доверительно тыкая плеткой мне в грудь. - Я знаю, что в этом и твоя
заслуга. Не люблю оставаться в долгу.
Он выудил из кармана блеснувший кусочек металла и сунул мне в руку. Затем,
ни слова не сказав, удалился.
Я посмотрел. На моей ладони лежал серебристый острый треугольник, покрытый
простым узором.
- Деньги, - немного удивленно произнес старик, неслышно подошедший сзади.
- Ты заработал малый клинок. Не бог весть какое богатство, но если
выберешься в город, сможешь немного повеселиться.
Я машинально хотел сунуть монету в карман, но вспомнил, что карманов у
меня нет. Пришлось использовать под кошелек ботинок.
Не успел я распрямить спину, как откуда-то пришел странный звук. Он повис
в воздухе, окружив со всех сторон. Это напоминало пение десятка разных
флейт. Почему-то сразу стало не по себе. Я заметил, что и старик
засуетился, завертел головой.
- Башни... Это голос Холодных башен, - проговорил он со странной
интонацией.
- И что?
Он посмотрел на меня с ужасом.
- Сейчас такое начнется!
Мы вдвоем выскочили из сарая, в котором работали. В овощном дворе царила
неразбериха - люди бегали в разных направлениях, сталкиваясь и падая,
лошади тревожно ржали и били копытами в двери своих загонов. Очень
нервничали старосты - они с трудом успевали отгонять от овощных куч
желающих отхватить под шумок чего-нибудь поесть.
- Что происходит? - крикнул я, заразившись общей паникой.
Друг Лошадей схватил меня за руку.
- Не нужно никуда бежать. Люди глупы и сами себе вредят. Ты спрашивал про
Пылающую прорву? Смотри - вот ее посланник!
Я вскинул глаза к небу. Сначала не увидел ничего, кроме серых облаков. Но
потом заметил темный предмет, плывущий над верхушками деревьев за забором.
И тут меня словно осенило. Я смог оценить расстояние и понял: округлое
тело проплывало не над деревьями, а значительно дальше, а из этого
вытекало, что его размеры огромны!
Я застыл на месте, не отрывая взгляда от посланника Прорвы. Вскоре из-за
зеленеющих крон появился еще один, потом еще - гораздо ближе и больше, чем
первый. Формой все они напомнили мне гороховые стручки.
Моему взору было тесно в пространстве, ограниченном высоким забором, мне
нестерпимо хотелось увидеть больше. Я, не задумываясь о последствиях и не
слыша воплей старика, начал карабкаться по лестнице, ведущей на довольно
высокую каменную башню с плоской крышей.
Оказалось, здесь уже обосновалась группа подростков, которым не меньше,
чем мне, было интересно следить с высоты за событиями. Они либо вовсе не
боялись, либо недооценивали нависшую над городом опасность.
Пение Холодных башен, казалось, стало громче и объемнее.
Я наконец огляделся. С крыши башни город был виден как на ладони. Он
плавно изгибался вверх, уходя к подножиям угловатых скалистых массивов,
где мерно гудели устремившиеся к небу черные столбы. В ту сторону дома
были в основном большие и добротно сделанные, круглые крыши горели красной
черепицей. К окраинам же город мельчал, становился серым и грязным. Я
понял, что чем богаче люди, тем ближе к башням они селятся. Так, наверно,
безопаснее.
Впрочем, сейчас меня гораздо больше занимало другое. Черных "стручков"
было не три и даже не пять, а сотни! Некоторые подобрались совсем близко,
другие просматривались в виде тучи темных точек на фоне неба. Солнце
светило в спину, и они хорошо были видны. Они двигались широким фронтом со
стороны далеких гор, казавшихся узенькой темной полоской на горизонте. Я
пригляделся. Мне показалось, что небо над горизонтом имеет неестественный
красноватый оттенок. Оно мерцало. Красный отсвет то бледнел, то
усиливался. Я смотрел до рези в глазах, потом схватил за руку ближайшего
мальчишку.
- Что это? - воскликнул я, забыв всякие понятия о солидности. - Почему там
светится небо?
- Прорва пылает, - с важностью ответил наголо стриженный подросток с
оттопыренными ушами. Он тут же переключил внимание на своего товарища,
который начал кричать ему прямо в ухо:
- Вон те два идут прямо на город!
- Нет! Мимо пройдут.
- Спорим?
- Нет. Башни не пустят.
Летающие "стручки" продолжали обступать город молчаливой черной армадой. Я
посмотрел вниз и увидел наш овощной двор, который с высоты казался
маленьким и еще более грязным. Людей было совсем мало. Двое стояло у
ворот, завороженно глядя в небо. И еще какой-то инвалид ползал в луже у
колодца и звал на помощь.
В армии посланников Прорвы начало происходить перестроение. Некоторые из
них стали кружить на одном месте, мерцая холодным голубым светом. Это было
удивительно, но сияние расходилось кругами, словно от брошенного в воду
камня.
Мальчишки рядом со мной загомонили с удвоенной громкостью.
- Вон тот Красную деревню жжет!
- Да не деревню, а бараки на морковных огородах. Деревня-то дальше.
- А вон тот за мост пошел! Там восемь домов осталось...
Я сидел, хлопая глазами и ровным счетом ничего не понимая. Легко было
догадаться, что происходит что-то страшное. Моя остаточная память словно
затаилась, она не подкинула ни одного факта, ни единым намеком не
подсказала, как себя вести и чего ждать в ближайшие минуты.
Я уже собрался расспросить всезнающих мальчишек, но тут самый маленький из
них пронзительно закричал:
- Смотрите! Смотрите!
В ту же секунду Холодные башни взвыли, как теплоходные гудки. Я обернулся
- и невольно отпрянул, едва не свалившись с крыши.
Два посланника висели почти над нашими головами, закрывая своей черной
массой полнеба. Их размеры поражали воображение, это были летающие горы
или даже острова. Я заметил, что на темной поверхности проступают бледные
несложные узоры, как на теле паука или змеи.
- Башни! Башни! - закричали мальчишки, теперь уже испуганно.
И тут начало происходить что-то вовсе из ряда воя выходящее.
Мне показалось, что весь мир дрогнул и приготовился рассыпаться, как
мозаика. Вой башен стал нестерпимым. Вслед за этим ближайший к нам
посланник вдруг начал... таять.
Он исчезал прямо на глазах. Секунда, и его нижняя часть помутнела и будто
растворилась в воздухе. Еще секунда - и исчез его бок. Лишь бледный дымок
или пыль рассеивалась в воздухе. То же самое происходило и со вторым.
Через несколько секунд остатки обоих "стручков" ринулись вниз, на лету
рассыпаясь обломками. Все это рухнуло прямо на дома где-то на окраине
города, и было видно, как там поднялась туча пыли.
Через мгновение я услышал грохот, похожий на мощный удар грома. Немного
дальше, уже за пределами города, столкнулись и рассыпались на куски еще
два посланника. Смотреть на это было жутко. Казалось, что рушится весь мир.
Я наконец перевел взгляд на Холодные башни. Там не происходило ничего
особенного, только воздух над их вершинами дрожал и колыхался, как над
раскаленной плитой.
И тут я заметил, что остался один. У несмышленых мальчишек хватило ума
сбежать с крыши, когда начались неприятности. Я лихорадочно огляделся. Со
стороны гор на город наплывали еще три посланника, которые вот-вот могли
оказаться над моей головой.
Мое любопытство было исчерпано. Я, что называется, схватил ноги в руки и
ринулся вниз по лестнице. До конюшни было не более сорока шагов. Я влетел
внутрь и прыжками сбежал по лестнице, ведущей в подвал.
Мое маленькое неприспособленное жилище показалось вдруг надежным и уютным.
Однако, когда глаза привыкли к полумраку, я обнаружил, что и в коридоры, и
в комнаты набилось несколько десятков человек, которые теперь сидели на
полу и молча поглядывали на меня. Наша квартира превратилась в убежище.
- Что там? - спросил дрогнувший женский голос из темного угла.
- Двоих сбили, - ответил я.
По подвалу пронесся ропот. Люди потеснились, чтобы я мог присесть на
корточки, облокотившись о стену.
Некоторое время все сидели молча, слушая, как поют наверху Холодные башни
и дрожит земля. Я вспоминал фильмы про войну, где ревут сирены, воют
падающие бомбы и испуганные женщины в гулких залах бомбоубежищ утешают
своих ревущих детей.
- Башни уже совсем слабые стали, - вздохнул кто-то в полумраке. - Раньше
эту напасть и близко к заставе не подпускали. А теперь сыплется прямо нам
на головы.
- Что будет, когда они совсем перестанут давать холод? - горестно
проговорил кто-то другой. - Мы все погибнем.
- А кто не погибнет, тот будет нищенствовать у стен Города тысячи башен.
Судьба предопределена, - в разговор вступали все новые и новые голоса.
- Один человек рассказывал, что за право жить в Городе и спать на его
улицах нужно платить по одному большому клинку в месяц!
- Да не в месяц, а в неделю. А купить там домик, или половинку домика, или
даже клочок земли - стоит таких денег, которые и во сне не увидишь.
- В Городе все стоит больших денег - и еда, и одежда, и дрова.
Я не видел лиц говорящих. На улице уже сгустились сумерки, а в нашем
подвале и вовсе был мрак. Я сидел, закрыв глаза, и слушал. Когда земля
начинала особенно сильно дрожать, все испуганно замолкали.
- А ведь еще в деревнях люди как-то живут.
- До поры до времени живут. Поговори с погонщиками, они тебе расскажут,
сколько брошенных домов стоит вдоль дорог.
- Да знаю... Но ведь живут как-то.
- Кому какая судьба. Я знал человека, который продал все, что имел, и
пошел в Город тысячи башен, чтобы купить там хороший амулет и никогда
ничего не бояться. И что же? Прямо в Городе ему и всадили нож в горло за
его деньги.
- Зря он это сделал. Многих людей погубила напрасная вера в амулеты.
Теперь-то уже мало кто в них верит.
- А во что еще верить?
- То-то и оно. Верить не во что. "Неправда, - подумал я. - Верить нужно
всегда и везде. Без этого и жить незачем".
Впрочем, я тоже не знал, во что мне здесь верить.
ГОРОД
Грохот и тряска прекратились только перед рассветом. Посланники Прорвы
прошли над заставой и скрылись за горизонтом, как грозная туча.
Все это время я провел на полу, среди таких же испуганных и несчастных.
Иногда я засыпал на короткое время, но о полноценном отдыхе говорить,
конечно, не приходилось. Впрочем, как и всегда.
Друг Лошадей растолкал меня, и мы пошли носить воду. Лошади были
неспокойны. Некоторые прыгали в своих тесных клетках как бешеные, били
копытами в двери. Ночные события испугали не только людей.
До обеда мы занимались обычными делами. Народа в овощном дворе было
необычно мало, я не мог понять, куда все подевались. Позже старик
объяснил, что всех угнали на загородные земли Лучистого. Первые два-три
дня после налетов обычно бывали безопасными, и за это время можно было
собрать побитую живность да накопать овощей на огородах. Вместе со всеми
ушел и Мясоед.
В этот день нас кормили особенно скверно. В плошки положили что-то
засохшее, явно вчерашнее. Я старался глотать это, не пережевывая, чтобы не
почувствовать гадкого вкуса. Потом запил все водой и прополоскал рот.
После обеда вокруг стало совсем пустынно. Удивительно, но нам даже не
нашлось работы. По двору слонялся только староста с хлыстом, но и он
вскоре присел в тенек и задремал. Да еще незнакомый мне больной человек,
худой до изнеможения, лежал возле кучи гнили и, не глядя, искал рукой
кусочки, которые можно было бы съесть.
В этот момент ко мне подошел старик с неожиданным предложением.
- У тебя еще цел твой клинок? - вкрадчиво спросил он.
- Цел, конечно, - не задумываясь, ответил я.
- Посмотри, во дворе никого не осталось. Давай и мы выберемся в Город,
повеселимся. Никто не заметит, что нас нет. Да и лошади у нас накормлены.
При всей моей нелюбви к авантюрам, я согласился. В самом деле, давно пора
посмотреть, что происходит вокруг и как живут люди в Городе. Глядишь,
сделаю для себя какое-то утешительное открытие.
- Что будет, если нас хватятся? - поинтересовался я.
- Да ничего не будет, - не очень уверенно произнес Друг Лошадей. - Мне,
может, достанется затрещина от старосты, а тебе... Тебя, наверно, и бить
побоятся.
- Почему?
- Ну... мало ли... - туманно ответил он.
Ворота были заперты, но старик знал, как справиться с такой бедой. Нас
выручила обыкновенная дыра в заборе, которая таилась за одной из построек.
Мы пролезли в нее и долго пробирались между длинных зданий в узком
проходе, заваленном хламом. А потом неожиданно оказались на улице. Вернее,
улочке.
Камни мостовой, если они были, прятались под толстым слоем пыли, которая
поднималась фонтаном от каждого движения воздуха. Должно быть, в дождливые
дни здесь все превращалось в болото. По обе стороны дороги тянулись
сточные канавы. Их, похоже, никогда не чистили, поэтому содержимое местами
растекалось, выделяя дрянной запах. Даже стены домов были забрызганы
чем-то темным, наверняка липким и неприятным.
Это было ничуть не лучше нашего овощного двора. Пожалуй, даже хуже, потому
что из двора можно выйти, а отсюда деться некуда, кроме такой же грязной
улицы. Нечего и говорить, душа здесь не отдыхала.
Я пробовал понять, что чувствуют люди, живущие в этих домах. Даже животным
свойственно заботиться о чистоте среды своего обитания. Может, жители
здешних мест не считают Город своим домом? Ведь в доме так не гадят.
Может, они постояльцы или даже оккупанты?
Ничто, кроме округлых крыш, не напоминало мне ночных видений. В моих снах
было чисто, уютно, хорошо.
Друг Лошадей тащил меня по улице, поминутно напоминая, что знает в Городе
несколько "хороших мест". Я шел и видел, что Город тихо ликует. Он
празднует пережитую атаку. Пару раз нам встречались свежие развалины, но
они не портили настроения десяткам, сотням горожан, которые собирались
группами на перекрестках, употребляли что-то из потемневших бочонков,
орали, смеялись, некоторые дрались.
Когда мы проходили очередной перекресток, я заметил в разрыве между домов
небольшую площадь, вид которой навел на мысль о ярмарке. Там находилось
довольно много людей, а мостовая была завалена, как мне показалось,
грудами цветных тряпок. Но отчего-то оттуда не доносился многоголосый
гомон, который сопровождает столпотворения подобного рода. Мне даже стало
не по себе.
- Обожди, - попросил я старика.
- Ну что? - с досадой скривился он. Похоже, его душа давно уже веселилась
в одном из "хороших мест". А тело из-за меня запаздывало.
- Что там?
- Да не ходи...
Я вырвался из его цепкой хватки и зашагал на площадь.
Здесь никто не пел, не радовался, не поглощал спиртное. Обширное
пространство между четырех длинных бараков было заполнено мертвецами,
уложенными в несколько рядов.
Среди рядов ходили понурые люди, видимо, искали родственников. Кто-то
тихонько скулил над телом. Угрюмые старосты переминались с ноги на ногу у
стен. Поминутно привозили новых покойников - целыми повозками. Увозили же
их обычно по одному.
Здесь не было ни слез, ни истерик, ни обмороков. Казалось, живые лишь
раздосадованы, что им приходится брать на себя дополнительные хлопоты и
терпеть ущерб. В этот момент я подумал: "А ведь еще ни разу за все эти дни
до моих ушей не донеслось знакомого и старого как мир "я люблю". Нет, люди
любили - поесть, поспать, добротно одеться - но не друг друга.
Впрочем, я тоже не испытывал сейчас ни ужаса, ни горечи. Наверно,
сработала внутренняя защита, оберегающая человеческое сердце от слишком
страшных картин. Я не воспринимал лежащие передо мной тела как останки еще
недавно живых людей.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг