длинном халате.
Старосты впились мне в плечи, заставив опуститься перед своим повелителем
на колени. Я не возражал. Я даже попытался приложить руку к сердцу. Но тут
же несильно получил по этой руке палкой - мое движение показалось
старостам угрожающим.
- Это он? - донесся квакающий голос из экипажа.
- Он, - конвоиры энергично закивали.
Их величество заговорили. Я по-прежнему половины слов не разбирал, но все
же угадал смысл: луноголовый человек интересовался, из каких краев я
прибыл, что за нелепый наряд был на мне и кто здесь может дать мне
рекомендации. В его голосе звучала такая лень и пренебрежение ко всему
окружающему, что мне даже стало неудобно отнимать у него время.
Как профессионал в своем роде, я просто обязан был предвидеть подобный
разговор. Но, увы, до сего момента мои мысли были заняты совсем другими
проблемами. Поэтому я начал импровизировать, и из меня полезла какая-то
дикая фантазия про далекую страну, про путешествие, про разбойников,
которые меня ограбили и бросили на дороге.
Повелитель слушал, склонив голову. Он смотрелся как школьный директор,
получающий объяснения от ученика-хулигана.
- Ты очень странно говоришь, - сказал он наконец, бесцеремонно прервав мое
повествование. - Интересно, в какой стране так уродуют человеческую речь?
А что такое "путешественник"?
Я насторожился. Мне казалось, я не ошибся - слово обозначало именно то,
что я хотел сказать. И все же собеседник его не понял.
- Путешественник - тот, кто переезжает из города в город, из страны в
страну, чтобы увидеть мир, - осторожно пояснил я.
- Это правда? - с ироничной улыбкой поинтересовался повелитель.
- Истинная правда, - я сделал неопределенное движение рукой, чем вызвал
новое проявление нервозности у охраны.
- Значит, ты просто сумасшедший бродяга, - без тени сомнения
констатировало его величество. - Кто же еще решится выйти из города,
только чтобы увидеть мир? Или у тебя есть в этом какая-то выгода?
- Да нет, - я пожал плечами.
- Ты говоришь очень странные вещи, пришелец. Сможешь ли ты доказать, что
тебя не прислала Пылающая прорва, чтобы шпионить за нами?
Вопрос поверг меня в замешательство. Честно говоря, еще никогда не
приходилось никому доказывать, что я не шпион Пылающей прорвы.
- Но... я никогда не слышал о Пылающей прорве, - проговорил я, стараясь
скрыть свою растерянность.
- Может, это и правда, - неожиданно легко согласился повелитель. Однако в
следующую секунду его круглые глаза сощурились. - Но если тебя ограбили
разбойники, то почему они не взяли это?
Он вытянул из темноты экипажа веревку, на которой были нанизаны, как бусы,
или привязаны мои родные вещи - фонарик, часы, карточка, расческа, связка
ключей, кошелек, перочинный нож и авторучка. Пистолет отсутствовал.
- Почему они не взяли это? - повторил повелитель.
- Не знаю, - только и смог ответить я. Но мысль моя напряженно работала.
"Думай, думай!" - заставлял я себя. Из ситуации надо было извлечь максимум
выгоды.
- Может, потому, - проговорил я наконец, - что это мои амулеты. Нельзя
брать чужие амулеты. Они вызовут болезни и неудачи у похитителя.
Напрасно я надеялся, что после таких слов повелитель с испугом швырнет мне
в лицо мои вещи. Он только усмехнулся.
- Я не верю в эти глупости. Старые вещи не могут причинить вреда. Наверно,
ты хочешь напугать меня. А ну, расскажи, для чего нужно это? - он взял в
руки мою авторучку.
- Этим пишут, - кратко объяснил я. В тот момент я не обратил внимания, что
мое великолепное снаряжение названо "старыми вещами". А если бы и
задумался, все равно не понял бы истинного значения слов повелителя.
- Пишут? Какая бесполезная вещь. Я никогда ничего не писал и не собираюсь.
Можешь забрать это себе. А впрочем, отдам управляющему. Он часто пишет.
Он повертел фонарик, но затем выпустил из рук, ничего не спросив.
- Я уже устал с тобой разговаривать. В другой раз ты мне расскажешь про
все остальное. А сейчас я должен кое-что объяснить. При тебе не обнаружено
имени и рекомендаций, поэтому тебе остается только надеяться на мою
доброту. За утерю имени тебя можно хорошо наказать.
- Я не терял имени, - сказал я на всякий случай.
- Значит, у тебя просто никогда его не было, - он похлопал ладошкой по
богато отделанной круглой деревянной коробочке на поясе. - Я разрешаю тебе
пожить у меня. Будешь работать на конюшне, там и жить. Если окажешься
хорошим работником, получишь имя. А пока ты будешь безымянным.
- А можно ли мне уйти? - деликатно поинтересовался я.
- Похоже, ты действительно рехнулся. Без имени ты прибежишь обратно, не
пройдет и дня. Я стану платить тебе три малых клинка в неделю. Правда,
один будет вычитаться за еду, а еще один - за право жить в городе. Ты,
конечно, можешь жить за городом, если хочешь, - прибавил повелитель и
почему-то засмеялся. - Честно говоря, третий клинок тоже будет вычитаться
за... за разные другие блага. За одежду, например. За воду. И еще нужно
учесть, что ты уже три дня находишься у меня, и тебе каждый день носят
еду! Но ты не волнуйся. Я заберу вот эту ерунду, - он тряхнул связкой моих
вещей, - это и будет плата. Надеюсь, тут найдется что-нибудь полезное.
- Но у меня есть имя, - сказал я.
- Где же оно? - насторожился собеседник.
- Вот, - я указал на свою карточку.
Повелитель с облегчением рассмеялся. Затем вытащил карточку из связки,
осмотрел с двух сторон. Человек на коне приблизился к нему, чтоб тоже
взглянуть на мой документ. Я заметил, что его лицо изуродовано шрамом или,
скорее, ожогом.
- Эта ерунда здесь ничего не значит, - категорично заявил повелитель. -
Может, в твоих краях это считается именем, но здесь - нет. Впрочем, если
хочешь, забирай это.
Я поймал карточку на лету и крепко сжал пальцами.
- Ведите его в конюшню, - скомандовал повелитель, и дверца экипажа
захлопнулась.
ВХОЖДЕНИЕ
Обратно меня вел уже один поводырь. Вернее, даже не вел, а провожал. Я
заметил, что в его поведении осталось гораздо меньше хамства и грубости -
видимо, я понравился его хозяину. Выходило, что иметь низкий статус
безымянного здесь лучше, чем не иметь никакого.
Я даже осмелился задать вопрос:
- Кто был этот человек?
- Ты разве не понял? - угрюмо ответил староста. - Это - Лучистый, самый
богатый землевладелец заставы.
"Кто бы мог подумать!"
На выходе я опять зажмурился от яркого света, а когда через мгновение
открыл глаза - застыл пораженный.
Та исполинская громада, что беспокоила меня на пути к Лучистому, предстала
теперь моему взору. Это было что-то невероятное. Не дом, не скала, а
батарея огромных черных столбов, напоминающая циклопический орган. Столбов
было шесть, они стояли далеко, может, в нескольких километрах от меня. Я
затруднялся определить, какую они имели высоту - километр, два... Они были
огромны настолько, что прикинуть размер на глаз не представлялось
возможным. Больше, чем темные горы, которые громоздились позади. Они
закрывали полнеба, хотя располагались далеко. Они были совершенно черными.
Их вершины окружал туман, а может, просто они касались облаков.
Староста подтолкнул меня в спину.
- Что это? - проговорил я.
- Можно подумать, ты ни разу не видел Холодных башен, - буркнул детина. -
Хотя, если ты не знаешь даже, что такое Пылающая прорва...
Я прикусил язык. Про Пылающую прорву говорить не стоило, разговор мог
опять перекинуться на шпионаж. А спорить на эту тему я по-прежнему был не
готов. Но все то время, пока мы шли к конюшне, я не отрывал от башен
восхищенного взгляда. Что за разум мог создать это, для какой цели?
Возле конюшни меня встречал уже знакомый старик с любопытными глазами.
- Лучистый назначил Безымянного чистильщиком конюшен, - сообщил ему
староста. - Покажи ему, где работать.
Старик кивнул, пожирая меня взглядом, и первым шагнул в темный проход.
- Ты - мой должник, Безымянный, - тихо проговорил он, когда мы шли по
проходу. - Я носил тебе еду, пока ты лежал больной, отгонял мух и оводов.
Я отогнал даже одного шершня. Ты бы умер, если б он тебя укусил. Теперь ты
должен делиться со мной едой, а если не захочешь - скажу старостам, и тебя
выгонят работать на поля. Пока к тебе только присматриваются, и если ты
окажешься лентяем или неумехой - тогда точно твое место будет на полях.
"То, что ты мне носил, сам же и сожрал", - подумал я.
Мы начали спускаться по лестнице, уходящей под пол, и скоро очутились в
подвальном помещении, среди маленьких, ни на что не годных комнаток и
коридорчиков, в которых было полно старых тряпок, грязной посуды и мусора.
- Если хочешь, будешь жить здесь, - сказал старик. - Мы с Укравшим Мясо
перебрались сюда, и нам нравится, хотя говорят, что здесь ночами
прохладно. Если не понравится, перебирайся к остальным в барак.
- Как тебя зовут? - спросил я старика.
- Я - Друг Лошадей, - с достоинством ответил тот. И прибавил: - Это мое
второе имя.
- А первое? - нехотя поинтересовался я.
- Ты, похоже, дурно воспитан, Безымянный, если спрашиваешь. Кстати,
Укравшему Мясо, может, дадут новое имя, но ты никому не будешь говорить
его нынешнее, иначе он найдет, как с тобой расквитаться.
- Ладно, не буду.
- Нам завтра рано вставать. Безымянный. Ты, наверно, хочешь отдохнуть?
Его заботливость показалась мне подозрительной. Однако я согласился.
- Вот и отдыхай, - продолжал Друг Лошадей. Помолчав немного, он вкрадчиво
добавил: - Если ты будешь спать, можно я доем твою еду? Ту, что осталась
наверху, в стойле.
- Конечно, ешь, - великодушно согласился я, с содроганием вспомнив мерзкую
размазню в плошке.
- Вот и прекрасно, - заметно повеселел старик. - А ты отдыхай. Возьми вот
этот тюфяк. На нем до тебя спал Сквернослов, но его только вчера отправили
на поля, потому что он оказался лентяем.
Друг Лошадей развернулся и весело зашагал к лестнице доедать мою кашу. Я
нашел себе относительно чистый тупичок и бросил на пол тюфяк. Мое жилище
по размерам напоминало купе в спальном вагоне. Свет едва проникал из
коридора, который в свою очередь освещался через узкое окно под потолком.
Каменный мешок, да и только. Валявшийся на полу хлам я сгреб ногой в
соседнее пустое помещение. Попытался выбить тюфяк, но до идеальной чистоты
довести его не смог, только повесил в воздухе облако пыли.
Находиться здесь было неприятно. Но я умел терпеть. Я лег на тюфяк и
закрыл глаза. Настало время подвести итоги.
То, что произошло со мной, не могло уложиться ни в какие мозги. Любой
нормальный человек сейчас вовсю щипал бы себя и кусал губы, пытаясь
проснуться. Я, правда, не считаю себя нормальным, и тем не менее мне не
чуждо многое из человеческого. Мои мозги в нужный момент напряглись - и
втиснули в себя всю чудовищность происходящего. Теперь это напряжение тихо
сходило на нет - через дрожь в пальцах, через медленно возвращающуюся боль
в голове...
Я сейчас не задавался вопросом, какого лешего я вообще здесь делаю. Все
казалось естественным: меня посещали странные, таинственные видения, я
стремился разобраться в себе, и это привело к тому, что я шагнул в тоннель
под старой развалиной в лесу. Раз это случилось, значит, так было нужно, и
в первую очередь мне самому. Но что теперь? Что дальше?!
Меня не очень волновал вопрос, где я сейчас нахожусь. Где хотел, там и
нахожусь - вот и весь разговор. И все же, что это? Далекое прошлое нашей
планеты, или другая планета, или альтернативный вариант настоящего?
Впрочем, в параллельные миры я не верил в силу своей профессиональной
эрудиции. А вот принцип внепространственного переноса был мне чуточку
знаком. Его возможность была доказана и изучена Ведомством еще в
шестидесятые годы. Все документы легли, разумеется, в архив. Применения,
правда, не позволял недостаточный уровень техники. Он и сейчас остался
недостаточным. На Земле, конечно.
Рассуждать, как далеко от Земли я нахожусь, не было никакого смысла.
Гораздо важнее другое. Я оказался там, где и хотел, это вне сомнений. Тот
же язык, те же запахи, те же круглые крыши, наконец. Но куда подевались
стремительные истребители? Откуда появились устрашающие черные трубы? Что
за бардак и нищета вокруг, что за странные отношения между людьми? Да еще
эти имена...
Впрочем, окончательный диагноз ставить было рано. Все, что я видел - это
конюшня и грязный овощной двор. Возможно, за их стенами есть другая жизнь.
Ведь я так мало знаю об этом мире и так мало помню о том, что было прежде.
Нечего даже сравнивать.
Мысль о возвращении мало меня беспокоила. Если есть вход, значит, есть и
выход. Я был уверен, что справлюсь с этой проблемой, не сейчас, потом, как
только сочту нужным этим заниматься. "Впрочем, - думал я, - надо бы
поскорей найти человека, который меня подобрал и привез. И выяснить, где
он меня нашел. Тогда будет просто добраться до входа в тоннель". Пока я
держался только на самоуверенности. Я не чувствовал себя здесь
беспомощным. Мне казалось, что в любой момент я могу заявить всем этим
людям:
"Да вы представляете, кто я такой?! Да вы знаете, что стоит мне пальцем
шевельнуть, и вы придете ко мне просить прощения?" Ведомство все еще
стояло за моей спиной как несокрушимая, надежная защита от любых бед и
посягательств. Как и там, дома. Наверно, мне стоило в тот момент
оглянуться и понять, что Ведомства уже нет и я остался один...
КОНЮШНЯ
Любишь ты спать, Безымянный! Я собрал волю в кулак и поднялся. Открыл
глаза. Друг Лошадей, опухший и помятый после сна, стоял в проходе,
завязывая тесемки на своей грязной рубашке. Халат был перекинут у него
через плечо.
Тело мое отчаянно стремилось вернуться в блаженное горизонтальное
положение. Но засыпать нельзя. Однажды я не смог встать, и меня лишили еды
на целый день. Это было суровое испытание.
Нас заставляли вставать ни свет ни заря. Но что самое странное, как бы
рано я ни ложился, мне ни разу не удалось проснуться бодрым и отдохнувшим.
То ли сутки здесь длились не так, как дома, то ли воздух был плохой, то ли
еще что-то...
Я встал на ноги, держась за стену. Кожа нестерпимо чесалась. Я, конечно,
старался мыться каждый день - а попробуй не помыться после работы с
навозом, - но тело все равно чесалось по утрам. Возможно, и вода здесь
была плохая.
Часто я видел, как один из старост приходит в конюшню и вытирает тело
тряпкой. Эту тряпку он макал в бадью с лошадиной мочой. Возможно, ему это
помогало не чесаться, однако я не мог повторить такую процедуру. Осколок
старой жизни, застрявший в памяти, не позволял уподобляться.
Я находился здесь уже седьмой день. За это время ничего не изменилось.
Каждую секунду я ждал перемен, каких-то глобальных свершений, в результате
которых я перестану быть одним из оборванцев овощного двора и займу
подобающее положение. На неудобства я поглядывал свысока, считая их
временными. Но день шел за днем, а эти временные трудности все больше
притирались ко мне, становились постоянными, неотъемлемыми и, что самое
плохое, привычными. Мысль о возвращении меня так и не побеспокоила
всерьез. Это было странно, очень странно. Воспоминания о работе, доме,
Катеньке и других оставшихся в прошлом частях моей жизни не вызывали ни
грусти, ни ностальгии. Все это казалось главами хорошей, давно прочитанной
книги.
Одним словом, я не мог внятно ответить себе, к чему стремлюсь и чего жду
от жизни. Мои надежды на какие-то сдвиги так и не обрели понятной,
законченной формы.
Ночью с улицы нередко доносились крики. Кого-то грабили, может, убивали.
Никто и никогда не рвался на помощь. За семь дней я ни разу не вышел за
ворота. По обрывкам разговоров я мог догадаться, что весь город - сплошной
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг