Когда одни из преподавателей Ахмета, которому при содействии Беслана быстро
и за чисто символическую плату починили попавший в аварию старенький "
Мерседес", поинтересовался кем же работает столь всемогущий и щедрый
человек, Ахмет неожиданно замялся, а Беслан не думая и секунды, спокойно
ответил: начальником службы безопасности В те времена это звучало
внушительно и немного таинственно. Доцент одного из самых престижных
институтов империи долго и с некоторой долей подобострастия жал ему руку С
тех пор они оба отвечали именно так, и мало чем грешили против истины
Уже вовсю дули ветры перемен и оба, каждый на своем поприще и каждый
по-своему ощутили их бодрящее дыхание - решение остаться в Москве был
принято солидарно и на малой родине встречено с пониманием
Он очнулся, когда за окном забрезжил рассвет. Солнце еще не взошло, но
небосклон уже насыщен был его невидимыми лучами - ночной сумрак уступил
место темной синеве предрассветных часов, а возможно уже и минут. Все это
бросилось ему в глаза сразу, потому что большое окно в гостиной вопреки
обыкновению, не было задернуто тяжелой портьерой темно бордового бархата и,
к тому же, широко распахнуто - по комнате гулял свежий прохладный ветер
Атлантики. Возможно он и разбудил его, а возможно - Дмитрий Поляков
проснулся сам. Одетым и даже в ботинках, полулежал он а глубоком
вольтеровском кресле, где очевидно и заснул Голова раскалывалась, словно
изнутри кто-то беспощадный и жестокий ритмично бил тяжелым молотом в область
затылка, а снаружи при этом медленно и неумолимо затягивали жесткий железный
обруч Все эти признаки говорили о том, что вчера он тяжело до беспамятства
напился, что случалось с ним крайне редко ( пить он не любил, но умел), но
все же случалось - потому симптомы были знакомы и легко узнаваемы.
В темно-синем предрассветном полумраке предметы в комнате только
угадывались, но он разглядел низкий столик заставленный пустыми бокалами,
пепельницами, полными окурков, грязными тарелками с остатками десерта и
полупустой фруктовой вазой - теперь в ней валялась банановая кожура и
огрызки каких-то фруктов.
Мысли, которые в эти минуты тяжело и медленно ворочались в его
воспаленной и мучимой тяжелыми спазмами боли голове, были почти осязаемы.
Они почему-то напоминали ему толстые жирные мидии, плавающие в темном, почти
черном густом маслянистом соусе-супе, который подавали в местных рыбачьих
тавернах. Так же как те самые мидии - мысли его сейчас были скользкими, и
ему никак не удавалось их ухватить и прочитать. Мидии также обычно не желали
ложиться в ложку, соскальзывая с нее и тяжело сваливаясь в тягучую черную
жидкость. Нечто похожее, как представилось вдруг ему плескалось сейчас в его
голове и в этом густом тошнотворном горячем вареве медленно переворачиваясь
с одного жирного бока на другой плавали, ускользая от сознания толстые и
скользкие его мысли. Такая вот возникла у него аллегория. Но как бы
параллельно с ней в сознании Дмитрия Полякова происходило еще нечто В рамках
этого нечто кто-то невидимый и неумолимый словно прокручивал быстро-быстро
обрывочные кадры любительской видео записи Причем именно любительской -
камера в руках оператора подпрыгивала и качалась, от чего картинка на экране
дергалась, норовила сползти куда-то в сторону, изображение то и дело
прерывалось, и о содержании тех событий, которые запечатлел безвестный
оператор, можно было скорее догадываться, напрягая воображение, чем знать
наверняка. Полякову, однако догадываться и напрягать воображение не было
никакой нужды, он был участником тех самых событий и даже обрывочных кадров,
мелькающих на невидимом экране, доступном только его восприятию, было
достаточно, чтобы немедленно восстановить всю картину в целом. И это была
очень неприятная для него картина. Более того, созерцание ее оказалось столь
невыносимо, что даже боль раскалывающая его череп изнутри, отступила на
второй план. Он видел Ирэн, волосы которой были растрепаны и некрасиво
болтались вокруг лица, глаза подернуты какой-то странной пеленой, которая не
скрывала их и нисколько не преумаляла фиалкового сияния, но придавала
взгляду какое-то странное безумное выражение. Подол тонкого платья задрался
и взгляду открыты бесстыдно и безобразно, не смотря на отточенную свою
красоту, разбросанные ноги Вот она сидит напротив него в низком кресле, в
вызывающей позе - локти рук уперты в обнаженные круглые коленки широко
разведенных ног, а сжатые в кулачки ладони подпирают острый подбородок Она
пьяно болтает головой и громко говорит, почти кричит что-то вызывающее,
дерзкое, грязное, от чего красивые губы ее уродливо пляшут на смуглом лице
Еще один человек в кресле напротив него и рядом с Ирэн У него красивое
загорелое лицо, подбородок, правда, несколько тяжеловат, а глаза, пожалуй
мелки и посажены чересчур близко, но в целом, он мужчина, конечно,
привлекательный. Он раскатисто смеется над тем, что говорит Ирэн, гладит ее
по голове, поощряя и лаская одновременно, как маленькую девочку. Но получив
его признание, она ведет себя совсем не по-детски Еще шире раскинув точеные
свои ноги, она закидывает одну из них на колено мужчине, и теперь его рука
неспешно поглаживает уже ее обнаженную ногу, свободно двигаясь от колена к
бедру Ирэн низко сползает в своем кресле, теперь она почти лежит в нем и
голова ее бессильно запрокинулась назад, спутанные волосы закрывают лицо,
однако она продолжает что-то совсем уже бессвязное выкрикивать и громко
вульгарно смеяться, широко раскрывая рот, в который забиваются длинные
спутанные пряди волос Ее однако это нисколько не беспокоит Зрелище это
Полякову невыносимо, и он пытается вмешаться Не без труда поднимаясь из
своего кресла, он грубо сбрасывает ногу Ирэн с колена незнакомца, но тот
реагирует жестко и стремительно. От полученного удара Поляков отлетает назад
и в падении возвращается в свое глубокое кресло, благо оно оказалось на пути
- в обратном случае он беспомощно растянулся бы на полу гостиной Смех Ирэн,
громкий, радостный с истерическими повизгиваниями звенит в его ушах, а
дальше наступает темнота, словно пленка в невидимом магнитофоне внезапно
закончилась. Однако, никакая это не пленка, в своей предрассветной
похмельной действительности Поляков вдруг остро ощущает боль в области левой
скулы, а попытка разомкнуть запекшиеся губы и подвигать челюстью эту боль
заметно усиливает
Теперь он вспомнил все, что произошло накануне и это воспоминание
заставило его забыть о боли физической. Он испытывал сейчас сильнейшее
чувство, ранее ему неизвестное, поэтому не знал, что называется оно одним
коротким и жгучим словом - ревность. И испытание это оказалось ему едва ли
по силам Возможно, не страдай его телесная оболочка в эти минуты от
жестокого похмелья и удара кино ковбоя, оказавшегося и в жизни крутым
парнем, он бы переносил душевные муки легче. Но сейчас, лишенный способности
немедленно что-то предпринять, а этого его оскорбленное " я" желало более
всего, более даже немедленного возвращения Ирэн, а быть может именно в целях
этого возвращения, он испытывал страдания неведомой им ранее силы и остроты
Он и презирал себя, и одновременно жалел до самых натуральных и подлинных
слез, которые заволакивали глаза - чего не случалось с ним с детства.
Ненавидел Ирэн, и любил ее без меры, и мучительно хотел немедленно
заполучить в полное свое распоряжение Чтобы наказать? Убить? Искалечить?
Унизить? Просто избить, швырнув на пол и долго без сожаления пиная ногами?
Изнасиловать? Или заключить в объятия и, рыдая, просить прощения? Он хотел
всего этого сразу. Именно так- всего одновременно И никто бы не смог его
убедить в эти минуты, что так быть не может.
Прохладный ветер Атлантики и захватившие его чувства, тем не менее,
сделали свое дело - он нашел в себе физические силы совладать с непослушным
телом и начать действовать, потому что самым сильным и нестерпимым все же
было желание немедленно вернуть все обратно. Все в данном случае для него
было - Ирэн
Он дотянулся до телефона и голос в трубке, ответивший практически
моментально, вежливо поинтересовался, чего угодно мсье Полякову " Они все
знают, что происходит"- обречено, но и зло в то же время подумал он, а вслух
попросил соединить его номером американца
- Сожалею, но это невозможно Он просил не беспокоить его до двенадцати
часов дня по меньшей мере, - бесстрастно и неизменно любезно сообщил голос в
трубке. Но к этому Поляков был готов
- В каком он номере? - вопрос прозвучал излишне резко и почти грубо На
том конце провода, похоже, несколько растерялись
- Но я не совсем уверен, мсье Поляков, что смогу вам помочь....
- То есть вы отказываетесь сообщить мне номер его апартаментов?
- Боюсь, что я не вправе этого сделать, мсье Поляков - голос в трубке
был напряжен, но по-прежнему пытался остаться бесстрастным " Гады, сволочи,
проклятые лягушатники! Конечно, они все знают и за всем наблюдают
исподтишка, и потешаются. Американец увел у русского бабу! Как весело! Но я
вам сейчас устрою веселье! " - Нельзя даже сказать, что Поляков подумал об
этом - так, промелькнула стремительно мысль в сознании, но оно-то как раз ее
считать успело и то, что содержала в себе эта мыслишка, породило в нем волну
холодного бешенства, которое неуклонно, с каждой секундой усиливалось,
затмевая собой все остальные чувства и мысли
- Отлично! Тогда я немедленно пойду по отелю и буду стучать во все
номера подряд. Нет!.. Разумеется, не во все, а только в апартаменты и
номера- люкс. Вы же не станете отрицать, что все номера расположенные под
моим и над моим таковыми и являются? Правда? Что, русский оказался не так уж
глуп? А? Так что вы скажите теперь? И что скажут ваши привилегированные
постояльцы, когда я разбужу их на рассвете?
- Я убедительно прошу вас не делать этого, мсье Поляков...
- Да пошел ты... - конец фразы Поляков чисто автоматически произнес
по-русски, хотя ему известны были и французские аналоги известного
российского маршрута
Теперь тело его было почти в порядке, то есть наверняка все в нем
оставалось по-прежнему, но сознание отключило восприятие всех факторов,
препятствующих достижению главной цели, он просто ничего не чувствовал - и
посему действовал стремительно и на удивление слажено и ловко, словно один
из героев американского друга Джона, встречи с которым, собственно, он и
искал сейчас. Поляков стремительно преодолел пространство своей гостиной и
довольно длинный коридор, ведущий к лифту, однако уже поднеся руку к кнопке
вызова, остановился Тот, кто сейчас действовал в его оболочке, оказался
парнем бывалым " У лифта они меня и встретят. Фигушки! " - почти весело
подумал он и стремительно бросился к лестничному маршу, - до этого они не
сразу додумаются! " Он оказался прав, на нижнем этаже его никто не встретил
и он беспрепятственно миновал широкий коридор, стены которого были увешаны
картинами и зеркалами в старинных золоченых рамах, а пол устлан мягким
ковром, и оказавшись возле двери апартаментов, расположенных по его расчетам
прямо под его собственными, (собственно, это подтвердили и номер на двери,
отличающийся от его номера лишь первой цифрой, обозначающей этаж), бешено
заколотил по ней кулаками и закричал почему-то по-английски: " откройте
немедленно! " Это продолжалось довольно долго, явно несколько минут, может
три, а может быть и пять, по крайней мере, он почти отбил себе руку,
барабаня в закрытую дверь " Обидно, если там никого нет", - успел даже
подумать Поляков, понимая, что до следующего этажа ему вряд ли дадут
добраться, но ошибся. Далее все произошло почти одновременно, дверь
отворилась и на пороге возникла взлохмаченная старушка в розовой атласной
пижаме, а в конце коридора появились две крепкие мужские фигуры, которые
стремительно к ним приближались
- Извините, я ошибся номером, - вежливо сказал Поляков старушке,
взиравшей на него с неподдельным ужасом и, повернувшись сам шагнул навстречу
двум подоспевшим сотрудникам службы безопасности отеля Бывалый парень,
который сейчас координировал все его действия сразу оценил соотношение сил.
Оно явно складывалось не в его пользу - оба секьюрити были крепкие ребята,
едва ли не голову выше отнюдь не низкорослого Дмитрия Полякова
- О кей, ребята, я - ваш, - обратился к ним бывалый парень, произнеся
привычную для него, и, видимо, для них фразу. По крайней мере, он думал
именно так, - и довершая цельную и знакомую миллионам поклонников жанра
картину, - небрежно поднял руки При этом он посмотрел на старушку, которая
продолжала молча, но с прежним выражением ужаса на лице наблюдать за всем
происходящим на пороге ее апартаментов, и с запоздалым сожалением подумал: "
Надо было взять ее в заложницы "
Степь горела этим летом как-то особенно неистово и яростно Волны
пламени метались по ее выжженным просторам, подгоняемые раскаленными
порывами ветра И было непонятно: чем собственно питается прожорливый океан
огня? Все, что могло гореть давно уже было испепелено им в прах, и
охваченная пламенем земля лежала, распластавшись под бушующей огненной
стихией черная, обугленная, лишенная и намека на что-либо живое
сохранившееся не то что на поверхности, но и в недрах ее, в самых потаенных
их глубинах В пламени гибли люди, скот, строения; серьезная опасность
угрожала целым станицам, разбросанным по степи, и оставшимся последними
островками жизни в бушующем море огня. Не видно было конца этому безумному и
беспощадному разгулу стихии - уже и воздух над степью был раскален
настолько, что казалось еще совсем немного и он и сам начнет воспламенять
все вокруг своим дыханием, а то и вовсе случится небывалое - вспыхнет и
заклубиться огнем воздушное пространство, а следом запылают небеса, сплошь
затянутые серой удушливой пеленой дыма мешающегося в воздухе с тучами пепла,
который раскаленный ветер выхватывал горстями из огня и швырял в вверх,
злобствуя и словно дразня там кого-то.
В станицах заговорили о Судном дне и явлении на землю Антихриста Люди
молились, каясь в своих нехитрых грехах, и ждали чего-то более ужасного
Никто не понимал еще, что страшный степной пожар лишь бледная и слабая
копия того огромного и всеобъемлющего, истинно сатанинского пожарища, что
полыхало над всей Россией, испепеляя в своем адском огне все лучшее, святое
и чистое, что было у нее, отставляя после себя, как и огонь в степи
безразличное ко всему, мертвое, выжженное и опустошенное пространство. Это
было лето года 1920
Монастырь оказался также отрезанным от внешнего мира бушующей пеленой
степного пожара. Затерянный в бескрайнем и безлюдном просторе, он казался
теперь особенно маленьким и беззащитным перед грозными беспощадными волнами
пламени, подступающими с каждым новым порывом ветра все ближе к его стенам.
После обедни, когда воздух наполнился жаром сверх всякой меры, вдруг, сам
собой гулко зазвонил тяжелый монастырский колокол. Возможно, так
отреагировал металл на невиданное повышение температуры воздуха, но низкий
густой звон внезапно хлынувший с пустой колокольни был жуток
Помертвевшими губами игуменья Софья прошептала: " С нами Бог, с нами
Крестная сила" и только после этих простых, но обладающих воистину волшебной
силой слов, заставила себя поднять глаза и взглянуть вверх, на площадку
колокольни, которая конечно же была пуста, сам колокол тоже казался
неподвижен, однако картина, открывшаяся ее взору была более ужасней, чем
если бы на колокольне вдруг действительно оказался кто-то посторонний. Ветер
гнал по серому дымному небу клубы черного пепла, которые зловеще мерцали
тысячами крохотных огней. Непонятно было - то ли вместе с мертвым пеплом
порывы ветра подхватили и мелкие частицы живого огня, то ли тусклая густая
пелена была наделена чудным даром отражения, и в ней, как в зеркале видны
были мерцающие уголья, оставшиеся на поверхности выжженной земли Зрелище
однако было противоестественным и от этого еще более пугающим. Чудилось -
стоит дыханию ветра стать сильнее - крохотные искры вознесенные к небу,
разгорятся в такую же сплошную пелену огня, что бушует сейчас на земле На
этом темном, мерцающем затаившимся огнем фоне, совершенно черный, зловещий,
неузнаваемый тянулся ввысь силуэт колокольни, словно мрачный великан грозил
небесам пальцем, выпростанным из недр обугленной мертвой земли.
Картина эта игуменью Софью потрясла, в ней ясно увидела она страшное
знамение и в этом предчувствии своем была совершенно уверена Но даже и ей не
дано было предположить, как быстро и сколь жутким образом сбудется оно в
реальности.
Когда на степные просторы опустилась ночь, небеса нежданно разразились
страшным громом. В сухом еще, беззвездном небе полыхнули ослепительные
молнии и скоро на пылающую землю хлынули потоки воды С одной стороны, этот
сильный живительный ливень нужно было бы счесть даром Божьим, ибо не было
уже у людей, да и самой природы сил более терпеть безудержный разгул огня.
Однако был он каким-то уж слишком неистовым, свирепым, по силе своей
сопоставимым вполне с буйством огненной стихии. Казалось - гроза эта не
Создателем послана на грешную землю. И кто знает еще, что скрывает в себе и
что принесет людям ненастная ночь? Ночь, однако, не принесла ничего
нежданного, хотя и спокойной назвать ее было никак нельзя. Гроза бушевала
долго, а когда смолкли раскаты грома и сомкнулась наконец ночная мгла,
которой все не давали вступить в свои права ослепительные вспышки молний,
белыми стрелами пронизывающие черный свод небес, сильный шум дождя не давал
покоя. Все мерещились в нем то чьи-то гулкие тяжелые шаги, конское ржание,
громкие голоса и крики о помощи, казалось - кто-то громко и требовательно
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг