, на небольшом выступе лежало украшение из
зеленого золота, за которым она сюда и пришла. Каэтана не успела сделать
ни одного шага, не успела додумать до конца ни одну толковую мысль, когда
тихий-тихий, вкрадчивый, немного свистящий шепот произнес:
- Здравствуй, враг мой. Вот ты и навестила меня в моем уединении.
Тебе нужен талисман?
Она молчала, понимая, что в каждом слове таится ловушка. Собралась с
силами и двинулась вперед, осторожно ступая по странным для горы Нда-Али
черным, будто обугленным, камням.
До талисмана Джаганнатхи оставалось несколько шагов, когда Ишбаал
высвободил из тьмы своего тела нечто похожее на щупальце и приблизил этот
луч черноты к выступу, на котором лежало украшение.
- Мне его не жаль, - прошипел он. - Он мне не нужен, но правила игры
требуют, чтобы ты сразилась со мной за обладание этой побрякушкой. Мне
странно, что ты позарилась на эту мелочь, я бы предложил тебе больше, а
вторая часть меня - неизмеримо больше. Но своя рука владыка.
Каэтана понимала, что в словах Ишбаала кроется какой-то подвох. Но в
чем? Она же не надеялась, идя сюда, что он так просто отдаст свое
сокровище. Он будет сражаться. Интересно, а как он будет сражаться? Она
ощутила легкое покалывание, как в храме Нуш-и-Джан.
Сумеет ли она убить Ишбаала? И что означает для него смерть?
- Попробуй убить меня, - ответил на ее мысли владыка Тьмы. - Давай
проверим, кто сильнее. Когда говоришь со Злом, остановись и подумай. Зло
проникает в тебя отовсюду, просачивается сквозь поры твоей кожи, высасывая
разум и душу до того, как ты это успеешь обнаружить.
Страх губит разум, зависть - душу, а сомнения - сердце.
Как бы там ни было, но себе Каэ могла признаться, что боится Ишбаала,
боится потерять своих друзей и отчаянно сомневается в правильности своего
решения. И хотя зависти она не ощущала, два верных способа погубить себя у
нее уже имелись.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг