всегда был такой уверенный в себе. Что же с тобой стало, милый? - Она
наклонилась надо мной и взглянула мне в глаза, я ощущал рядом ее дыхание
и почувствовал, что меня снова подхватила мутная волна, незаметно наби-
рающая силу и пытающаяся унести меня в высоту. - Ходишь в этих жутких
рубашках, темных носках, - она хихикнула и прикрыла лицо ладонью. - Выс-
лушиваешь бред этого вашего безумного начальника. Зачем тебе это?
- Черт его знает, - я почувствовал стыд и унижение. - Ты знаешь, мне
иногда кажется, что все это происходит во сне, неестественное, искажен-
ное. А потом будто просыпаешься... Прости меня. Понимаешь, так получи-
лось... Но я никогда не делал ничего....
- Ты сам этого захотел, что значит получилось? - она пожала плечами.
- Жизнь у каждого одна. А ты делаешь ошибку за ошибкой... - Глаза ее за-
полняли размытое, радужное, слегка колеблющееся пространство. - Я все
время вспоминаю, как ты отвозил меня ночью в аэропорт... - Голос ее
дрогнул, и она внимательно посмотрела на меня. - А ты хуже выглядишь.
Тебе плохо? У тебя какая-то тоскливая усталость в глазах...
Она снова наклонилась надо мной, ближе, еще ближе, и поцеловала меня
в губы. Я ощущал ее дыхание, прикосновение ее волос, легкое дуновение
счастья, и почувствовал, что мутная жижа отступает. Казалось, что я
плавно спускался вниз, пришло облегчение, невесомость, и вдруг она раст-
ворилась.
Я водил руками по воздуху, не веря потере и мечтая вернуть хотя бы на
секунду этот хрипловатый голос и поцелуй, но огромная, черная, густая и
вязкая, как нефть, волна снова подхватила меня вверх и понесла в пусто-
ту, как скоростной лифт, от которого все обрывается внутри. Стало очень
тихо, я замер на гребне волны и увидел, что ветви сосны остановили свое
вечное движение и секундная стрелка часов замерла. От наступившей тишины
звенело в ушах. Мне показалось, что я в космосе и огромные, ослепительно
белые, горячие шары звезд, замерев, висят в черном безжизненном прост-
ранстве, связанные невидимыми напряженными нитями.
И снова пришло падение с жуткой тошнотой, и раздался удар грома. За
окном шумел ливень, пахло сиренью, она была здесь, рядом, она целовала
меня. Прикрыв глаза, мы медленно растворялись в мерцающем свете и пере-
текали в темноту, словно тени, отбрасываемые догорающей свечой.
- Не исчезай, - говорил я. - Я люблю тебя. Вот если бы время сейчас
остановилось... Хотя это, конечно, просто сон, мы оба это понимаем. Это
наше прошлое, а может быть будущее, я не знаю. Но мне так хорошо с то-
бой...
- Как странно... - Она смотрела мне в глаза. - Мне кажется, что все
это когда-то уже было, знаешь? Ты наверняка знаешь, ты не можешь не
знать....
Накатила еще одна волна, уже не такая высокая, как раньше, но я терял
ее, казалось, ее уносило в эту темную пучину, пенящуюся страшными радуж-
ными пузырями. - Нет! - закричал я, - Нет! - я рванулся в сторону, пыта-
ясь поймать ее за руку, снова все залил яркий ослепительный свет, меня
встряхнуло, и глаза открылись.
Жуткая головная боль перекатывалась из одного полушария в другое. За
окном качались под легким прохладным ветерком ветви сосен, освещенные
вечерними лучами солнца. Я лежал на диване. Поблекшие краски комнаты
постепенно густели, становились ярче, и я остро ощутил аромат зелени.
Начали подступать звуки, на улице мягко шуршали машины, все громче доно-
сились детские крики из расположенного под окном бассейна.
"Где же она? - с тоской подумал я, возвращая болезненное видение. -
Вот и все..." - Захотелось плакать, и я уронил голову на подушку и поте-
рял сознание.
На следующее утро я чувствовал себя абсолютно разбитым и бессильным,
но бред больше не возвращался. Глаза слегка болели от яркого света, и я,
забываясь, снова и снова вспоминал недавние события, пролетающие перед
глазами в ускоренном темпе, как будто кинопленку прокручивают с бешеной
скоростью.
- Папа, - кричал сын, - ты выздоровел? Пойдем играть в футбол!
Прошел в бессмысленном беловатом свете еще один день, я встал с дива-
на, слегка покачиваясь, сел за руль и приехал на работу. Чуть мерцающий
свет люминисцентных ламп слегка резал глаза, мой стол с горой бумаг ка-
зался чужим. Я взял в руки стоящий в глубине на полке томик стихов, со-
вершивший вместе со мной многочисленные перемещения в пространстве. Одна
из страниц была надорвана, и она когда-то аккуратно заклеила ее прозрач-
ной липкой лентой. Я открыл книгу на этой странице и долго смотрел на
нее. В груди возникала тупая, далекая боль. Казалось, в этих листах бу-
маги еще хранится тепло рук, прикосновения, дыхание, шелест, настольная
лампа...
- Вот хорошо что ты здесь! Ну что, выздоровел? - Ефим как всегда подкрался бесшумно. - Лучше себя чувствуешь? А ты мне нужен, у меня в кабинете ребята сидят. Я целую бригаду выписал из Петербурга, сильная команда! Иди, посмотри на них, я так и сказал, ты, молодой парень, всей Академией наук руководил.
- Ефим, что вы говорите? - возмутился я.
- Листен, Листен, а на самом деле так все и было! - Ефим пристально
посмотрел на меня, покачивая головой. - Ребята про тебя как про Бога
слушали, вот увидишь, как они будут сейчас на тебя смотреть!
Я понял, что искать здравый смысл, спорить, доказывать что-либо было
совершенно безнадежно. В кабинете Ефима сидели пять человек, трое
мальчиков в костюмах, со сбитыми набок галстуками, с чистыми, открытыми
лицами и двое ребят постарше, один из которых мне сразу не понравился
из-за немного бегающих, затаившихся глаз.
"Этот будет вместо Бориса или Леонида," - с тоской понял я.
- Вот, знакомьтесь, наш ведущий специалист, - Ефим гордо указал на
меня.
- Здравствуйте, - они испуганно посмотрели на меня.
"Какие открытые, хорошие лица у этих четверых, - подумал я, - В гла-
зах у них мысль, красота, свобода... А, может быть, я неправ, и у пятого
тоже все в порядке? Кто знает... Эх, мальчики, мальчики... Неужели и вас
перемолет эта мясорубка, и вылезете вы из нее испуганные, обгаженные, с
вывернутыми наизнанку душами и с больной совестью?"
- Ребята толковые, - Ефим обращался ко мне, - с ними горы можно свер-
нуть! Я проверил, они уровень наберут и Леонида с Андреем и Борисом
заткнут за пояс. Это я тебе точно говорю! Этих давно пора менять, заси-
делись, воображают о себе черт его знает что! Что они такого сделали
удивительного? Борис вообще ходит как сумасшедший, его Эдик совершенно с
ума свел. Как ядовитое насекомое, укусил, пустил свой яд в него и все!
Ты посмотри, у него вид такой сумасшедший, забитый, испуганный. Андрей
сидит надутый, бездельничает, воображает о себе черт знает что. А Леонид
вообще охренел! Он намекал, что хорошо бы зарплату поднять! - Ефим пере-
дернулся. - С тобой вот все ясно, я тебя поэтому пока и не трогаю. Ты
вот хочешь наукой заниматься, бессеребренник, ну и хрен с тобой! А они
работать уже в полную силу перестали, поощрений ждут. Ни хрена они не
получат, ни цента! Пусть уходят в другие компании, они ребята сильные,
будут в два раза больше получать. А вот эти, - Ефим махнул рукой в сто-
рону своего кабинета, - будут день и ночь пахать, свежие пополнения! И
счастливы будут своей зарплате, по крайней мере года два или три... Нет,
нет, пора вливать свежую кровь...
Я огляделся. Новая команда с некоторым испугом прислушивалась к Бори-
су, что-то объяснявшему им по-английски с поджатыми губами. Глазки парня
постарше бегали...
История повторялась в своей застывшей неизбежности. По слухам, Лео-
нид, Борис и Андрей появились в компании Пусика лет пять-шесть назад
точно таким же образом. Вначале смущенные и растерянные, они быстро об-
жились в непривычных условиях и, как птенцы кукушки, подсаженные в чужое
гнездо, с успехом выжили своих предшественников, которые без малейших
сентиментов были выброшены на улицу. По-видимому, сейчас я присутствовал
при начале новой фазы в истории компании Пусика.
Мне снова стало хуже, и я поехал домой. В квартире было пусто. Я лег
на диван и включил телевизор. Экран засветился. Где-то в Европе шла не-
большая война. Из маленькой, обшарпанной машины вылезала пожилая женщина
в вытертом длинном пальто и испуганно бежала к колонке набрать в ведро
воды. Неожиданно раздавался выстрел, она падала на асфальт, и вокруг ее
головы растекалась лужица крови. Из машины выскакивал обезумевший от го-
ря старик и, не обращая внимания на стрельбу, кидался к ней, еще не веря
в происшедшее. Эту сцену прокручивали несколько раз, в замедленном тем-
пе.
Я переключил канал. Русские самолеты летели низко над разрушенным го-
родом, покрывая его ковром бомб и взрывов. Горели дома, люди разбегались
врассыпную. Женщина, с широким деревенским лицом, в сером пуховом плат-
ке, случайно попавшая в кадр, бежала по улице, причитала по-русски и
плакала от ужаса.
Армейский грузовик подвозил к объективу камеры трупы убитых детей, и
мрачный небритый мужчина стаскивал их за ноги и укладывал один к одному
на землю. Стройный высокий джигит с орлиным взглядом и черной бородой
смотрел на смерть и разрушения и клялся отомстить за кровь детей, глаза
его горели черной яростью, и рука тянулась к несуществующему кинжалу.
"Под зеленым знаменем Пророка,"- неожиданно вспомнил я прочитанных в
детстве классиков, и боль поднялась в груди.
Я снова переключил канал. На Красной площади проходил парад Победы.
"Отец должен быть где-то там, - вспомнил о своем недавнем звонке к
родителям в Москву. - Мама сказала, что ему даже выдали по этому случаю
серый шерстяной костюм и туфли." Маленькая кучка выживших стариков с ор-
денами на груди шла, пытаясь отбивать шаг, и я вдруг мельком увидел от-
ца. Он был немного выше окружающих и отбивал шаг, высоко держа седую го-
лову и смотря перед собой. На трибуне стояли президенты России и Амери-
ки.
Кровавый век медленно подползал к своему концу.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 17.10.2002 14:20
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг