Когда отряд скрывается из виду, жрец и правитель поворачивают коней в
сторону столицы, и охрана медленно следует за ними.
- Ты надеешься на успех? - спрашивает татхагатха у жреца после
длительной паузы.
- А почему бы и нет, повелитель? То, что случилось с ней в прошлое ее
путешествие, было еще более опасным. Она вернулась из другого мира -
возвратится и из этого.
- Я не о том. - Тхагаледжа молчит, мнется, затрудняясь правильно
поставить вопрос, наконец решается:
- Ты полагаешь, мы выиграем в этой войне?
- Нужно было бы ответить, что война еще не началась, но это было бы
явной ложью. Да, война идет, и пока что мы не победители. Но все зависит
от нас. Я верю в удачу.
- А голос разума?
- Зачем тебе нужен голос разума, который советует глупости? -
спрашивает Нингишзида, пришпоривая коня.
Когда Тхагаледже удается его догнать, он, смеясь произносит:
- Ты, жрец, говоришь как твоя богиня.
- С кем поведешься, - улыбается лукаво Нингишзида.
- Ты же стар, чтобы меняться, - удивляется правитель.
- И вовсе нет. Я только сейчас начинаю жить. Знаешь, что она сказала
мне недавно, когда я спросил ее, как же это удалось - стать самой собой,
вернуть божественные способности, будучи в теле и при разуме человека?
- Ну? - нетерпеливо произносит правитель.
- Она сказала дословно вот что: "Всякий человек достаточно велик,
чтобы вместить в себя бога. А чудо - это единственная норма существования
мира".
- Прекрасно, - говорит татхагатха.
Их кони идут рядом, и всадники негромко переговариваются. Вечереет.
Над Салмакидой висит розовое солнце, похожее на диковинный плод, окрашивая
небо в неповторимый цвет. Несутся пышные облака, просвечивающие золотом.
Тихо щебечут птицы, собираясь спать. Высоко над головой вьются последние
запоздавшие ласточки в поисках корма для недавно вылупившихся птенцов. Мир
дышит счастьем. И преступно не защищать это счастье от того, кто пытается
его уничтожить.
***
Степь по-своему прекрасна в любое время года, в любое время суток,
при любом освещении. Высокая мягкая трава волнами перекатывается под
порывами легкого ветра, и кажется, что это цветной океан - желтый,
зеленый, розовый, блекло-серый в лиловых и сиреневых пятнах и разводах -
шумит под ногами.
Двое высоких и красивых воинов идут по колено в этом ярком буйстве,
среди вздохов, шелестов, шепота и птичьих криков. Из-под ног у них шумно
вспархивают крохотные птицы. Одни, пролетев несколько шагов, снова падают
в траву, а иные уносятся в небо, и оттуда раздается победная,
неистребимая, как сама жизнь, звонкая трель.
За воинами послушно следуют два коня. Они сами по себе примечательны:
один черный, как ночь, другой - седой. Их тяжелую поступь большинство
жителей этого края успело выучить за свою долгую-долгую жизнь. Потому что
духи степи бессмертны, если их, конечно, не убивать.
Рыжий воин в шлеме из Черепа Дракона, известном всему Арнемвенду,
шагает чуть впереди. Рот его упрямо сжат, на лбу пролегли тоненькие
морщинки, в глазах стынет вселенская тоска. Огромная секира закинута за
спину, но кажется, что он не замечает ее немалого веса. Второй торопится
следом, чуть сильнее обычного размахивая левой рукой в такт ходьбе. Никто
этому не удивляется - мир облетела весть, что грозный Бог Смерти стал
одноруким. Впрочем, никто и не обольщается на этот счет. Желтоглазый
по-прежнему всемогущ.
- А куда это ты собрался, позволь тебя спросить? - Га-Мавет догоняет
Арескои и шагает по правую руку от него.
- Хочу узнать последние новости нашего мира.
- И что ты в таком случае собираешься делать в степях Урукура?
- А с чего ты взял, что я направляюсь именно туда?
Бог Смерти останавливается и ошеломленно смотрит на своего брата:
- Мы уже несколько часов прогуливаемся именно по степям Урукура. И не
пытайся меня убедить, что ты об этом не подозреваешь. Отвратительное,
кстати, место, - что ты в нем нашел?
- Откровенно говоря, - опускает голову Победитель Гандарвы, - я здесь
некогда потерял что-то очень важное. И теперь расплачиваюсь за ту свою
потерю.
Вдруг в его зеленых глазах мелькает тень надежды, и он громко и
отчетливо произносит вслух странные, казалось бы, слова. Его мощный голос
разносится по всему пространству степи, ветер подхватывает, кружит их,
вертит и несет дальше, оповещая всех в Урукуре о том, что сказал бог.
- Я сожалею о том, что сделал. Не так давно, преследуя Кахатанну, я
убил в этих местах маленькое существо - хортлака, помогавшего ей. Он было
беззащитен и беспомощен, но я не пожалел его тогда. И огромная вина лежит
на мне. Великая Кахатанна простила меня; может, и хортлаки найдут в себе
силу и мудрость простить несчастного бога за то зло, которое он им
причинил. Мне нужна помощь!
Га-Мавет оглядывается по сторонам:
- Ты уверен, что эти самые хортлаки тебя слышат?
- Хоть один из них должен быть где-то рядом, - отвечает Арескои. -
Они знают все обо всем и хранят такие древние истории, что тебе и не
снилось. Да полно, что я рассказываю? Ты хортлаков не видел?
- Нет, - как показалось рыжеволосому, смущенно откликается Бог
Смерти. - Не обращал на них внимания. Я здесь, в степи, редко бываю, -
добавил он в пространство извиняющимся тоном. - Кого здесь забирать в
царство смерти?
- Некого! - внезапно раздается голос как из-под земли.
- Мы бессмертны! - отзывается другой, поодаль.
- Не верьте им, это хитрость! - прошелестел третий, и ковыль волнами
понес дальше:
- Не верьте, не верьте, не верьте, не верьте...
- Нет! Постойте! - отчаянно закричал Арескои.
Он сорвал с рыжей головы и бросил под ноги шлем из Черепа Дракона,
известный всему Арнемвенду, и поднял к небу руки с открытыми ладонями:
- Великую Кахатанну, Суть Сути и Мать Истины, призываю я в свидетели
своей искренности. Не врагом, но смиренным просителем явился я к
всеведущему народцу степи - и пусть поверят мне, ибо труднее всего воину
преодолеть свою гордыню. Я сильнее вас, но не собираюсь пользоваться этой
силой отныне - я пришел как равный к равным. Примете ли вы меня?
Га-Мавет слушал молча. Он понимал, сколь сложно было его непокорному,
бесстрашному брату, привыкшему к битвам и поединкам, кланяться в пояс
крошечным, слабеньким духам степи. И еще он понимал, что наступили
странные времена; что сила не на стороне сильного, а на стороне того, кто
не боится быть слабым. Что бесстрашен не тот, кто не боится, но тот, кто
не боится своего страха. Много мыслей теснилось в его бедной голове. Ему
было счастливо и прекрасно посреди этой желтой степи, с волнующимися на
ветру травами - душистыми, пахучими, дурманящими; мелкие цветочки
разноцветными брызгами были разбросаны на колышущемся фоне ковыля. Малах
га-Мавет почувствовал, что здесь безраздельно царит Древний Бог Ветров -
Астерион. И к нему он обратился за помощью:
- Астерион! Услышь нас. Мы не желаем зла народу степи, пусть спросят
у Кахатанны.
Степь заволновалась, зашумела. Звон и рокот многих сотен голосов
отозвались с разных сторон, и братья поняли, что все это время они стояли
здесь не в одиночестве. Одно за другим из густых трав появлялись крохотные
- чуть выше колена - существа. Рыжие, серые, пестрые, лохматые, с круглыми
тигриными ушами и огромными выразительными глазами на кошачьих мордочках,
разумных и подвижных, они вылезали из нор, ямок, канавок, скрытых до поры
до времени буйной растительностью.
Издалека приближались длинными прыжками их близкие родичи - но они
явно жили ближе к пустыне, потому что шерсть у них была изжелта-серого
цвета, а сами они - еще меньше, чем жители степи.
- Хортлаки, - пробормотал Арескои.
- Какие милые, - заметил га-Мавет, осекся и оторопело уставился на
Победителя Гандарвы.
Тот усмехнулся:
- Ты ли это, беспощадный и грозный брат?
- Все началось с общения с Богиней Истины...
- Со встречи с Каэтаной, хотел сказать ты.
- Абсолютно верно.
Бог Войны, Победитель Гандарвы, Рыжий Воин в шлеме из Черепа Дракона,
зеленоглазый красавец Арескои, не боящийся в этом мире никого и ничего,
опустился на колени, чтобы маленьким мохнатым существам было легче с ним
разговаривать. Рядом он положил огромную секиру, которая когда-то
принадлежала Бордонкаю.
- Не бойтесь, - он старается говорить как можно мягче, - это оружие -
друг. Ее зовут Ущербная Луна.
- Мы знаем, - раздается в ответ тоненький голосок. - Это секира того
великана, который провожал к эл-Ахкафу госпожу Каэтану, который победил
тебя у стен этого города и мог убить в предгорьях Онодонги, но не сделал
этого.
- Да! - твердо говорит Арескои. - Это все истинная правда. Вам,
хортлакам, ведомо иногда больше, чем богам. Это действительно секира брата
моего, человека Бордонкая, убитого мною в неравном поединке. И о смерти
его я сожалею до сих пор.
- Мы тоже, - шелестит степь.
- Мы тоже, - разносит ветер тихие слова.
- Мы скорбим, - вскрикивают степные птицы, поднимаясь в небо и камнем
падая назад, в траву.
- Мы тоже-е-е, - поют облака.
Га-Мавет обнимает брата левой рукой и спрашивает на ухо:
- Ты как?
- Легче, - с трудом произносит Арескои. - Но я рад, что произнес
вслух правду.
- Тебе до сих пор больно?
- Вот тут. - Арескои прикасается к груди в том месте, где была
нанесена смертельная рана гемерту.
- Бывает, - произносит голос Бордонкая.
Арескои знает, что исполин давно уже мертв и похоронен им самим на
вершине холма в предгорьях Онодонги. Он знает, что Бордонкай ушел от него
по той дороге, которая оказалась недоступна Новым богам. И все же...
Победитель Гандарвы озирается по сторонам и кричит:
- Бордонкай!!! Брат мой!
- Его нет, - говорит все тот же голос. - Это я, Мика. Я был тогда
там, у холма...
Арескои тяжело опускается на землю. Потеря надежды окончательно
обессилила его. А га-Мавет не отрываясь смотрит вдаль.
Широко шагая по степи, к ним приближается юноша во вьющемся на ветру
плаще. Сразу бросается в глаза, что плащ его клубится и мечется в воздухе,
хотя ветер не настолько силен. Змеятся длинные волосы, струится одежда.
Вместе с юношей приближается аромат степных трав и пьянящая свежесть
морских волн. Даже не зная, кто это, легко можно угадать в приближающемся
существе Астериона - Бога Ветров.
Он подходит к братьям, по-приятельски кивает им и садится рядом с
Арескои. Ветер покорно устраивается у его ног, как свернувшийся клубком
пес.
- Ты пришел в степь, чтобы встретиться с хортлаками? - удивленно
спрашивает он у Победителя Гандарвы вместо приветствия.
- Да.
- Это непостижимо, но от тебя исходит дуновение искренности.
- Надеюсь, ты слышишь, что я не лгу.
- Слышу. И изумляюсь. Но, изумляясь, все же помогу тебе. Маленькие
хортлаки не верят Новым богам. Они не могут принять ни смерти Момсы...
- Могучего и прекрасного Момсы из рода прекрасных и могучих Момс, -
поправляет Астериона голос из травы.
- Простите, конечно, именно так. Еще они не могут принять и простить
многие другие смерти. Им нужно доказательство того, что теперь ты стал
другим. Что придумаем?
- А что их убедит? - интересуется Арескои. - Или кто?
А га-Мавет думает, что не чаял дожить до того дня, как его брат будет
доказывать свою надежность крохотным и слабым степным духам и стремиться к
тому, чтобы они ему поверили. До недавнего времени бессмертных Арнемвенда
мало волновало мнение их слуг и рабов.
- Каэтана, - не сомневается Астерион.
***
Они отъехали на довольно большое расстояние от Салмакиды и уже
вступили в полосу леса, когда Каэтана услышала, как ее кто-то громко
позвал. Один раз, затем другой... Она оглянулась, но никого не увидела за
деревьями.
- Вы ничего не слышали? - спросила она на всякий случай у
сопровождающих ее воинов.
Те отрицательно покачали головами, но на всякий же случай
насторожились. Не следует пренебрегать словами богини, пусть даже ей
показалось.
- Зовут же! - забеспокоилась она через некоторое время.
Сангасои переглянулись между собой, повернулись назад. Прислушались.
Несколько человек отделились от отряда и на рысях направились к маленькой
рощице, которую только что оставили позади. Обыскав все вокруг, воины
возвратились к своей госпоже:
- Никого нет, Интагейя Сангасойя...
- Спасибо, - рассеянно кивнула она. И обратилась к Барнабе:
- Ты ничего не слышал? Мне все время чудятся голоса...
- Слышал, - безмятежно ответил тот, добывая из седельной сумки
очередной плод.
- Что же ты молчишь, окаянный?!
- Я не молчу. А вот что ты будешь делать, если меня не будет рядом?
Послушай сама...
Каэтана прислушалась и поняла, что голоса раздались из-за спины, за
затылком, но внутри ее головы.
- О боги! - простонала она.
Затем напряглась, сосредоточилась и постаралась преодолеть
пространство, ориентируясь на зов, который по мере приближения становился
все явственнее, все сильнее. Несколько шагов пришлось сделать в полнейшей
темноте, но затем она почувствовала что-то очень знакомое и прыгнула
вперед. А приземлилась уже посреди травы...
Астерион, га-Мавет, Арескои и огромное количество хортлаков встречают
ее. Она потрясенно обводит их взглядом:
- Приветствую вас с радостью. Но что здесь происходит?
Астерион счастливо улыбается и берет ее за руку.
- Ты нам настолько нужна, что мы рискнули вызвать тебя, оторвав от
дел. Надеюсь, мы не сильно помешали?
- Не помешали. Я как раз шла к Онодонге...
- А что там? - полюбопытствовал Бог Смерти.
- Оказалось, что мы не первые. Ты слышал об этом, Астерион?
Повелитель Ветров смотрит на нее с нескрываемым изумлением:
- Ничего особенного. А что ты выяснила?
- Мы, получается, так же заняли место прежних богов, как Новые боги
затем сменили нас. Все справедливо.
- Мы знали об этом, - говорит кто-то из сплетения трав.
- Расскажите, пожалуйста, - просит Каэ, обращаясь к хортлакам.
- Ты все знаешь, - отвечает голос, но его обладатель не спешит
показываться бессмертным. - До вас на планете были другие боги, и после
вас будут - но еще очень нескоро. Поговори с ныне живущими твоими
предшественниками, и они помогут тебе.
- Спасибо, - говорит она.
Рядом раздается смачный хруст.
- Привет всем, - произносит Барнаба.
- Какая интересная история, какой сюжет! - раздаются повсюду голоса.
Степь волнуется, шевелится, серые и рыжие хортлаки поочередно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг