комаров, ни мух. Поднявшись с кровати, смотрел в окно несколько осоловевшим
взглядом. Город выглядел прекрасно - если точнее, его высотная часть,
видимая через оконное стекло - все остальное заслонял биллборд на наружной
стене. С искусственных облаков, представляющих аэрозоль из нанодисплеев -
сияла реклама прокладок для мужчин и лились выпуски последних новостей мира
потребления. Облачная красотка - рекламирующая искусственных женщин "Надуй
себе сам" от фирмы Surreal Doll - настойчиво звала в сад наслаждений. Её
спущенная с неба нога как бы поглаживала наноплантовые небоскребы питерской
лагуны, смахивающие на кактусы-переростки.
Однако Василий Савельевич осознал, что настал предел и попросил Бога,
который был однажды человеком, сделать чудо. Такое чудо, которое может быть
явлено самому никудышному придурку, который не думает о своей душе, пьет,
курит, смотрит порно и употребляет легкие наркотики, который не молится и не
очень думает о ближнем своем, но все же хочет, чтобы ему перестало быть
стыдно за свою жизнь, чтобы воспоминания не мучили его, а совесть не
терзала.
Затем Василий покидал в вещмешок манатки типа автоматической
мочалки-грязеедки и универсальной щетки, которой можно было чистить хоть
зубы, хоть башмаки, набил котомку саморазогревающимися консервами, прилепил
к животу дешевый боди-компьютер, от которого скоро начнет зудеть кожа, и
направился к двери. Жена Маша промолчала. Кажется, она была не против, по
крайней мере не отвлеклась от одновременного просмотра двух документальных и
двух художественных сериалов: "Совковая пионерия. Кровавый галстук",
"Транссексуал. Сделай себя сам", "Охота на ортодокса" и "Жизнь Мафусаила
Борисовича", занявших все четыре стены. Она - после смены, ей надо
отдохнуть. Это раньше отдохновение был личным делом каждого, а в
постиндустриальном обществе время твоего отдыха, как и время твоего труда,
принадлежит хозяевам жизни.
Жена-врач получила сертификат "северного европейца", была интегрирована
в профессиональную, политическую и социальную жизнь ОПГГ и по праву ходила в
супермаркет, а зарабатывала тем, что вытирала задницы престарелым
демократам, приезжающим в город дешевых услуг даже из-за трех морей.
У двери Василий Савельевич еще раз оглянулся. На стенном трехмерном
экране исключительно честный триллионер Мафусаил Федерковский праздновал
свой пятисотый год рождения в окружении далеких потомков, которые с унылыми
лицами все еще боролись за его наследство и в тысячный раз принялся
рассказывать героическую историю становления крупного капитала в северной
Евразии.
Сашка тут оторвался от своей любимой компьютерной игры в "Монтану
Джонса", снял 3D-шлем и сказал солидным голосом: "Па, а ты кнут не забыл?"
Папа не забыл пакетик, в котором было сорок миллиграмм чистого наркода,
то есть десять желтых пилюль диффузного нейроинтерфейса, где десять самых
главных оттягов на свете, включая "ностальжи". Исполнено на языке
психопрограммирования "Джамайка"! Ни один из наркотрипов не отличим от
глубокого сна своей достоверностью! Так гласит реклама, которую несут на
своих боках стаи пузырей, летящие через питерскую лагуну.
Делается это умное говно в Петронезии на основании суперсекретного
"ноу-хау", свистнутого в лабораториях "Ваджрасаттва инк", лучшего в мире
производителя психопрограмм. А принимается, так сказать, орально, а не как
нейрокарта, которую нужно вставлять в разъем на башке - тот в полевых
условиях легко загрязняется и вообще можно легко огрести стрептококковую
инфекцию. Так что лучше поставить стационарную затычку и забыть о нем. Уж
что-то, а выбор по части кибернаркоты в ОПГГ самый богатый. И вообще ОПГГ
самый свободный город в свободном мире, Петронезия - самый свободный район в
самом свободном городе свободного мира. Блошиный рынок Петронезии самый
свободный рынок в самом свободном районе самого свободного города и так
далее. В общем, дури тут любой предостаточно.
Большинство из землян, приехавших в экс-Петербург на зов ООН,
Европейской комиссии и губернатора ОПГГ Гольдмахер, огласившей: "Здесь можно
всё", осело или, вернее, приводнилось в Петронезии. Вполне вероятно, что
среди них были не только земляне, но еще марсиане и юпитериане. Всем
приехавшим Гольдмахер дарила по старой баржонке или какому другому плавучему
гробу, а еще по пятьсот зеленых долларов - их брали, пока не стало ясно, что
это пустые бумажки, которыми подтираться и то неудобно. Но всё было сделано,
чтобы превратить Питер в самый открытый самый терпимый город мира.
Всё, чтобы вы хотели попробовать, но боялись потребовать; всё, что вы
хотели отнять, выпросить, трахнуть, откусить, выкурить, вколоть, купить в
остальном мире, но не имели такой возможности - встретит вас в Петронезии,
представляющий слой списанных барж, танкеров, ролкеров, буксиров,
тральщиков, эсминцев и крейсеров, которые встали на вечный прикол в самой
грязной части питерской лагуны. Той, что возле плавучих
мусороперерабатывающих заводов, куда привозят дерьмо со всего свободного
мира. Таков был флот губернаторши Гольдмахер, лидера партии "Свободы и
стремления к Счастью" (СС), избранной подавляющим большинством голосов
сертифицированных граждан ОПГГ (а тот хакер, который выяснил, что мадам
Гольдмахер прежде была мужчиной и служила наркодиллером в ЦРУ, всплыл на
третий день из питерской лагуны в несколько подпорченном виде)...
За месяц до бегства Василий Савельевич выведал пешую дорогу у бывалых
бродяг. До Купчино добраться по красной дорожке для пиццамобилей, или даже
проехать на роликах , цепляясь за проезжающие автомашины гекко-липучками.
Там, на пустыре, где находится рынок рабсилы, подконтрольный хасавюртовской
группировке, пригородные баи покупают на день-два трудягу, делясь с
хасавюртовцами. Бай погрузит рабсилу в виде Майкова в кузов своего
внедорожника и отвезет в Тосно, куда сбрасывают подгнившую канцерогенную
жрачку со всего мира, - требуется много людей на дезинфекцию, сортировку и
переупаковку. Однако перед въездом в городок, на перекрестке, надо
спрыгнуть, и проситься попутчиком до Новой Ладоги - там паромная переправа
обслуживает финско-американскую базу на Валааме, и много дальнобойщиков дует
туда прямо из Эстонии. Слезть надо у Погостья, потому что далее на трассе
стоят сплошняком чек-пойнты пискиперов и патрули голубой полиции, которые
шерстят и пассажиров и водителей - будут пробивать и по базе должников
банковского коллектора и по базе данных на "врагов демократии". А Майков,
хоть он и Берг, точно значится в первом, и, возможно, во втором. Если
попадется, то отведает шокер, тизер и самозатягивающуюся сеть.
В общем, надо выйти и припустить пешим ходом. Вначале вдоль речушки
Синеводки. Когда впадет она в болотистое озеро Горькое, преодолеть воду на
плоту; затем дунуть через лес по едва заметной тропе. И к концу дня
доберешься до поселка Камышинский. Там у Василия старинный кореш Егор, на
одном корабле служили, был тот престарелый мичман, отчего его звали "дядей".
У Дяди Егора старенький "жигуленок" - он подбросит до границы
ингерманландской зоны у Киришей.
Гладко было в мечтах.
Доехать даже до Тосно не получилось. В Купчино Василия Савельевича
купил как рабсилу лавочник с автофургоном. Посадил не в кузов, а в кабину,
слушатель ему понадобился. Это тип называл себя "ингерманландцем", и все
восхищался наноплантовыми дорогами, которые были протянуты за "американские
деньги". "А до этого было одно дерьмо". Василий Савельевич не выдержал и
напомнил, что во-первых, ранее Питер был городом знаменитым, с великой
наукой, архитектурой и культурой, который отстаивали от всех врагов, а не
отстойником, в который зазывают извращенцев со всего мира. Во-вторых,
наноплантовые стежки-дорожки - это эксперимент с квазиживым материалом,
который растёт сам и неизвестно, до чего дорастет. В-третьих, американскую
"зелень" берут только проститутки в ОПГГ и жертвы гуманитарных
бомбардировок, но даже обезьяны в джунглях предпочитают желтодоллары.
В-четвертых... Тут "ингерманландец" его и высадил, придав ускорение хорошим
пинком: "Чертов коммунист". Зря Василий Савельевич с ним связался, у
севропов разговор короткий... Более всего жаль, что котомка с едой в кабине
осталась.
Пришлось пробираться до Погостья пешком, 50 км по прямой, вдвое больше
по кривой, по "ингерманландской демократической демилитаризованной зоне",
как она кличется в документах ООН.
Брошенные поселки, пятиэтажки, глядящие пустыми глазницами вылетевших
окон. Люди словно поглощены Бермудским треугольником.
Жизнь отсюда вытянул недалекий Запад. Население в ингерманландской
зоне, в основном, вымерло и разбежалось, что резко контрастировало с быстрым
разбуханием экс-Петербурга. Там за девять лет число обитателей увеличилось в
два раза, только не за счет коренных. Федрезерв США и его верная ООН за это
время уничтожили в Северной Африке, на Ближнем и Среднем Востоке все
"кровавые" и "диктаторские" режимы, те самые, что могли за счет масштабных
проектов дать трудягам работу в родных краях. Куда-то теперь надо девать три
миллиона "людей в шлепанцах", с верхнего Нила, нижней Амударьи, восточного
Кавказа и западной Нигерии - люди-то хорошие, хотят есть гамбургеры и
вытирать своё лимпопо туалетной бумагой. Не платить же им приличную зарплату
по месту традиционного проживания, что за дикость, тогда в этих странах
будет невозможно вести бизнес, они станут неэффективными. Не в Европу же их
везти, где в одной стране за другой приходят к власти
правонационалистические режимы?
И Семь Сестер приняли мудрое решение. Пусть эти миллионы помогают
строить свободу в ОПГГ. А когда высвободится еще десятка два миллионов,
пристроим их строить свободу и в остальной России. Но подивившись на дела,
творившиеся в ОПГГ, остальная Россия отнюдь не возжелала их повторить и
отгородилась стеной повыше, да и вообще за ум взялась - отчего попала в
число самых "кроваво-диктаторских" режимов...
Изредка кое-как оживляют "ингерманландский" пейзаж фабрички по
выращиванию трансгенных свиней, - тех, которые без конечностей, но с
трубками, закачивающими искусственные протеины да антибиотики. Сквозь
оконные стекла можно увидеть лица индонезийских рабочих, скучающих по
далекой родине, где небо и вода голубые-голубые.
На одной фабричке удалось обменять куртку на пять банок
саморазогревающейся тушенки - у упитанного индонезийского юноши, вышедшего
из цеха, чтобы попИсать на просторе. В Петронезии Василий Савельевич уже
изучил по десятку слов на всех азиатских и африканских языках. "Анак
лаки-лаки, сайя мау [Индонезийск.: Сын, мне нужно]..." - Майков наглядно
облизнулся, отчего юнец сначала покраснел, если точнее побагровел, но потом
все же догадался, какой гешефт намечается. Однако порадовать желудок не
получилось. Голодный странник, открыв банку, испустил крик отчаяния. Свинину
индонезийцы, как честные мусульмане, не употребляли, поэтому там лежало
нечто, напоминающее по вкусу и цвету пластиковую взрывчатку. "Сделано в
секторе Газа."
Иногда, в местах поживописнее, стоят особняки севропов и финские дома -
колонисты из Финляндии и Швеции обживаются. Эти усадьбы заметны издалека
благодаря заборам с динамической колючкой, похожей на скелет плезиозавра.
Финно-шведы сильно боятся националистов из движения "За Пушкина", про
которых с упорством, достойным лучшего применения, пишут газеты,
подконтрольные Пяти Братьям [Медиа-корпорации, производящие основные потоки
информации].
Еще на трассе видны огромные голографические биллборды, показывающие
вожделенные цели гражданина и потребителя - сертификат "северного
европейца", сексуального партнера из квазиживых материалов "собери себе
сам", бунгало в орбитальном городе "Нью-Голливуд", где живут клоны всех
знаменитых артистов.
Иногда посреди пустыря попадается мечеть, пагода, баптистская
молельня - конечно же , автоматическая, с роботом-проповедником и
молитвенным барабаном. И снова - остовы домов.
В мертвом теле Ингерманландии тут и там проросли наноплантовые трассы,
по которым катаются автомобили голубой полиции, так что лучше идти в
сторонке, через пустырь, протравленный техноплесенью еще в то время, когда
НАТО боролось за выполнение резолюции ООН о "демократизации лесопарковой
зоны в окрестностях Санкт-Петербурга". И стараться к Ладоге не уклоняться,
где летают американские дроны, украшенные финской свастикой - могут принять
за "угрозу мировой торговле в районе фенноскандинавских озёр" и сверху
ракетой - бамц. Для торжественных похорон придётся останки с камушков
бритвочкой соскребать...
Вскоре после того, как колонист-свиновод обстрелял бродячего Василия
Савельевича из немного устаревшего, но хорошего автомата "Steyr AUG",
нашелся и напарник, которому, как видно, было все равно куда бежать. Но
сперва они вместе от пуль дёру дали. В отличие от Василия Савельевича,
который числил себя добропорядочным семьянином, Антон считался вечным
странником, бичом-интеллектуалом. Он вечно чего-то искал и взыскал: еще
большей свободы, еще большего контакта с инопланетной цивилизацией, еще
лучшего сочетания инь-янь, которое, как известно, можно найти в Шамбале. У
него не было никаких долгов и никакого жизненного счета с большим минусом.
Это вызывало здоровую зависть у Василия Савельевича. Антон вел
зверино-дикарскую жизнь и проходил лишь по спискам живой природы. Его не
было в базе данных банковского коллектора и в списках плохих потребителей
сети супермаркетов, также как там не числились белочки и голуби. На что он
жил, кроме сбора грибов и пустой тары - выяснить не удалось. Он охотно жрал
как взрывч... тушенку из майковских запасов, так и грибы-мутанты,
напоминающие человеческий мозг.
Это искатель незнамо чего познакомился на бегу с Василием Савельевичем,
проговорив: "Вы не считаете, что у животных до появления человека был
гораздо более высокий уровень жизни?"
Поскольку Антону было без особой разницы, где пробиваться в Шамбалу, то
Василий Савельевич запросто сгоношил его на переход в Камышинский. Как в
лесу-то без напарника? Ведь когда спишь, надо чтобы кто-то сидел на стреме.
А то ненароком подвалит мишка и откусит "шишку". Впрочем в мертвом лесу,
уничтоженном техноплесенью, распыленной с самолетов пискиперов, может
подвалить только квазиживая слизь.
Несмотря на приличный рост и ширину плеч Антон показался безобидным,
хотя он признался, что имелся в его биографии годичный срок отсидки. За то,
что ударил своего дедушку поленом, а тот взял и помер. "Это как нахлынуло, -
объяснял Антон, - дедушка стоял и ругал природу матом... а природа, то есть
пракрити, как говорят ведантисты, защитилась моими руками." Потом настало
время "ганзейской свободы" и Антона выпустили из тюрьмы, как жертву
тирании....
Дойдя к вечеру до озерка, путники сделали очередной привал и пытались
поджарить на костерке какую-то пиявковидную рыбешку, а может и вовсе жирную
пиявку, которую Антон поймал ботинком. Последнюю банку палестинской
взрывчат..., то есть тушенки, решили оставить на потом.
Перекусив "рыбкой" и вытянув после этого из зубов остатки чего-то
резинового, Антон перетянул тряпицей сальные волосы и сказал:
- Люблю я природу, и она мне отзывается. Не причинит мне вреда ни
комарик, ни гад...
- Гадушка, - поправил его Василий Савельевич.
- Ни гадушка, ни волчок, ни мишка, ни клещик энцефалитный. Потому что я
источаю одне лишь вибрации любви. Я перенастраиваю даже самых зубастых
зверьков на волну мира и благорасположения.
- Да уж твоей головушке энцефалит не помеха, - согласился Василий.
Общая дискуссия вдруг прекратилось, а лицо Антона слегка исказилось.
- Живот болит.
- Брат микробушка пошаливает, - смиренно отозвался Василий
Савельевич. - Мало, значит, ты его любишь. Вот он и обижается.
Однако Антон быстро юркнул в ближайшие пластмассового вида кусты и
после недолгого кряхтения затих.
- Хорошо-то как, - спустя минуту послышался его голос. - Стоило
пострадать маленько, зато сейчас словно воспарил. Еще Лао Цзы говорил, что
сильный понос - это уже не понос, а просветление.
Василий Савельевич на минутку задумался о том, как с утра придется плот
вязать, чтобы через озерцо перебраться, а напарник по-преимуществу будет
просветляться и воспарять, вместо того, чтобы махать топорком. Эта мысль
крепко огорчила его, и Василий Савельевич принял пилюлю с наркодом -
подействует, правда, через час.
Но Антон вылетел из кустов как перепел, лихорадочно застегивая штаны,
не имея на лице и следа благости.
- Самый свободный юноша самого свободного города, почему вы не спустили
после себя воду? - вежливо, но строго вопросил Василий Савельевич.
- Там чудище прется сквозь заросли! Я видел его очертания - оно в два
раза выше человека. Это не зверь, потому что не откликается на мои вибрации
любви. Ему надо не травку и не мышку, а человеческого мяса.
Василий Савельевич хотел было обсмеять напарника, позабывшего о
гармонии с природой, но и в самом деле что-то стало ломиться сквозь ветки,
сопя мощно и яростно.
Оба странника мигом подхватили свои вещмешки и давай удирать во все
лопатки, надеясь к тому же не слишком оторваться от берега озерка.
И было полчаса страшного ночного кросса, когда все сучья направляли
свои острия именно в глаза.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг