мешочке и надеждой избавиться от этой напасти (неизвестно, что взбредет в
голову этим воинам, не похожим ни на матариев, ни на унгараттов, ни на
хассасинов, - но чем непонятнее, тем страшнее), рыбаки нестройной толпой
двинулись к ближайшей роще, и уже через три часа несколько прочных,
довольно больших плотов мерно покачивались на волнах Эрен-Хото. Отдельно
сторговались и насчет длинных долбленых лодок.
Когда все приготовления были завершены и сангасои стали готовиться к
переправе, Каэтану осторожно тронул за локоть невысокий, сухонький
старичок. Голова его напоминала пушистый одуванчик - волосы были такие же
белые, легкие и шелковистые. А пронзительно-синие, чистые глаза смотрели
по-детски наивно и доверчиво.
- Да? - Ей пришлось наклониться, потому что старичок присел на
корточки и водил палочкой по песку.
Она внимательно посмотрела на то, что он пытался изобразить.
- Вы плывете через озеро?
- Должны...
- В новую луну?
- Мы не думали об этом.
- Не думать нельзя, - заявил старичок, поднимая кверху сухонький
пальчик.
- Я согласна с тобой. А чем опасна новая луна?
Старичок посмотрел на нее осуждающе, как на неразумное дитя, которое
берется говорить о том, чего не понимает и в чем совершенно не разбирается.
- Новая луна абсолютно безопасна, - наконец изрек он. И сделал паузу,
чтобы убедиться в том, что смысл сказанного дошел до его собеседницы.
- Госпожа! - Рогмо подбежал к ней. - Отплываем?
- Подожди, князь. Что-то здесь не так. Вот этот милый господин
пытается мне что-то объяснить. Но я не слишком быстро схватываю его мысли.
Надеюсь, он не отступится.
Рогмо выслушал этот монолог с неопределенным выражением лица, но все
же отошел в сторону, стараясь не мешать госпоже, раз уж она так решила. А
старичок, по всей видимости, остался услышанным доволен, потому что решил
продолжить разговор. Все это время он не переставал чертить палочкой
какие-то круги, линии, черточки.
- Новая луна абсолютно безопасна. И вода безопасна. И те, кто живет в
воде, не так уж и опасны, когда сыты, но во время новой луны им тоскливо в
холодной и темной глубине. Они хотят есть, и тогда они поднимаются на
поверхность. Правда, сушу они не переносят и людям угрожают только тогда,
когда люди вторгаются на их территорию.
- А когда же они успокаиваются?
- Только после того, как поедят.
- Долго ли ждать?
- Ждать можно и до следующего новолуния, - улыбнулся старичок.
- Нет, нет! Это же просто невозможно. Скажи, что делать?
- Взять меня с собой.
Магнус подошел к беседующим и наклонился к своей госпоже:
- Вы побледнели, Каэ, в чем дело?
- Не знаю, правда ли это, но вот этот милый господин уверяет меня,
что в озере водятся какие-то оголодавшие твари, а обеденный час у них
приходится как раз на время нашего путешествия. Я больше не могу рисковать
людьми. Но и не могу вести отряд в обход, после того, как мы потратили
столько времени в Кортегане. Я не знаю, на что решиться.
- А этот старичок советует что-нибудь?
- Советует взять его с собой.
- А кто он вообще такой?
- Наверное, один из рыбаков. Во всяком случае местный житель.
- Давайте проверим. Я порасспрашиваю о нем у людей. А вы пока узнайте
у него еще что-нибудь.
- Я устала, Магнус, - неожиданно сказала Каэ. - У меня голова идет
кругом: кому верить, чего опасаться больше? Враг может оказаться где
угодно, а у меня нет сил. Я ничего не понимаю. Я хочу обратно, в то
странствие, когда на нас нападали монстры, но они и выглядели такими,
какими являлись на самом деле, понимаешь? Сарвох - он и есть сарвох,
ничего не убавишь и не прибавишь. Трикстер - это трикстер, мардагайл - это
великая опасность, но и ее можно преодолеть. А сейчас я колеблюсь, не
зная, что предпринять: считать ли врагом этого очаровательного старичка,
поверить ли его предупреждениям. Кстати, где пес? Куда занесло этого
бродягу?
- Пойду поищу, - пообещал Магнус. Но искать Тода ему не пришлось.
Лохматая, огромная псина, высоко подпрыгивая, подбежала к Каэтане,
ткнулась влажным холодным носом в ее щеку, затем приблизилась к старичку и
положила голову ему на острую коленку.
- Песик умненький, - прокомментировал тот. - В отличие от кое-кого...
Решай же быстрее, я ведь могу передумать.
Номмо приковылял с заинтересованным личиком, круглые уши его
настороженно поворачивались.
- Каэ, дорогая, что я вам сейчас скажу! Все эти люди, - он указал
лапкой на толпящихся на берегу vестных жителей, - уверены, что вы
беседуете сами с собой. Они его не видят!
- Так всегда, - обиженно заметил старичок. - Никогда не видят, олухи
этакие. Я ведь стараюсь тут, в лепешку разбиваюсь, а им хоть бы хны. Вот
ужо плюну, пусть без меня попляшут. Поглядю тогда, какая тут деревенька
стоять будет через десяточек-другой лет!
- А что ты нарисовал? - невзначай поинтересовалась Каэ.
- Дорожку к домику, где камушек. Только дорожка нелегкая. Но это уже
твое горе, мое горе - чтобы вы озеро переплыли.
***
А твари в озере действительно были. Хотя тварями их называли
перепуганные люди, друзья и родные тех, кого они разорвали на части. И с
точки зрения Каэ, они были меньше в этом виноваты, чем те же каннибалы
Коррана. Потому что жителям Коррана было чем пропитаться и кроме
человеческого мяса, а у тех, кто жил в озере, выхода не было. Их такими
создал Повелитель Зла еще во времена Первой войны за Арнемвенд. Они не
стремились оставаться здесь, они вообще ни в чем не были виноваты. Они
просто существовали.
Ингатейя Сангасойя начинала в последнее время понимать, что человек в
своем шествии по миру сметает всех, кто стоит на его пути. Когда он
уничтожает сарвохов, мардагайлов и урахагов, возражать сложно. Когда люди
вытесняют эльфов, гномов, хортлаков и альвов, душа обливается кровью, но в
воздухе витает идея, что мир безудержно меняется, и вины человека в том
нет. Просто одна цивилизация приходит на смену другой. Когда люди
истребляют дриад, нимф, лимнад, альсеид, сильванов, домовых, а также
прочих благожелательно настроенных, добрых духов, это изумляет и
настораживает. А пока ты изумляешься, глядя с вершины своего бессмертия на
полыхающую землю, приходит черед опасных хищников, потом "вредных"
зверушек. Затем лишними в мире становятся леса и луга, чистые реки и
озера. И все это долгое время человек упорно уничтожает человека. Это люди
впустили когда-то Мелькарта на Арнемвенд, это они пытаются и теперь
открыть ему проход. И на фоне этой вины смешной и жалкой кажется вина
вечно голодных тварей, загнанных в холодные, неприветливые глубины
Эрен-Хото.
Они поднимались над волнами, заламывая тощие, полупрозрачные руки;
они плакали и визжали, не в силах схватить столь желанную добычу. Призраки
онгонов, погибших в тех древних, стершихся из памяти человеческой
сражениях, не могущие умереть, неспособные жить. Мутные воды озера давали
им те крохотные искорки силы, которые поддерживали это страшное
существование.
Маленький синеглазый старичок, сидевший в головной лодке, крепко
держал Богиню Истины за руку.
- Смотри, - сказал он звонко. - Смотри и запоминай. Это не только
сотни погибших рыбаков, это еще сотни некогда живых существ, которых
человеческая злоба и ненависть навсегда приковала к этому миру. Они бы
ушли, но их не пускают люди: давно умершие, ныне живущие, еще не
родившиеся. И мы им помочь не можем. Мы можем только отогнать их. Смотри и
запоминай. Они не так часто поднимаются со дна, как надо бы, чтобы
некоторые олухи наконец уразумели, что творят.
Арнемвенд смехотворно мал. Любая планета конечна. И ее нельзя
уничтожать так безоглядно.
Серые тени носились над волнами, порываясь подобраться поближе к
лодкам и плотам, но невидимая сила отбрасывала их назад. И они мучительно
переживали свою неудачу. А после снова бросались на людей, сверкая алыми
провалами глаз на размытых пятнах лиц. Сангасои сталкивались и с духами, и
с демонами. Они воевали против богов бок о бок с драконами. И поэтому они
были в состоянии пережить эти адские крики и стоны; только поэтому они не
бросались за борт в надежде избавиться от этого ужаса, пусть даже ценой
своей жизни.
Зашло солнце, и тоненький серпик месяца проглянул сквозь тьму,
моментально упавшую на озеро. Твари заметно оживились, теперь их стало
лучше видно. Громадными светлячками метались их призрачные фигуры во
мраке, издавая самые отвратительные звуки, какие только приходилось
слышать воинам Сонандана. Особенно мерзко было оттого, что деться было
некуда: вокруг простиралось безбрежное водное пространство.
Каэтана сидела, держа за загривок Тода. Псу приходилось хуже, чем
остальным: она подозревала, что его слух улавливает и те звуковые
колебания, которые недоступны человеку, к великой радости последнего. Кони
тоже волновались на своих плотах, но все же не так сильно, как собака.
Сангасои, как могли, старались облегчить им этот тяжкий путь. Гребцы в
лодках сменяли друг друга. Заснуть солдатам не удавалось, но они
ухитрялись хотя бы подремать под жуткий аккомпанемент множества голосов.
Гребли всю ночь, ни на минуту не останавливаясь, но, когда солнце снова
появилось на небосклоне, окрасив воды Эрен-Хото в ослепительный розовый
цвет, до берега было еще довольно далеко.
Старичок "одуванчик" так и сидел в головной лодке, пристально
вглядываясь в утренний туман, и уверенно направлял суденышко к берегу. Каэ
верила ему - отчасти из-за поведения собаки, отчасти потому, что с самого
начала была склонна принять его помощь: слишком он был светлый и чистый,
наивный и доверчивый, чтобы являться посланцем Зла. Он явно понравился и
всем ее друзьям. В отличие от жителей Ими, сангасои, жившие в землях
Истины, могли разглядеть скрытую сущность. И старичка видели вполне ясно.
Только барон Банбери Вентоттен поглядывал на проводника как-то странно, не
то недоверчиво, не то испуганно. Но Каэ могла поклясться, что, кроме
испуга, в его взгляде мелькало что-то еще, неразборчивое, неясное до
крайности. Но с расспросами она не приставала, справедливо полагая, что
барон, если захочет, и сам расскажет ей о своих впечатлениях.
Но все когда-нибудь кончается. Закончилось и это, не самое приятное,
плавание. Лодки мягко ткнулись носом в песок, зашуршали днищами по мелким
камням. Сангасои повыскакивали из этих ненадежных суденышек и бросились к
плотам, на которых перевозили стреноженных коней, завязав им глаза, чтобы
не пугались в дороге. Каэтана мельком отметила, что путь через озеро занял
ни много ни мало двадцать с лишним часов. Люди вымотались и валились с
ног; нужно было выбраться на сушу, разжечь костры и поспать хоть немного
до наступления жаркого полдня.
Они находились у подножия Лунных гор. Местность была ровная,
открытая, немного напоминавшая степь Урукура, без единого кустика или
деревца. Правда, по берегу валялось много сухих веток и стволов деревьев,
принесенных сюда волнами. Именно это топливо и стали собирать несколько
десятков солдат. Коней пустили пастись - кому-кому, а им здесь было
раздолье. Трава оказалась густая и сочная.
- Ну что, - сказал старичок, когда все разбрелись по сторонам,
занимаясь каждый своим делом, - пора мне обратно, работы невпроворот. Я
тебе вот что скажу, благородная госпожа. Ты когда попадешь туда, куда шла,
да начнешь искать, что искала, обрати внимание на птиц парящих.
- На парящих птиц? - переспросила Каэ.
- Эх, - досадливо махнул рукой "одуванчик", - разве я бы не сказал
тебе яснее, если бы можно было? И так полномочия превышаю всяческие... Ну,
прощай, прощай, а благодарности я и так слышу, можешь вслух не
проговаривать. Слова многое дают, но многое и отнимают.
Друзья подошли поближе, молча поклонились. Банбери Вентоттен стоял не
сводя глаз со странного старичка.
- И ты, внучек, прощай, - обратился к нему тот. - Будь умничкой. И
тогда скоро свидимся...
Они не успели предложить ему лодку, не успели спросить, куда же он
теперь, как их проводник шагнул вперед и темные воды Эрен-Хото сомкнулись
над ним без единого всплеска.
- Кто это мог быть? - спросил Куланн.
- Понятия не имею, - откликнулась Каэ. - Барон, скажите, ваша легенда
упоминает о ком-нибудь похожем на этого милого господина?
- Упоминает, - буркнул Банбери Вентоттен. - Большой озорник, шутник,
любитель розыгрышей. Говорят, после смерти он не может попасть в храм
Нуш-и-Джан, но зато охраняет окрестности - этакий добрый дух, который не
счел нужным отправиться на тот свет. Только я в это не верю, - неожиданно
закончил он.
- Так кто же это? - переспросил Рогмо.
- Первый король Ронкадора, хранитель талисмана, рыцарь храма
Нуш-и-Джан и так далее...
Все непонимающе переглянулись. Маленький альв прокашлялся и спросил:
- Дорогой Банбери, но почему он назвал вас внучком?
- Так ведь он дедушка и есть, - отозвался барон растерянно, - только
я в это не верю. И даже вслух произносить не собираюсь подобную чушь.
Воды Эрен-Хото внезапно всколыхнулись, и над волнами пронесся звук
ясного и чистого голоса:
- Арлон Ассинибойн к вашим услугам, Каэ...
***
И вот они уже на землях Хартума. Лунные горы просто обязаны были
получить именно такое название благодаря своему необыкновенному цвету.
Молочно-белые, тускло-блестящие, как умытая полная луна, они поражали
своей холодной и неприступной красотой. И растения здесь тоже росли
поразительные: под стать скалам и небу - такие же зеленовато-белые,
мерцающие, - они извивались и цеплялись за трещины и расселины.
Однако пробираться между огромными белыми валунами было относительно
легко. Большую часть пути проделали верхом. Двадцать воинов ехали впереди,
готовые отразить любое нападение. Каэтана в сопровождении своих друзей, не
внимавшим ее протестам, постоянно находилась в центре колонны. Около
полусотни сангасоев охраняли путников сзади. Куланн здраво рассудил, что в
этих молочно-белых горах слишком хорошо все видно и спрятаться значительно
труднее, нежели в обычных серо-коричневых скалах, а потому он бы нападал с
тыла.
Барон Банбери Вентоттен периодически сверял текст легенды с тем
планом, который нарисовал Каэтане Арлон Ассинибойн палочкой на влажном
песке. Как-то само собой получилось, что она этот рисунок запомнила до
мелочей. Выходило, что двигаются они в правильном направлении и до того
места, где должен находиться храм Нуш-и-Джан, осталось дней шесть-семь
пути, если, конечно, снова не случится что-либо непредвиденное.
На следующий вечер передовой отряд сангасоев обнаружил прекрасное
место для отдыха: чистую и просторную пещеру, в самой глубине которой бил
прозрачный родник ледяной воды. Она была легкой, как воздух, и от нее
ломило зубы. Вокруг пещеры в изобилии росли ставшие уже привычными
невысокие, изогнутые деревца, стволы которых больше всего напоминали
перекрученные тряпки. Их короткие, изломанные, торчащие во все стороны
ветви были густо усыпаны мелкими оранжевыми плодами, которые источали
нежный сладковатый аромат. На закате это место выглядело неописуемо
красиво: белые скалы, облитые красным светом заходящего солнца,
розовато-сиреневые при этом освещении деревья - и тишина, царящая над
миром.
Самое придирчивое изучение пещеры не дало никаких отрицательных
результатов: она была абсолютно безопасна как с точки зрения военного в
лице Куланна, так и по мнению мага; Тод вел себя более чем легкомысленно,
и сама Каэ тоже чувствовала себя спокойно. Половина сангасоев уместилась в
огромном, просторном помещении пещеры, другая же часть расположилась
снаружи, охраняя сон и покой своей госпожи. Когда стемнело, развели костры
и принялись готовить на них подстреленную в горах добычу - каких-то мелких
зверьков с нежным и вкусным мясом. Каэ сидела у самой стены пещеры,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг