лет. - И Момса оглушительно вздохнул.
Следующие несколько часов у огня было шумно и оживленно.
Перезнакомившись со всеми, хортлак стал производить их голоса, вмешиваясь
в разговор, - имитатор из него был превосходный.
- А что это за статуя? - наконец спросила Каэ После того, как все
отсмеялись над передразниванием Бордонкая. Странно было слышать его
громкий звучный голос исходящим из тела крошечного существа.
- Так Дракона - прежнего бога, - беззаботно откликнулся хортлак. - Вы
что, не слышали о статуе Йабарданая, которую сбросили в Даргин еще на заре
времен?
- Слышали. - Джангарай явно хотел добавить что то еще, но смолчал.
- Ну, мой шурин уже помчался к Даргину - дня через два будет обратно.
Уж он точно раздобудет самые свежие новости. А пока - за что купил, за то
и продаю. Думаю, кого-то эта статуя отказалась топить, не в пример тому,
как вела себя последние пару тысяч лет. И произошло это оттого, что
Йабарданай почему-то пожалел и не захотел убивать этих людей. - Тут Момса
с явным подозрением оглядел новых знакомых. - А вы, часом, не со стороны
реки едете?
- Нет-нет, - поспешно ответила Габия. - Воды мы вообще не любим.
- А-а, - как показалось спутникам, несколько разочарованно протянул
хортлак. - Тогда, значит, тоже ничего интересного не слышали. Я ведь как
понимаю: А-Лахатал очень хотел, чтобы изваяние и на этот раз учинило
обычный разгром, а оно не стало. Кто их поймет - богов? Это очень
интересная истори, а я не знаю ни начала, ни конца, - печально вздонул
степнячок.
- Ладно, Момса, еще узнаешь, - ободрил его Эйя. - Расскажи лучше про
армию - далеко она?
- Нет, конечно. Армию видела моя тетушка своими глазами пару дней
тому назад. И она утверждает, что Зу-Л-Карнайн завтра к полудню должен
быть уже у стен города. Эй, что это вы?
Услышав это сообщение, Бордонкай решительно поднялся на ноги и шагнул
прочь от костра, в темноту, туда, где фыркали кони, пощипывая сухую траву.
Джангарай и Ловалонга моментально стали сосредоточенными, и ингевон
вопросительно уставился на Каэтану. Она нехотя кивнула. Ее разморило у
костра, не хотелось вставать и ехать куда-то - желание выспаться
перевешивало все остальные.
- Прости, Момса, - сказала она, потягиваясь. - Прости, нам нужно
ехать.
Степнячок сник и загрустил. Эйе стало жалко его, и он подошел к
хортлаку и потрепал по мохнатому плечу.
- Нам нужно быть в городе до того, как его окружат войска императора.
***
- Не успеете, - тихо сказал хортлак.
- Должны успеть, - отозвалась Каэ, подпоясываясь пемнем и надевая на
себя крестообразную перевязь.
Момса бросил на ее мечи короткий взгляд, но ничего не сказал.
***
- Удачи тебе. - Джангарай протянул степнячку руку.
Тот степенно пожал ее и ответил:
- И тебе удачи, воин.
- Прощай, Момса, - хором сказали близнецы.
- До свидания, - пророкотал Бордонкай.
- Интересных тебе историй, - пожелала Каэ, вскакивая на коня.
Альв прощался с хортлаком последним.
- Береги ее, - прошептал Момса, указывая глазами на Каэтану.
- А то я не понимаю, - пробурчал альв, хотя на самом деле понимал не
очень много.
- Может, подбросить тебя куда-нибудь - спросила Каэ, но епнячок
замахал лапками:
- Ну вы, что вы! Я, когда пешком, столько всего вижу и слышу. Да и
бегаю я ненамного медленнее ваших скакунов.
- Это правда, - сказал альв.
- Ну тогда прощай. Авось свидимся. Спасибо тебе!
Топот копыт заглушил все остальные звуки. Хортлак некоторое время
посидел, размышляя, у покинутого костра. Он что-то бормотал себе под нос и
водил в воздухе мохнатыми лапками.
- Где же я их видел? - шептал он, напрягая свою прекрасную память. -
Ну где?
Внезапно он вспомнил нечто, показавшееся, по-ви-Димому, безумно
важным, потому что Момса бросился в степь, крича:
- Подождите! Подождите!!!
Он все наращивал и наращивал скорость.
Он не врал, маленький степной дух, когда говорил, что бегает
ненамного медленнее, чем породистые скакуны, и сейчас мчался так, как
никогда в жизни. Он чув-вовал, что обязан догнать небольшой отряд и
рассказать им одну из самых старых, интересных и ценных своих историй,
пусть даже они опоздают к штурму ал-Ахкафа Но он не успел преодолеть и
части пути, как дорогу ему преградил всадник на седом скакуне.
При виде этого седока сердце Момсы похолодело и ушло в пятки - он
знал, что от него не скрыться, как быстро ни беги. И хортлак остановился.
- Мне сказали, - надменно проговорил всадник возвышаясь скалой над
крохотным серым существом, - мне сказали, что ты был в гостях и услышал
много интересных историй. Расскажи их все, и я щедро вознагражу тебя.
Момса знал, что никогда в жизни не осмелится противоречить этому
всаднику, - страх перед ним-был заложен в душе степнячка с первых же минут
пребывания на этом свете (а жил он уже достаточно долго). Он знал, что
сейчас подчинится железной воле всадника.
- Нет! - неожиданно звонко вырвалось у него, и он с удивлением понял,
что говорит собственным голосом. - Я рассказываю свои истории только тем,
кому хочу их рассказать.
Маленький Момса сам не понимал, откуда у него взялось столько
смелости, чтобы произносить подобные слова в присутствии всадника, но они
текли из его груди не ведающим преград потоком и не собирались застревать
в глотке под гневным прожигающим взглядом его собеседника.
- Мне не нравится такой слушатель, как ты. Езжай своей дорогой и дай
мне идти моей.
- Не станешь рассказывать? - неожиданно беззлобно переспросил всадник.
Хортлак знал, что будет дальше. Недаром он прожил столько лет в степи
и слышал столько леденящих душу историй, в которых главным действующим
лицом был этот ночной наездник. Но он набрал полные легкие воздуха и
произнес:
- Нет.
Впервые за свою долгую жизнь он был так немногословен.
- Твое дело, - почти лениво заметил всадник. Его послушный конь
по-прежнему не двигался с места. А Момсе было необходимо бежать дальше: он
еще не терял надежды догнать маленький отряд и рассказать им свою самую
интересную... да нет же - куда теперь побежишь?
Степнячки никогда не отличались особой храбростью, а Момса - тем
более. Он был из породы мечтателей, которые хотят совершить подвиг, но
никогда не решаются на это, потому что в реальной жизни все выглядит
чуть-чуть иначе. Однако сейчас Момса не считал подвигом то, что делал. Он
просто повернулся в сторону, противоположную той, куда ускакал маленький
отряд, и припустил изо всех сил.
Всадник так и остался неподвижным, отчего у хортлака мелькнула мысль:
"Может, зря я все это затеваю?" Но усилием воли он отогнал ее и, когда
отбежал от ночного собеседника на достаточное расстояние, закричал во всю
мощь своих легких, звучно и протяжно:
- Каэ! Сюда! - И это был голос Бордонкая.
И понесся что есть мочи. Затем резко свернул вправо, наперерез
всаднику.
***
Он бежал изо всех сил и останавливался, чтобы покричать так, как
обычно делают в степи хортлаки, водя одинокого путника, да только путник
нынче был не из беспомощных...
Момса изображал топот конских копыт и лязг оружия. Он кричал голосами
Джангарая и Ловалонги, альва-и самой госпожи с перекрещенными мечами за
спиной. Он повторял голоса Эйи и Габии, стараясь так, как никогда в жизни;
и ему поверили наконец. Возможно, это был самый большой успех хортлака,
самое серьезное признание - ценою в жизнь.
За его спиной, сотрясая степь, раздался тяжелый топот копыт.
Хортлаки бессмертны, если их не убивать...
Тот, кто догонял Момсу, умел делать только одно - сеять смерть, но
делал это очень хорошо.
Момса летел как на крыльях, останавливаясь все реже и реже. Теперь он
норовил кричать на бегу, изредка застывая на месте и хватая ртом воздух.
Он водил своего преследователя широкими кругами, с ужасом понимая, что
тому осталось совсем немного, чтобы догнать его, Момсу из рода могучих и
прекрасных Момс, всегда живших в этой гостеприимной степи.
Всадник все же настиг его и сразу высмотрел в чахлой и редкой траве.
Когда он понял, кто дурачил его последние полчаса, жесткая усмешка
исказила красивые черты, а потом соскользнула с губ, будто ее сдуло
встречным ветром. Всадник поднял огромный лук, наложил стрелу и натянул
тетиву. Он почти не целился, его не смущала темнота и подвижность жертвы -
он просто вскинул лук и выстрелил.
Тонко пропев в воздухе, стрела вошла точно между лопатками маленького
серого существа, удирающего от своего безжалостного преследователя по
бескрайней сухой степи. Удар был настолько силен, что хортлак
перекувырнулся через голову и пролетел несколько шагов. Он упал лицом
вниз, раскинув мохнатые лапки и вздрагивая всем телом. Затем поскреб землю
когтями, приподнялся и прошептал:
- Ка...
Голос его прервался хрипом. Это была, конечно, самая интересная и
загадочная история, но рядом не нашлось никого, кому бы он хотел ее
рассказать. Поэтому хортлак замолчал, выгнулся дугой, и в ту же секунду
его маленькая добрая душа ускользнула туда, где ее ждали души всех
прекрасных и могучих Момс. Она сделала это очень быстро, чтобы всадник на
седом скакуне не предъявил на нее свои права. Однако тот даже не
подозревал, что у хортлаков есть души. Он потрогал безжизненное тельце
острием копья, затем выпрямился в седле и поскакал по направлению к
ал-Ахкафу.
Шлем, сделанный из черепа побежденного им дракона, почти полностью
покрывал рыжее пламя волос, а зеленые глаза смотрели холодно и жестко.
Чaсть II
ЖЕМЧУЖИНА ПУСТЫНИ
Густое облако красноватой пыли, тяжело висевшее посреди бескрайней
степи, свидетельствовало о том, что двухсоттысячная армия Зу-Л-Карнайна
подошла к ал-Ахкафу.
Маленький отряд двигался гораздо быстрее тяжеловооруженной пехоты,
обозов и утомленной долгим переходом конницы, поэтому через несколько
часов путешественники догнали войска и, не вызывая ничьих подозрений,
добрались до головного полка. Правда, на этом их везение и закончилось.
Отборный отряд телохранителей победоносного Зу-Л-Карнайна окружил их со
всех сторон. Могучего телосложения воин в белых пропыленных одеждах выехал
вперед и церемонно произнес:
- Коль вы не таясь явились в лагерь, нет смысла подозревать в вас
вражеских лазутчиков. Но неоднократно случалось, что прикидывавшиеся
друзьями оказывались злейшими врагами, а злейшие враги проявляли мудрость
и благородство. Вы поедете со мной и предстанете перед лицом аиты. Ему
судить, враги вы или друзья.
Недолгий путь они проделали молча. Каэтана восторженно осматривалась,
будучи не в силах оторваться от великолепного зрелища. Армия подтягивалась
к стенам ал-Ахкафа. Цветные шатры военачальников и знати уже стояли в
безопасном отдалении от городских стен. Гремело оружие, скрипели повозки,
ржали лошади и протяжно кричали верблюды.
Панцирная пехота Зу-Л-Карнайна, завоевавшая ему полмира, бесконечными
рядами шла мимо Каэтаны. Ветераны, гвардия... Было-то этим ветеранам от
силы лет двадцать пять - тридцать. Закованные в белые доспехи с
изображением стремительно падающего сокола, вооруженные длинными копьями и
огромными щитами, они производили неизгладимое впечатление. Головы их
венчали серебряные шлемы, в навершии которых сокол расправлял крылья.
Даже после трехдневного перехода по выжженной солнцем степи,
измученные жарой и пылью, томимые жаждой, они выглядели грозно и всем
своим видом являли готовность хоть сейчас вступить в бой.
Отдельным лагерем размещались конные полки тагаров, присланные
Зу-Л-Карнайну ханом Хайя Лобелголдоем. Неистовые тагары, вооруженные
кривыми саблями, одетые в меха и не признававшие доспехов, наводили ужас
на противника своей невероятной жестокостью. И если бы Джералан - их
родину - не разрывали на части охочие до власти младшие братья
Лобелголдоя, то неизвестно, захватил ли бы его Зу-Л-Карнайн. Ибо
покоренных тагаров не видел никто. Они молча подчинялись приказам:
воинская дисциплина была у них в крови, - но признавали только своих
военачальников. Безудержные в бою, они презирали смерть, бросаясь без
раздумий на превосходящего числом противника, и очень часто заставляли
того отступать. Зу-Л-Карнайн выпускал их впереди своих войск - как
смертников, как свору злобных псов, которые ценой своей жизни
обескровливали и выматывали врага, после чего в атаку шла тяжелая пехота.
По всему Джералану до сих пор ходили легенды о небольшом отряде
тагаров под командованием хана Бог-до Дайна Дерхе. Они встретили полки
Зу-Л-Карнайна в узком ущелье, не успев подготовить засаду и передохнуть
после многодневного конного перехода. Скорее удивленный, чем обозленный их
непокорностью, полководец предложил им либо присоединиться к его армии,
либо идти с миром, освободив дорогу, ибо несколько сот человек никак не
могли представлять серьезной угрозы для его войска. В ответ тагары
прислали Зу-Л-Карнайну шесть мешков. В них было шесть голов отборных
воинов из армии аиты.
- Забери своих воинов и приди сам, чтобы сосчитать наши царапины, -
заявили они.
Разъяренный Зу-Л-Карнайн бросил на горстку тагаров отборную, конницу
- закованных в железо тхаухудов, не знавших поражений. Но в узком ущелье
могли свободно проехать только двое всадников, и тхаухудам было негде
развернуться, они мешали друг другу. Грозные, огромные, величественные
всадники оказались на удивление неповоротливыми и непроворными в этих
необычных условиях. Налетевшие тагары изрубили первый отряд тхаухудов в
несколько минут. Они с такой скоростью орудовали своими короткими кривыми
саблями и копьями с крючьями на концах, с такой яростью врезались в
смешавшийся строй конницы Зу-Л-Карнайна, что сама смерть, казалось, в
ужасе бежала от них.
Старики рассказывали потом, что в этом сражении бог смерти Малах
га-Мавет участвовал на стороне тагаров. Об этой битве слагали песни и
легенды одна поэтичнее другой. Доподлинно известно только одно: в течение
двух дней крохотный отряд сдерживал в ущелье огромную армию, закрывая
своими телами единственный проход в Джералан. Они гибли один за другим, но
никто не покинул поле битвы и не запросил пощады.
Хан Богдо Дайн Дерхе и еще пять человек, оставшиеся в живых на третий
день этой кровавой битвы, выехали открыто навстречу униженной и
разъяренной армии. Покоренный их храбростью, Зу-Л-Карнайн предложил им
высочайшие посты.
- Послушай, хан! Вместе со мной ты дойдешь до края мира, вместе со
мной ты потрясешь вселенную. Мне нужны такие воины. Куда ты торопишься,
хан? Неужели смерть тебе милее, чем власть и слава? Властью я одарю тебя,
а славу ты уже заслужил. Приди под мою руку, и я возвеличу тебя.
И говорят, что так ответил хан Богдо Дайна Дерхе могучему и грозному
Зу-Л-Карнайну:
- Не те слова говоришь ты, аита! Славу нельзя заслужить - ею одарит
меня Арескои за мои подвиги, а власть моя не меньше, чем твоя, - ею ты
меня одарить не можешь. Ибо по-настоящему властен смертный лишь над своей
честью и своей смертью. А его судьба и жизнь принадлежат богам.
После этого Дайн Дерхе и пять его воинов приняли свой последний
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг