Век дракона: Сборник фантастики/ Сост. И. И. Ткаченко. - М.: - Молодая
гвардия, 1991. - 392 с. ISBN 5-235-01971-4
Стр. 263-340
Далия Трускиновская
Душа и Дьявол
Больше всего на свете я любила второе действие "Жизели"...
Шел третий час ночи, я не могла заснуть. Состояние было такое, в котором
те, кто послабее, кидаются в истерику, бьют тарелки, бьются головой о
стенку.
Я другая. У меня крепкие нервы. И все же заснуть я не могла. Хуже того - я
не хотела даже заставить себя раздеться, принять душ, причесаться на ночь.
Правда, я не металась по комнате, а тихо сидела в кресле. Но сидеть и
думать два с половиной часа подряд тоже вредно для здоровья.
- Черт возьми меня совсем,- наконец сказала я вслух, потому что ночная
тишина большого дома стала меня раздражать. И что это за "совсем", где я
нахваталась этих словечек-паразитов? У кого подцепила проклятое "совсем"?
- Черт возьми меня совсем... Да. Душу бы ему продала, лишь бы, лишь бы!..
То, о чем я сейчас мечтала, было уголовно наказуемым деянием. Я хотела
найти человека выше среднего роста, с жесткими руками, с прокуренным
гнусным голосом, широкоплечего и костлявого, чтобы убить его. Взять
пистолет, которого у меня все равно нет, и убить. Или взять нож, нож у
меня есть, я сама точу его, потому что мужчины не имею даже приходящего.
Или набросить на шею ему петлю. Это уж совсем просто.
- Да. Именно душу. Именно дьяволу. Чтобы он дал мне совершить это. Ведь
ходит же по земле такая сволочь!
Из-за этой сволочи я сегодня в два часа дня явилась в рай-отдел милиции,
поднялась на пятый этаж и постучала в кабинет номер шестнадцать.
- Входите,- ответили мне. Я вошла.
- Вы Федоренко?- спросил тот, кто сидел за раздрызганным письменным
столом, таких уже ни в одном приличном учреждении не увидишь, и одним
пальцем стучал на древней, совсем уж музейной машинке.
- Нет, я не Федоренко. Я по делу о нападении на Киевской улице.
Он уставился на меня с недоумением - мне сдуру даже показалось, что с
интересом.
- Какое нападение?- ошарашенно спросил он.
- Да в ночь с пятнадцатого на шестнадцатое мая. Я свидетель.
- Разве я вызывал вас?- уже чуть ли не в панике спросил он.- Я же точно
помню, что нет!..
- Не вызывали,- согласилась я.- Я сама пришла. Я же свидетель все-таки.
Три недели прошло, а повестки все нет и нет, хотя моя фамилия в вашем деле
фигурирует. Вот, решила прийти сама и дать показания.
Мне частенько приходится удивлять людей. Вообще мне это занятие даже
нравится - когда речь идет о чем-то забавном. Например, все в отрубе,
когда я на тренировке встаю на пуанты. Даже не понимают сперва, что это я
такое вытворяю. А мне нужны пуанты, что называется, для медицинской
профилактики - бывает, что подъем барахлит, а с пуантами у него такие
штучки не проходят.
- Садитесь,- наконец сообразил он показать на корявый стул.- Впервые вижу,
чтобы свидетель пришел в милицию без повестки. То по три повестки
посылаешь, и все равно с собаками не найдешь, а то без всякой повестки...
- Мне рассказывать?- прервала я его.
Ему было куда за сорок, и вид до того усталый - будто вагон с кирпичом
разгрузил. Но я знала, что на иных мужчин такое действие производит
общение со сломанной пишущей машинкой.
- Рассказывайте, - все еще не придя в себя, позволил он, - только, знаете
ли, я ведь совершенно не в курсе.
- То есть, как это не в курсе? - тут уж удивилась я.
- Это дело ко мне только вчера попало.
Тут я вспомнила, что Соня описывала мне следователя как шатена, а этот был
яркий брюнет.
- Ладно,- сказала я, - разберемся. Итак, в ночь с пятнадцатого на
шестнадцатое мы втроем ехали на машине - Валерия Сотникова, Софья
Розовская и я. За рулем была Сотникова, Розовская сидела рядом с ней, а я
- на заднем сидении. Это имеет значение, потому что нам пришлось
разворачиваться, и я глядела назад и давала команды Сотниковой.
- Сотникова - это та, на которую напали?- с сомнением спросил он.
- Нет, напали на Розовскую. Мы возвращались домой так поздно не потому,
что снимали иностранцев в ночном баре и не потому, что пьянствовали и
развратничали на чьей-то хате, как предполагал ваш предшественник. Просто
Розовская недавно разменяла квартиру. У них была трехкомнатная, мать
Розовской с отчимом переехали в двухкомнатную, а Розовская - в
однокомнатную с частичными удобствами на Киевской. Это тоже очень важно -
иначе трудно понять, почему все события разворачивались ночью.
- Ну и почему же?- вежливо спросил он.
- Потому что мать Розовской - нервная дама, которую на старости лет
угораздило выйти замуж. Отношения в семье стали невыносимые, пришлось
разменивать квартиру. Как раз одна семья решила взять к себе
бабушку-старушку, которая уже почти не встает. И вот Розовская переехала,
но часть, вещей, в том числе и книги, остались у матери, и из-за них
возник очередной конфликт. Поэтому Розовская хотела забрать их при
свидетелях и сразу же на машине перевезти домой. Машина есть у Сотниковой,
она согласилась помочь. А все мы трое освободились в половине
одиннадцатого и сразу же поехали к родителям Розовской. Правда, забрать
книги мы не смогли - ее мать разволновалась, начался приступ, тут еще
отчим подбавил масла в огонь... Словом, мы с Сотниковой насилу их всех
угомонили к половине первого. Затем мы втроем вышли, сели в машину и
сперва решили отвезти Розовскую, потом меня. Мы с Сотниковой живем
неподалеку, она меня часто подвозит.
- Пока я не вижу, в чем заключается ваше свидетельство,- заметил он.
Видно, уже начал вспоминать детали дела.
- Во-первых, я клятвенно подтверждаю, что никто, ни Сотникова, ни
Розовская, ни ее мать, ни ее отчим, ни я - никто не был пьян. И хотя
разговор был на нервах, никто и не помышлял о рукоприкладстве. Правда,
Розовская-старшая может дать дочери оплеуху, но не при посторонних. При
посторонних она - жертва несправедливости и хрупкое непонятное создание.
Это во-первых. Во-вторых - когда мы подъехали, оказалось, что улица
перекопана. Вернее, она уже неделю как перекопана, но Розовская ходит
пешком и для нее это роли не играет. Она не сообразила, что на машине там
не пробраться. Пришлось заезжать с другой стороны, а потом разворачиваться
в очень неудобном месте. Я смотрела в заднее окно и давала советы. Поэтому
я знаю, что возле дома не было случайных прохожих, компаний, никто не
выгуливал собаку и не валялся мертвецки пьяный. Более того - на протяжении
квартала не было ни душа - ни в ту, ни в другую сторону. Но, когда мы не
смогли развернуться нормально, Сотникова решила заехать в подворотню и
совершить разворот из подворотни. Я доходчиво говорю?
- Вполне. - Видно, он не заметил шпильки.
- Я смотрела в глубину подворотил, чтобы не задеть о стены и не раздавить
какого-нибудь кота. А в ту подворотню выходит еще две двери - одну
прорубил кооператив, она ведет в подвал, а другая - на лестницу, по
которой можно подняться на третий этаж к Розовской. На эту же лестницу
можно попасть и из парадного, прямо с улицы, это куда проще. Не рискуешь
стукнуться лбом. Дверь так неудачно сделана, что выходишь в парадное как
раз под лестницей, ступеньки просто нависают над косяком. Естественно, там
всегда темно, даже когда на лестнице горит свет - а горит он обычно на
втором этаже и на третьем, этого хватает, чтобы внизу не споткнуться.
- Это что, тоже имеет отношение к делу?- скривился он.
- К сожалению, имеет.
Мне часто приходится качать права. Когда внушаешь директору клуба, что
нужно починить форточку, иначе без кислорода на тренировке возможны
обмороки, или когда объясняешь какую-нибудь закавыку бухгалтеру, нужно
говорить мягко и спокойно, как с неразумным дитем, и не пытаться
разнообразить свое выступление, а просто повторять одно и то же несколько
раз в лаконичной формулировке - если не поймут, то хотя бы запомнят.
Поэтому со мной лучше не связываться.
- Ну так вот, - я начала описывать свое торчание на заднем сидении
"Москвича" в третий раз. - Я сидела сзади и внимательно смотрела, как бы
не повредить машину или, не дай Бог, человека. И я видела, как кто-то со
двора через выходящую в подворотню дверь вошел в парадное. Еще одна деталь
- там жуткое эхо. Дома старые, гулкие. Когда идешь на каблуках, слышно за
версту - так отдается в подворотнях. Это тоже важно. Итак, человек,
который ночью сидел во дворе и дышал свежим воздухом - там, кстати, и
скамейка есть,- очень быстро шмыгнул в дверь. Естественно, я не видела его
лица. Могу сказать определенно одно - это был мужчина выше среднего роста,
потому что, входя, он быстро пригнулся. И он, видно, знает, что косяк там
низкий - иначе не успел бы пригнуться. Так вот, мы развернулись, выехали и
оказались у подъезда. Тогда я сказала Розовской, что лучше несколько минут
подождать - там кто-то вошел, соседи у нее подозрительные, пусть уж этот
мужик в одиночестве идет к себе домой. Мы подождали, потом Розовская вышла
из машины и вошла в подъезд. Тогда мы поехали прямо по Киевской. Сотникова
отвезла меня ко мне домой, а сама поехала к себе. На следующий день я
узнала, что на Розовскую в подъезде напали, пытались задушить, но она
вырвалась и выскочила на улицу. Там, к счастью, ей удалось упасть в
обморок прямо под колеса легкового автомобиля. У водителя просто не было
выбора - он вышел, увидел, что Розовская вся в крови, и повез ее в
больницу. Там вызвали милицию, сразу же взяли у нее показания, что, на мой
взгляд, не совсем тактично, а затем, вместо того, чтобы ехать к ней домой,
на Киевскую, искать следы преступника, поехали - угадайте, куда?
- Сдаюсь,- буркнул он.
- К ее матери и отчиму. Подняли стариков из постели, переполошили, и, вы
не поверите, запугали. От них требовали признаться, что тут у них была
пьянка и что они сгоряча раскровянили Розовской голову! Как вам это
понравится?
- Бывали случаи, когда женщины не хотели подставлять тех, кто их
действительно поколотил, и выдумывали всяких насильников в подъездах,-
сказал он.- Мы все обязаны проверить.
- Вы хотите сказать, что больная старуха, пусть даже и истеричная, может
схватить за волосы молодую женщину и ударить ее несколько раз головой о
стену так, что врачи заподозрят сотрясение мозга? А потом посадить ее в
машину и отправить ко всем чертям? Она не подарок, но она мать все-таки.
- А отчим?- спросил он.
- Он в их склоки мало вмешивается. Да старуха ему бы и не позволила.
- Ну и какие же у вас претензии?- поинтересовался он.
- Мне интересно, почему вместо того, чтобы тормошить стариков, ваш
сотрудник не помчался по горячим следам?
- Не было там никаких следов, - сказал этот человек.
- Были. Сама видела.
Тут он на меня уставился почище, чем в начале нашего разговора.
- Я теперь начинаю вспоминать это дело,- он зашарил рукой в ящике стола.-
Я его уже читал. Наш сотрудник сразу же после беседы с родителями поехал
туда и ничего не нашел. Поэтому мы беседовали с родителями Розовской еще
раз.
- То есть как это - не нашел? Я наутро все узнала и помчалась к Розовской
в больницу! - Мне нельзя, нельзя сейчас волноваться, иначе я ничего ему не
смогу объяснить!- Она мне рассказала, как давала вашему сотруднику
показания, дала ключ и попросила поехать к ней, привезти в больницу
кое-какие вещи. Я, конечно, сразу поехала на Киевскую, спустилась под
лестницу и увидела большие пятна крови, а также след от кроссовки. Знаете,
зрелище не очень приятное - кровавый след.
- Наш сотрудник ничего этого не видел! - уперся он.
- А ваш сотрудник действительно там был? Может, он ограничился только
воспитательной работой со стариками?
Он ничего не ответил и только так посмотрел на меня, что мои кулаки сами
собой сжались.
Молчание затянулось.
- Ладно, - сказала я,- возможен и такой вариант. Ваш сотрудник искал следы
в парадном, возле той двери, которая выходит на улицу, а ведь Розовская
выскочила через ту дверь, что ведет в подворотню. Опять же, там темно, он
мог даже не сообразить, что в подъезде есть еще одна дверь.
И тут я увидела - он откровенно обрадовался.
Нетрудно было догадаться, почему.
Я про себя усмехнулась - что значит честь мундира. Ну конечно же, тот юный
и взъерошенный охламон, которого описывала мне Соня, вряд ли впопыхах
облазил все парадное, даже по времени не получалось. Он беседовал с Соней
в два часа ночи, а в половине третьего уже нагрянул пугать мамашу с
отчимом. Конечно, может быть и такое - он сперва устроил у них переполох с
валидолом, а потом понесся искать следы в подворотне. Но логичнее
предположить, что он едва сунул туда нос, ничего не обнаружил и сообразил,
что драчка-то была совсем в другом месте. Впрочем, сложная это штука -
милицейская логика, мне ее не осилить.
Однако напротив меня сидел человек в кителе и ждал, что я еще скажу ему
хорошего.
- Из всего этого следует, - сказал я, - что Розовскую ждали. Стоя в
подворотне, можно видеть, как она подходит к дому, оставаясь при этом
незамеченным.
- А может, это и не ее вовсе ждали,- заметил он.- Может, просто пьяный
искал приключений на свою голову.
- Когда пьяный пристает к женщине, он не с того начинает, чтобы придушить.
Он сперва с разговором лезет, - со знанием дела ответила я. - И пьяный не
шепчет жертве, когда она хрипит и выдирается, совершенно трезвым голосом;
"Ну, тихо, тихо, я тебе еще ничего не сделал!"
- Это вам Розовская сказала?
- Да. Она и вашему коллеге сказала, что запаха водки не было.
- Может, наширялся? - предположил он.
- Может, и наширялся. Если вдуматься, какая разница? Вам ведь все равно,
кого искать - пьяницу или наркомана, лишь бы найти этого мерзавца.
- Трудно его будет найти,- сообщил мне этот человек в кителе даже с
каким-то удовольствием.- Примет никаких. Выше среднего роста мужчин много.
Вот если бы Розовская запомнила какую-то деталь... (он задумался). Ну,
татуировку, что ли?..
Я даже встряхнулась - не снится ли мне эта чушь?
- Примета-то на нем была,- со вздохом сказала я, - но скорее всего
заросла. У Сони маникюр потрясающий, она ему всю левую руку изодрала
ногтями. У нее под ногтями кровь осталась. Там у них, на загнившем Западе,
давно бы эту кровь выковыряли и хоть группу установили.
- Ах, на Западе? Хм... На Западе - конечно...
И я поняла, что сейчас он начнет аккуратно выдворять меня из кабинета.
Конечно, запишет показания, я прочту, исправлю грамматические ошибки и
вставлю куда нужно полдюжины запятых. И он выглянет в коридор - там его
наверняка уже ждут. Или посмотрит на часы и вспомнит что-то срочное.
Записывая показания, он уточнил детали - во что была одета Розовская,
какие вещи просила принести в больницу, не знаю ли я в лицо и поименно ее
личных врагов. А какие, к бесу, враги могут быть у учительницы химии?
Второгодники, что ли?
Все было бы нормально, я сейчас спала бы ангельским сном с сознанием
выполненного долга (а с кем-чем еще?..), но он, добравшись до конца моих
показаний, вдруг отложил бумагу в сторонку, внимательно поглядел на меня,
и спросил:
- А может быть, вы там, у родителей, все-таки выпили? А? Вы подумайте,
вспомните...
Он не то чтобы не верил мне - ему незачем было верить. Ему было удобнее не
верить. Чтобы не возиться с этой полупридушенной химичкой, которая черт
знает что несет, чтобы не докапываться, какой из охламонов впопыхах не
разглядел кровавого следа на полу. Чтобы закрыть дело, ему нужно было мое
кроткое полупризнание - ну, тяпнули малость, старики разгулялись, в драку
полезли. Припадочная матушка встала в стойку "ма-бу" и с воинственным
воплем "кья-а-а!!!" ринулась в атаку. Почтенный отчим, звякнул шпорами,
вытянулся в струнку и метнул лассо. Кровь, хрип и обломки импортного
гарнитура. Достойный сицилианской мафии приказ: "Выбросьте труп на
Киевской!"
У меня есть такая особенность - когда нужно взорваться, я не взрываюсь. Я
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг