отправленное за день до отъезда из Сонандана, в котором упоминалось и о
том, что Джоу Лахатал посетил свой храм в пустыне и нашел там погибших
жрецов и вайделотов, как радостный гонец сообщил императору, что два жреца
наконец возвращаются.
- Как тебе это нравится, Агатияр? - спросил аита голосом не столько
удивленным, сколько севшим.
- Мне это не нравится, мальчик мой. Джоу Лахатал не самый терпеливый
и нежный бог, он немного вспыльчив и не слишком тебя любит, но я верю ему.
И я думаю, он сумел бы отличить мертвеца от живого, но потерявшего
сознание человека. У меня нет ни одного объяснения случившемуся. Что будем
делать?
- Магам я не верю. Поэтому давай не будем пытаться узнать, что тут на
самом деле. Пусть их уничтожат как самозванцев.
- Легко сказать. - Агатияр рассерженно теребил бороду.
- Посмотрим, - отмахнулся Зу-Л-Карнайн.
Ему стало немного легче оттого, что предстоит противостоять врагу, а
это была уже его стихия. Он велел вызвать гонца, который привез это
"радостное" сообщение, и спросил:
- Где они сейчас?
- В двух днях пути от Ира, о аита. Они полны сил и энергии и спешат к
тебе. Думаю, послезавтра к утру они уже прибудут ко двору.
Император отпустил воина и снова обратился к Агатияру:
- Послушай. Я только сейчас подумал: даже гонец счастлив, что наши
жрецы возвращаются. Ты думаешь, нам поверят, что это оборотни? Как всех
убедить? У нас ведь нет никаких доказательств, кроме письма Каэ. Люди
решат, что Змеебог просто решил отомстить нам таким способом. Ну, положим,
я прикажу их отравить - а если яд не подействует?
- Ты мудр, Зу, - сказал визирь. - И этому я искренне радуюсь. Я и сам
о том же размышлял. Люди сейчас крайне возбуждены, и, если пройдет слух,
что ты казнишь без вины своих сторонников и самых верных слуг, последствия
трудно будет предугадать. Возможен даже бунт. Я наблюдаю такое брожение
умов и такую беспричинную агрессию, что не удивлюсь, если всю злобу твои
подданные выместят на тебе. Ты слишком молод и слишком удачлив, чтобы у
тебя не было завистников.
- Так что же ты мне предлагаешь?
- Заманить оборотней в какой-нибудь уединенный замок и там покончить
с ними без лишнего шума. Идея не самая лучшая, но другой у меня все равно
нет.
Они были так поглощены своим разговором, что не заметили, как кабинет
визиря начал постепенно наполняться голубоватым мерцанием. И только когда
неуловимый аромат запредельного ветра скользнул лицу аиты, когда
мелодичный звон усладил слух Агатияра, а тихий шелест раздался за их
спинами они обернулись и застыли на месте. Аита так и не смог привыкнуть к
божественным явлениям...
- Какие-то проблемы? - спросил восхитительный юноша. На голову выше
огромного Зу-Л-Карнайна, стройный, с драконьими крыльями за плечами, с
изумительными глазами цвета ртути, он сидел на широком мраморном
подоконнике положив ногу на ногу. Вся комната сияла голубым светом, и сам
он казался серебристо-голубым.
- Тиермес! - обрадовался Агатияр. А потом изумился, что сам Жнец
решил навестить их. А потом изумился себе, что обрадовался не кому-нибудь,
а грозному Владыке Ада Хорэ. А потом махнул на все рукой, потому что мир
стоял вверх тормашками и нечему было удивляться в таких условиях.
- Здравствуй, Тиермес, - склонил голову император. - Я рад, что ты
здесь, но позволь полюбопытствовать - зачем?
- Позволю, - добродушно рассмеялся прекрасный бог. - Когда я провожал
одну прелестную даму - нашу общую знакомую, кстати сказать, - то все мы
дружным хором обещали ей всячески охранять покой и сон Варда. И твоей
империи - особенно. Ведь твоя империя, Зу, - это важнейший стратегический
объект.
Тиермес говорил серьезно, а на губах его блуждала легкая улыбка, и
невозможно было понять, что же он на самом деле думает.
- Как она? - жадно спросил аита, забыв, что говорит с самим
Повелителем Смерти.
- Не знаю. Мы ведь оторваны во времени. Она странствует где-то там, в
нашем будущем. И кто знает, что теперь происходит. Правда, драконы куда-то
исчезали, но очень ненадолго. Да разве от них добьешься? Прямо сундуки
чешуйчатые, набитые своими и чужими тайнами, да еще за семью замками. - И
опять было непонятно, воспринимать ли это как хвалу драконам или как хулу.
Тиермес помолчал, ведя про себя спор с незримыми драконами. Потом
изысканным жестом махнул и снова обратился к императору:
- Что у вас делается? Я потому спрашиваю, что основную идею уже
уловил. Ты обеспокоен, вот я и пришел помогать. Только объясни все по
порядку и подробно.
- Ты слышал о том, что Каэ... - Зу-Л-Карнайн запнулся и покраснел, -
что Ингатейя Сангасойя просила Змеебога проверить, что поделывают его
вайделоты и отчего мои жрецы, отправившиеся к ним в храм Лахатала, так и
не вернулись?
- Ингатейя Сангасойя, которая убивает без суда и следствия всякого,
кто называет ее так длинно и помпезно, сообщала мне об этом факте, -
ответил Тиермес.
И Агатияр заметил лукавую улыбку, притаившуюся в уголках глаз
прекрасного бога. А потом Жнец сделался серьезным и даже печальным.
- Я слышал эту историю. И она обеспокоила меня не столько потому, что
погибли люди - я привык к этому уже очень давно, - сколько по той причине,
что Джоу Лахатал даже не заметил, как его вайделотов уничтожили. Тот, кто
их убил, сумел сделать это быстро и бесшумно. Он очень силен.
- Два жреца возвращаются, - сказал старый визирь. - Только что
прискакал гонец с этой новостью. Через два дня они будут в Ире.
Тиермес присвистнул:
- С вами не соскучишься. Когда наша Каэ вернется, выражу ей свою
особую сердечную благодарность за то, что она снизошла к моей вечной тоске
и решила развеять ее таким особенным способом. Что вы решили делать?
- Убить этих оборотней. Только тихо, - сказал Агатияр. - В империи
нелады, Жнец. Поговаривают о заговоре магов.
- А что о нем поговаривать? - поморщился бессмертный. - Он
существует, и не только у вас. От магов сейчас у всех голова болит. Наш
милый га-Мавет с ног сбился, выискивая их, чтобы пригласить с собой на
прогулку; но они хорошо попрятались.
- Это печально, - молвил Зу-Л-Карнайн.
- Действительно печально. Вот что, аита. Не пытайся самостоятельно
справиться с этой проблемой: те, которые прибудут в Ир под видом твоих
жрецов, имеют сильного покровителя. Га-Мавет уже пытался убить одно такое
ничтожество и чуть было не поплатился жизнью. Оставь это нам. Завтра
вечером я вернусь сюда и буду вместе с тобой ожидать гостей.
Жнец изогнул правую бровь, отчего стал еще красивее, и неожиданно
радостно сказал:
- Это даже обещает быть интересным: я давно не принимал человеческий
облик.
***
К вечеру следующего дня напряжение достигло крайней точки. Император
Зу-Л-Карнайн полностью оправдывал свое прозвище Лев Пустыни тем, что ходил
разъяренный, словно голодный лев, по пустынному левому крылу дворца в
ожидании прибытия жрецов.
Придворные и слуги не скрывали своего ликования и не могли понять,
отчего вдруг император, который так ожидал своих жрецов, стал мрачен и
грозен. Агатияр постоянно наведывался в приемный покой, обходил длинные
анфилады комнат, разыскивая кого-нибудь, кто хотя бы отдаленно напомнил
ему прекрасного Тиермеса, но так и возвращался ни с чем к своему милому
мальчику.
Милый мальчик, достигший такой степени мощи, что он мог без особых
усилий сломать шею быку, постепенно погружался в отчаяние. Донесения,
которые они с Агатияром получали от своих резидентов из разных стран, кого
угодно могли довести до подобного состояния.
Тише всего было в Аллаэлле, которая только-только стала приходить в
себя после страшного разгрома, причиненного правлением Фалера и
Бендигейды. Король Сун III Хеймгольт получил в народе прозвище
Благословенного и вовсю старался его оправдать.
В Мерроэ набирал силу придворный маг Аджа Экапад. Его стараниями
многие жрецы были высланы за пределы страны; храмы постепенно приходили в
запустение, зато были в почете чародеи и колдуны.
В Бали, а следовательно, и в Урукуре, жили в постоянной готовности к
войне с Самаэлем, но до Курмы доходили только смутные слухи о войнах,
которые вел предводитель варваров где-то на севере Варда.
В Джералане зрела смута, и Хентей-хан часто писал своему императору,
что не может навести в стране полный порядок. Периодически тагары
поднимали восстания, и это уже стало доброй народной традицией, своего
рода ежегодным праздником, посвященным светлой памяти хана Богдо Даина
Дерхе. Справиться с бунтовщиками можно было только одним способом - учинив
резню, а именно этого ни Хентей, ни сам Зу-Л-Карнайн делать не хотели.
Аита сердито просмотрел бумаги, кучей наваленные на столе. Среди
свитков и пакетов были донесения из Сарагана и Таора, Фарры и Тевера,
Эреду и Урукура. И везде одно и то же: смута, неясное брожение умов,
огромное количество каких-то безумных прорицателей и провидцев,
проклинающих всех бессмертных скопом и прославляющих грядущего повелителя.
Таинственные смерти. Неизвестные болезни. Крохотные войны, на которые бы
не стоило вообще обращать внимание, если бы не их удручающее постоянство и
жуткая бессмысленность.
Вот именно - бессмысленность. Аита и сам вел войны. Но он был
полководцем и всегда знал, чего хотел. А то, что происходило нынче на
Варде, не укладывалось у него в голове. В Тевере мелкопоместный дворянин,
какой-то барон, собрал войско человек этак из пятисот и двинулся ни много
ни мало на столицу - завоевывать трон. Атаковал дворец. Убил князя.
Зу-Л-Карнайн много раз перечитывал это донесение, пытаясь понять, что в
это время делал сам князь и куда смотрела армия. А барон, заняв княжеский
дворец, в тот же день пал от руки своих хмельных соратников. И законный
наследник князя Тевера благополучно воцарился на престоле через три дня.
Абсурд! Император скомкал письмо и нервно заходил по кабинету.
Заскрипела, открываясь, дверь, и в образовавшуюся щель просунулась голова
Агатияра.
- Не появлялся?
- Нет.
- Может, забыл?
- Все может быть. - Зу-Л-Карнайн вздохнул тяжко. - Агатияр, мне не
хватает Дахака Давараспа и Богдо Даина Дерхе.
Как бы странно ни звучало это признание, старый визирь понял своего
повелителя.
- Ты все понимал, правда, Зу?
- Да. Я все понимал. Богдо Даин Дерхе защищал свою страну. Я ее
завоевывал. Мы были врагами. Но хотя я мог подкупить его слуг и попытаться
отравить своего соперника, я этого не сделал. А он стоял в ущелье, не щадя
собственной жизни, но не сбежал, чтобы после пытаться извести меня
каким-нибудь иным способом. Он был прекрасным воином, помнишь? И Дахак
Даварасп - мятежник и гордец - тоже был воином. А теперь я кладу в рот
кусок хлеба и думаю о том, надежен ли повар, слуга и царедворец. Ты веришь
мне, Агатияр?
- Да, мальчик. Я верю. И чувствую, как это страшно, глупо и ненужно.
Но это жизнь, а она как огненная река, вступая в воды которой нельзя не
рисковать. Можешь сгореть, а можешь выжить... Интересно, где Тиермес?
- Не знаю...
Император хотел было еще поговорить со своим старым другом, но дворец
наполнился гомоном и приветственными криками.
- Сдается мне, что приехали наши друзья, - тихо сказал Агатияр. -
Пошли встречать.
Император двинулся к дверям. В его глазах застыла обреченность.
***
Они стояли позади возницы на огромной белой колеснице, украшенной
золотом. Колесница сверкала и искрилась в солнечных лучах, и люди,
столпившиеся у дворца, видели в том добрый знак. Возвращение жрецов было
для них своего рода символом, залогом светлого грядущего, в которое они
понемногу переставали верить. Старые жрецы, известные своей мудростью и
добротой, кротко улыбались и махали руками, приветствуя огромную толпу
встречающих. Колесница остановилась у самых ступенек террасы,
поднимающейся ко дворцу, и на жрецов посыпались цветы. Женщины и дети
плакали и кричали, ломая руки, пытаясь прорваться через ряды тхаухудов,
которые оцепили дворцовую площадь.
- Тебе не кажется, что наш добрый народ ведет себя несколько странно?
- поинтересовался у Агатияра хмурый и настороженный император.
Верные телохранители, окружив его со всех сторон, пристально
разглядывали своего повелителя, с трудом понимая, что происходит с ним.
Почему он не радуется возвращению своих верных, добрых жрецов, которые
рисковали ради него своей жизнью в пустыне Урукура? Самых придирчивых,
правда, смущал тот факт, что посланные на поиски жрецов саракои так и
пропали без вести. Но большинство молча осуждало императора за его
неприветливость и явную холодность.
Оба старика тяжело слезли с колесницы и встали у нижней ступеньки
террасы, наступая ногами на свежие, благоухающие цветы.
- Подойди к нам, великий аита, - сказал один из них неожиданно зычным
голосом, совсем незнакомым и чужим. - Мы привезли тебе благословение
вайделотов и прощение Джоу Лахатала.
Толпа взорвалась приветственными и радостными криками.
- Не ходи, сынок, - сказал Агатияр.
Зу-Л-Карнайн ошалело посмотрел на своего визиря. Тот всегда тепло
относился к своему повелителю, но так, как сейчас, он к нему еще не
обращался.
- Что они мне могут сделать? - спросил император, выразительно кладя
ладонь на рукоять своего меча.
- Могут. Они мне очень не нравятся, Зу. Сделай милость старику, не
ходи.
Пока они обменивались репликами, стоя у самого парадного входа,
впереди всех вельмож и воинов, люди на площади начали заметно волноваться.
Будто кто-то невидимый дирижировал этим странным оркестром.
- Император хочет отказаться от благословения вайделотов! - заорал
кто-то.
- Он хочет рассориться со Змеебогом!!! - крикнули с противоположной
стороны.
- Прими благословение, аита! - истошно закричала какая-то женщина,
простирая к императору руки.
Толпу охватывало исступление.
- Император принесет нам горе и смерть!!! Сойди к жрецам!
Зу-Л-Карнайн нахмурился. Самым верным было бы отдать тхаухудам приказ
очистить площадь и схватить лжежрецов, но, во-первых, он не мог воевать с
собственными подданными, а во-вторых, он засомневался, что бесконечно
преданные ему воины сейчас станут повиноваться. Тихий внутренний голос
упрямо твердил, что не все сейчас происходит как обычно, что люди
одурманены чем-то и его солдаты не составляют исключения.
Смертельно побледнел Агатияр. Сжал крепче свой меч император и
решительно шагнул вперед, спускаясь по лестнице к застывшим в ожидании
жрецам. Все внутри Зу-Л-Карнайна сопротивлялось этому поступку, он был
уверен, что перед ним стоят чужаки, оборотни. Даже если бы письмо Каэтаны
не подоспело ко времени, то и тогда он бы заметил разницу между теми, кто
приехал на белой колеснице ко дворцу, выдавая себя за его жрецов, и теми,
кто уходил в пустыню в поисках правды, - скромными, добрыми и вовсе не
такими надменными и жестокими.
Люди бесновались, кричали все громче, и император начал медленно
приближаться к неизвестной опасности, грозившей ему смертью или чем-то еще
более страшным.
И тут двое увальней выскочили из толпы, оттолкнув тхаухудов, тщетно
пытавшихся преградить им дорогу. Это были румяные деревенские крепыши,
улыбчивые, наивные, чуждые интриг и подлости. Они с детским доверчивым
любопытством уставились на статных стариков в белых ниспадающих одеяниях,
после чего один из них обратился к другому:
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг