посчитал я потом уток еще раз и понял, что все на месте. Сам понимаешь,
видок у тебя еще тот, вот я и подумал. Сейчас все кругом воруют, поэтому я
испугался. Да и не за себя, а за детей. У меня восьмеро, погибнут, ежели
всех уток моих разворуют. Но ты меня уж прости, слышишь. Сам я себя не
прощу, может хоть ты... Будешь жить у меня, хоть до конца лета, пока не
выздоровеешь...
- Совсем вы озверели, - прошептал Мерко, губы еле-еле шевелились. - За
утку убить готовы. Люди.
- Жизнь такая. Ничего не поделаешь. Чтобы твои дети выжили, ты целый
день трудишься, а злость в тебе копиться, потому что никто этого не ценит.
Особенно... дети. А когда твои усилия не ценят собственные дети, то это
самое плохое, что только может быть. Тебе меня не понять, но это так и
есть на самом деле. Уж поверь. А злость она копится и девать ее некуда,
вот и наступает момент, когда терпение лопается, и все накопленное
выплескивается наружу. Тут уж с собой ничего не поделаешь, лишь потом
задумаешься и задашь себе вопрос: "А откуда ж во мне столько гнева?" Эх,
жизнь такая у нас.
- Люди вы такие, поэтому и жизнь у вас такая.
- Да мы-то причем...
- В лесу лучше. В лесу никто не бьет просто так.
- Брось. В лесу плохо, там опасно. Ты себе не представляешь, как там
опасно. Звери, голод, холод, нечисть различная... В лесу и недели не
протянешь, в первую же ночь сгинешь. Ты из нашего города?
- Нет.
- Оно и видно. Какой-то ты не такой. Будто и впрямь издалека прибыл. Но
ты лежи, лежи. Теперь у тебя есть, где жить. Я тебя не отпущу, пока не
вылечишься, надо же свою вину перед богами чем-то исправить.
- Я ищу девушку.
- В этом я тебе помочь не смогу. Я, кроме огорода, ничего не вижу, так
и знай. А что за девушка?
- Красивая.
- Надо думать. Ты сам красивый, и она значит тоже. Но красивых много.
Даже очень много. Просто сегодня эта кажется самой лучшей, а завтра другая.
- Нет. Когда так - это не по-настоящему!
- Да? Ну да ладно. Может быть... но я не верю. Она что ли от тебя
сбежала?
Ирб хмуро кивнул:
- Ушла. Не сказав куда. Наши пути разошлись. Я, если честно, сам
сомневаюсь, стоит ли искать, ежели она решила, что нам лучше идти разными
дорогами...
- Значит, дала тебе понять, что ты ей не нужен?
- Да.
На лице земледельца появилось мечтательное выражение, он тихо с
выражением произнес:
- Сердце девушки загадка - если даже любит сладко, все равно ответит
нет...
Земледелец вздохнул. Мерко услышал, как тяжко он это сделал.
- Ты, парень, не кручинься, успеешь ее еще найти. Сейчас тебе надо
подлечится, сил набраться. Не ее, так другую найдешь.
- Но мне нужна она!
- Будет тебе она. Не он, не оно, а она. Они все - она.
- Я должен идти и искать ее.
- Пойдешь искать. Не его, не их, а ее. Лежи. Ты умрешь зазря.
Недостойно умирать из-за бабы. Это недостойно мужчины! Ты молод, у тебя
еще многое впереди, нельзя тебе так. Я как на тебя взглянул, так сразу
подумал, какой-то странный. Ты как безвольный. Идешь и спишь на ходу. Так
же нельзя... Тем паче, что из-за бабы.
- Я должен.
- Как тебя хоть зовут?
- Мерко.
- А меня Ородол. Ты арм?
- Нет. Я из ирбийского братства. Мы ваши союзники.
- Из ирбийского? Что-то такого не припомню. Далеко что ли?
- Да нет, просто оно очень маленькое.
Мерко приподнялся на локтях, посмотрел на руки. Они были исцарапаны,
все в кровоподтеках. Он чувствовал, что все его лицо опухло, а кости ломит
так, как будто били целую вечность.
- Стой! Ты куда это собрался!?
Заметив, что меч и котомка лежат на полу у кровати, Мерко протянул руки
и поднял их. Тело снова стегануло свирепой болью, но он мужественно
выдержал, даже не пискнул.
- Надо идти, - сквозь зубы прошипел он.
- Зачем? Ты должен лечиться, тебе надо побольше лежать!
- Надо идти.
- Куда!? Ты же на ногах не стоишь! А ведь скоро уже вечер! Куда ты к
ночи!? Я тебя до конца лета собирался кормить за то, что мы сделали, а ты
уже уходишь! Сколько ж в тебе силы!?
Мерко шатало из стороны в сторону, тошнило, перед глазами все прыгало.
Руки и ноги почти не слушались, в ушах стоял непрерывный звон.
- Надо идти, - прохрипел он, когда добрался до двери, после чего
постоял немного и обессилено рухнул на пол.
XIV
Прибытие армов ознаменовалось бешеными криками людей, топотом лошадиных
копыт и огромным облаком пыли. Аран видел их, теперь наблюдая уже из леса.
Вражеские ратники, а их было не так много - не более трех сотен,
большой толпой скопились у ворот крепости. Они пугливо поглядывали по
сторонам, похоже, ожидая нападения ирбов. Как и предполагал Аран, для
начала враг заслал в крепость нескольких человек, чтобы те все проверили
ее и разузнали, есть ли внутри опасность.
Когда разведчики вышли из ворот крепости, Аран разглядел, что лица их
были довольными. Один из них громко сказал:
- Ирбы ушли! Эти храбрецы сбежали!
Толпа закричала, вверх взвились множество красных тряпок. Опять подняли
облако пыли, сами же закашляли, закричали, недовольные тем, что их толкают.
- Тише вы! Я еще не все сказал! Ирбы, видать, хотят, чтобы мы их не
преследовали, поэтому сложили все свое барахло прямо у там, у стены, как
бы в дань сильнейшим!
Ратоборцы снова довольно заулюлюкали, заржали. У Арана от этого всего
бежали тысячи мурашек по коже. Но он сдерживался, стоял неподвижно, хотя
руки так и сжимали рукоять секиры и, если бы не его план, он бы не думая
бросился на армов в одиночку, не боясь скорой смерти.
- Да тише вы! Я должен сказать важные слова! - требовательно продолжал
арм. - Сейчас вы можете отдохнуть, забрать нужные вам вещи, а потом мы
сожжем эту крепость, а наутро наши следопыты возьмут след трусливых
беглецов!
Из толпы донесся выразительный хрипатый бас:
- А вино там есть?
- Есть! Заваливайте! Можете горланить песни, но все же будьте
осторожны, возможно, эти трусы устроили в лесу засаду! Гролк, Фрир, Ширпо,
Ранк - за мной! Осмотрим окрестности! Фрир и Ширпо - в лес! - Арм указал
прямо в сторону Арана. - Ранк - вокруг крепости! Гролк - ты со мной,
проверим заросли вон за той кручей! Все остальные могут делать, что хотят!
Что ж, друзья, вперед!
Армы как будто ждали этой команды целый день. Все они разом сорвались с
места и рванули к воротам крепости. Створки слетели с петель под напором
здоровенных мужских тел и стройных ударов палиц. В несколько мгновений
огромная толпа скрылась за воротами крепости.
Вздохнув, Аран подумал о том, какими в сущности простыми могут быть
люди. После главный стражник приготовил секиру, занес ее над головой. На
лице его проступила жалость, но раздолья ей он давать не собирался, ибо на
войне для жалости нет места. Он слишком хорошо знал это. Слишком хорошо.
Выждав некоторое время, Аран опустил лезвие секиры на ствол огромной
сосны. Первым ударом он разрубил две веревки. Потом он побежал дальше,
вдоль левой стены крепости и взмахивая секирой, рубил крепкие веревки,
привязанные к стволам деревьев. Надо было торопиться, с другой стороны
крепости подходил этот Ранк, но ему не успеть - Аран гораздо быстрее его.
Когда рубить было уже нечего, он, не оглядываясь, бросился в лес. По
сумасшедшему грохоту понял, что левая стена крепости завалилась внутрь.
Его план сработал. Стражник на мгновение представил, что сейчас твориться
внутри крепости и ужаснулся. Подумать только, сколько же человек он лишил
жизни в один момент? Но ничего не поделаешь - это война.
Пока, подгоняемый страхом, бежал вглубь леса, перепрыгивая через пеньки
и колоды, обегая ухабы и холмы, почти ни о чем старался не думать. Но одна
мысль все время лезла в голову, не давая покоя. Что если Мерко, сын вождя,
вздумает вернуться именно сегодня, именно тогда, когда оставшиеся в живых
армы еще не покинут разрушенной крепости ирбов? Это будет ужасно. Но так
или иначе, тогда станет ясно, чего возжелали боги. Такое дело решать
богам. Тут уж надо надеется на их милость. И Аран надеялся.
К вечеру он был уже далеко от крепости ирбов. От усталости валился с
ног, силы были на исходе. Еще бы, ведь толком не спал и не ел все
последние дни! Ну а сейчас у него не осталось сил даже на то, чтобы
собрать хворост для костра. А ночью в лесу без костра очень опасно.
Придется лезть на дерево. Для такой цели главный стражник выбрал гладкую
сосну, где было поменьше сучков. Он бросил секиру и котомку в дупло дуба,
что стоял неподалеку, с собой прихватил только кинжал и необходимую для
крепления веревку и полез вверх.
Подъем дался тяжело. Портки и накидку разодрал, ладони и лицо исцарапал
в кровь. Несколько раз чуть не сорвался вниз, удержался чудом. Когда
наконец достиг желаемой высоты, привязался веревками. Здесь у сосны в бок
уходило два толстых сучка, на них он и прикрепился.
Только тогда он вздохнул с облегчением. Позволил напряжению отступить.
Теперь можно было расслабиться и поспать.
Аран еще раз вздохнул. На чистом небе зажглись яркие звезды, засветил
месяц. Воздух наверху был чистый, свежий и этим прекрасный. С непривычки
немного кружилась голова. Лес стоял великолепный, спокойный. Это сразу
привело мысли в порядок. Опасность кажется миновала. Теперь можно было
засыпать. Наконец-то, засыпать. Боги, как же это здорово, спать!..
Рис28: Аран с высоты дерева осматривает прекрасный лесной массив
XV
Весь следующий день до вечера ирбы, выйдя в степь, двигались в
направление реки Мирии. В дальнейшем они хотели идти вдоль нее в
направлении владений гиритов. Минувший день не принес ничего необычного,
двигались осторожно, почти бесшумно. Несмотря на недавнюю победу,
настроение людей было никчемным, отовсюду то и дело слышался плач -
женщины оплакивали погибших мужей и сынов. Многие уже испытывали
недовольство, за глаза винили вождя, по глупости считая его решение
пуститься в бега неправильным.
- Когда достигнем владений гиритов, - говорил Земель, - армы от нас
отстанут.
- Точно, - поддержал Войдан. - Но до этого еще три дня, а с тем
условием, что у нас теперь есть раненые, все четыре.
- Армы отстанут, - усмехнулся Мунн, - гириты пристанут!
- Четыре дня - это много, - согласился вождь. - Четыре дня - это очень
и очень много.
Войдан кивнул:
- Они постараются не пропустить нас.
- Да какое им дело!? - взорвался Мунн неожиданно. - Мы станем уже
неприятностью для гиритов, какое до этого дело армам?
Вождь покачал головой, проговорил усмехаясь:
- Тогда ответь, зачем им нужно было уничтожать наше братство? Мы им что
мешали? Или может наша исполинская крепость им свет закрывала?!
- Видать, очень мешали, - сказал первый советник со вздохом. - Так
начинаются большинство войн - без веских причин снаружи, а вот внутри...
Мунн остановился, поднял указательный палец вверх, призывая послушать
себя, молвил громко:
- Неправда! Все войны начинаются из-за баб!
На Мунна посмотрели с укором, а к разговору присоединился главный
хозяйственник Ниакар:
- Ну что? - потребовал он. - Кто из нас та самая баба?
Мунн недовольно зафыркал, заворчал себе под нос:
- Я же говорю о больших войнах, а то, что у нас - это так, легкая
неурядица. И потом, откуда вы все-таки знаете, что эту войну начала не
баба?
- В чем-то Мунн прав, - сказал Земель мрачно. - Это не война, а так -
неурядица. Но вот на счет причины вы все ошибаетесь. Причина есть и очень
даже веская.
- Какая же?
Земель долго вглядывался вдаль, собираясь с мыслями, наконец заговорил:
- Армы хотят, чтобы их народ им доверял. Сам подумай, ведь на их землях
существует чужое братство. Какие волнения проявятся в народе, ежели
простые смертные прознают, что их военные не могут справиться с какими-то
там ирбами. Народ может этого и не понять. А если так случится, то может
начаться восстания и правителя свергнут.
Воцарилось молчание. Вождь продолжил:
- Это и есть причина. Вполне веская, и их нападение в таком случае
оправдывает себя.
- Но мы пришли сюда первыми! - оспорил Ниакар, правда тут же
успокоился, поняв, что сказал нелепую глупость.
- Так и есть, - поддержал Грай, второй советник. - Когда пришли мы,
граница армов не распространялась на нашу крепость, это была ничья земля.
- Правда-то правда, - согласился вождь. - Но мне дышать от этого не
легче. Теперь вот мы ищем новое место. А они хотят нас уничтожить, чтобы
вселить уверенность в сердца своего народа. Такова жизнь, у них нет
другого выбора.
Этим вечером снова вернулись в лес. Изнеможенные голодные и замершие,
они решились на разведение костров. Натаскали воды из ручья, нагрели и
помылись. Приготовили много пищи, наелись и разбрелись по шатрам. Ночь
выдалась спокойной далеко не для всех, Костоправ даже не прилег - до утра
возился с ранеными. За это время померли двое. Он намеревался спасти их,
но, как ни старался, ничего не вышло. Еще у троих появились осложнения, не
помогали ни мази, ни травы, ни чтобы то ни было еще. Условия были
ужасными. Людям нужна была чистота, тепло и самое главное - людям нужен
был покой, а его, как и всего остального, не было совсем.
Кроме раненых в битве на холме, тяжело заболели еще несколько маленьких
детей. Минувшим вечером одна женщина сломала руку, когда собирала хворост,
перелом оказался открытым, в рану попала грязь, поэтому надеется на то,
что она выживет почти не приходилось. В общем, работы у лекаря было хоть
отбавляй, а об отдыхе он даже и не помышлял.
Также всю ночь трудились несколько земледельцев и кузнец. Повозки после
длительной дороги оставляли желать лучшего, обода колес трескались, одно
колесо вообще сломалось. У одной телеги провалился пол, нужно было ставить
заплату.
- Зачем нам чинить повозки, когда все равно скоро помрем? - недоумевал
Мор.
- Верно, - согласился Ирек. - Лучше починим лопаты, чтобы хоть закопали!
- Работайте, дурни! - ругался кузнец Родко. - Я не то я вас живыми
закопаю!
- Да мы работаем-работаем. - Ирек сжал челюсти. - Итак уже другие спят,
а мы тут все работаем.
- Только вот кому это понадобиться?
- Вам и понадобится, олухи!
Ирек перехватил двумя руками лопату, подмигнул Мору. Мор понятливо
кивнул, подобрал с земли увесистую палку. Здоровяк Родко был к ним спиной,
он, кряхтя, прилаживал к телеге починенное им колесо. Они подошли тихо,
Ирек размахнулся и со всей силы ударил кузнеца лопатой по голове. Родко
сидел как сидел, только вот колесо выронил. Мор и Ирек переглянулись,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг