сообщение о страшной смерти королевы Лай и гибели храма Тики-утешительницы.
***
Поздно ночью в двери храма постучали пять человек в длинных черных
рясах с капюшонами, которые полностью закрывали все лицо. Путники были
худыми и высокими и не произносили ни слова. Но храм Тики-утешительницы
для того и стоял на протяжении веков, чтобы давать приют и защиту всем
нуждающимся. Здесь не спрашивали ни о чем, а кормили голодных, врачевали
больных и давали кров бесприютным. Издавна тут находили убежище и убийцы,
прячущиеся от закона, и воры, и смертельно больные, и старики, которые
перестали быть нужными своим детям. Тут жили те, кто страдал от
неизлечимых сердечных ран, те, кого предали, те, кого уже никто не ждал.
Жизнь в храме была проста и безыскусна. Люди постоянно работали,
чтобы обеспечить себе относительно благополучное существование. Многие,
излечившись и отдохнув, опять возвращались в шумный мир, бурливший
собственной жизнью за стенами обители Тики-утешительницы. Но приходили
новые, они требовали того же внимания и заботы. И жрицам храма ни минуты
не доводилось сидеть без дела.
Правда, и благодарность была соответственной. Даже в самые
неурожайные, голодные или несчастливые для страны годы бывшие подопечные,
равно так и жители окрестных городов и селений, не оставляли жриц Тики.
Скромные узелки с несколькими лепешками и шкатулки с золотыми монетами
одинаково часто встречались на блюде для подношений, установленном во
внутреннем дворе. И ни один вор никогда отсюда ничего не украл. Ни один
мошенник не взял ломаного гроша у добросердечных обитателей храма. Ибо то
был великий грех, и жестокое наказание грозило бы любому, узнай люди о
подобной провинности.
Храм Тики оставался последним пристанищем в этом жестоком и суетном
мире, последним местом, где единственным законом была доброта, а
единственным стремлением - желание помочь другим. И все жители Аллаэллы
понимали, что если с обителью что-то случится и она исчезнет в вихре войн,
грабежей и убийств, которые случались сплошь и рядом, то вместе с ней
исчезнет последняя надежда. И, хранимый этим знанием, освященный всеобщей
верой, храм Тики преодолевал самые страшные потрясения.
Когда в маленьком скрипучем возке, запряженном старыми полуслепыми
мулами, хуже которых уже нельзя было отыскать в королевских стойлах,
привезли сюда безумную государыню, жрицы Тики приняли на себя
ответственность за несчастную женщину. Она плакала и кричала о тени Зла,
которая медленно наползает на мир, и заклинала всем святым и дорогим, что
осталось у . людей, отправить гонца в храм Истины, к Великой Кахатанне,
чтобы предупредить ее...
Странно было, откуда берется столько сил в этом измученном, съеденном
болезнями теле.
Верховная жрица храма Тики Агунда как-то не вытерпела и вызвала свою
доверенную подругу Ханиш, с которой они вместе трудились, спасая и врачуя
людей вот уж лет тридцать. Обе были немолоды, у обеих за плечами было
горькое прошлое, в котором остались и невосполнимые потери, и жестокие
разочарования.
У самой Агунды все четверо сыновей (двое старших близнецов были
точной копией отца) погибли в сражении с гемертами, а любимый муж умер от
какой-то неизвестной болезни года через два после этого горестного события.
Ханиш никогда не была замужем и детей не имела. Ее возлюбленный был
моряком и плавал в дальние страны. Однажды его корабль вышел из порта в
Аккароне и отправился вниз по Деру, чтобы затем через море Хо выйти в
океан и достичь Иманы - соседнего континента, с которым на Варде вели
оживленную торговлю. Больше этого корабля никто не видел. И только лет
десять спустя, когда Ханиш все еще ждала своего жениха, незнакомец в
шрамах и рубцах, больше похожий на выходца с того света, принес ей
скорбную весть о том, что в море Хо "Голубой дельфин" разбился во время
шторма. И тогда женщина отправилась в храм Тики к своей подруге уже
навсегда. С тех пор они, как могли, старались облегчить горе других, в
трудах и бесконечных заботах приглушая свое собственное.
- Послушай, Ханиш, - сказала Агунда, когда они с подругой остались
вдвоем, - я должна с тобой посоветоваться.
- Рада, что тебе все еще бывают нужны мои советы, - улыбнулась Ханиш.
Она была маленькая, сухонькая, с длинными седыми волосами, собранными
и заколотыми на затылке в большой узел. Некогда волосы являлись предметом
ее самой большой гордости. И хотя в храме мало времени оставалось, чтобы
ухаживать за своей внешностью, Ханиш не последовала примеру большинства
жриц и волосы не остригла. Иные женщины пользовались корнем лопуха, чтобы
окрашивать волосы в более темный цвет, обманывая природу и самих себя. Но
Ханиш давно смирилась со своей сединой. Ее волосы побелели в несколько
часов после того, как незваный гость сообщил ей о смерти возлюбленного.
Агунда была полной противоположностью своей подруге - на голову выше
той, статная, с широкими бедрами женщины, родившей крепких детей, с пышной
грудью и полными руками, она все еще оставалась привлекательной, и
случалось, что иные из гостей храма влюблялись в нее. У нее был мягкий и
низкий грудной голос и округлое румяное лицо.
Как-то убийца, которого разыскивали по всей Аллаэлле, раненый, нашел
убежище в храме Тики. Он был моложе Агунды лет на десять, а то и
пятнадцать, но это не помешало ему воспылать к ней юношеской страстью. Его
чувство осталось без взаимности, и однажды в полдень он навсегда ушел из
храма. Он никогда не писал ей и не давал о себе знать, но, где бы он ни
находился, раз в году, в день рождения верховной жрицы Тики, на блюде для
подношений появлялась охапка ее любимых цветов и какой-нибудь скромный
подарок - дорогих бы она не приняла.
- Ты же знаешь, - сказала Агунда, подбрасывая в огонь несколько
кривых сучковатых поленьев, - мне всегда нужно, чтобы ты говорила со мной.
Меня тревожит наша несчастная королева. Что ты сама думаешь по этому
поводу?
- Не знаю, - задумчиво ответила Ханиш, устраиваясь рядом с ней. - Мы
с тобой обе пережили горе. Разве мы не были немного безумны тогда?
- И не немного, а довольно сильно. Я несколько дней провела как в
тумане.
- Я об этом и говорю, Аг. Она не кажется мне больной. Другое дело,
что ее терзают какие-то страшные предчувствия.
- Может, это не предчувствия? Она просила меня посидеть с ней сегодня
утром. И все, что говорила государыня, показалось мне абсолютно разумным и
обоснованным. Скорее Фалер безумен, нежели она. А то, что ее отослали от
двора... Кому в Аллаэлле не известно, как король обставил спальню
Бендигейды?
- Твоя правда, - кивнула Ханиш. - Но что мы можем сделать? Только
утешать ее, несчастную.
- Нет! Тут ты не права. Мы можем исполнить то, что она просит.
- А как?
- Завтра от нас уходит Аграв.
- Уже? А я не слышала... Собрался, значит, в дорогу. Аг, а он не
боится, что его найдут?
- Не думаю, что он вообще способен бояться. Но я придумала неплохой
план и хочу услышать твое мнение. Ему-то все равно нужно скрываться, и он
намерен в ближайшие дни покинуть Аллаэллу. А я хочу передать Великой
Кахатанне слова королевы Лай. Вот он и сделает это.
- А знаешь, - оживилась Ханиш, - по-моему, прекрасно придумано. Он
согласен?
- Не знаю. Я пригласила его сюда, чтобы поговорить. Должен явиться с
минуты на минуту.
- Мне уйти?
- Зачем, дорогая? Напротив, останься. Может, заметишь то, что я не
учла и упустила из виду.
Агунда поставила на маленькую жаровенку котелок с красным вином.
- Тебе класть мед?
- Спасибо, не нужно.
- А я выпью подогретого и с медом. Устала что-то в последнее время, а
после горячего вина с медом сплю как младенец. И хорошо отдыхаю.
- Ах, Агунда, ты хороша и свежа, но и тебе и мне пора признать, что
мы далеко не молоды. Это все возраст. И никакой подогретый мед с вином нам
уже не поможет.
Подруги переглянулись и озорно рассмеялись.
Что бы там ни говорила Ханиш об их возрасте, а смех у двух женщин все
еще был молодой и звонкий.
В дверь тихо и осторожно постучали.
- Входи, - пригласила Агунда.
На пороге возник крепко сбитый мужчина, плотный, с черной повязкой на
левом глазу и буйной бородой. Улыбка у него была обезоруживающая и
ослепительная - зубов на сорок.
- Ты звала, и я пришел, - сказал он просто.
Агунда жестом пригласила его садиться поближе к огню и протянула
высокий стакан с горячим вином.
- О, с медом, как я люблю, - обрадовался тот.
- Послушай, Аграв, - заговорила жрица, не откладывая разговор в
долгий ящик. - Я хотела тебя спросить, что ты намерен делать после того,
как уйдешь из храма.
- Отправлюсь странствовать. В нашей стране мне оставаться нельзя, но
ты и сама это знаешь. А коли знаешь и спрашиваешь, то хочешь что-то
предложить. Говори. Я все готов сделать для жриц Тики.
- Я не вправе даже просить тебя об этом.
Мужчина присвистнул, оторвавшись от своего вина:
- Что, настолько серьезное дело?
- Сама не знаю. Выслушай меня, а потом мы все вместе примем решение.
- Агунда оглянулась на подругу, как бы ища у нее поддержки. - Ты знаешь,
что недавно в храм привезли женщину, которую признали безумной?
- Не помню. Сюда каждый день кого-нибудь привозят, а кого-нибудь
забирают или провожают в дорогу. Может быть...
- То, что я сообщу тебе, ты должен держать в тайне, даже если наш
разговор разговором и закончится.
- Даю слово.
Ханиш и Агунда, равно как и остальные жрицы Тики-утешительницы, имели
возможность убедиться в том что слово убийцы и вора зачастую бывает
крепче, чем слово дворянина или владетельного вельможи. Поэтому обещание
Аграва дорогого стоило. Успокоенная, Агунда продолжала:
- Несколько дней тому назад к нам в храм привезли королеву Аллаэллы,
которую государь Фалер объявил безумной. На этом основании он собирается с
ней развестись.
- Можешь не тратить время, - буркнул мгновенно посерьезневший Аграв.
- Историю безумной любви короля к юной красавице графине знают все от мала
до велика. Ну и подлец. Одно дело - заиметь себе любовницу, раз уж совсем
невтерпеж, а другое - обижать законную супругу. Тем более что от нее,
голубки, зла никто не видал.
- Да, королева всегда была добра и щедра к бедным. Надеюсь, что
теперь, в эти горестные дни, ее доброта возвратится сторицей.
- Поможем, - откликнулся бородатый разбойник.
- Я очень хочу в это верить, - искренне произнесла Агунда. - Вот
здесь, - указала она рукой на небольшой свиток, лежавший на столике поверх
всех бумаг, - я записала все, о чем поведала мне королева. Видишь ли,
Аграв, мы с Ханиш и другими сестрами вовсе не считаем королеву помешанной.
Но она наверняка испытала какое-то сильное потрясение, которое и до сих
пор не прошло, отчего государыня возбуждена и беспокойна. Единственной
странностью являются видения, которые посещают ее.
Королева утверждает, что тень Зла проникла на Арнемвенд, и просит
предупредить об этом повелительницу Запретных Земель, Богиню Истины.
Почему-то именно она является центральной фигурой в борьбе с нашим общим
врагом - в видениях Лай, естественно.
- Чего ж тут неясного? - изумился бородач. - Истина на то и Истина,
чтобы отличить Зло, которое прикидывается добром, от настоящего добра. А
что еще может противостоять?
Агунда и Ханиш переглянулись, затем воззрились на разбойника. А ведь
он был прав. Что есть мир без Истины - без точки отсчета, с которой и
начинается установленный порядок вещей? Без нее все перемешается,
перевернется в одночасье.
Кто-то сказал, что Зло - враг всякого порядка.
- Ты хочешь предупредить Интагейя Сангасойю?
- Откуда ты знаешь? - еще более изумилась верховная жрица.
- Тут и знать нечего. Я ведь много лет странствую по Варду, подходил
к самому хребту Онодонги...
Аграв как-то криво усмехнулся.
- Я, веришь ли, хотел в эти самые Запретные Земли пойти, когда еще
совсем молодой был, зеленый. И даже до гор дошел. А там ущелье такое
узенькое-узенькое, ровно щелочка. И вдруг так страшно стало, что горы
сойдутся и меня раздавят. Стою, значит, трясусь. Руки-ноги дрожат, мокрый
весь, как из-под ливня. А тут солнышко вдруг потемнело - я и решил, что
скалы сдвигаются. Голову поднял, а надо мной зверь кружит. Он, конечно,
высоко был, там, где облака, но громадный, аж дух захватило. Дракон, одно
слово... В общем, повернул я назад: решил - не мое это дело. А теперь
жалею - может, и не сделал бы людям столько зла, а вся судьба иначе бы
сложилась.
Он помолчал, повертел в руках опустевший стакан.
- Я пойду в Запретные Земли и найду богиню. И все ей передам.
Глядишь, хоть часть грехов мне простится. Да и на Великую Кахатанну одним
глазком взгляну - с самого детства об этом мечту имею.
- Спасибо тебе, - прошептала Агунда.
- Тебе спасибо. Кабы не дело, двинул бы я теперь в Фарру - говорят,
народец там сейчас побогател. А так, задача есть, и не стану с пути
сворачивать. Прямиком, значит, к Онодонге и потопаю. Дорога знакомая.
Он постоял еще несколько секунд на пороге, повернулся и вышел.
- Как хорошо, просто камень с души сняла, - вздохнула Ханиш.
- И мне легче стало, - призналась верховная жрица Тики. - Видишь ли,
кроме простых предостережений есть в моих записях и одна мелочь, которая
кажется мне предельно важной. Если мы с тобой не ошибаемся и королева Лая
действительно пророчествует, а не бредит то ее прозрение может помочь
Кахатанне расправить с Врагом...
***
В то время как Аграв беседовал с двумя женщинами в небольшой
комнатке, представлявшей собой личные покои верховной жрицы, и постучали в
ворота храма пятеро путников.
По обычаю, их пустили, не спрашивая ни имен, ни откуда они пришли.
Захотят - сами скажут. А если нет - то и беды мало. Поскольку за много
сотен лет не нашлось подлеца, который решился бы причинить вред служителям
Тики-утешительницы, никто и не подумал их остерегаться. Мало ли по какой
причине закрывают путники свои лица. Только лекарь поторопился подойти к
ним и спросить, не нужна ли его помощь. Но пятеро только головами качали,
отказываясь, и лекарь не стал задерживаться около них: в храме было
множество людей, которые с нетерпением его ждали.
Странникам отвели место в углу большого помещения, заполненного
людьми. Принесли деревянное блюдо с несколькими ломтями хлеба, овощами и
вареным мясом. Но те сидели, не шелохнувшись, у стены, есть не стали.
- Эй, вы что, не голодные? - спросил их старик, примостившийся рядом.
Он уже успел жадно проглотить свою порцию и теперь не сводил взгляд с
блюда, стоящего перед новыми посетителями. Один из людей в капюшонах
сделал головой отрицательное движение.
- Так я возьму? - с надеждой спросил старик.
Утвердительный кивок.
Старик схватил блюдо и принялся перетирать овощи беззубыми деснами.
Он был голоден и несчастен. Он потерялся, потому что не помнил, где живет
и как его зовут. Несколько дней он скитался по пыльной и шумной дороге,
которая вела неизвестно куда, и скулил от страха. Сердобольные крестьяне,
везшие в Аккарон вино и фрукты, взяли его с собой и по дороге завернули .в
храм, где старика и приютили. Сейчас ему готовили место, а пока он сидел
вместе со всеми в просторном зале, в котором отдыхали с дороги все новые
посетители храма, прежде чем решалась их судьба.
Больных и раненых сразу отвели в предназначенные для них помещения.
Бездомных стариков, в том числе и до сих пор жующего соседа пятерых
молчаливых путников, разместили по трое и четверо в небольших комнатках.
Тех, кто мог ходить и работать, пригласили на помощь жрицам, и большинство
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг