сборы к ним у него должна была вот-вот начаться аллергия.
Каэ относилась ко всему проще. Накануне она успела тепло распрощаться
со всеми бессмертными, которые по одному или небольшими компаниями
являлись к Храму Истины, вызывая бурю восторга у паломников. Первыми
прибыли Новые боги - Джоу Лахатал, А-Лахатал и Баал-Хаддад. Все они
заметно нервничали, будто выступать в поход предстояло им. Однако
правильно кто-то заметил, что при расставании три четверти скорби берет
себе остающийся, а уходящий - лишь четверть. Аврага Дзагасан, на котором
прибыли бессмертные (как Каэ подозревала, из чисто мальчишеского
хвастовства), счел возможным проститься с ней тепло и по-дружески,
прошипев несколько самых добрых, пожеланий. Это было событием, потому что
ни для кого не являлось секретом, что Ингатейя Сангасойя почитает детей
Ажи-Дахака и почитаема ими с давних пор. Немного походив по парку, Джоу
Лахатал засобирался домой. Он был крайне озабочен происходящим: ведь
Веретрагна и Вахаган до сих пор не вернулись с Джемара и на отчаянный зов
братьев не откликались. Новые боги хотели надеяться на лучшее, но выходило
это у них совсем неубедительно. Уходя, Каэ оставляла им шаткий и хрупкий
мир, и богам было тяжело привыкнуть к этой мысли. Правда, договорились,
что, как только путники достигнут Иманы, разберутся в обстановке и начнут
действовать, она постарается связаться с ними.
Следующими прибыли Арескои и га-Мавет с подарками и прощальными
напутствиями. Победитель Гандарвы хотел было отдать Каэ на прощание свой
невероятный шлем, но эта затея с успехом провалилась, потому что голова
богини по самые плечи утонула в черепе дракона. Она хохотала так, что оба
брата тоже не выдержали и искренне последовали ее примеру.
В этом приподнятом настроении они посетили рощу Салмакиды, а часом
позже познакомились с новыми спутниками Каэтаны - Магнусом, Рогмо и Номмо.
Альв произвел на бессмертных неизгладимое впечатление своим сходством с
Воршудом, смерть которого га-Мавет перенес тяжелее всего. Поэтому Хозяин
Лесного Огня был смущен и даже потрясен теплой встречей, которую устроили
ему грозные и свирепые в его представлении боги. Наверное, Номмо был одним
из первых живых существ, которым приятно было ощущать пристальное внимание
Смерти к их скромной персоне.
Каэтана заметила, что га-Мавет уже успел привыкнуть к своему увечью и
одной рукой довольно ловко производил все манипуляции. Поймав ее взгляд,
он широко улыбнулся и сказал:
- Мечом я уже вполне владею.
Но в его желтых вертикальных зрачках стыла тоска. Оба брата еще не
успели уйти, когда Тиермес и Траэтаона появились в храмовом парке и
двинулись им навстречу.
- И вы тут! - весело заметил Вечный Воин. - Я так и думал. Прощаетесь?
- Да, - немного грустно ответил Арескои. - Тебе не тревожно?
- Я утешаю себя тем, что мы можем хотя бы время от времени навещать
их в течение всего странствия. Если же случится какая-нибудь скверная
история, то Каэ обязательно позовет нас. Так мы условились.
- Уже легче, - сказал га-Мавет, - но отчего-то мне кажется, что все
так просто не обойдется.
- А просто ничего и никогда не бывает, - вставил прекрасный и сияющий
Жнец, - даже если кажется, что никаких сложностей нет.
- Не пугайте меня раньше времени, - возмутилась Каэ. - Если теперь
это называется "пожелать счастливого пути", то как же накликают беду?
Справимся как-нибудь. Главное, присматривайте за Вардом - ведь такое
количество проблем. По сравнению с ними путешествие на Иману - сущий отдых.
- Если бы так, я был бы только рад.
- Жнец, - обратилась Каэ к великолепному Тиермесу, - у меня к тебе
сразу много просьб. И ко всем присутствующим тоже. Главная... - Она
немного замялась, но Траэтаона пришел ей на помощь, лихо подмигнув
остальным:
- Самая главная проблема на сегодняшний день - это стабильность
империи Зу-Л-Карнайна, которая занимает слишком большую территорию, чтобы
мы могли забыть о ней. А также процветание нынешнего императора и его
приближенных, которые способствуют процветанию самой империи. Можешь не
просить - я всегда был прекрасным политиком и военачальником. Пригляжу за
твоим, тьфу ты, прошу прощения, нашим императором.
Каэтана тепло посмотрела на своего неугомонного родича. Она была ему
бесконечно признательна и за заботу, и за ту радость, которую он в
последнее время распространял вокруг себя.
- А мне что делать прикажешь? - шутливо осведомился Тиермес.
- Не представляю того безумца, который возьмется приказывать самому
Тиермесу! - сказала Каэ торжественным шепотом. Потом продолжила уже
серьезно:
- На Джемаре новая "радость", ты уже знаешь?
- Краем уха. Что-то о хорхутах.
- Вот именно. Их скрестили с людьми. А Веретрагна и Вахаган поехали
на охоту и не вернулись. Не ждите очень долго, пока Джоу попросит вас о
помощи. Вы же знаете, когда это произойдет.
- Когда реки потекут вспять, - моментально отреагировал га-Мавет. -
Не волнуйся.
- И еще не забывайте поглядывать на урмай-гохона Самаэля...
- Хорошо.
- Ну что, - она улыбнулась во весь рот, - кому еще голову не
заморочила на прощание? Знаете, я себя чувствую старой, склеротичной
тетушкой, которая, покидая большое семейство своих родственников, никак не
может вспомнить, упаковала ли она зонтик и калоши и передала ли привет
троюродной сестре племянника, будто та без этого привета тут же
скончается...
- Приятные ощущения, - рассмеялся Арескои. - Говорю вполне серьезно.
Я и сам почти то же самое чувствую, хоть и не смог бы так образно
выразиться.
- И это самое прекрасное! - торжественно отметил Траэтаона. - Когда
вы выступаете?
- Завтра на рассвете, - ответила Каэ, нервно пожимая плечами. - Кто
мне объяснит, почему необходимо обязательно не выспаться перед дальней
дорогой? Почему на рассвете? Чем девять часов утра не устраивают
странников?
- Ты все равно этого не поймешь, - отечески улыбнулся Тиермес, -
лучше следуй традиции, не рассуждая.
- Тогда завтра на рассвете выходим к Охе, затем садимся на корабль и
спускаемся вниз по течению. Потом нам предстоит сомнительная радость
плавания через море Надор до самого Хадрамаута. Там по суше до Эш-Шелифа,
и уже оттуда через Коралловое море выйдем в океан.
- Географию ты выучила, - похвалил га-Мавет. - Я тобой просто горжусь.
- Не смейся, мне ведь не до смеха, - пожаловалась Каэтана. - Я плохо
представляю себе, как мы увезем всю ту кучу вещей, которую сейчас пакует
наш верховный жрец.
- Самое идеальное решение, - откликнулся Арескои, - это аккуратно
упаковать их и оставить на месте.
Каэтана пристально посмотрела на рыжего бога. Что это? Неужели у
грозного и величественного воина вдруг прорезалось чувство юмора? Или он
скрывал его до недавнего времени? Пока она размышляла над этим
немаловажным вопросом, к компании бессмертных ковыляющей, утиной походкой
приблизился Барнаба. Толстяк был наряжен в еще более неописумые одежды,
такие яркие, что в глазах рябило, и казался страшно довольным. Это
довольство собой физически ощущалось уже на расстоянии нескольких десятков
метров. Когда же он подошел поближе, всем стало трудно дышать.
- Я умен! - грозно возвестил Барнаба некую аксиому, неопровержимость
которой пока что была видна только ему одному. - Я настолько умен, что
иногда ужасаюсь этому. Я где-то гениален... мне кажется.
- Ничего, ничего, - успокоил его невозмутимый Тиермес, - это
распространенное заболевание. То и дело кому-то кажется, что он гениален,
но от этого быстро излечиваются, не бойся.
- Издеваешься, - скорбно констатировал Барнаба, изобразив на своем
лице благородное негодование. Эффект был еще тот: на его физиономии, с
которой нос, словно оползень, намеревался скатиться куда-то в область рта,
благородное негодование выглядело всего лишь комично. - А я, между прочим,
кое-что придумал. И это кое-что стоило мне бессонной ночи. Скажу больше -
бессонных ночей и смятенных дней, мятых простынь и отсутствия аппетита...
- Если так, - сказал га-Мавет, - тогда дело действительно серьезное.
- Более чем! - Толстяк назидательно поднял кверху сразу два
указательных пальчика на правой руке: любимый жест. - Я знаю, как сделать,
чтобы наша дорогая Каэ все же потратила на странствие меньше времени.
- Как? - рявкнули все дружным хором. Проблема времени была самой
серьезной. Его катастрофически не хватало с тех самых пор, когда стало
ясно, что на Каэ абсолютно не действуют никакие заклинания или попытки
Барнабы вернуть ее в ту же самую секунду, в которую она начинала свое
странствие. Истина абсолютно не желала проживать куски своей жизни с
огромной скоростью.
- Это оказалось очень просто и, с другой стороны, очень сложно. Но
чего не сделаешь ради общего дела?
- Конкретно, Барнаба, конкретно, - попросил га-Мавет таким голосом,
что разноцветное чудо тут же сдалось.
- До сих пор я пытался воздействовать только на Каэтану, и ничего не
выходило. Но я пытался, снова и снова. А вчера меня осенило: пусть не
поддается она, но весь мир-то остался прежним! Я замедлю течение времени
во всем мире - он даже этого не заметит. И мы успеем очень быстро
обернуться, не знаю точно за сколько, но уж не за полгода.
- Неплохо, неплохо, - улыбнулся Тиермес. - Я рад, что найдено хоть
какое-то решение. - Потом он обернулся к Каэ:
- Но ты-то, голубушка, какова? Можешь гордиться, что на одной чаше
весов ты, а на другой весь Арнемвенд и ты перевесила.
- Какой Арнемвенд? - возмутился Барнаба. - Если бы речь шла об
Арнемвенде, я бы так и сказал, но это практически очень сложно и чревато
катаклизмами, которые я сейчас и предвидеть не могу. Нет, мне гораздо
проще затормозить во времени большой кусок Вселенной, так сказать наше
измерение.
Каэ подняла на смеющихся друзей печальные глаза:
- Честное слово, я не виновата.
***
Тод проснулся раньше всех и отправился будить Каэтану. Каким-то
образом этот пес сам записал себя в ее собаки, не спросясь ни Рогмо, ни
свою новую хозяйку. Этот факт был обнаружен еще за ужином, в день приезда
троих путников в Салмакиду, и опротестованию не подлежал. Тод исправно и
четко выполнял все просьбы богини, причем проявил такие чудеса
сообразительности и ловкости, что у полуэльфа только рот безмолвно
открывался и закрывался. Когда пес решил, что убедил Каэ в том, что он ей
жизненно необходим, он спокойно улегся рядом с ней, вывалив длиннющий
розовый язык и преданно заглядывая ей в глаза время от времени.
Теперь же, уразумев своим собачьим умом, что именно сегодня вся
компания двигается в путь, он не позволил никому проспать это событие.
Каэ проснулась оттого, что жесткий, похожий на терку язык принялся
ожесточенно вылизывать ее руку, свесившуюся с края постели. Она
моментально подскочила, потрепала пса и крохотным смерчиком, вполне даже
симпатичным и не слишком разрушительным, помчалась к своему любимому
бассейну с морской водой. Она обрушилась в свежую, крепко пахнущую солью и
йодом зеленую воду и поплыла среди водорослей и мечущихся рыбок. Потом
вынырнула где-то на середине и несколько минут блаженно лежала на спине,
расставив руки и уткнувшись лицом в теплое и доброе небо. Однако она
хорошо помнила, что сегодня эта прекрасная процедура должна быть сокращена
до минимума, и поплыла к краю бассейна. Тод стоял на сухом и безопасном
месте и отчаянно лаял, призывая хозяйку поскорее вылезать из мокрой
неуютной воды. Пес был лохматый, ему было жарко на солнце, но купаться он
не любил и делал это крайне неохотно, когда нужда заставляла.
Нингишзида уже торопился навстречу своей богине по зеленой траве,
расцвеченной яркими пятнами цветов. Он был грустен и взволнован: через час
с небольшим его повелительница должна была снова покинуть свою страну, и
он плохо представлял себе, как будет жить без нее. Единственное, что
немного утешало его, - это обещание Барнабы на сей раз расстараться для
общего дела.
- Доброе утро, Каэ, дорогая.
- Доброе, мой добрый гений. Как у нас дела?
- Все в сборе. Отряд сангасоев стоит у храма, Жнец и Воин уже там и
вовсю командуют, так что наш могущественный правитель не может найти себе
достойного применения. Князь Энгурры, маг и Хозяин Огня тоже собрались.
Только вот достойного Барнабу все еще будят. Но впереди час, - не без
сомнения протянул Нингишзида, - может, успеют.
- Если не успеют за полчаса, я сама им помогу.
- Это было бы прекрасно, - расцвел моментально жрец.
- Тогда подожди пару минут, я мигом. - И Каэ помчалась в свои покои,
чтобы переодеться в сухое и собраться в путь. К тому же ей предстояло еще
одно, крайне важное дело: проститься с собственным храмом и любимыми
друзьями.
Нечестно было бы дознаваться, о чем она говорила с ними в священной
роще Салмакиды, что обещала, о чем просила. Известно только, что минут
через двадцать она покинула рощу и отправилась в храм Ингатейя Сангасойи -
сердце Запретных Земель.
Ей нужно было убедить это странное существо, жившее собственной
жизнью, чтобы он подождал ее, заменил ее; чтобы люди, толпой идущие в
Сонандан за утешением и надеждой, не остались без них именно тогда, когда
это более всего им необходимо. Со стороны это выглядело довольно странно:
юная женщина, наряженная в мужской костюм, с двумя великолепными мечами,
висевшими за спиной, в шипастых наручах и высоких сапогах на шнуровке,
энергично жестикулировала, обращаясь прямо к дверям изумительного строения
под зеленой чешуйчатой крышей, сложенной из нефритовых пластин. Двери
задумчиво скрипели и болтались взад и вперед, словно отвечая. Кстати, не
одно поколение послушников усердно смазывало петли этих странных дверей
маслами самых лучших сортов, и все равно они продолжали издавать звуки,
более всего похожие на человеческие голоса. К этому давно привыкли, и ко
мнению дверей некоторые жрецы прислушивались весьма и весьма серьезно. А
маслом их смазывали только для того, чтобы сделать приятное.
- Я. вернусь. Постараюсь скоро. На тебя вся моя надежда - принимай
паломников, не лишай их света Истины. А я привезу тебе что-нибудь
особенное. Я буду скучать.
- И-я-я-я, и-я-я-я, - скрипнули отчаянно двери.
- Ты выполнишь мою просьбу?
- Да-а, - бухнул дверной замок.
- Спасибо. И прощай, мне нужно идти.
- И-и-ди, - взвизгнули петли, - про-ща-ай.
Каэ взмахнула рукой и сбежала вниз по ступенькам террасы, где юный
сангасой, в белых одеждах полка Траэтаоны, держал под уздцы ее коня.
Богиня взлетела в седло, не касаясь стремян, - еще одно ее качество, за
которое она снискала уважение среди нынешнего поколения воинов Сонандана.
Погладила Ворона между ушами и слегка стиснула его бока коленями. Умница
конь покосился на нее фиолетовым глазом, фыркнул и так мягко тронулся с
места, что если бы не изменяющийся пейзаж по сторонам, то можно было бы
думать, что он по-прежнему стоит.
Ингатейя Сангасойя стрелой промчалась по тенистым аллеям храмового
парка, миновала летнюю резиденцию правителя и резко остановила коня у
дороги, ведущей к самой Салмакиде. Там ее уже ждали все: и отъезжающие
вместе с ней, и провожающие. Среди последних отдельной группой стояли
бессмертные боги: не то чтобы они сторонились людей из гордыни и чувства
собственного превосходства (это уже прошло, как детская болезнь), но
берегли нервы смертных для более серьезных испытаний. В конечном итоге
мало найдется тех, кому было бы приятно стоять рука об руку сразу с двумя
Богами Смерти.
В доме Истины не принято сотрясать воздух пустыми словами - сердце
чувствует гораздо лучше. И потому те, кто провожал Каэ и ее спутников, не
стали ничего говорить. Они просто стояли у начала дороги, сложенной из
розового гранита, которая убегала вдаль, к столице Сонандана, а потом и
дальше - к самому берегу Охи, Огненной реки.
Каэ соскочила с коня и в последний раз обняла своих милых и дорогих
друзей: Тхагаледжу, который выглядел немного смущенным и растерянным,
когда вкладывал ей в руку маленькую шкатулку, сопроводив ее отдельной
просьбой - открыть уже на корабле; Нингишзиду, который поцеловал ее в лоб
и благословил с перепугу, а уже потом задумался о субординации; старших
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг