придали ему благородства, осанка по-прежнему оставалась гордой, и женщины
весьма благосклонно относились к возможности знакомства с бароном, а также
сами нередко намекали на серьезность своих намерений. Но он всю жизнь
прожил одиноким. Возможно, подсознательно не хотел, чтобы у него родился
сын, которому он не преминет как-нибудь рассказать на ночь сказку и
который после этого будет жить с чувством неясной, но острой вины.
Появление Каэтаны и ее спутников расшевелило старого барона. А
нахлынувшие воспоминания буквально жгли его изнутри, будто требовали,
чтобы он рассказал эту глупую историю милой и очаровательной принцессе
Коттравей, которая как две капли воды походила по описаниям на
женщину-гладиатора, одолевшую самого Катармана Керсеба. Банбери Вентоттен
с огромным удовольствием рассказал бы все, что знал, и не мучился, но ведь
в свое время не веривший в легенду отец зачем-то взял с него клятву
молчания.
Неожиданное превращение принцессы Коттравей в Великую Кахатанну барон
Банбери Вентоттен воспринял с невероятным облегчением.
Они завтракали вдвоем в маленькой столовой.
- Значит, вы думаете, что это правда и на мне лежит ответственность
за талисман храма Нуш-и-Джан?
- Не знаю, барон. То есть я уверена в правдивости легенды, а вот что
касается ответственности... Жизнь так часто преподносит нам подобные
сюрпризы. Я, например, совсем недавно выяснила, что пресловутые Запретные
Земли - это то еще наследство, вроде вашего талисмана. И они налагают
гораздо больше обязательств на своего правителя, нежели дают ему
преимуществ. Боюсь, где бы вы ни находились, талисман связан с вами
неразрывными узами и будет как-то влиять на вашу жизнь.
- А вы-то что скажете мне, госпожа Каэтана?
- Что я могу сказать? Мне этот талисман нужен смертельно, и именно за
ним мы направляемся в храм. Князь Энгурры и есть тот самый эльф-хранитель
оправы перстня. Надеюсь, поход наш не закончится ничем, иначе мир рухнет
во тьму.
- Отец утверждал, что перстень может точно определить местонахождение
каких-то других магических предметов - талисманов Джаганнатхи.
- Именно так, барон. Их необходимо уничтожить до того, как двенадцать
человек завладеют ими. Иначе они откроют проход в наш мир своему
властелину, и тогда не знаю, что нам поможет.
- Вы очень спешите?
- Да, к сожалению, наше время крайне ограничено. Так уж сложилось,
что противостояние с Повелителем Зла больше похоже на скачки или
состязания по бегу. Кто успеет раньше, тот и выиграл этот мир. Мне не
нравятся эти условия, но не я их придумала. Остается только опережать
врага, а это забирает все силы.
- Единственное, что я понял, дорогая Каэтана, - мне нужно отправиться
вместе с вами. Во-первых, я наконец воплощу свою мечту, во-вторых, выполню
свой долг, а в-третьих... Но сейчас я не могу выразить свое состояние
словами.
- И не пытайтесь, барон, - улыбнулась Каэтана. - Я очень рада, что вы
так решили, хотя и не смела бы настаивать сама на вашем участии в походе.
Вы знаете дорогу к храму?
- Только по легенде, дорогая госпожа. Но уверен, что все совпадет до
мелочей. Недаром отец твердил ее наизусть, словно молитву, слово в слово.
Когда вниз спустились ее спутники и друзья, Каэ объявила им о том,
что барон Банбери Вентоттен является одним из хассасинов-хранителей и что
он выразил желание отправиться с ними в храм Нуш-и-Джан. Каждый отнесся к
этой новости по-своему. Номмо посмотрел на барона с нескрываемым
сочувствием и спросил:
- Стоит ли, барон? У вас такая прекрасная гостиница, налаженная
жизнь, обеспеченное будущее.
Но Вентоттен не дал ему договорить:
- Спасибо, барон, что вы беспокоитесь обо мне. Но ни у кого из нас не
может быть обеспеченного будущего, если госпожа Каэтана не будет иметь
достаточно друзей и помощников, чтобы исполнить свое предназначение. Во
всяком случае, я так это понял.
Рогмо протянул руку своему новому товарищу - по несчастью? Куланн
настороженно глянул на Банбери: с недавних пор он не доверял хозяевам
ресторанов и гостиниц. С одной стороны, он был рад, что они встретили
хранителя талисмана, с другой - было достаточно много шансов, что барон
может оказаться таким же предателем, как и многие другие. Оставалось
только надеяться, что Каэ в состоянии разобраться в потемках чужой души и
ее доверие основано на чем-то большем, нежели просто надежда на
порядочность и доброту, заложенную в любом человеке.
Магнус испытывал искреннюю и глубокую симпатию к барону Вентоттену и
оттого хотел отговорить его от этой поездки, убедив ограничиться подробным
рассказом о местонахождении храма и о прочих секретах и тайнах, которые
знали только хранители. Но чем больше он смотрел на оживленного и веселого
Банбери, тем четче понимал, что барон ни за что на свете не откажется от
этого единственного и последнего шанса в жизни, шанса стать самим собой и
избавиться от обреченности и вины.
Барнаба радовался чему-то своему. А Каэтана видела будущее. Барон,
помнивший наизусть древнюю легенду, знал прекрасно и ее конец. И она не
имела права лишний раз напоминать ему об этом - было бы нечестно и просто
подло пугать хранителя талисмана его предназначением. Но ведь как горько и
страшно, что лучшие из лучших должны платить такую чудовищную цену за
чужие игры. Кортегана заигрывает со смертью, матарии забавляются войнами,
хассасины, как дети новой игрушке, радуются тому, что у них есть свой
особенный, ни на кого не похожий бог Ишбаал - грозный, величественный
непонятный. И никто не задумывается над тем, кто и чем оплачивает эти
игры...
***
На рассвете следующего дня барон Банбери Вентоттен повесил огромный
замок на бронзовые ворота Ноттовея и убрал вывеску "Ноттовей. Всегда рады
вам и вашим воинам". Отошел на шаг, посмотрел на дело рук своих - словно
живописец, который сделал последний, решающий штрих на картине - и теперь
разглядывает со стороны, что же получилось, - вздохнул. И круто
развернулся спиной к своему уютному прошлому.
Барон так легко вскочил в седло, что Куланн, беспокоившийся,
выдержит, ли этот немолодой уже человек все тяготы пути, перестал
сомневаться в его способностях и махнул рукой, командуя выступление.
Банбери Вентоттен выглядел как и подобало настоящему рыцарю: на нем
были сверкающие латы, шлем с витыми рогами по бокам и волосяным гребнем и
длинный алый плащ, спускавшийся на круп коня. Он был опоясан длинным
тяжелым мечом, которым, впрочем, весьма неплохо владел.
Каэтана подъехала поближе к новому спутнику, тревожно вглядываясь в
его лицо, не промелькнет ли тень сожаления или горечи. Но барон даже не
обернулся на свой Ноттовей, скрывшийся за поворотом, и выглядел оживленным
и радостным.
Они выехали из Эррола через южные ворота и двинулись прямо по дороге,
вымощенной белым кирпичом.
- Удобно, - сказал Рогмо. - Вот если бы везде так путешествовать.
- Не радуйтесь, князь, - рассмеялся Банбери. - Здешние дороги лишены
всякого смысла и имеют одно-единственное назначение - демонстрировать
миру, что и в Ронкадоре их умеют строить. Сейчас она оборвется ни с того
ни с сего, и нам снова предстоит странствие по лесам, вплоть до следующего
населенного пункта.
- Прекрасно, - одобрила Каэ. - Главное, что Эррол выглядит как и
всякая уважающая себя столица, а дальше хоть трава не расти.
- Ну, госпожа, здесь вы преувеличили, - улыбнулся Куланн. -
Чего-чего, а травы здесь более чем достаточно.
- А что за следующий город лежит на нашем пути? - спросил Номмо.
- Это вовсе не город, дорогой барон, - ответил ему Вентоттен. - Это
поселок. Все большие населенные пункты Ронкадора находятся севернее
Эррола, а на юге разбросаны одинокие замки, деревни, поселки. Здесь с
трудом выживают, а о том, чтобы возводить какие-нибудь укрепления, и речи
нет - людей мало, сил не хватает, постоянные стычки.
- Невеселая картина, - высказал Барнаба свое личное мнение. - Может,
ну его, этот поселок? Зачем нам туда заезжать?
- Видите ли, господин Барнаба, этот поселок встретится нам только
через полторы недели пути. И нам необходимо будет пополнить запасы
продовольствия, выяснить дорогу, потому что в Ронкадоре все течет и
изменяется с пугающей скоростью, просто отдохнуть.
- Отдыхать нам некогда, - отрезал толстяк. - Но придется, потому что
я уже устал от этих бесконечных гонок.
- Ты же весь день вчера отдыхал! - воскликнул Магнус.
- Вот когда тебе будет столько лет, сколько мне, я посмотрю на тебя,
- огрызнулся Барнаба.
- Вы еще сравнительно молоды, - любезно обратился к нему барон. - Я
бы многое отдал за ваш возраст.
На секунду воцарилось неловкое молчание.
- Не советую, - наконец буркнул толстяк. - Для этого человек должен
сойти с ума или перестать быть человеком. А у вас, барон, это не выйдет.
Вы слишком человечны.
Банбери поклонился странному существу и позволил себе спросить у
Каэтаны:
- Господин Барнаба не человек?
- Нет.
- Он бог?
- Хуже, господин Вентоттен. Гораздо хуже. Все боги - маленькие дети
по сравнению с ним. Тем беспримернее его деяние, его попытка
вочеловечиться и прочувствовать на собственной шкуре, что это такое - жить.
- Это заслуживает глубокого уважения, - серьезно ответил барон.
...Ехали быстро. Отдохнувшие и накормленные кони старались изо всех
сил, выбивая копытами диковинные ритмы по сухой земле. Тод пользовался
предоставленной ему свободой, шныряя по зарослям и охотясь на каких-то
упитанных, аппетитных, с его точки зрения, зверьков. Что не мешало ему
вечерами умильно выпрашивать какую-нибудь корочку хлеба у обожаемой
хозяйки.
- Пес, мне не жалко, - говорила она, протягивая ему ломоть, который
он вот уже полчаса пожирал глазами. - Но ты посмотри на свой живот.
Тод послушно смотрел или делал вид, что смотрел, а потом принимался
грызть какую-нибудь кость, принесенную очередным своим поклонником.
Сангасои души не чаяли в огромной псине, стараясь, когда возможно,
побаловать ее чем-нибудь особенным. Не то Тод был еще совсем молодым,
когда Рогмо подобрал его на дороге в Кайембу, не то воздух Иманы так на
него действовал, но пес еще подрос и теперь вполне мог сойти за небольшую
лошадь. А клыки у него стали вообще драконьи. И такой сторож мог разорвать
на части любого злоумышленника, который рискнул бы угрожать его госпоже.
Вечерами на привалах, когда все укладывались спать, расставив
предварительно сторожевые посты вокруг лагеря, пес валился рядом с
Каэтаной и принимался храпеть. Делал он это так громко и вдохновенно, что
часто ее будил. Она недовольно ворочалась и толкала Тода локтем в лохматый
бок. Однако, несмотря на кажущуюся беспечность, пес спал очень чутко и
два-три раза за ночь просыпался, чтобы трусцой обежать лагерь и проверить,
все ли в порядке. Он был очень добродушно настроен ко всем своим спутникам
и к каждому из ста с лишним человек успевал подбежать в течение дня,
обнюхать и поворчать о чем-то своем. Тем более странным показалось Каэтане
его необычное поведение, когда неделю спустя, как и обещал барон, они все
еще ехали по невероятному, пышному, буйному лесу и все вокруг было
по-прежнему: тихо, спокойно и безопасно.
Тод стал проявлять признаки беспокойства задолго до того, как отряд
подъехал к относительно небольшому поселку, который разительно отличался
от обычных ронкадорских селений. Дома здесь были ничем не отгороженные и
никакими стенами не окруженные. Цветные, яркие, с крышами, крытыми
соломой, они стояли на высоких фундаментах. Барон Вентоттен поспешил
объяснить, что, когда начинается сезон дождей, ручьи и речушки выходят из
берегов и часто затапливают низины. Поэтому фундаменты здесь строят с
запасом, на случай разных неожиданностей.
Над крышами вился легкий голубоватый дымок, напомнивший путникам о
том, что наступил час обеда.
- Как вы думаете, барон, нас примут здесь или испугаются? -
поинтересовалась Каэтана.
- Ронкадорцев так просто не испугаешь. Мы же не стали с ходу жечь
дома и размахивать мечами, а меньшее зло в Ронкадоре и злом не считается.
Если мы еще и заплатить решим, то нас вообще встретят как благодетелей.
- Странно здесь встречают благодетелей, - хмыкнул Магнус, показывая
на нескольких мужчин, которые вышли на околицу, стискивая в руках топоры
на длинных рукоятях.
- Это печальная необходимость, - заверил его Банбери. - Я сейчас
договорюсь с ними. А вы чувствуете, как вкусно пахнет? Интересно, что это
за запах, - блюдо, вне всякого сомнения, мясное, соус пряный, но вот что
это за дичь?
- Это неважно, - заметил Рогмо. - Главное, чтобы и нам досталось.
- Вам не важно, а мне важно, князь, - с достоинством молвил барон
Вентоттен. - Я несколько десятков лет своей жизни потратил на то, чтобы
овладеть тайнами кулинарии, и считал себя не последним знатоком в этой
области, да вы и сами могли убедиться в том, что я не хвастаюсь. И для
меня, как для профессионала и специалиста, позор не узнать, что это за
мясо.
- Очень вкусное, - безошибочно определил Барнаба. - Поехали
успокаивать поселян.
Жители оказались такими же нарядными и цветущими, как их дома.
Каэтану поразили здешние женщины: с матовой белой кожей, яркими губами и
пышными волосами. Они не были красавицами, но выглядели такими молодыми,
такими свежими, что больше походили на дриад или нимф, но не на
человеческих дочерей.
Как и предсказывал барон, люди, увидев, что отряд не готовится к
нападению на их поселок, а, напротив, готов еще и заплатить за все
необходимое, стали приветливыми и радушными. Они с охотой объяснили, что
это место называется Корран и отсюда два дня пути верхом до озера
Эрен-Хото, на берегу которого стоит небольшая рыбацкая деревушка Ими. Там
вполне можно будет купить лодки или построить плот. Словом, рыбаки
придумают, как переправить благородных господ на ту сторону. А жители
поселка Корран предлагают свое гостеприимство на этот день и ночь, чтобы
завтра на рассвете проводить гостей и указать им кратчайшую дорогу до
великого озера.
- Почему великого? - шепнула Каэтана.
- Оно размером со скромное море, - тоже шепотом ответил Банбери и тут
же пожаловался:
- Вообразите себе, госпожа, просто какое-то сумасшествие: не могу
определить, чем пахнет. Кроме запахов мяса и лука, а также двух известных
трав, ничего не разберу. Это обидно.
- Так спросите, - предложила Каэтана, которая понимала, насколько
этот вопрос серьезен для доброго Банбери.
- Нет, госпожа Каэ. Это дело принципа. Вот если до завтра не вспомню
и ничего толкового не придумаю, тогда уж точно спрошу, потому что учиться
никогда не поздно. И все же я рассчитываю на свой разум.
- Удачи вам, барон, - без тени насмешки пожелала Каэтана.
Следующие полчаса ей было не до окружающих. В мирном, благополучном
Корране не было ничего подозрительного, ничего такого, что могло бы
угрожать жизни более чем сотни вооруженных людей. И тем не менее Тод вел
себя так, что Каэ было за него неудобно. Он то рычал, сверкая своими
желтыми волчьими глазами, то хватал ее за одежду зубами и пытался вытащить
прочь, за околицу. То поджимал хвост и прижимал уши к голове. Такая бурная
и разнообразная гамма переживаний настораживала Каэтану, но она и
представить себе не могла, чем это было вызвано. А не обращать на него
внимание было немыслимо сразу по двум причинам: во-первых, безрассудно,
во-вторых, даже если Тод нервничал напрасно, то разъяренный пес такого
размера угрожал безопасности людей. Она пыталась успокоить верного друга,
старалась изо всех сил, но у нее ничего не выходило. Наконец Каэ не
выдержала: она объяснила, как смогла, Куланну, что пес переживает,
встретив такое количество незнакомых, и что она пойдет прогуляться с ним в
лесу неподалеку, пока он не остынет и не начнет вести себя более прилично.
Рогмо вызвался пройтись вместе с ними, чтобы не оставлять Каэ одну, а
Куланн, поколебавшись, все же остался в Корране, устраивая людей на ночь.
Сначала они собирались разбить лагерь за околицей, но староста поселка
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг