не носил ни того, ни другого! Идиотская мода! Чувствуешь себя не то
арестантом, не то сенатором. Да все это ерунда! Ну? - грубовато подтолкнул
он Сергея.
Гранин молчал, словно не слыша его и думая о чем-то своем. Шпагин сердито
засопел, пошарил вокруг глазами, хлопнул себя по карманам, достал мятую
пачку дешевых папирос, чиркнул спичкой и жадно затянулся.
- Ну же! - повторил он уже просительно, почти умоляюще: - Что-нибудь
нащупали?
Гранин поднял голову.
- И да, и нет.
Шпагин дернул плечом.
- Терпеть не могу эти словесные выкрутасы! Сергей чуть улыбнулся.
- Ну, если вам хочется определенности, - да. Но это "да" - лишь догадка.
Чтобы вынести окончательный приговор, нужно ее проверить.
- Зачем же стало дело, черт подери? Я и весь мой отдел со всеми потрохами
в полном вашем распоряжении.
Сергей прямо взглянул на Шпагина и твердо проговорил:
- Чтобы ее проверить, нужны широкие консультации с представителями других
наук: с математиками, биониками, психологами и психиатрами. Нужно сорвать
покров секретности с вашей работы, влить в нее свежую кровь, свежие силы.
Нужно создать новый, комплексный творческий коллектив.
Несколько долгих секунд они смотрели в глаза друг другу, в комнате висела
тревожная тишина. Потом Шпагин отвел взгляд и протянул неопределенно:
- Та-а-к!
В несколько глубоких затяжек он докурил папиросу, смял окурок, хотел
швырнуть его на пол, но в последний момент передумал, скатал шарик и положил
на столик рядом с вазой.
- Так! - теперь уже мрачно сказал он, - вы предлагаете мне расписаться в
своей научной несостоятельности.
Сергей хотел возразить ему, но Шпагин нетерпеливо перебил:
- Оставьте! Не золотите пилюлю, не нуждаюсь. - Он дернул плечами и
саркастически усмехнулся.
- В самом деле, годы и годы я ломал голову над проблемой логосов. И
безуспешно! Потом является его светлость, Сергей Гранин, задумывается на
недельку - и все становится ясным, как день. Оказывается, нужны бионики,
географы, этнографы и психиатры! А певичек из кафе-шантана вам не требуется?
- вдруг с издевкой спросил Шпагин.
У меня гулко заколотилось сердце, Сергей хладнокровно молчал.
- И вы думаете, всю эту незваную шуструю публику 8 посажу за свой стол? -
голос Шпагина сорвался на крик. - Отдам им на потеху, на растерзание свое
детище? Бессонные ночи, радости открытий, горечь неудач? Вот вам!
И, весь подавшись вперед, он показал Сергею кукиш.
- Знаете ли, - проговорил я, чувствуя, что у меня вот-вот сорвется голос,
- это переходит всякие границы!
Сергей взглядом дал понять, чтобы я не вмешивался, а Шпагин и ухом не
повел.
- Надеюсь, я высказался ясно? - вызывающе спросил он у Гранина.
- Да, - спокойно ответил Сергей, - но мы с вами ученые, Юрий Иванович.
Шпагин иронически усмехнулся.
- Ученые, - задумчиво повторил Гранин, - не компиляторы, не
ораторы-пустозвоны, не начетчики и не конъюнктурщики; Мы ученые.
Лицо Шпагина потемнело.
- Ну, и что? - буркнул он.
- А то, что наука, научный поиск и его результаты для нас с вами дороже
всего остального. Дороже славы, дороже самолюбия, дороже личного счастья.
Шпагин нахмурился, похоже он собирался сказать нечто ядовитое, но вместо
этого вдруг отвел глаза, потер могучий выпуклый лоб и с вялой усмешкой не то
сказал, не то спросил:
- И другого выхода нет.
- Нет, Юрий Иванович, - негромко подтвердил Сергей.
Шпагин кивнул, соглашаясь. Он все еще раздумывал, хмуря брови.
- Что ж, - сказал он наконец невесело и почти равнодушно, - пожалуй, вы
правы, Сергей Владимирович.
Он хлопнул себя по карманам, достал свою жалкую мятую пачку папирос, но
закуривать не стал, а просто посмотрел на нее и бросил на стол.
- Пожалуй, вы правы, - медленно повторил он и криво улыбнулся, - придется
идти и на эту жертву. Это, знаете, как в шахматах, - жертва фигуры в
безнадежной позиции, чтобы вызвать осложнения, - а там видно будет!
Он поднял глаза на Гранина.
- Не обращайте внимания на терзания бездарного эгоиста и действуйте.
Благословляю, делайте все, что найдете нужным, только... - он замялся,
только подбирайте настоящих ребят, а?
Когда мы собирались уходить, а это получилось как-то само собой, скорее
всего Гранин просто почувствовал, что Шпагину надо побыть одному, я, с
трудом подбирая слова, принялся говорить Шпагину о том, что он поступил как
настоящий ученый и я глубоко уважаю его за это. Он удивленно взглянул на
меня.
- Ну-ну, юноша, без сантиментов, излишняя чувствительность вредна
математикам. Нервы вам понадобятся для более серьезных дел. - И, легонько
тряхнув за плечи, довольно бесцеремонно выпроводил меня за дверь.
Мы уже выходили на улицу, когда нас догнала жена Шпагина.
- Что же вы?! - укоризненно проговорила она.
- Понимаете, Надежда Львовна, - начал вдохновенно врать Сергей, - только
разговорились, меня вдруг как обухом по голове ударило - сегодня же
собрание!
Надежда Львовна рассеянно кивнула головой:
- Вы извините Юру. Он переутомился и совсем не в себе. Я ведь даже врача
вызывала. Конечно, Юра поскандалил, но я все-таки добилась, чтобы врач его
осмотрел. Ничего серьезного, нервное переутомление и расстройство. Но
работать ему запретили категорически! Только читать - и то юмор да
приключения.
Она виновато улыбнулась.
- Не сердитесь на него. И заходите. Обязательно заходите - Прощаясь, она
крепко, по-мужски, пожала нам руку.
Сотню-другую шагов по улице мы прошли молча. Сергей шагал быстро, не
глядя по сторонам, уткнув подбородок в воротник плаща.
- Теперь нам обратного пути нет, очень решительно сказал я наконец, -
хоть сдохни, а Шпагину надо помочь!
- Да, - согласился Сергей, - Михаил прав, надо определенно идти именно по
этой дорожке.
Я присмотрелся к нему и понял, что он думает не о Шпагине и вовсе не
занят своими переживаниями. Он и так и эдак прокручивал в голове проблему
логосов!
Я завистливо вздохнул и спросил с любопытством:
- Что ты имеешь в виду? И долго ещё ты будешь играть со мной в прятки?
Гранин покосился на меня и заговорщицки сказал:
- Тихо!
В глазах его появилось лукавство.
- Догадки пугливы, Николенька, они ужасно не любят, когда о них говорят
преждевременно. И если что не так - исчезают без следа!
6
Через несколько дней после памятного визита к Шпагину Сергей во время
завтрака вдруг спохватился:
- Да... Постарайся побыстрее разделаться с делами и пораньше приходи
домой.
Дожевывая бутерброд, я невнятно проговорил: - А зачем это пораньше?
- В гости пойдем, - коротко ответил Сергей. Я удивленно посмотрел на
Гранина, но он невозмутимо завтракал, не обращая на меня внимания, держа в
левой руке вилку, а в правой нож и очень ловко ими управляясь. Он был жутким
снобом в этом отношении и всегда вел себя за столом точно на званом обеде,
что меня порой слегка раздражало. Неодобрительно следя за Сергеем, я
спросил:
- А это обязательно - в гости? Я имею в виду себя.
- Обязательно.
- Но с какой стати? Ты же не ходил со мной к Михаилу?!
- Ты и не просил меня об этом. А потом, - Сергей поднял на меня чуточку
грустные, чуточку лукавые глаза, - есть некоторые обстоятельства, ты уж
поверь мне на слово.
- Ну, если обстоятельства, так и быть, поверю.
В эти самые гости Сергей собирался так долго, словно мы отправлялись на
светский раут. Он тщательно побрился, надел свой лучший костюм, три раза
менял галстук и поинтересовался, не стоит ли зайти в парикмахерскую
подровнять прическу. Я ответил, что не стоит, но, глядя на Сергея, тоже
облачился в свой лучший костюм. Мне очень хотелось узнать, к кому мы идем,
но, помня просьб/ Сергея поверить ему на слово, я сдержался.
Таинственные знакомые Гранина жили в самом центре города в четырехэтажном
здании старой постройки. Войдя в широкий подъезд, я направился было к
лестнице, но Сергей остановил меня и взглядом указал на кабину лифта.
- Да он не работает; - сказал я, по опыту зная, что такое лифты в старых
домах.
- Работает, - хмуро ответил Сергей, - в этом доме все работает.
Гранин не ошибся, лифт в самом деле работал и исправно поднял нас на
третий этаж. Выйдя из кабины, мы оказались перед высокой дверью, на которой
была прикреплена массивная бронзовая табличка. На ней крупными буквами
значилось "Профессор Гершин-Горин Б. И.", а ниже уже помельче и не так
выпукло - "Психиатр". "Понятно, - подумал я, - но не совсем".
Гранин протянул руку и деликатно нажал кнопку звонка. Через несколько
секунд что-то щелкнуло раз-другой, загремела цепочка, и только после этого
дверь распахнулась окончательно. На пороге стояла молодая, скромно одетая и
очень красивая женщина.
- Я вас слушаю, - вежливо, но суховато проговорила она. Я молчал,
несколько ошарашено разглядывая красавицу, появившуюся вместо дряхлого
профессора, которого я ожидал увидеть. Молчал и Сергей. Я удивленно
покосился на него, но в этот момент холодное лицо женщины дрогнуло, и она
сказала удивленно, обрадовано и, пожалуй, смущенно:
- Сережа!
- Здравствуй, Лена, - мягко ответил Гранин.
- Долго же ты не навещал нас, - укоризненно начала молодая женщина и
вдруг спохватилась: - Да что мы стоим здесь? Проходите!
Последнее слово фразы относилось ко мне и было сказано совсем в другом
ключе - приветливо, но без всякой теплоты. Пропуская нас в переднюю, Лена
обернулась через плечо и крикнула:
- Боря! К нам гости!
В ответ раздался приглушенный, неопределенный звук, что-то вроде "ну вот"
или "опять", что привело меня в легкое смятение.
Пока мы раздевались, Лена продолжала по-семейному упрекать Сергея за то,
что он так долго не показывался, а я думал: может быть, профессора
психиатрии и экстравагантные люди, однако они вряд ли позволяют дочерям
называть себя по имени, а поэтому Лена, очевидно, не дочь, как я решил
сначала, а жена профессора. В таком случае у нее какие-то странные
взаимоотношения с Сергеем, а впрочем, кто их знает, красавиц. Для меня они
всегда были чем-то вроде комплексных чисел, которые удобно и приятно
использовать при решении многих задач, но истинный смысл которых непостижим
для человеческого ума.
Скрипнула дверь, и в переднюю вошел высокий полноватый мужчина средних
лет с крупными правильными чертами лица. Несколько мгновений он разглядывал
нас, щуря красивые темные глаза, а потом несколько театрально развел руками.
- Ба, Сергей Владимирович, - четко проговорил он приятным баритоном и
крепко пожал руку Сергею.
Сергей довольно церемонно представил меня хозяевам дома, а я машинально
отвесил легкий поклон. У меня было такое ощущение, точно это не я, а кто-то
другой, виденный мной в каком-то зарубежном фильме, двигается и говорит за
меня в этой квартире. Я чувствовал себя настолько уверенно благодаря этому,
что меня не смутил даже пристальный взгляд Гершина-Горина, которым он ощупал
меня, сохраняя любезную улыбку на холеной физиономии.
- Да, что же вы остановились? Проходите, - предложила Лена.
Проследив за ее приглашающим жестом, я уперся взглядом в уголок комнаты,
вероятно гостиной: тяжелый ковер на полу, ультрасовременное кресло, тусклый
блеск полированной мебели, фарфор и хрусталь за стеклом.
- Прости, Лена, но я по делу, - извинился Сергей и повернулся к
Гершину-Горину, - к вам, Борис Израилевич.
- Всегда одно и то же, - слегка кокетничая, обиделась молодая женщина. -
Дела, дела, дела. Надеюсь, Сережа, ты потом и для меня найдешь несколько
минут.
- Непременно, - светски ответил Сергей.
- Если по делу... - Гершин-Горин снова остановил на мне испытывающий
взгляд, - то прошу в кабинет.
К моему удивлению, кабинет психиатра представлял собой полный контраст с
виденным мною уголком гостиной и был обставлен в подчеркнуто строгом,
академическом стиле; рабочий стол, книжный шкаф, какая-то сложная
радиотехническая аппаратура, кушетка за ширмой и полумягкие стулья. Никаких
украшений, ничего лишнего, ничего похожего на роскошную гостиную.
Гершин-Горин любезно усадил нас и сел рядом, а не за докторское место за
столом, подчеркивая, видимо, этим неофициальность беседы.
- Ну, - проговорил он, снова ненадолго останавливая на мне свой
пристальный взгляд, - слушаю вас, Сергей Владимирович.
И, чуть приподняв брови, изобразил на своем красивом лице любезное и
несколько снисходительное внимание. Гранин усмехнулся и мимоходом заметил;
- Если вы, Борис Израилевич, считаете моего друга своим потенциальным
пациентом, то глубоко заблуждаетесь. С психической точки зрения он
совершенно безупречен.
Меня в жар бросило, а Гершин-Горин негромко и вкусно рассмеялся.
- Признаюсь, я думал именно об этом.
Только теперь я догадался, что означали пристальные взгляды профессора
психиатрии. Я сидел красный, Сергей посмеивался, а Гершин-Горин лениво
сказал мне:
- Полноте, не стоит сердиться на естественную ошибку специалиста.
Повернувшись к Сергею, он продолжал уже в другом тоне:
- Но, Сергей Владимирович, какое же другое дело могло привести вас ко
мне?
- Мне нужен ваш совет.
- Советы - моя специальность, - начал было Гершин-Горин, но его прервал
стук в дверь.
- Да, да, - с ноткой недовольства слегка повысил он голос.
Дверь распахнулась, и в кабинет вошла Лена с подносом в руках. На подносе
стояла бутылка коньяка, тарелка с тонко нарезанным лимоном, розетки с
сахарной пудрой и три маленькие, сверкающие затейливой резьбой рюмки.
Поставив все это на стол, Лена сказала с улыбкой:
- Я думаю, рюмка коньяка не повредит вашим мужским делам. Верно, Сережа?
И она непринужденно положила свою белую руку на плечо моего друга.
- О, "Двин"! - говорил между тем Гершин-Горин снисходительно восторженным
тоном знатока, разглядывая бутылку на свет. - Я и не знал, Леночка, что у
нас в доме
есть такой чудный коньяк.
- Деловым мужьям и не полагается знать всех секретов дома, - невозмутимо
ответила Лена и сняла руку с плеча Сергея. - Я пойду, не смею мешать вашим
делам. - Она улыбнулась всем и никому в отдельности и вышла, вставив после
себя пряный аромат дорогих духов.
Гершин-Горин проводил ее взглядом, мельком глянул на Сергея, ловко налил
три рюмки коньяка и, проговорив "прошу", взял одну из них, Сергей взял
другую, я третью. Я держал рюмку в руке и медлил. Мне почему-то хотелось
посмотреть, как выпьет коньяк Гершин-Горин. Он не заставил себя ждать:
медленно, смакуя каждый глоток, опорожнил рюмку, ухватил двумя пальцами
ломтик лимона, обвалял его в сахарной пудре, ловко бросил в рот и, облизав
полные губы, причмокнул ими от удовольствия. Поймав мой взгляд, Гершин-Горин
непринужденно подмигнул, усмехнулся, вытер белоснежным платком губы и
обратил к Сергею внимательный взгляд:
- Итак, слушаю вас, Сергей Владимирович.
Гранин, успевший покончить с коньяком, не торопясь поставил рюмку и
откинулся на спинку стула.
- Мне хотелось бы знать, Борис Израилевич, - что известно психиатрам о
внутреннем механизме безумия?
Рука Гершина-Горина, тянувшаяся с платком к карману, замерла на
полдороге.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг