Дворник последовал дельному совету. На некоторое время разговор
прервался: они дружно жевали нежное, сочное мясо.
- Мы познакомились, когда ты учился в институте. В тот день, когда
твой курсовой проект занял первое место. Отличную, прямо скажу,
спроектировал ты детскую площадку. Вскоре ее построили... - Мальчишка
налил себе пива из его кувшина.
- Ну, это ты врешь! Никто ее строить не стал. Сначала у заказчика
не было денег, потом возникли какие-то сложности со строителями... Все
так и осталось на бумаге.
- Построили, точно. Сам видел. Именно по твоему проекту. Только в
другом месте. Нашлись энтузиасты. Все своими руками сделали. А ты вот
получил премию и успокоился.
"Бред какой-то! Это было двенадцать лет назад, а ему с виду сейчас
не больше шестнадцати... Правда, может, он играл на моей площадке?
Никогда бы не подумал, что четырехлетние дети могут интересоваться
автором проекта... Хотя нет, он сказал, что познакомился со мной
раньше, в день, когда моя работа была признана лучшей! Что хочешь, то
и думай".
Дворник хлебнул из кружки, спросил:
- А дальше наше знакомство развивалось или тем кончилось?
- Дальше?.. Дальше мы стали друзьями.
- Неужто? Я бы тебя помнил...
- Вот и вспоминай! Мы были неразлучны. Счастливые времена!..
Да, знавал он счастливое время. Ничего, кроме работы, тогда для
него не существовало. Переполненная окурками пепельница, бессонные
ночи. И проекты. Множество проектов!.. Некоторые, закончив,
откладывал: пусть отлежатся; но большинство, так и незавершенные,
отправлялись в корзину Он испытывал удовольствие от этого бешеного
поиска. С этюдником на плече бродил по старой части города, рисовал
понравившиеся ансамбли, стараясь постичь секреты мастеров прошлого. А
они были - такие, о которых не рассказывали ни на каких лекциях, не
писалось в книгах. Может, забылись, может, были отброшены, показавшись
кому-то ненужными... Но в том и беда - с их утратой архитектура теряла
душу, становилась безликой. А этого для себя он не мыслил. Его работы
должны быть неповторимы! И потому искал... Многое понял, о чем-то
догадывался, но главное оставалось загадкой: этим главным была
гармония. И присуща она оказалась далеко не всем. Дело было не только
в самом здании - многие были построены с отменным вкусом, - а в умении
вписать его в окружающий ансамбль, органически слить с ним воедино.
Порой, и это удавалось только воистину великим, своей работой, как
последним штрихом, завершить картину, созданную предшественниками. Эта
гармония единения не давала покоя. Он все больше и больше склонялся к
тому, что, подобно гармонии в музыке, это целая наука, законы которой
может постичь далеко не всякий. О! Излишней скромностью он не страдал
и не причислял себя к этим всяким...
Но город не дал разгадки, и он обратился к учителям своим
учителей...
- О чем задумался? - Голос странного собеседника прервал
воспоминания. - Догадался, кто я?
- Нет... Извини, я о другом.
- Наверное, об этом?
Он откуда-то извлек несколько листов плотной бумаги и, сдвинув
посуду, разложил на столе. Лес, холмы, старый храм...
- Откуда это у тебя? - после долгой паузы с трудом произнес
дворник. - Эти рисунки я давно выбросил.
- А я их спас. Надеялся, что они тебе еще пригодятся. Мы же
друзья. - Мальчишка печально улыбнулся.
- Да, друзья, один из которых не может вспомнить другого. -
Дворник усмехнулся. - А с этим, - он кивнул на листы, - кончено
навсегда.
- Но почему?
- Странно, ты, вроде, все обо мне знаешь, и вдруг такой вопрос...
Как тебе объяснить? - Он замолчал, перебирая рисунки.
Три поросших густым лесом холма. Озеро у их подножия. На среднем,
над кронами деревьев, возвышалась старая деревянная церковь.
Построенная без единого гвоздя, была она памятником времен давно
минувших. Рассказывали, что был здесь когда-то монастырь, монахи
которого славились искусным врачеванием. И помогала им в том
чудотворная икона... В теплое время не иссякал поток паломников,
страждущих исцелиться от недугов и хворей, приложиться к святому
образу, помолиться за здоровье ближних...
Окруженный со всех сторон непролазными болотами, монастырь посуху
был недоступен, и потому стоял на противоположном берегу озера большой
гостиный двор, где ночевали богомольцы, дожидаясь рассвета, когда за
ними приходили лодки с гребцами-монахами...
Все изменилось с тех пор. Исчезли монахи, обезлюдел некогда густо
населенный край. Заросла лесом торная дорога паломников. И только храм
по-прежнему вздымался на вершине холма, как будто время для него не
существовало.
Несмотря на трудности дороги, молодой архитектор часто бывал в
этой глухомани. Но не древние легенды манили его сюда. Хотелось понять
замысел старого мастера: почему он поставил свой храм именно на
среднем холме, а не на более высоком рядом. Казалось естественным
воздвигнуть его на самом высоком месте, тогда он был бы виден еще
дальше, выигрывал во внешнем величии... Не верилось в простой просчет:
древние строили на века, оставляя память о себе потомкам. И один из
этих потомков восторгался их творением и хотел научиться строить не
хуже.
Он рисовал. Рисовал эти три холма с разных точек, порой с трудом
отыскивая мало-мальски твердое место среди окружающих болот. Были это
и грубые наброски углем, были тонко выписанные пейзажи. Но ни на одном
из них не было храма. До мельчайших подробностей помня архитектуру, он
дорисовывал его потом, в своей городской квартире, в долгие часы
размышлений. Дорисовывал на разных холмах, прикидывая, где бы
расположил его сам, ставя себя на место неизвестного зодчего. На малом
холме храм терялся на фоне окружающего ландшафта; на самом высоком
смотрелся неплохо. Но возникший снова вопрос - а почему не здесь? -
отпал после тщательного анализа. Приковывая к себе внимание, храм
выпадал из пейзажа, довлел над ним. Разрушалась гармония природы и
дела рук человеческих. И только на среднем холме был он на своем
месте, своеобразным шпилем из пяти куполов венчая взбегавшие на кручу
деревья. К великому огорчению, архитектор сознавал, что, доведись
строить ему, он просмотрел бы это место и избрал бы высокий холм,
простив себе, а то и вовсе не заметив, огрехи композиции. Сейчас-то он
знал лучшее место!.. Но была у старого мастера и еще какая-то причина.
Он это интуитивно чувствовал: в конце концов, несколько изменив формы,
можно было попытаться вписать храм в природу и на высоком холме, он
даже сделал несколько более-менее удовлетворительных набросков... И
эта причина так и осталась загадкой. Мелькнула, правда, одна мысль, но
ее не суждено было проверить. Сложилось так, что в те края ездить он
перестал.
Все это на мгновение вспыхнуло в памяти и погасло. Защемило
сердце. Дворник отложил свои рисунки и, взяв кружку, выпил залпом.
- Ты хочешь знать, почему я все это бросил? Как тебе объяснить?..
- еще раз повторил он. - Бездарен оказался... не смог постичь азов, -
он невесело усмехнулся. - А без них какая архитектура... Впрочем, вряд
ли ты поймешь. Да и кому нужны мои изыскания? Типовой дом и дурак
спроектирует. Семь лет сидел на этом ремесле... А архитектура, брат,
- творчество!.. Знаешь, тяжелый у нас разговор получился. Пойду я,
пожалуй. - Он встал из-за стола. - Где официант? Надо заплатить...
- Постой! - Мальчишка тронул его за рукав. - Неужели тебе не
интересно узнать, кто я?
Дворник равнодушно посмотрел на него.
- Ты знаешь мое прошлое, а его я перечеркнул. Поэтому - нет,
неинтересно. Не хочу больше бередить душу воспоминаниями.
- И все-таки прошу тебя, пойдем со мной, я тебе кое-что покажу.
Он тоже поднялся и пошел, увлекая за собой дворника.
Они пересекли зал и вошли в небольшую нишу, занавешенную мягкой
портьерой. По стенам горели несколько свечей, в свете которых дворник
различил дверь, покрытую затейливой резьбой.
- Нам сюда. - Мальчишка распахнул ее и первым переступил порог. -
Смелее!
Ничего не спрашивая, дворник последовал за ним.
Ночь таяла в рассветных сумерках. Посветлевшее небо гасило звезды.
Сырая свежесть леса наполняла прохладой воздух. Со скрытого густым
туманом озера доносились негромкие всплески рыбы... Он узнал этот
широкий луг с поросшим крапивой бугром, сбегавшим от опушки к воде. И
слова странного спутника лишь подтвердили старую догадку:
- Здесь и стоял гостиный двор. Сюда на заре приплывали монахи...
Смотри! - неожиданно воскликнул мальчишка. - Чудеса начинаются!
Архитектор обернулся и замер...
Старый храм летел! Поднявшийся над озером туман заполнил лощины
между холмами, лишив центральный, на котором стоял храм, всякой связи
с землей. И левый и правый холмы тоже потеряли подножия, но их цепко
приковывали к окружающему пейзажу верхушки деревьев на пологих
склонах. А белая пелена поднималась все выше, вознося храм над бренной
землей. И вот пропал холм, и лишь он один свободно парил над
окрестностью, рельефно рисуясь куполами на фоне разгоравшейся зари.
Над невидимым горизонтом поднялось солнце. Его лучи хлынули в лощины,
разбились на капельках влаги. И вокруг храма засиял нежно-розовый
ореол. Легкий бриз заклубил туман над озером, создавая иллюзию
заоблачного полета...
Он стоял, не в силах оторвать глаз от этого дивного зрелища,
рожденного природой в слиянии с гением неизвестного зодчего.
Неописуемый восторг охватил все его естество и стал понятен
религиозный трепет паломников, стоявших когда-то на этом берегу и
созерцавших великое чудо. Воистину, видение казалось неземным...
Сколько времени продолжалось волшебное действо, он не знал, да и
не мог знать. Хотелось, чтоб оно длилось вечно. Но вот погас ореол,
туман поредел и стал рассеиваться. Над холмами вспыхнул ослепительный
край солнца. Наступил новый день...
Он обернулся и поискал глазами мальчишку. Но того и след простыл.
Уже собирался окликнуть, когда заметил у берега лодку. Весла были
вставлены в уключины и лежали вдоль бортов. Не раздумывая, он столкнул
ее в воду и поплыл через озеро.
Казалось, само время отступилось от старого храма. Высокий, из
грубых камней, фундамент был сложен как будто вчера. Толстые бревна
стен, отполированные ветрами, на ощупь были тверды, как кость. Одна из
створок двери оказалась приоткрытой, и он ступил под полумрак сводов.
Гулкое эхо отозвалось на его шаги и истаяло в вышине. Он остановился.
Яркие столбы света падали сверху от небольших окон, озаряя картину
запустения. Ничто не уцелело внутри, сметенное новоявленными
вандалами. Лишь в одном месте на полу лежали обломки разбитого
иконостаса. В глубине низкого прохода он различил лестницу, ведущую
наверх, вероятно, на колокольню, и, осторожно ступая, стал
подниматься. Опасения оказались напрасными: ступени скрипели, но
держали прочно. Можно было бы подниматься быстрей, если б не почти
полная темнота, едва рассеиваемая маленькими оконцами в стене. Наконец
посветлело. Еще один поворот лестницы, и он увидел над головой квадрат
выхода. Преодолев последние ступени, оказался на тесной площадке под
куполом.
Около толстого столба опоры стояла девушка. Она смотрела туда, где
сплошной ковер леса разрывался голубыми провалами озер, где
прилепились к пригоркам, будто сошедшие с лубков, игрушечные
деревеньки, таял в дымке горизонт. Ветер трепал ее легкое светлое
платье, играл распущенными темно-русыми волосами.
На звук шагов она обернулась, и, приветливо улыбнувшись, просто
произнесла:
- Что ж... Вот мы и встретились. Как долго я тебя ждала...
Была ли она красива? Сказать так значило не сказать ничего - она
была прекрасна. Никогда раньше он ее не видел, но странно! Это лицо
казалось удивительно знакомым. Потеряв дар речи, сознавая неловкость
своего поведения, он, зачарованный, молча стоял перед ней.
- Вижу, немая сцена затянулась. - Неизвестно как, рядом оказался
мальчишка. - Пора всех представить друг другу. Архитектор, я - твой
Талант, она - твоя Удача. Сегодня, наконец, мы встретились.
Он подошел к девушке и взял ее за руку.
Она засмеялась и, подмигнув Архитектору, вдруг сорвала с мальчишки
его большую, не по размеру кепку и бросила вниз.
- Ты права! Больше мне не пристало носить эту рванину. Что
поделать? Наследие дворницких времен...
Он снял засаленную куртку и отправил вслед за кепкой.
И тут Архитектор узнал... себя! Именно таким, напористым, острым
на язык мальчишкой был он когда-то. Что ж, Талант и должен оставаться
вечно юным...
Счастливые, стояли перед ним Талант и Удача, радуясь своей
встрече. А у него почему-то неожиданно сдавило горло.
- Знаешь, мы подождем тебя внизу. - Талант взял свою спутницу под
руку, и они направились к лестнице.
Архитектор проводил их взглядом и еще долго всматривался в
окружающий бескрайний простор влажными, быть может, от ветра,
глазами...
У дверей своей квартиры он замер и прислушался. Так и есть -
внутри кто-то разговаривал. Слов было не разобрать, но явственно
доносилось несколько голосов. Бесшумно повернув ключ, он настежь
распахнул дверь и ворвался в темную прихожую. Секунду спустя
повалился, как был, в куртке, на диван и захохотал: оказывается,
просто забыл выключить телевизор! Удивительно, но нудный фильм до сих
пор не кончился. Шло какое-то заседание, и главный хороший произносил
на редкость правильную речь, гневно обличая плохих. Те сидели
присмиревшие, уткнувшись в стол. Похоже, справедливость и правда
должны были вот-вот восторжествовать... но не успели! Внезапно
изображение остановилось, и пошли титры. Возникшая на экране дикторша
с милой улыбкой сообщила:
- Вы смотрели шестую и седьмую серии нового десятисерийного
телевизионного художественного фильма...
Договорить он ей не дал. Выдернув вилку, выключил телевизор, чтобы
ни в коем случае не узнать название этого шедевра. Сняв, наконец,
пальто, переоделся в домашнее и, забравшись на стул, заглянул на шкаф,
где были свалены старые проекты. Незнакомая, аккуратно завязанная
папка лежала с краю. Он взял ее, подошел к столу и дрогнувшими
пальцами развязал тесемки. Да, это были его давно выброшенные рисунки.
С волнением рассматривал он их, вспоминая историю каждого. И вдруг
невольно замер.
На последнем листе парил храм в нежно-розовом ореоле. Над пеленой
тумана возвышались верхушки пожелтевших деревьев, сбегавших с соседних
холмов. В правом нижнем углу его рукой, как обычно, была проставлена
дата. Этот осенний пейзаж он написал... ЗАВТРА...
III
Молодой человек отцепил бант-бабочку и, расстегнув пиджак, устало
опустился в кресло. Последний посетитель покинул кафе, и он один сидел
перед догоравшим очагом. Робкие языки пламени перебегали с головешки
на головешку, озаряя все неверным светом. Внезапно он щелкнул пальцами
и взял со стола наполненный до краев хрустальный бокал. Пригубив,
блаженно откинулся на спинку. Сегодня был праздник - его детище,
психосинтезатор, заработал...
Очаг погас. Мерцали лишь угольки среди пепла. Он поднялся, надел
пальто, взял чемоданчик-дипломат и вышел на улицу. В этот поздний час
здесь не было ни души. Сделав несколько шагов, обернулся. "ОСЕННИЕ
МИРАЖИ" - горело над входом.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг