божествах столько всякого, что отказывался этому верить. И решил не
пересказывать Номмо все известные ему глупости в надежде, что альв
расскажет ему гораздо более правдивую и подробную историю.
- Они приносили жертвы своему богу - кровавые жертвы, доложу я тебе.
И бог у них был под стать самим трикстерам, такой же безмозглый и
страшный, злобная дубина, короче говоря.
Меня притащили в селение, связанного по рукам и ногам. А злющие они
были, как те обезьяны на дороге, это точно. Потому что в тот раз их
разгромили наголову и стольких бандитов прикончили, что любо-дорого
глядеть. Мне и сейчас об этом вспоминать приятно. Но тогда было не до
смеха.
Привязали меня, значит, к столбу и со мной еще несколько людей и
одного эльфа. Ты уж прости, Рогмо, только я рассказываю, как на самом деле
было.
- За что простить, Номмо? Это ведь не ты, это трикстеры так
распорядились.
- Да, распорядились, - сухо сказал альв. - Их бог оказался ящером.
Его называли отец Муруган. И этот отец трикстеров преспокойно позавтракал
тремя людьми и одним эльфом. Если бы альвы седели от ужаса, я бы
несомненно поседел в тот день. Но мы рыжие какие-то, такими и умираем.
Номмо попытался улыбнуться, но его мордочка как-то странно
скривилась. Видимо, воспоминания до сих пор не оставляли его.
- Потом тех, кто остался, затолкали в бревенчатый сарай, а окошко в
нем было крохотное и под самым потолком. Темно, пахнет отвратительно, люди
стонут. Темнота меня окончательно добила. Даже солнце в этот сарайчик не
хотело заглядывать. Воды нам не давали, еды и подавно. И от нечего делать
(а может, была у меня тайная надежда напугать этих бандитов, только теперь
я об этом вслух не говорю), но я сотворил маленький шарик сиреневого огня
- все, что помнил из заклинаний в книге. И так вышло, что трикстеры эту
мою уловку заметили. Я, честно, Рогмо, подробностей до сих пор не знаю. Ни
трикстеры мне ничего не рассказали - да я бы их и не слушал, - ни сам мой
спаситель. Короче, это Гайамарт меня от них вытащил. Они его, как я тогда
понял, считали большим магом, раз меня с ним отпустили, слова не сказав
поперек. Он меня и забрал к себе, в Аллефельд. Странное это было место, -
вот еду сейчас и думаю, как мы его найдем? Просторный дом на берегу
чистого озера - а ведь в Аллефельде чистых озер отродясь не бывало, птицы
кричат протяжно так, словно плачут. Камыш шумит. И пахнет свежим хлебом и
молоком. Лучше места, чем то, не было во всем мире, сколько я потом ни
повидал.
Иногда к Гайамарту приходили странные посетители. Но он меня им не
показывал и их от меня скрывал. Так я и просиживал в подвале по несколько
часов всякий раз, как к нему кто-то наведывался. Особенно запомнился мне
один гость. Он никогда не говорил, а все сопел и вздыхал - мне из подвала
его и то хорошо было слышно. А если и говорил, то шепотом. Зато Гайамарт
ласково так с ним обращался и все твердил "сынок, сынок". Но у него никого
не было - ни жены, ни детей, даже не упоминал о них никогда.
Еще пару раз приходили какие-то грозные. Громыхали, свирепствовали. Я
ничего толком не разобрал. А один раз сам Кодеш наведался. Для чего -
неясно, но только я его со спины видел. Страшный такой был, огромный,
рогатый, - недаром дракон понадобился, чтобы его убить. Знаешь, мне не
жаль. После Эко Экхенда...
- Постой-постой, - недоуменно перебил Рогмо своего собеседника. -
Никак в толк не возьму. То ты мне все про Эко Экхенда втолковываешь, что
лучше его не было Бога Лесов, то выясняется, что ты только Кодеша видел, и
то со спины...
- А об Эко Экхенде мне Гайамарт очень много рассказывал. Он его сам
знал, из чего я и делаю вывод, что он не простой маг, а, может, какое-то
существо. Ну а в Энгурре должен же я был марку держать. Вот и говорил...
- Понятно, - улыбнулся полуэльф.
- Ничего тебе не понятно, - неожиданно рассердился альв. - Ты хоть
наполовину эльф, наследный князь Энгурры, у тебя и кровь, и воспитание, и
память о прошлом с молоком матери всосана. А я кто? Альв и есть, простой
альв. Только что повидал очень много да многому в жизни научился.
- Номмо, тебя же весь лес своим отцом-покровителем считал.
- В том-то вся и беда. А пришел настоящий враг, и ничего я сделать не
смог, потому что сил моих игрушечных против него не хватало. А
признаться-то стыдно...
- Отец знал?
- Отец твой? Конечно знал. Он меня настолько старше был, что и не
сосчитать. Знаешь, как трудно привыкнуть. На первый взгляд - просто юноша,
красивый, гибкий, безусый еще. Я его таким в первый раз увидел. Он
только-только на твоей матери женился, и она мне в лес, к Священной скале,
молоко носила, как домовому. А я не протестовал. Мне очень молоко
нравилось. Потом я ей явился и пирожков потребовал - мы, альвы, есть
любим, особенно если вкусно приготовлено.
- Так как ты в Энгурру попал?
- По наивности да по глупости. Меня Гайамарт многому научил и
довольно долго при себе держал. И я, представь себе, вовсе не скучал по
дому.
- Представляю, - сказал Рогмо как-то неуверенно. - Я ведь и сам домой
особенно не торопился. То одно путешествие, то другое. То приключения
манят. То девушку красивую встретил - а вдруг это судьба, думаешь, а вдруг
повезло половинку свою найти. И опять домой носа не кажешь. Вернулся вот...
Он безнадежно махнул рукой. Его конь, еще не привыкший к новому
хозяину, повернул голову и вопросительно на него уставился: что делать?
- Шагай, шагай, - потрепал его Рогмо между ушами.
Конь фыркнул и потрусил дальше.
- И я также.
Номмо задумчиво разглядывал своего спутника, но полуэльф понимал, что
видит альв вовсе не его, а самого себя множество лет назад, когда он
впервые попал в незнакомый лес.
- Когда я научился всяким магическим штучкам, меня потянуло в дорогу.
Гайамарт меня насильно не оставлял и на прощание подарил мне умение
вызывать волшебный огонь, который отпугивал всякую нечисть. В последнюю
ночь, когда я у него был, к нему опять явился тот гость, который все сопел
и вздыхал. Мой учитель попросил меня, чтобы я ушел в подвал, но я не стал
этого делать. Вместо этого я пошел к озеру и сидел там до рассвета. И вот
что я понял - я ведь уже был кое-каким магом, - нету озера, и камышей нет,
и заката - все это было вымышленным пространством.
- Как это? - оторопел Рогмо.
- Ах, князь. Ты все-таки очень человек. Ну-ну, не обижайся.
Пространство, конечно, было, но не в нашем мире. Это как загородная
резиденция, понимаешь? Полость между мирами, в которой Гайамарт устроил
все так, как ему нравилось. Я ведь думал, что это в Аллефельде такая
тишина и красота. А оказалось, что в мире на самом деле очень страшно. Что
там по-прежнему убивают, что Аллефельд - средоточие страшного зла. И
только Гайамарт прячет голову под плащ, не желая этого видеть.
А дальше случилось самое страшное. Я бросился в дом, чтобы сказать
своему учителю все, что думаю. И встретился там с гостем Гайамарта. С тем,
что всегда вздыхал и молчал. Рогмо! Это был ящер Муруган...
Не помню, как я выбрался оттуда. Как нашел дорогу в наш мир. Говорят,
безумцам и детям удача покровительствует. А я точно был безумен тогда, не
желая встречаться с человеком, который так меня обманул. Теперь, когда
сотни лет промелькнули чередой, я понимаю, что не спросил ничего, не дал
возможности объяснить, поступил жестоко и не мудро. Но тогда я был не в
состоянии рассуждать.
Я долго странствовал по Аллефельду и едва остался жив. Затем я
объехал весь Мерроэ, зарабатывая на жизнь тем, что показывал фокусы на
площадях. Благо и в Аллаэлле, и в Мерроэ сносно относятся к маленькому
народцу, считая нас потешными. Мне платили мало, но на хлеб хватало
всегда. Домой я не мог пойти после того, как жил под одной крышей с
человеком, который, как я тогда считал, предал своих сородичей, поступив в
услужение богу-ящеру.
А потом я пришел в Энгурру и почти сразу натолкнулся в лесу на
Священную скалу. Это было прекрасное место - светлое и чистое. И я остался
там. Лесные жители нуждались в помощи: я лечил и решал тяжбы, веселил и
развлекал маленьких сильванов и леших. Я был этакой импровизированной
всеобщей бабушкой, к которой шли за советом и утешением. Сам не знаю, как
мне удалось со всеми сдружиться. А потом меня признали эльфы. Я уже
упоминал, что твоя мать стала носить мне молоко, а я подарил ей белочку.
- Кого?
- Белочку, зверька. Она очень понравилась княгинюшке, и мы стали
дружить втроем - она, я и белочка. Потом меня принял и твой отец. Дальше
ты все знаешь.
- Я помню, как мы ходили в лес и ты наколдовывал для меня радугу. Но
очень смутно, - признался Рогмо. - Все-таки ты больше встречался с отцом.
- Ты редко гостил в Энгурре...
- Теперь я об этом жалею.
- Не жалей, князь. Сделанного не воротишь, а жалеть о прошлом - самое
последнее дело.
- А что с твоими родными?
- Худо дело. То же, что и с твоими. Зло в этом мире зацепило всех и
всем принесло горе. Когда я решился узнать про свою семью, то оказалось,
что Эламского герцогства уже не существует. Жители либо бежали в центр
страны, либо были угнаны, либо убиты трикстерами. Герцог Арра погиб. А
Воршуд-Книгочей - единственный, кто оставался к тому времени в живых, -
ушел из Элама. Последний раз его видели в Аккароне, он собирался в
путешествие. Так и пропал.
- Ты не пытался его искать?
- Мне это не под силу. Я очень скучаю по нему, но вряд ли мы
встретимся в этом мире и вряд ли я что-нибудь про него узнаю. Он был
незаметным, слабым и не слишком отважным. Я думаю, что судьба его
безвестна и печальна.
Номмо сам себя прервал и некоторое время молчал, глядя впереди себя
на дорогу невидящим взглядом. Потом обратился к полуэльфу:
- Вот что, князь. Мало ли, как сложится рисунок жизни. Если вдруг со
мной что-то случится, добирайся до Аллефельда и там ищи Гайамарта. Может,
тебе повезет...
- Э, нет, Номмо! Так не пойдет, я без тебя пропаду! Не тоскуй и веди
меня к своему другу. Тем более что ты должен перед ним извиниться за то,
что когда-то удрал, не разбирая дороги. Он ведь спас тебя и научил всему,
что ты сейчас умеешь.
- Твоя правда. Но если мы будем двигаться с той же скоростью, что и
сейчас, то мир умрет от старости прежде, чем мы достигнем Аллефельда.
***
Это было прекрасно - снова ощутить себя обычным человеком, снова
вырваться из плена дворцов и храмов и почувствовать на лице упругое
сопротивление ветра, ощутить, как перекатываются мускулы на боках коня, и
до смерти устать от верховой езды.
Ворон тоже блаженствовал - наконец он мог скакать сколько угодно, и
никто его не останавливал, не разворачивал, не запрещал становиться на
дыбы и не запирал в конюшне на неизвестно какой срок. Он мог, как прежде,
нести на спине невесомую ношу - свою хозяйку и госпожу, которая опять
летела во весь опор по равнинам Джералана.
И Такахай, и Тайяскарон были счастливы. Опять Каэтана вступала на тот
путь, где они были в силах охранить ее. Там, в храме, где она была всего
лишь богиней и не носила мечей, всякий мог напасть на нее, всякий мог
причинить ей вред. А здесь, когда она, затянутая в кожу, опоясанная
широким поясом, с кинжалами за голенищами сапог и мечами за спиной,
неслась навстречу своей судьбе, мало кто мог с ней поспорить. Два верных
клинка, две души, уже заплатившие за счастье любить и охранять свою
госпожу, не дали бы ее в обиду никому. Они могли бы рассказать о разных
схватках. Даже Смерти не побоялись прославленные мечи Гоффаннона - так их
называли во внешнем мире. За них давали целое состояние, но никто не знал,
что Такахай и Тайяскарон сделаны лишь для одного владельца и что только
Каэтане они будут служить.
И полк Траэтаоны, до последнего человека, был горд и счастлив. Они
сопровождали Великую Богиню Истины от самых Запретных Земель. Она
следовала в Курму, в гости к аите Зу-Л-Карнайну, и ее войску предстояло
удовольствие повидать разные страны, выехать за пределы Сонандана. Это
было впервые за много сотен лет. Обычно в Сонандан приходили, но никто из
сангасоев никогда не покидал своей земли. Но главное, что во главе полка
Траэтаоны ехал его небесный покровитель и командир. Вечный Воин решил
проводить Каэ, во избежание неприятностей, до самой резиденции
Зу-Л-Карнайна.
Траэтаона тоже был доволен. С тех пор, как он появился перед
изумленными людьми у стен ал-Ахкафа, и до этого дня ему не случалось
бывать во внешнем мире. И хотя Древних богов стали гораздо чаще вспоминать
с тех пор, как Великая Кахатанна снова воцарилась в Сонандане, все равно
он был рад случаю укрепить веру людей, успокоить их, дать им надежду на
то, что их защитят от наступающего на мир Зла. Вечный Воин издревле был
Богом Мира, просто об этом теперь редко вспоминали.
Благодаря Каэтане он понял одну важную вещь, которую обычно не хотят
признавать боги. Люди очень влияют на судьбу этого мира. Если бы Каэтана
возвратилась на Арнемвенд в своем истинном обличье, помня о том, кем она
на самом деле является, то все Новые боги ополчились бы на нее. Они бы не
стали снисходительно относиться к ее странствию в Запретные Земли, а все
одновременно напали бы на нее и уничтожили пока она не успела вернуть себе
былую силу, и власть и могущество. Но они сочли зазорным воевать против
жалких и беспомощных людей. И жалкие и беспомощные люди победили.
Траэтаона не мог забыть исполина Бордонкая, угрожавшего своей секирой
двум богам - Арескои и га-Мавету. Он знал также, что и Арескои не может
забыть своей схватки с ним.
Траэтаона сопровождал Каэ в Курму. А потом намеревался встретиться с
Джоу Лахаталом. Он знал, что хочет сказать ему.
И наверное, больше всех был счастлив влюбленный император, который
сейчас шпорил своего коня, несясь навстречу юной своей богине, император,
который опередил своих акара, не соблюдая ни правил безопасности, ни
требований этикета. Император, мечта которого сбылась...
***
Они встретились на самой границе Джералана и Курмы. Белый конь
вылетел из-за скалы, словно птица, которая несет на своих крыльях ветер
надежды. Черный конь будто плыл к нему по воздуху. Всадники были молоды и
прекрасны, и все невольно залюбовались этой встречей.
Император спрыгивает с коня и бежит к возлюбленной. Он возмужал с тех
пор, как они виделись в последний раз, и ей не верится, что могучий воин
со светлыми волосами, которые волнами падают на широкие мускулистые плечи,
воин в алом плаще и белых доспехах - это не верховный владыка Арнемвенда,
Змеебог Джоу Лахатал, а только аита Зу-Л-Карнайн, влюбленный, красивый и
могущественный правитель одной четвертой части Варда.
Она не успевает решить, как ей с ним поздороваться, а император уже
подхватывает ее на руки и кружит в воздухе, осыпая поцелуями загоревшее,
уставшее, бесконечно дорогое лицо.
- Как ты? Ты болела? Тебе плохо?
- Мне хорошо, - смеется она.
Да и как может быть плохо на руках у влюбленного в тебя человека. Она
чувствует себя надежно защищенной от всех бед и горестей. Но ей страшно
признаваться в этом Зу-Л-Карнайну, чтобы не возбуждать в нем ненужных
надежд. Впрочем, о чем это она? В этом положении...
Взмыленный отряд акара наконец появляется в поле зрения. Они покрыты
пылью, их белые доспехи и плащи стали абсолютно серыми, в каких-то
неописуемых разводах. Они толком не отдыхали, не ели и не спали уже
несколько конных переходов. Император летит как на крыльях, и они понимают
его, вот только догнать никак не могут.
Агатияр торопится где-то очень далеко позади, во главе пышного
посольства, снаряженного для встречи Великой Кахатанны. Богини не так
часто собственной персоной посещают империю, и принято решение не ударить
в грязь лицом. Император, главный визирь, вельможи и большой отряд
отборных тхаухудов следовали со всей торжественностью навстречу гостье,
пока аите не стало невтерпеж. Теперь кортеж остался неизвестно где,
нарядно разодетые воины превратились в пыльных усталых чучел, которые
ошалело таращатся на военачальника Кахатанны.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг