я сам. Чем взрослее человек, тем больше он отличается от других, и тем
более редкое имя он носит. Послушай, неужели ты даже этого не знаешь?
- Рассказывай...
- Да, да... Все имена - от первого до последнего - заносятся в свиток,
который человек носит с собой всю жизнь в деревянной коробочке. У богатых,
заслуженных людей этот свиток бывает особенно большим, ведь каждый их шаг
- событие.
- А как же ты? Кто дает имена тебе, если ты сам - погребальный мастер?
- На это есть Верховные погребатели. Они остаются с одним именем всю
жизнь, их некому нарекать. Но, поверь, им этого достаточно.
- Что же случилось с тобой?
- Виноваты проклятые завистники. Видишь ли, Безымянный, когда люди
прощаются с усопшим, мой долг прочитать его имена - все до единого. Чтобы
все услышали, какова была жизнь человека, что он сделал, какие события
пережил. И, понятное дело, иногда родственники не хотят, чтобы одно или
другое имя было услышано всеми. Разве приятно, если о покойном принародно
объявить, что он был когда-то, например, Растлившим Сестру? Или даже
Потерявшим Деньги? Меня порой просили пропускать такие имена, и за это я
брал клинки или еду. Это, конечно, против правил, но многие погребатели
так делают. Вот и я...
- Завистники сдали тебя начальству?
- Почти так. Я сам виноват. Один очень богатый человек был убит вместе с
семьей посланниками Прорвы, и я попросил у оставшихся родственников
лошадь, чтобы прощание не было омрачено некоторыми подробностями из жизни
погибших. Я просил целую лошадь, хотя стоило это всего-то несколько
клинков. Вот они и не стерпели. Но мне очень хотелось иметь собственную
лошадь и разъезжать на ней по городу.
- Потому тебя и назвали Другом Лошадей? - Да... Могли назвать и похуже.
Первое время я вообще был Беззаконником, но, к счастью, моим делом
занимался один знакомый погребатель с соседней заставы. Он пощадил меня. А
иначе быть бы мне Берущим Лишнее или еще похуже.
- Но ведь ты можешь заслужить и другое имя.
- Могу, когда совершу поступок, достойный этого. А что можно совершить в
конюшне? Какое имя можно тут заслужить, кем стать? Носильщиком Навоза?
- Никогда не угадаешь, что ждет тебя в следующую минуту, - возразил я. -
Может, тебе придется спасти кого-нибудь от взбесившейся лошади. Это будет
достойный поступок?
- Да, но смотря кого спасти. Да и не полезу я поперек бешеной лошади.
Боюсь я их.
- Как же так? Ты ведь хотел иметь свою лошадь.
- Одно дело иметь, а другое кого-то спасать... Старик говорил неровным
пьяным голосом, алкоголь сделал его разговорчивым и откровенным. Меня эта
беседа убаюкивала, глаза начали слипаться. Да и собеседник, похоже,
разговаривал уже почти сквозь сон.
- Знаешь, Безымянный, я, пожалуй, все-таки отблагодарю тебя. Ведь мне дано
право не только читать надгробное имя, но и нарекать. Если мне вернут
старую жизнь, я позабочусь, чтобы у тебя было достойное имя.
- Не нужно. Мне нравится быть Безымянным.
- Ты странный. Но это пройдет. Будешь жить, как все солидные люди - со
своим именем. А теперь давай-ка спать.
- Спокойной ночи, господин погребатель.
ОБЛОМКИ
Утром меня разбудил знакомый голос старосты по имени Дважды Утонувший. Я
разлепил веки и увидел, как этот плотный краснолицый бородач силится
расшевелить Мясоеда. Парень пытался подняться, но снова падал, жалуясь,
что после вчерашних работ не может пошевелить ни рукой, ни ногой.
Услышав, как я зашевелился, староста обернулся ко мне.
- Тогда ты!
- Что? - переспросил я, борясь с зевотой.
- Быстро вставай, а то не успеешь позавтракать. Сегодня ты едешь работать
в Город.
Я вскочил, схватил свою миску и побежал во двор, где как раз заканчивали
раздавать кашу. Мне очень хотелось успеть помыться, но ворота уже
открывались, выпуская в город две повозки с работниками. Я на ходу вскочил
в последнюю и уже там закончил есть.
Шестеро работников, сидевших рядом, иногда косились на меня, но без
лишнего любопытства. Я повернулся к ним спиной, свесил ноги и принялся
разглядывать город. Люди встречались пока еще редко, все они казались
хмурыми и сонными. Из дворов и окон доносился запах дыма и невкусной
бедной пищи. Изредка попадались торговцы с тяжело нагруженными тележками.
Два раза мы останавливались, чтобы дать дорогу крытым экипажам с
маленькими темными окошками.
- Кто-нибудь знает, куда мы едем? - спросил я, чтобы разрядить тягостное
молчание.
Ответом была подозрительная тишина. Переспрашивать, унижаться мне не
хотелось, но терпеть пренебрежение было также неприятно. Через минуту
заговорил возница.
- Прорва разрушила полотняную мастерскую Лучистого. Обломки посланника
упали прямо на крышу. Нужно поискать уцелевшие вещи.
Я сказал "угу" и попытался увидеть Холодные башни. В эту минуту цокот
копыт стал более гулким, мы выехали на круглую площадь.
Я невзначай повернул голову. И тут мое сердце будто кольнуло ледяной иглой.
Спокойно. Главное - спокойно.
В центре площади приподнималось широкое овальное возвышение из серого
камня. На нем я увидел очень ржавую деформированную конструкцию,
напоминающую поваленную набок буровую вышку. Вытянутая десятиметровая
пирамида, собранная из балок и уголков, направляла свое острие в сторону
Холодных башен.
У меня по коже поползли мурашки. Забыв про все на свете, я соскочил с
повозки и подбежал к постаменту. Память, как разорванная артерия,
толчками, порциями, всплесками выдавала обрывки картин и образов, которые
непременно сходились на этой ржавой железке, открывшей мне на мгновение
окно в иную жизнь.
Вытянутый железный корпус. Острый наконечник... его нет, видимо,
отломился. По бокам и сверху должны быть короткие округлые крылышки, их
тоже нет, остались только обломки. Изогнутая дуга наверху - это то самое
место, к которому крепился край стеклянного колпака...
Передо мной - остов истребителя. Я протянул руку и коснулся шершавой
ржавчины. Меня словно прошило током. Я не знал, с чем сравнить это
чувство. Словно бы проснулся - и обнаружил в руках сокровище, которое
только что видел во сне.
Только тут я заметил, что с повозки раздаются негодующие крики. Меня
ждали. Я провожал умерший истребитель глазами, пока мы не свернули за угол.
- Что это было? - спросил я. Словно повисла тишина. Похоже, меня тут не
очень любили.
- Старая вещь, - ответил через некоторое время возница. - Давно здесь
поставили, чтобы отпугивать посланников.
- Много она отпугнула, - с презрением проговорил кто-то из работников.
- Сейчас уже никто не верит в старые вещи, - мирно согласился возница.
"А зря, - подумал я. - Во что еще верить, если не в истребители? Чем бы ни
были эти посланники, им стоило бояться истребителей. По крайней мере,
раньше".
В этот момент я понял, что означали металлические детали, за которые в
конюшне привязывали лошадей. Это части древней системы обслуживания
истребителей. Может, топливный трубопровод, может, подводка энергии для
каких-то инструментов. Меня это открытие уже не взволновало и не
обрадовало. Собственно, чему теперь удивляться?
Вскоре мы оказались на окраинах. Я увидел настоящие трущобы -
нагромождения серых уродливых лачуг, среди которых ковырялись люди.
Видимо, это были те, кто стекался к городу, чтобы обрести защиту под сенью
Холодных башен - Но поскольку никто их здесь не ждал, пришлось осесть на
дальних пустырях, настроить убогих жилищ из камней, кусков дерева и
старого железа. Чем они жили, как добывали свой хлеб - пока я не мог
понять.
Хижины были настроены беспорядочно, поселение не имело и намека на улицы
или перекрестки. В конце концов наши повозки намертво застряли в путанице
домов и мусорных куч. Нам пришлось продолжать путь пешком.
Место катастрофы было видно издалека. Обломки посланников возвышались над
серыми трущобами, как кости гигантского животного. Может, они и были
костями. Я еще этого не понял. Мне были видны несколько самых больших
обломков - один закручивался спиралью, как разрез морской раковины, другой
весь состоял из угловатых ячеек и пучков тонких стержней. Что это было -
машина или организм, - я не знал.
Наконец показались первые следы разрушения. По правде сказать, груды
щепок, камней и разбросанные повсюду вещи наводили на мысль о свалке, а не
о городских развалинах. Но иначе и быть не могло, если город изначально
создавался из подручного мусора.
По руинам ползали люди, растаскивали руками обломки, доставали уцелевшее
барахло. Одна женщина - страшно худая и почти безволосая - уставилась на
нас, опознав людей, которые пришли расчищать завалы.
- Здесь поищите, - растерянно сказала она, показывая на обвалившийся дом.
- Должен быть мальчик. Я одна никак...
Ее отстранили с дороги, и мы пошли дальше. Вскоре нас окликнули. Двое
старост сидели на камнях и варили на костре какую-то баланду. Я понял, что
это и есть место, где нам предстоит работать. Старосты были усталыми и
продрогшими - похоже, они всю ночь стояли здесь на посту.
Мы с ходу приступили к делу. Вытаскивать бревна было нелегко, и наша
работа сначала текла вяло. Но потом появился возница с отпряженной
лошадью. Мы цепляли бревна и крупные обломки веревкой, а лошадка
оттаскивала их в сторону. Все найденные вещи - будь то моток полотна или
помятая железная кружка - мы складывали в кучу, за которой приглядывали
старосты.
Я не увиливал от тяжелой работы, как здесь было принято. Наоборот, если
напарником попадался старый и явно слабый человек, старался брать самую
трудную часть на себя. Из-за этого мои отношения с коллективом заметно
потеплели. Люди потянулись ко мне, некоторые даже пытались со мной
разговаривать или шутить. Шутки их, правда, были слишком бесхитростными,
но я все равно посмеивался - из вежливости.
Все то время, пока нам приходилось отгребать кучи щепок, завязывать узлы и
ворочать железки, я не упускал случая лишний раз взглянуть на обломки
посланника. Оказалось, их вокруг немало - мелкие куски попадались повсюду.
Их выделяли из окружающего мира и форма, и цвет - когда черный, когда
темно-серый, а когда и белый, но во всех случаях чистый, насыщенный и
ровный.
Все обломки были разные. Я заметил, что люди стараются обходить их
стороной.
Когда я в очередной раз относил в кучу несколько уцелевших кусков от
ткацкого станка, моя нога зацепилась за какой-то предмет, торчащий из
земли. Я не поленился нагнуться. Это была металлическая пластина, покрытая
слоем засохшей глины. Я вытащил ее, всколупнул корку. Под ней блеснул
очень тонкий, искусно выделанный узор. В длину пластинка достигала, как
мне показалось, сантиметров двадцати пяти, и всю ее поверхность покрывала
сеть спиралей и завитушек. Ржавчина совершенно не тронула их.
- Счастливая примета - найти старую вещь, - одобрительно сказал проходящий
мимо парнишка по имени Прервавший Путь.
- Что это? - спросил я.
- Кто ж знает? Можешь сходить к толкователю старых вещей, если есть пара
лишних клинков. А лучше сделай из этой штуки себе нож. Говорят, такое
оружие приносит удачу.
Подошли и другие работники, пластинка пошла по рукам. У всех моя находка
вызывала одобрение, но ни у кого не вызвала зависти. Я понял, что по
здешним меркам серьезной ценности эта штука не представляет. Сунув ее за
пояс, я вернулся к работе.
Время было уже почти обеденное, но никаких признаков приближающегося
перерыва я не заметил. Мы все так же раскапывали завалы, куча спасенных
вещей росла, а мой пустой желудок все чаще напоминал о себе - сначала
тактично, потом возмущенно.
Наконец староста разрешил отдыхать. Мы расселись на бревнах, и тут я
понял, что все достают еду, принесенную с собой - из-под рубах, из поясных
сумок. У каждого была или сушеная рыба, или кулек с размоченной кукурузой,
или на худой конец пара яблок. У всех, кроме меня, естественно. Я и
понятия не имел, что едой надо запасаться самостоятельно.
- А ты чего не ешь? - равнодушно спросил заросший старик, хрумкающий рядом
со мной капустными листами.
- Не успел ничего с собой взять, - с надеждой сказал я.
- А-а... - понимающе кивнул старик. - Зря.
Они все сидели и жевали, не замечая моего голодного взгляда. В этот момент
я понял - они вовсе не жадные. Это совсем другое, они просто не знают, не
имеют представления, что можно помочь ближнему просто так, без ответа, без
сделки. Им этого в свое время не объяснили.
Клянчить объедки я не собирался, поэтому встал и пошел прочь, чтобы не
видеть, как другие глотают и давятся.
Я остановился, когда дошел до одного из довольно крупных обломков,
размером в полтора человеческих роста. У него была сложная многослойная
структура, напоминавшая разрезанную пополам матрешку. Первый слой -
толстый и почти черный, дальше вглубь - все тоньше и светлее. Я сидел на
корточках и разглядывал, пытаясь найти хоть какую-то зацепку для своей
капризной остаточной памяти или хотя бы для воображения и интеллекта. Поди
разберись, из чего сотворена эта штука - из металла или кости, из хитина
или пластика...
- Не следует приближаться к посланникам Прорвы, - раздался за спиной
знакомый голос. - Даже к мертвым.
Обернувшись, я увидел нашего возницу. Он подошел и деликатно потянул меня
за рукав.
- Я мог бы рассказать про десяток ужасных болезней, которые поражают
слишком любопытных.
Я послушно отошел. Мы вместе присели на остатки каменной кладки.
- Меня зовут Медвежья Лапа, - не без гордости сообщил мой собеседник.
Я оценивающе посмотрел на него. Он не отличался высоким ростом и особой
шириной плеч, но руки имел большие, жилистые и, безусловно, очень сильные.
- Я - Безымянный.
- Мне это известно. Я даже знаю, что ты пришел из очень далеких краев.
- Откуда известно?
- Люди говорят. А кроме того, ты очень странно ведешь себя. Ты как
ребенок. И слова твои звучат как-то не так, как должно быть.
- Разве мало вокруг странного, чтоб замечать мои причуды?
Медвежья Лапа склонил голову набок, задумавшись.
- Ничего странного вокруг нет, - решил он наконец. - Конечно, иногда
некоторые люди поступают не так, как принято, но это совсем другое. Они
просто чудаки, а ты...
- И как же поступают эти чудаки? - заинтересовался я.
- По-разному... Я видел, как один человек разделся догола и ел землю. Он
был просто сумасшедший.
- Ел землю, - разочарованно повторил я. - Друг мой, ты считаешь чудным
голого человека, а теперь посмотри туда, - я указал рукой на черные
макушки Башен. - Разве Холодные башни не кажутся тебе странными? Ведь это
не вы их построили. Разве не странно, что две силы борются над вашими
головами, а вы и понятия не имеете, зачем они существуют?
- Холодные башни были всегда, - веско произнес Медвежья Лапа. - И Пылающая
прорва была всегда. Мне вовсе не интересно, откуда они появились. А ты сам
разве задумывался, кто построил вон те скалы, кто разровнял луга и
прокопал реки?
Я только вздохнул, поняв, что и этот разговор не выведет нас из тупика.
- Расскажи мне про Холодные башни, - попросил я возницу. - Все, что знаешь.
Он одарил меня долгим внимательным взглядом. Потом перевел дыхание и
посмотрел в небо, собираясь с мыслями.
- Башни уходят глубоко под землю, - проговорил он. - Там они берут холод,
необходимый для защиты Города. С каждым годом под землей остается все
меньше холода, и сила Башен уходит. Возможно, когда-то она совсем
иссякнет, и тогда посланники Прорвы...
- Аэроиды, - сказал я, не зная, зачем прервал собеседника. Это странное
слово само попросилось на язык.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг