На обоих кораблях было много раненых, и, хотя сангасои убили вдвое
или втрое больше нападавших, положение стало ухудшаться: со стороны
Сарконовых островов медленно приближалась та самая галера, которую заметил
наблюдатель.
- Это плохо, - сообщил Номмо растрепанному Барнабе, который,
по-птичьи склонив голову набок, наблюдал за ходом битвы. - Если она
привезет еще столько же пиратов, то мы пропали: они нас просто
перестреляют, не подходя ближе.
- Подходит четвертая галера! - внезапно завопил наблюдатель.
Каэ в этот момент рубилась в носовой части корабля. Именно сюда
хлынула толпа головорезов, заприметив издали, что воинов тут мало, а
матросы хуже вооружены. Пираты перепрыгнули со своих мачт на верхнюю
палубу "Астериона", который значительно превышал суда противника своими
размерами. Они стремились на капитанский мостик, где стоял капитан Лоой,
крепко вцепившись в штурвал. Ветер был не слишком сильный, и "Астерион"
двигался медленнее, чем хотелось.
Каэ заступила дорогу ватаге головорезов, вооруженных саблями и
топорами. Увидев перед собой хрупкую женщину с обнаженными мечами, они
расхохотались и всей толпой повалили вперед, очевидно желая развлечься как
следует. Они допустили одну только ошибку - не присмотрелись к выражению
лица этой женщины. А оно вовсе не было испуганным, но спокойным и даже
немного веселым. Каэтана скалила зубы в волчьей усмешке, и только тот, кто
видел, как смеялись Эйя и Габия, мог понять, что это значило.
Она сделала несколько пробных взмахов мечами и они, как стальные
сверкающие крылья, пронеслись в воздухе над ее плечами и застыли полосками
лунного света.
- Слышь, она думает нас удивить! - гаркнул кто-то из нападающих.
- Так ить блаародная, - язвительно заметил другой. - Ничего, в койке
такая же будет, как нормальная баба.
- Ты полегче, Крысолов, - посоветовал кто-то из темноты, - а то,
изувеченная, на кой она нам сдалась?
- Как получится, - неопределенно пообещал Крысолов, - щас я ее одной
левой.
Их не смутило, что женщина стояла молча и неподвижно, - возможно,
подумали, что она в шоке от ужаса. Они много повидали на своем веку таких
несчастных - беспомощных, оцепеневших перед лицом наступающего кошмара,
бессильных что-либо предпринять. Они слишком часто насиловали обезумевших,
вопящих женщин на глазах у их связанных мужей, а потом сковывали супругов
одной цепью и "отпускали" в море. Они не реже вспарывали животы и
перерезали горло, чем пили и ели, - это стало привычным, это было
безнаказанным, и они чувствовали себя в полной безопасности, подходя к
следующей намеченной жертве.
- Чтой-то она малая такая, - недовольно протянул все тот же мерзкий
голос из темноты.
- Какая есть, - рассмеялся другой.
Крысолов покрутил в воздухе шипастой булавой. Это должно было
впечатлить глупую бабу, вставшую против него, против груды его плоти -
стальных мышц и мускулов, против его жестокости и безжалостности.
Каэ не двигалась с места, краем глаза отмечая, что сзади никого нет.
Несколько матросов "Астериона", увидев, что спина госпожи открыта,
бросились вперед и встали, готовые умереть на этом пятачке, защищая ее от
предательского нападения.
Когда Крысолов прыгнул на женщину, он уже в воздухе заметил, что
пространство перед ним свободно. Но он не видел, когда и куда она
переместилась. Пират не успел удивиться, не успел испугаться или вообще
что-либо почувствовать, как лезвие Такахая прочертило на его горле тонкую
алую полоску. Он ткнулся лицом в доски палубы, дернулся и затих.
Нападающие затоптались на месте, вскипая яростью.
- Эй, Крысолов, ты чего?
- Братцы! Бабенка Крысолова порешила!
- Убить эту тварь!!!
- Нет! Живьем берите! Чтобы локти кусала, что не сдохла!!! - неслось
отовсюду.
- Берите-берите, - вдруг заговорила женщина, - только не споткнитесь
на бегу.
Пираты взвыли от нахлынувшей ненависти и кинулись на нее, размахивая
оружием, вопя и галдя.
У фехтовальщиков есть правило: число нападающих на одного воина
строго конечно и определяется в зависимости от длины клинка защищающегося.
Если атакующих больше, чем нужно, они мешают друг другу и помогают своему
противнику. К счастью для Каэтаны, пираты этого правила не знали. Правда,
она была уверена в том, что одолела бы их в бою по правилам. Она стояла
широко расставив ноги, легко сохраняя равновесие на качающейся палубе, и
когда враги добежали до нее всей оравой, она встретила их крестообразным
взмахом двух клинков. Первые двое головорезов свалились под ноги своим
товарищам. Третий пират, на которого давила сзади масса остальных,
споткнулся и рухнул лицом вниз. Но он не успел упасть на тела убитых - в
воздухе его горло встретилось с носком сапога окаянной бабы. Мощным ударом
Каэ раздробила ему кадык, и с жутким хрипом ее противник перекатился на
спину, держась руками за шею.
Пираты попятились. В ярком пламени, которым пылающая галера освещала
место сражения, Каэтана казалась воплощением смерти. В черном кожаном
одеянии, с шипастыми наручами, с разметанными волосами и хищным оскалом,
держащая смертоносные клинки, она напомнила пиратам, что кошмары могут
существовать и для них. Они больше не воспринимали эту женщину как жертву,
как объект насилия, но только как хищного и опасного врага, которого
необходимо убить, чтобы выжить самим. И в этот самый миг, когда они
осознали, что на чашах весов сейчас лежат их жизни и жизнь странной
женщины, они атаковали ее с яростью отчаяния. Взметнулись в воздухе кривые
сабли, визжа от возбуждения, заплясали короткие лезвия кинжалов,
засвистели боевые топоры. А затем ночь снова наполнилась криками - и крики
эти были хриплыми и сорванными. Ничего похожего на женский голос.
Каэ высоко подпрыгнула и описала широкий полукруг клинком
Тайяскарона, снеся голову с плеч одному из головорезов и отрубив кисть
другому. Затем сделала сальто и нанесла прямой удар сверху - мощный и
безжалостный. Пронзила четвертого врага острием Тайяскарона. И когда она
на миг застыла на месте, обводя спокойным взглядом поле боя (не прошла
даром наука Траэтаоны, который твердил: сохраняй спокойствие в схватке,
страх губит разум, а сомнения душу), к ней раздвинув своих подданных,
широко шагнул некоронованный король Сарконовых островов - рыжий детина в
красном наряде, сжимающий в руках двулезвийный меч, с обоих концов
обагренный кровью.
- Я убил многих твоих воинов, - рявкнул он. - Твоя очередь.
А больше ничего не сказал, только согнул ноги в коленях, сжался как
пружина, тугими витками собирая тело перед решительным броском. Каэ
заметила, что он дышит спокойно и ровно в отличие от остальных нападающих.
- Госпожа, - горячо заговорил над ухом матрос, - спасайтесь! Мы
постараемся задержать его...
Он не договорил, его перебил отчаянный крик с верхней палубы:
- Красный Хассасин! Бегите, госпожа!
- Уже бегу, - процедила она сквозь зубы.
На нижней палубе в это время отчаянно сражался Рогмо, и с меча Аэдоны
ручьем текла теплая кровь прямо в рукав его рубахи и широким веером
слетала с клинка, когда он возносился вверх над головами врагов. Метал
огненные шары маленький альв, лихо сдвинув на затылок свою незаменимую
шапочку с пером. Что-то бурчал Барнаба, внося свою посильную лепту: если
кто-то из пиратов появлялся из люка, чтобы добраться до альва, толстяк что
было силы опускал ему на голову увесистую дубинку, оброненную кем-то в
пылу схватки. Магнус метал в толпу нападающих короткие огненные стрелы,
испепелявшие на месте, что в комплекте с шарами Номмо довольно сильно
действовало на противника. Куланн со своим боевым топором нагнал на
пиратов такого страху, что ему приходилось гоняться за ними по всей палубе.
Но они были сейчас очень далеко, как в ином мире. А здесь, сейчас,
сию секунду, Красный Хассасин - самый грозный, самый известный пират
своего времени, опытный и жестокий боец - готовился прикончить упрямую
женщину, увеличив список своих побед. Каким-то непостижимым образом он
понял, что главная добыча - вот она, перед ним. И если убить эту странную
фехтовальщицу, то половина дела будет сделана.
Они столкнулись как гора и волна, как ветер и могучее дерево, как
камень и время. Красный Хассасин мог с самим Бордонкаем поспорить, кто
сильнее. И потому нелепо было предполагать, что маленькая, хрупкая Каэ
выстоит против него. И матросы "Астериона" бросились на помощь своей
госпоже, но пираты оттеснили их назад, к каютам, и там завязалась не менее
ожесточенная схватка.
Как легко, как свободно летал в воздухе двулезвийный меч! С какой
силой он пронзал пространство там, где только что стояла женщина,
обрушивался сверху туда, где сию секунду находилась ее голова, пытался
вышибить из ее рук полыхающие алым клинки. И все тщетно. Она утекала
из-под удара, парировала выпад, снова и снова наступая на гиганта. И в
какой-то миг ему вдруг показалось, что два воина сражаются рядом с ней, не
отходя ни на шаг. Он попытался поразить одного из них, но только звон
клинка был ему ответом.
Красный Хассасин был живой легендой. Иногда одного звука его имени
было достаточно, чтобы противник застыл на месте, готовый к смерти. И
поэтому он не поверил, когда длинное прямое лезвие легко миновало его
клинок и вонзилось ему под левое ребро, даже боли почти не было.
На красном крови почти не видно, особенно в отблесках алого пламени.
И потому многие пираты даже не поняли, что случилось, отчего их
предводитель медленно опустился на колено, затем согнулся, уперев локоть в
палубу, и только потом повалился на бок, выронив свой диковинный меч. Его
борода уперлась в темное небо, в застывших глазах плясали отблески огня
горящей галеры.
Только тогда над морем пронесся отчаянный крик:
- Красный Хассасин мертв! Она убила Красного Хассасина!!!
И это было сигналом к повальному бегству. Головорезы пытались
убраться с корабля столь же отчаянно, как еще несколько минут назад
стремились попасть на него. Но сангасои не давали им уйти безнаказанными:
они убивали их десятками, воспрянув духом от известия, что их госпожа жива
и уничтожила самого страшного из противников. Пираты падали, испепеленные
фиолетовыми шарами и золотыми стрелами огней; они умирали под клинком
Аэдоны - эльфийским мечом, который участвовал в сотнях сражений за свою
долгую, бурную жизнь. Зарубленные жутким топором Куланна, пронзенные
стрелами, насаженные на копья, Сарконовы пираты прокляли тот день и час,
когда вздумали напасть на гордый красавец корабль, на всех парусах шедший
к проливу Удевалла.
Находящиеся на двух уцелевших галерах пытались перерубить абордажные
канаты, чтобы уйти на веслах в море, скрыться, надеясь на то, что их не
станут преследовать.
В этот момент в воздухе пронеслось хрупкое, изящное тело, и вот уже
Каэ стоит выпрямившись на борту вражеского судна.
- За мной! - крикнула она, взмахнув мечами. - Не дадим им сбежать!
И с яростными криками, размахивая оружием, воины Сонандана -
справедливая месть за сотни разграбленных кораблей и тысячи загубленных
душ - пошли на абордаж.
***
Все было закончено к восходу солнца. И когда розовый рассвет
забрезжил над морем, сангасои уже закончили убирать с палуб "Астериона"
мертвые тела. В живых не осталось ни одного головореза. А среди воинов
Куланна и матросов было больше раненых, нежели убитых. Но все же без жертв
не обошлось. Семнадцать человеческих жизней унесло с собой ночное
сражение, и человек семьдесят были выведены из строя. Корабельный лекарь с
помощью Номмо и Магнуса перевязывал раны, стараясь поспеть одновременно
всюду.
Барнаба топтался у капитанского мостика, где Лоой - с перевязанной
головой и левой рукой, обмотанной тремя слоями полотна, - тщательно
выверял курс через пролив Удевалла. Корабль стремительно несся под полными
парусами прямо в это узкое ущелье, где сталкивались два мощных течения,
образуя гигантские волны и водовороты. Лоцман Яртон, посуровевший после
смерти сына, напряженно всматривался вперед, ориентируясь по каким-то едва
приятным деталям. Каэ рассматривала серьезные, сосредоточенные лица
матросов, только по их выражению догадываясь о том, насколько сложен был
предстоящий путь. Ибо капитан Лоой вел "Астерион" с такой легкостью, что
этот переход мало чем отличался от всего предыдущего плавания по открытому
спокойному морю.
Вокруг внезапно потемнело - это высокие берега Сарконовых островов
угрожающе надвинулись на гордый корабль, стремясь раздавить его в своих
смертельных объятиях. Волны что было силы заколотились о крутые борта, и
также мгновенно и неожиданно все изменилось: просияло умытое, какое-то
совершенно особенное, будто бы незнакомое, солнце, облегченно выдохнул
капитан, так что по всему кораблю было слышно; стали спокойнее лица
моряков, разгладились суровые морщины и жесткие складки у рта.
Проскочили. Пролив Удевалла, Сарконовы острова, Хадрамаут, страшная
гибель Мердока ап-Фейдли на Алтаре Йа Тайбрайя - все это оставалось
позади, а впереди лежал огромный океан Локоджа, в котором затерялась
прекрасная, далекая и таинственная Имана.
***
- Решайте сами, дорогая госпожа, - молвил Лоой.
Компания собралась в капитанской каюте, за огромным дубовым столом с
такой необъятной столешницей, что, казалось, карта Арнемвенда, лежавшая на
ней, изображала мир в натуральную величину. Двухнедельное, никакими
особенными событиями не отмеченное плавание, более похожее на парение
между небом и водой, которые, отражаясь друг в друге как два голубых
зеркала, сливались на горизонте в единое целое, привело наконец "Астерион"
в точку, откуда нужно было прокладывать новый курс. По этой причине
капитан и пригласил своих пассажиров, чтобы обсудить столь важный вопрос и
принять решение с учетом всех деталей.
- Наш путь может пролегать в три точки, находящиеся отсюда на
одинаковом удалении: это Аджа-Хош и Сетубал - два порта Эль-Хассасина - и
Трайтон, находящийся уже на территории Ронкадора.
- А как удобнее?
- С точки зрения расстояния, конечно. Сетубал. Тогда можно будет
пересечь территорию Эль-Хассасина водным путем, поднявшись вверх по Нии.
Захватим мы еще часть дороги по Хартуму. И уже от истока реки вы сможете
двигаться по направлению к Лунным горам. Но здесь есть свои "за" и
"против". Преимущества этого пути очевидны. Но Эль-Хассасин не самое
гостеприимное государство, к тому же Ния, хоть и судоходна даже в верхней
своей части, все же не самая глубокая река мира, и потому "Астерион" может
там и не пройти, особенно если накануне было мало дождей и Ния обмелела.
Можем мы двигаться и от Трайтона. Там нет достойных упоминания рек,
но зато дороги королевства Ронкадор славятся на всю Иману удобством и
безопасностью. Так что от Трайтона можно прямиком ехать к озеру Эрен-Хото,
на противоположном берегу которого находятся и Лунные горы, и храм.
- По-моему, вы сами сказали, что нужно делать. Выбираем Трайтон.
Если, конечно, нет никаких скрытых причин не принимать это решение.
- Абсолютно никаких, - уверил Каэтану капитан Лоой. - Все в порядке,
ветер прекрасный, и, благодаря Астериону, мы должны благополучно пересечь
океан. Откровенно говоря, я страшно рад, что он нам покровительствует, ибо
в этот период года в океане Локоджа бушуют ужасные штормы.
- И вы надеетесь не попасть в шторм, потому что нам помогает
Астерион? - со странным выражением лица спросил Барнаба.
Если бы речь шла не о таком странном лице, как то, что было у
разноцветного толстяка, Каэ определила бы это выражение как откровенный
ужас.
- Естественно, - осторожно ответил капитан. Похоже, он тоже почуял
неладное.
- Тогда нам конец, - заявил Барнаба. - Мы ведь оторваны во времени от
всего, что оставляем позади себя. Мы как бы странствуем по будущему нашего
мира, а поскольку мы не способны объять его целиком, то мне приходится
сдвигать в прошлое то будущее, которое мы уже посетили. Вам ясна моя мысль?
- Ничего не понимаю, - откровенно сообщил Лоой.
- А я понимаю, но не Барнабу, - сказала Каэ. - Главное не в этом.
Главное, капитан, заключается в том, что Астерион не сильнее и не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг