стал ей в последнее время, когда все в мире, казалось, перевернулось. Что
хотела сказать немая статуя? О чем предупредить? О чем спросить? Ответов
могли быть сотни, но единственный верный находился далеко в запредельном
мире, где Каэ знала, кем является на самом деле.
- Я здесь подумала, - заговорила Габия. - Может, госпожа Каэтана не
простая девушка, а имеет отношение к какому-нибудь древнему королевскому
роду? Уж больно много тайн вокруг ее происхождения.
- Возможно, - сказал Ловалонга. - Недаром его высочество герцог Арра
постоянно намекал на то, что госпожа даже более благородного
происхождения, нежели он сам. А подобных людей на Варде не так и много.
- Интересно, а что ты нам еще не рассказываешь?
- Почти что ничего. Я сам знаю не больше вашего. А госпожа - и того
меньше. В общем, пока не дойдем до Тешуба, никто не решит своих проблем.
- Ты думаешь, - осторожно спросила Габия, - Тешуб поможет и нам с
Эйей?
- Должен, - убежденно откликнулся альв. - Обязательно должен! Если
сам не знает, то назовет того, кто знает. Только нужно очень в это верить.
- Я верю, - прошептала Габия. - Очень верю.
- Ну ладно. - Джангарай решительно поднялся на ноги, протягивая Каэ
руку, чтобы помочь ей встать. - Пора двигаться дальше, времени у нас в
обрез.
Они быстро приторочили к седлам мешки с припасами и самыми
необходимыми вещами, с грустью заметив, что они стали гораздо легче. С
одной стороны, это было хорошо, но с другой - предстоящий переход через
степь, по абсолютно незнакомой местности, ориентируясь только по
приблизительной карте, мало радовал путешественников, потому что они
реально смотрели на происходящее. Однако отступать было некуда, и спустя
несколько минут отдохнувшие кони несли их в глубь степи, к столице
Урукура, знаменитому ал-Ахкафу.
В очередной раз путешественники остановились на ночь в степи. Чахлые
кустики да жухлая трава, пыльная и изжелта-серая, составляли основную
часть пейзажа. Насколько можно было охватить взглядом это унылое
пространство, ничего примечательного в нем не было. Когда солнце стало
клониться к горизонту, серыми тенями выбрались из своих норок степные
зверьки - некое подобие сусликов или сурков. Каэтана не смогла определить
точнее, потому что вблизи животных рассмотреть не удавалось. Они панически
боялись и самих людей, и их фыркающих лошадей. Кони мирно паслись
неподалеку, пощипывая траву с явным выражением отвращения на
аристократических мордах. Джангарай и Эйя обнаружили невдалеке заросли
колючих кустарников и теперь пытались обеспечить друзей топливом для
костра, ломая их неподатливые ветки.
- Что это они ломают? - спросила подошедшая-к месту привала Габия. В
руках она держала две упитанные тушки довольно большого размера. Судя по
всему, пока брат занимался поисками топлива, она в волчьем обличье добыла
еду для всего отряда.
- Колючки, - лаконично ответил Бордонкай, наводивший полировку на
острое как бритва лезвие секиры.
- Почему колючки? - удивилась Габия.
- А ругаются...
Со стороны кустарников и вправду неслись разнообразнейшие проклятия и
соленые словечки.
Каэтана помогла Габии освежевать тушки, попутно определив, что
зверьки больше похожи на сусликов.
Костер уже весело полыхал, и спустя несколько минут аппетитное сочное
мясо вовсю жарилось над огнем. Запах стал распространяться почти сразу и
вызвал острый приступ аппетита - жаркое обещало быть восхитительным.
Все расслабились, отдыхая.
Бордонкай покряхтел, посопел, но все-таки извлек из-под полы плаща
флягу с драгоценной жидкостью и передал ее Джангараю. Тот выпил, крякнул и
поскорее ткнул питье Ловалонге. Аллоброг был осторожнее, поэтому отхлебнул
маленький глоточек, которого ему вполне хватило, чтобы побагроветь и
закашляться. После такого зримого результата Эйя и Габия отказались сразy
и категорически, а альв - после недолгого колебания. Зато Каэтана, которая
давно уже отметила, что на Варде почти отсутствуют по-настоящему крепкие
напитки, приложилась с огромным удовольствием и глоток сделала немалый.
Затем удовлетворенно вздохнула и со бралась повторить.
- Нет-нет, запротестовал Бордонкай. - Предполагается, что напиток
очень крепкий. Слишком крепкий для такой хрупкой дамы, как вы, госпожа.
- Но ведь он вполне мягкий и приятный на вкус, - возразила Каэ.
- А предполагается, что очень крепкий, - ответил исполин
категорическим тоном, но не выдержал и первым рассмеялся.
Все дружно подхватили его смех, и долгое время степь оглашалась все
новыми и новыми взрывами хохота. Странное дело - в любую минуту они могли
погибнуть, и прекрасно об этом знали, а вот поди ж ты - никто из них
раньше не смеялся так часто и заливисто.
- Как хорошо жить, - прошептал Эйя, обращаясь в основном к какому-то
хитроумно расположенному созвездию.
Каэ отметила про себя, что так и не удосужилась расспросить у альва,
как называются звезды и созвездия здешнего неба - да и не только про это.
- Очень хорошо, - поддержала брата Габия. - Странно только, что
поняли мы это именно сейчас, а не раньше.
- Просто вы живете теперь каждый день как последний, - откликнулась
Каэ.
Она размышляла о своем, а говорила то, что в голову приходило:
- Если каждый день жить как последний, то не станешь делать многих
ненужных вещей. А то, что нужно, будешь ценить гораздо больше - потому что
нет никакой гарантии, что завтра для тебя обязательно наступит.
У костра воцарилась тишина, каждый примерял на себя эту мысль.
В этот момент небольшая серая тень метнулась в свете костра и опять
скрылась из виду. Мечтательный настрой как рукой сняло. Все повскакивали
на ноги, хватаясь за оружие. Урахаги моментально приняли волчье обличье и
уже седыми всполохами помчались в ночь догонять того, кто посмел нарушить
их покой. Все остальные замерли в ожидании, готовые в любую минуту принять
бой.
Ждать пришлось недолго. Вскоре невдалеке послышался жалобный плач, и
в освещенный костром круг вошли два огромных волка. Один из них нес в
пасти небольшое существо. Волк осторожно наклонил голову и положил его
возле огня. Оно свернулось в клубочек и тихо скулило, боясь поднять глаза.
- Хортлак, - безошибочно определил альв; и близнецы (никто даже не
успел заметить, как они опять приняли человечье обличье) подтвердили:
действительно, хортлак - степной дух.
Существо запричитало и заойкало, словно приготовилось быть вторым
блюдом на этом ужине.
- Оно речь понимает? - спросила Каэтана у альва, но тот не успел ей
ответить.
- Оно понимает, - жалобно произнесло существо. - Оно-то как раз все
понимает. Взяли моду хортлаками лакомиться, а я невкусный. Прямо заявляю -
не-вкус-ный, понятно?
- Куда уж понятнее, - рассмеялся Джангараи. - И что же это ты так
оплошал, братец?
- Почему это, почему это оплошал? - заволновался хортлак. - Я
специально горькие травы ем, чтобы от меня горечью пахло. Это у ваших
урахагов обоняние напрочь отбило.
Такое небрежное отношение к их нюху близнецы восприняли как
оскорбление и угрожающе надвинулись на съежившегося под их взглядами
степнячка.
- Ну-ну... - Ловалонга подошел к маленькому комочку, так и лежавшему
на земле, и взял его на руки. - Никто тебя есть не собирается. Просто ты
как-то неловко пробежал, всполошил нас, вот мы и приняли тебя за лазутчика
врага.
- А, - успокаиваясь, проговорил дух, - так это вы от армии прячетесь.
- От какой армии? - в один голос рявкнули Джангараи и Бордонкай.
Хортлак вздрогнул от их могучих голосов, но, прижавшись к Ловалонге,
почувствовал себя уверенней.
- Известно, от какой. Мы небось в степи не совсем серые...
- Как раз вы-то и серые, - встрял альв.
Хортлак Насупился и брякнул:
- От мохнатого и слышу!
Обиженный Воршуд сжал лапки в кулачки и стал ужасно похож на
маленького насупленного медвежонка
Каэ посмотрела на альва и хортлака, думая, что они находятся в
гораздо более близком родстве, чем сами : хотят признавать, и
примирительно сказала:
- Вам абсолютно незачем ссориться. Почтенный хортлак окажет нам
огромную любезность, если расскажет, о какой армии он говорит и где она
находится.
- А вы лазутчики? - спросил степнячок с непередаваемым выражением на
круглой мордочке. Он был страшно похож на толстого и сытого кота, только
ушки у него были круглые.
- Нет, - ответила Каэ.
- Жаль, - вздохнул хортлак.
Он медленно и осторожно спустился с рук Ловалонги. Все уселись вокруг
костра, и степнячок, так и не решившийся отойти от аллоброга дальше чем на
шаг, уселся около его ног, на всякий случай взявшись за край одежды
талисенны. Теперь у спутников была возможность спокойно рассмотреть
хортлака.
Ростом он был еще меньше Воршуда и едва достигал Бордонкаю колена.
Поэтому на исполина он смотрел с плохо скрываемым ужасом. Так же как и
альв, хортлак был с ног до головы покрыт шерстью - только она у него была
подлиннее и грязно-серого цвета. Небесно-голубые и круглые, как плошки,
глаза под громадными загнутыми ресницами глядели и доверчиво, и лукаво. А
лицо или мордочка - друзья так и не смогли определить, на что же это
больше похоже, - было кошачьим и человечьим одновременно.
- Я почтенный хортлак. И я окажу огромную любезность, о которой вы
просите, - проговорил он крайне серьезным тоном. - Меня Момсой зовут.
Невозможно передать словами, скольких усилий стоило друзьям, чтобы не
рассмеяться и не порвать тонкую ниточку доверия, которая едва-едва
протянулась между ними и их новым знакомым.
- Я ужасно любознательный, - степенно продолжа-етепной дух. - Можно
потрогать? - попросил он Ловалонгу, касаясь лапкой его доспехов. Тот
согласно кивул - Ужасно... Поэтому, когда армия двинулась к столице, я шел
следом. Там такое затевается!
- Что именно? - заинтересовался Джангарай.
- Война будет очень серьезная. У Дахака Давараспа, как я слышал,
союзники объявились.
- И кто?
- А вот этого не скажу. Я любопытный, но не врун какой-нибудь. Чего
не знаю, того не знаю. Только, боюсь, несладко придется императору.
- Что ты можешь знать об императоре? - недоверчиво хмыкнул Воршуд.
- Побольше тебя, ковер мохнатый! - огрызнулся хортлак, и всем стало
ясно, что они наблюдают отголоски какой-то давней, непримиримой межродовой
вражды.
***
- Не был бы я образованным и мудрым существом, - прошипел альв, - я
бы тебе, суслику!..
- Кто суслик?! Я суслик?! - Голос степнячка сорвался на визг. - Я
Момса из рода могучих и прекрасных Момс, а ты вообще белка безродная.
Шерсть на загривке альва стала постепенно подниматься, а глаза
загорелись холодным воинственным огнем. Каэ поняла, что здесь недалеко и
до смертоубийства, и открыла уже рот, чтобы вмешаться, но тут Воршуд нашел
самый весомый аргумент:
- У тебя даже холщовых штанов нет, а у меня бархатные...
- Воршуд, тебе сколько лет? - полюбопытствовал, вроде как некстати,
ингевон.
- Двести с копейками.
- А копеек сколько?
- Ну, с полсотни, наверное, уже набежало. А что?
- А то, что обычно ребятишки так спорят, кто лучше и у кого мячик
красивее.
Альв насупился и отодвинулся от костра. - Мне-то что. Возитесь со
своим Момсой, Каэ улыбнулась и положила руку ему на плечо. Воршуд
недовольно повозился несколько минут, но наконец любопытство пересилило
все остальные чувства, обуревавшие его душу, и он притих.
Момса же, явно польщенный всеобщим вниманием и заступничеством, стал
рассказывать:
- Недавно проезжали тут неподалеку несколько всадников, прямиком на
ал-Ахкаф. И говорили, будто у Давараспа объявился такой защитник и
союзник, что Зу-Л-Карнайну небо с овчинку покажется, когда он с ним
встретится в сражении. Имени союзника никто не называл и число воинов, при
нем состоящее, тоже не указывал. А жаль... Я очень люблю в степи
подслушивать всякие разговоры и запоминать - интересно.
- А зачем запоминать? - поинтересовался Ловалонга.
- Как же зачем? - удивился хортлак. - Потом лежу это я себе на
солнышке, жую что-нибудь вкусненькое и сам себе их пересказываю.
- Это как же? - не понимал аллоброг.
- Очень просто. - И Момса вдруг заговорил низким и тяжелым голосом:
- Передай Владыке, Вахаган, что статуя пропустила их. Теперь они
двигаются к ал-Ахкафу без помех.
- Владыка будет недоволен, - тут же произнес хортлак другим голосом,
более высоким и не очень приятным.
- Владыка уже давно недоволен, но это ничего не меняет.
- Ты должен был...
- Я ничего не должен, - взревел тяжелый голос. - Это не мое
изображение, а Чешуйчатого Дракона!!! И я мало что могу с ним сделать,
если он вдруг захочет действительно воспротивиться мне.
- Выходит, он до сих пор просто не хотел с тобой спорить?
- Ты слишком много позволяешь себе, Вестник. Ну давай-давай, лети к
своему господину и обрадуй его тем, что я тебе сказал,
- Мне кажется, А-Лахатал, что ты сам не слишком расстроен случившимся.
***
- Мне некогда расстраиваться, Вахаган. Запомни расстраивается лишь
тот, кто, подобно тебе, лишен возможности влиять на ход событий. Я же
по-прежнему бог.
Момса удовлетворенно сложил лапки на брюшке вопросительно поднял на
замерших людей круглые лубые глаза.
- Интересно, правда?
- Момса, о чем это ты рассказывал?
- Ой, рыцарь, какой же ты непонятливый. Это А-Пахатал - брат
нынешнего Верховного бога, Джоу Ла-хатала, - слыхал небось? И говорил он с
вестником Ва-хаганом, а о чем - не знаю. Но не важно. Зато как
занимательно.
- Как это у тебя выходит? - спросила Габия.
- Ну, тебе-то, урахагу, стыдно не знать.
- У нас такие, как ты, не водятся, - ответил Эйя, словно оправдываясь.
Альв не без неприязни произнес:
- И чего тут мудреного? Все хортлаки так могут. Они в степи
заманивают путников разными голосами, как сарвохи.
- Нет!!! - завопил Момса, даже подпрыгнув от негодования. - Нет! Это
уже слишком. Сравнить почтенного, приятного в обращении хортлака с
отвратительной и кровожадной болотной тварью - до этого не каждый альв
додумается. Все! Я ухожу. - Он решительно поднялся на задние лапки и
заковылял прочь от костра, в темноту.
- Воршуд! - прошипел Джангарай таким тоном, что альв тут же
подчинился.
- Эй, Момса! - окликнул он серую фигурку, медленно бредущую прочь. -
Я ведь не хотел тебя специально обидеть. Просто неудачно выразился.
- Ладно, - сказал степнячок, моментально возвращаясь к огню. Причем
было заметно, что назад он шел гораздо быстрее. - Ладно. Прощаю. Мы,
хортлаки, тем и живем, что в степи агукаем, - вдруг кто-нибудь
откликнется? Ну бывает, конечно, что закружим караван или там отдельного
человека, но не со зла, по глупости. Просто хочется пообщаться. Ведь так,
как с вами, поддеть у костра редко доводится - раз в сто - сто яятьдесят
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг