Если вы посмеете еще раз нас побеспокоить, мы вызовем полицию.
-- Извините, я собственно, -- мне стало неловко и противно
одновременно. -- Нельзя ли... Ну хоть немного потише.
-- Нельзя! -- Хунвейбинка развернулась ко мне спиной и оскорбленно
вошла в дом.
-- О, Господи, -- взревел я. -- Нет мне спасения. Почему я попал в эту
сумасшедшую страну непуганных идиотов? Почему эти плоды культурной революции
живут в собственном доме, разводя всякую социально-незрелую ересь? За что
караешь ты меня?
-- За грехи, -- ласково пропел внутренний голос, и я понял, что
вдохновение ко мне сегодня уже не вернется. По этому поводу я решил
окончательно погрязнуть в грехах, и поехал к любимой девушке, у которой
задержался до пол-второго утра. Вернулся я домой пахнущий коньяком, в мятой
рубашке и совершенно вдохновленный, сел за письменный стол, и, поглядев на
рукопись, почему-то оказался в длинном школьном коридоре из моего детства.
Снилось мне детство, причудливым образом смешанное с отротчеством и
юностью. Меня исключали из состава пионерской организации за употребление
коньяка и курение в школьном туалете. Нет, курить я курил, признаюсь, но вот
коньяка в те годы не употреблял, разве что портвейн "Три семерки". Вот уже
выстроились в ряд пионеры, презрительно смотрит на меня директриса, она
поджала губы и сейчас...
-- Погодите, -- смеюсь я. -- Я уже взрослый. Более того, я живу в
Америке и вы меня исключать не имеете никакого права. С курением, правда, у
них и здесь проблемы, но, честное слово, я курю только у себя в садике и в
автомобиле. Я понимаю, что отравляю окружающую среду, но...
-- Ха-ха-ха, -- смеются пионеры.
-- Честное слово, я здесь уже несколько лет. Не верите - посмотрите, за
углом моя машина стоит, вот ключи. Разве в наши времена у советских граждан
были такие машины? -- Аргумент этот представляется мне убийственно-
убедительным, и я радостно усмехаюсь.
-- Ты, -- директриса задыхается от негодования. -- Ты продался
империалистам. За тряпки, за Кока-Колу! За автомобиль! За пачку сигарет
"Кэмел"! Позор!
-- Да не курю я "Кэмел". И причем здесь Кока-Кола? И вообще, вас давно
нет! -- протестую я. -- Вы выросли. Многие даже погибли, кто в Афганистане,
кто в более поздние времена. Генка Захаров, например, его в Афгане убьют. И
Сережку Гаранова тоже. А Мишу Шестова конкуренты положат в девяносто
третьем. Человек пять из вас в Америке будут жить. Даже председатель совета
отряда Игорь Костиков будет жить в Америке, я его там видел, в супермаркете!
Честное пионерское!
-- Игорь, это правда? -- Директриса сурово смотрит на него. -- Как ты
мог так поступить? Где твоя пионерская совесть?
-- Я больше не буду, Татьяна Семеновна, клянусь! -- всхлипывает Игорь и
подносит к губам золотой горн.
-- Па-рарара! Ра-Ра! -- Трубит он. --Па-рарара! Ра-Ра! Подъем!
Я недовольно поежился и обнаружил, что заснул за письменным столом.
Правая рука затекла и меня совершенно не слушалась. К тому же, болела голова
и пересохло в горле.
-- Па-рарара! Ра-Ра! -- Услышал я, только на этот раз наяву. Звук
горна, как мне тогда показалось, способен был разбудить мертвеца.
-- Господи, который же час, -- я побрел к кровати. -- Шесть пятнадцать
утра....
На улице светало.
-- Надо меньше пить. Фу, как неловко, -- я вспомнил вчерашний вечер и
бесконечные банальные глупости, которые я нес под шафе. Впрочем, моей
девушке, кажется, это нравилось, по крайней мере у меня до сих пор в ушах
стоял ее неповторимо-женский смех.
-- Па-рарара! Скауты, к утренней линейке будьте готовы!
-- Всегда готовы -- рявкнул хор детских голосов.
-- Равняйсь.... Смирно.
-- Господа Бога душу мать... -- Я завернулся с головой в одеяло,
пытаясь избегнуть звуков американского гимна. Звуки эти, усиленные мощными
колонками, сотрясали хлипкие стены моего домика и проникали в мой мозг
сквозь фундамент и матрасные пружины.
-- А это что такое? -- Мелодия сменилась, и вспомнились мне поле в
липкой, размокшей глине, гнилые картофельные клубни, усталые студенты и
издевательская песня:
"Солнце восходит над речкой Хуань-Хэ,
Китайцы на поле идут.
Горсточка риса у них в руке,
И песню задорно поют:
--Унь-нянь, унь-нянь-нянь..."
Я мог поклясться, что забытая песня эта пелась на мотив китайского
национального гимна. Прослушав куплетов шесть, я начал одуревать от
однообразной мелодии. Все мечталось мне, что очередной куплет будет
последним, но тягучее пение начиналось снова и снова.
-- Ах вот вы как! -- Взревел я. -- В голове моей опилки, тра-та-та. Кто
ходит в гости по утрам, тот поступает мудро. -- Нет, у меня было неожиданно
жестокое похмелье, иначе почему бы я так умилялся скрытой мудрости этого
стихотворения. -- Получайте наш ответ лорду Керзону! Где мой удлинитель? --
Я вытащил в садик электронное пианино фирмы "Ямаха".
-- Союз Нерушимый. Республик Свободных. Сплотила Навеки...
"Ямаха" давала прикурить. Мощности было в самый раз, и кому какое дело,
что моя затекшая рука то и дело брала фальшивые ноты....
-- Славься, Отечество...
-- Унь-нянь-нянь!
-- Наше Свободное! -- Я выжал громкость до предела.
-- Мама! -- Взревел китайский скаут. -- Нам опять сосед мешает.
-- Я вызываю полицию, этой наглости необходимо положить конец! --
раздался визгливый женский голос, и я поспешно ретировался.
Каюсь, я тогда испугался. Даже как-то стыдно стало. Минут сорок я
бродил по дому, ожидая звонка в дверь. Потом стало понятно, что полицию
никто не вызвал, или она просто не приехала. По этому поводу, и будучи в
расстроенных чувствах, я пошел на кухню, достал из холодильника водку, в
очередной раз подумал, что добром все это не кончится, выпил пару рюмок и
ушел спать.
Как же хорошо... Давно так не было. В городе уже начинают гнить
кленовые листья. Вечерами, под тусклым светом фонарей, когда кажется, что
еще немного, и вдруг откроется перед нами какая-то сокровенная тайна
мироздания...
-- Ра-- рара, ра-ра, ра-ра! -- Прорвалось ко мне из-за окна, прервав
сон.
-- Пионерский наш отряд! -- Взбесился я.
-- Ра-- рара, ра-ра, ра-ра! Скаут Джааронг! Левой! Левой!
-- Все, не могу больше! -- И я понял, что хочу я этого, или нет, но мне
придется прервать отпуск и выйти на работу.
Не получилось у меня отпуска. Вот они, тускло освещенные
клетушки-кубики в огромном зале с люминисцентными светильниками под
потолком. Вот и люди-муравьи, копошащиеся в проходах. А вот и мой луч света
в темном царстве, сидящий в соседнем кубике Патрик. Он - Ирландец, и мой
друг, и этим все сказано.
-- Хмм... Что-нибудь случилось? -- Иронично приветствовал меня Патрик.
-- Да на тебе лица нет... Нет, не говори, я угадаю... Тяжелое Похмелье?
-- Если бы... Слушай, -- взмолился я, периодически хватаясь за голову.
-- Расскажи мне, как одолеть злых духов.
-- Ну, способов вообще-то более чем достаточно. Каббалистические знаки,
говорят, помогают. Конкретная методика зависит от разновидности чертиков. У
тебя они какие?
-- Маленькие дьяволята в зеленых галстуках. Они будят меня звуками
медных труб, как архангелы, затем проигрывают гимны всех стран и народов,
маршируют и отдают честь под американским флагом.
-- Я тебе завидую! -- Патрик ударил себя ладонью по лбу и решительно
оттолкнулся ногами от стола, в результате чего его кресло на колесиках
откатилось к самом входу в "кубик". -- Свихнуться с таким
военно-патриотически-имперским уклоном... Да тебе позавидует любой
британский вояка... Ну почему, почему у меня никогда так не получается?
--Все гораздо проще, Патрик.Это - Скауты! Они поселились за забором,
трубят в горны. Они разбили палатки...
-- Фуу.... Ради всего святого, возвращайся домой. -- Патрик оттолкнулся
ногами и мягко затормозил креслом около своего стола. -- Это же классика!
Я-то думал...
-- Что значит классика? --Я начал раздражаться. -- Я ночами не сплю. Я
свихнусь скоро. Я отпуск прервал.
--Тебе нужны буханка хлеба и водка. -- процедил Патрик. -- Проверенный
способ.
-- Чего ты несешь! Боже всемогущий! Кто из нас сошел с ума?
-- Послушай, -- Патрик совершил пируэт на своем кресле. Как мне
показалось, он на меня слегка обиделся. -- Я, по крайней мере, трезв, а
также не пришел на работу небритым, в мятой рубашке с какими-то желтоватыми
пятнами на животе. О происхождении этих пятен я, так и быть, допрашивать
тебя не собираюсь. Пусть они останутся на твоей совести. Эти пятна греха,
происходят ли они от греха первородного, либо греха чревоугодия, когда жир
капает с шипящего куска мяса, либо от греха пьянства, когда вино проливается
из бокалов, зажатых в потерявших твердость руках на грудь и живот пьющего...
-- Дьявол! -- я потрогал свой колючий подбородок, сконфуженно увидел
желтоватое пятно на животе, глубоко задумался о его происхождении, потом
вспомнил, что оно коньячное, и понял, что Патрик прав на все сто.
-- Будем лаконичны и точны...Их там много? -- Патрик снисходительно
улыбнулся мне уголками губ.
-- Кого?
-- Скаутов, конечно. Кого же еще?
-- Человек десять. Или пятнадцать.
-- Палатки поставили?
-- Угу, -- я был готов зарыдать. -- И флаги повесили. Американский и
китайский.
-- Флаги меня сейчас не интересуют. Сколько палаток?
-- Кажется, пять.
-- Годится. Если бы было десять, могло бы и не сработать. А на пять --
с лихвой хватит.
-- Чего хватит? -- Я недоумевал.
-- Классический метод борьбы со скаутами, -- Патрик оскалился.-- Самая
гадкая и дешевая водка, понадобится также буханка хлеба. Размачиваешь хлеб в
водке, ночью на запах приходит скунс. Жрет все это дело. Тут - главное его
не упустить, скунс опьянеет мгновенно и обязательно заснет поблизости в
бессознательном состоянии. Берешь его голыми руками и подкидываешь к
скаутам. Утром скунс просыпается с жуткой головной болью, ходит вокруг и
раздраженно на все гадит своей струей. Вот увидишь, скаутов как рукой
снимет.
-- Да ну тебя, -- я разочарованно махнул рукой. -- Мне не смешно,
извини. Чувство юмора отказало. Похмельный скунс -- это выше моего
понимания.
-- Ну и зря, не хочешь -- не пользуйся. Метод проверенный, его уже
несколько поколений использовали. И не только против скаутов. В летних
лагерях, в армии, в походах...
-- Бред какой-то. -- начал сердиться я.-- Да откуда я тебе скунса
возьму? У тебя что, дома скунс живет?
-- Да ими здесь все кишит. Опоссумы, еноты....
-- Ну да, недавно ко мне опоссум приходил, -- смутился я.
Действительно, с неделю назад по забору, отделявшему мой участок от
китайских соседей, разгуливало похожее на крысу существо с длиннющим хвостом
и грустными круглыми глазами.
-- Скунсы просто более осторожны. Но против такой приманки никто не
устоит. Так что, ты наверняка поймаешь одного-двух в первую же ночь.
-- Ради всех католических и прочих святых, не издевайся надо мной. -- Я
пристально посмотрел Патрику в глаза. По нему, собаке, никогда не поймешь,
серьезен он, или иронизирует. Морда самая что ни на есть благонамеренная,
абсолютно интеллигентная, не говоря уже о тоненьких очках с золотой оправой.
Вот только глаза смеются...
-- Ну, есть еще один способ, правда, менее эффективный. Заяви всем, что
ты голубой и очень любишь мальчиков. И скаутов в особенности. Скажи, что
хочешь с ними поиграть, например. Или стать их вожатым.
-- Привет, -- поморщился я. -- Я их потише попросил быть, а они уже
чуть было полицию не вызвали. Представляшь, что будет, если я... Сразу же в
тюрьму упекут.
-- Ты ничего не понимаешь.. -- Патрик снисходительно растянул губы. --
Это - самая безопасная афера, которую ты можешь провернуть. Дискредитация
меньшинств, да ты что, телевизор не смотришь? Скорее ты этих своих соседей
за решетку отправишь, чем они тебя. Вот увидишь, с этим проблем не будет.
Если только...
-- Что? -- Я внутренне напрягся. -- Что ты имеешь ввиду?
-- А вдруг они согласятся... -- Патрик смутился.
-- Никогда! -- зарыдал я. -- Уеду, я куда-нибудь, уеду. За полярный
круг. На землю императора Франца-Иосифа! Пойду искать по свету, где
оскорбленному... Тьфу. Ты знаешь, был такой великий русский писатель...
-- Поехал бы ты домой, -- напутственно махнул рукой Патрик. -- Запомни,
водку бери самую дешевую и противную, иначе головной боли не будет.
-- Спасибо, -- идея эта все же представлялась мне дурацкой, и я решил
указания Патрика проигнорировать.
Не успел я выйти из машины, приехав домой, как понял, что был неправ и
погорячился. На соседнем участке раздавались громкие автоматные очереди с
характерным пулеметно-электронным присвистом.
-- Окружай предателей! -- возбужденно визжал чей-то голосок. -- Руки
завязывай за спиной! Молчать, презренный иностранный шпион!
-- Да вы что, с ума сошли?.. Пустите меня!
-- Теперь ты наш пленный. И мы будем с тобой обращаться по законам
военного времени.
-- Руку сломаешь. Ой.... Уй. Мама! Отпусти, сломаешь! У-у-у-у...
-- Брось его! -- голосок был совсем детским. -- Сосед вернулся!
-- Та-та-та-та! -- Сквозь дырку в заборе протолкнулся ствол
электронного ружья и раздалась окрашенная электронными трелями очередь. --
Ура-а-а! Смерть предателям!
Каюсь, злобность и жестокость овладела мной, я даже поднялся в спальню,
достал из футляра любимый мой шестизарядный револьвер, и пару раз щелкнул
барабаном. Потом я взглянул на себя в зеркало, устыдился, и, разрядив
револьвер, в отчаянии поехал в магазин за водкой и хлебом.
Самой плохой и, как ни удивительно, самой дешевой водкой, доступной на
территории штата Калифорния, являлась жидкость с ностальгичным названием
"Привет", стоимостью в три доллара девяносто девять центов. Выпускалась эта
отрава где-то на Урале.
Приехав домой, я тщательно размочил хлебную массу в водке, и, напоминая
самому себе сумасшедшего, разложил приманку вдоль забора, отгораживающего
мой садик от соседей.
-- Господи, -- поднял я голову к звездам, мерцавшим в ночном небе. --
Дай мне покоя на этой земле. И прости меня за безумие мое. Это -- не жертва
тебе, не пойми меня превратно, это -- акт отчаяния. Если можешь, освободи
меня от скаутов всех племен и народов. Если не можешь - пошли мне круглую
сумму в твердой валюте в компенсацию морального ущерба.
Произнеся эту незамысловатую молитву, адресованную в космическую
пустоту, я отправился спать под становящимися привычными звуки американских
и китайских гимнов и радостную перекличку.
Разбудил меня громкий металлический скрежет и треск кустов. Потом во
дворе что-то булькнуло, снова затрещало и с грохотом свалилось.
Сердце мое забилось. Не иначе как скауты, воодушевленные
военно-полевыми игрищами, совершили вылазку в тыл врага. Я накинул халат,
вооружился карманным фонариком, потянулся было к револьверу, но смутился, и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг