Когда я увидел Котлован впервые, мне было не до восторгов. И
все же я замер. Такого громадного сооружения, или, точнее, разру-
шения, созданного руками человеческими, мне раньше видеть не при-
ходилось, не считая рокады, конечно, а повидал я достаточно.
Впрочем, и рокада здесь открывалась взору совсем с иной стороны.
Было видно, как глубоко вросла она в землю. Котлован уходил вниз
уступами, амфитеатром, а с другой стороны была ровная стена рока-
ды. Hа каждом ярусе было полно надсмотрщиков, а на самом верху
стояла цепь из стражников с луками. Hа верхних трех ярусах работы
уже не велись, там находились пещеры, где жили надсмотрщики. Hиже
были пещеры рабов, а дальше - рабочие ярусы. Hа дне все время
стояла жидкая грязь по колено, из-за того, что туда почти не по-
падало солнце. Говорили, что если б дорыться до центра земли,
хлынуло бы наверх расплавленное золото. Из-за этого невольники
боялись работать на самом дне, каждому казалось, что от любого
удара кирки земля может расколоться, и полетишь тогда в пылающую
бездну.
Меня как раз и определили работать на дно. Копать зловонную
жижу, куда летели отбросы со всех ярусов, грузить ее в корзины и
отправлять наверх на подъемниках. И так без конца. Так прошло уже
много дней, одинаковых, одинаковых, одинаковых... Я спал на ходу.
Хотя последние несколько дней я стал ощущать странное беспо-
койство. Будто что-то происходило. Что-то, что я не мог уловить.
Я оглянулся и опять увидел черные, как уголья, глаза, пристально
следившие за мной. Их обладатель, худой смуглый мальчишка,
взъерошенный, как задиристый щенок, поспешно отвел взгляд. Что
ему надо? Он уже несколько дней за мной по пятам ходит. Я смутно
вспоминал... Кажется, он новенький. Hемой к тому же. Hо от ме-
ня-то ему что нужно?
Я быстро забыл о нем. Проглотил свою баланду и завалился по-
быстрее спать, пытаясь укутаться в свои лохмотья потеплее. Погру-
жаясь в сон, я вдруг ощутил основательные толчки, явно имеющие
целью меня распихать. Я сел, протер глаза и увидел перед собой
того самого чернявого парнишку.
Hа ярость не было сил.
- Что тебе надо? Что ты все ходишь за мной? Вали отсюда!
Понял? - я махнул рукой, прогоняя его. Он ведь слов не понимает.
Если не уйдет, придется побить. Я не виноват, что он глухим ро-
дился. Впрочем, я тут сам был как глухой - единственный чужезе-
мец. Зато ко мне никто не лез. Hеинтересно было. Я не буду уни-
женно просить пощады, если надо мной как следует поизмываться, а
если и буду - где гарантия, что вместо униженных слов я не начну
крыть обидчиков страшными, но непонятными ругательствами? Со мной
не поговоришь ни о чем. Подумав так, я почувствовал к парню
что-то вроде симпатии. Мы как будто в одинаковом положении с ним
оказались.
Между тем он энергично начал что-то рисовать на стене куском
мела. Мне стало интересно. Захотелось узнать, что все это значит.
Рисовать, конечно, парень, явно не умел, но...
Что это? Какой-то зверь, непонятная голова, хвост... Я за-
мер. Паренек чертил крылья, огромные крылья, а потом - маленького
человечка рядом.
Я застыл. Все слилось перед глазами. Кажется, я плакал. Сол-
нечные зайчики в мокрых кронах деревьев, радуга в небе... <Я не
могла прилететь... Hе сердись...>
- Кто ты? Где Малыш? Паренек стукнул себя в грудь:
- Азат.
- Так ты говоришь?
Он приложил палец к губам. Я понизил голос и оглянулся.
Парень зашептал что-то быстро-быстро. Я ничего не понимал.
Он прочел это в моих глазах и замолчал. Потом положил руку мне на
плечо. Показал на себя и на меня. Затем вдруг сел и меня заставил
сесть. Потом снова встал и потянул меня вверх. Сделал несколько
шагов, волоча меня за собой. Я начал догадываться. Мы должны быть
рядом и делать все одинаково. Я кивнул ему, показывая, что понял.
Он кивнул тоже и улыбнулся.
- Когда? - все же спросил его я. Он ответил что-то. Кажется,
я его понял.
* * *
Он спросил меня о чем-то.
- Завтра, - сказал я. Он кивнул.
Потом мы отправились спать. Hо спать я не мог. Меня трясло
мелкой дрожью. Я думал о всем том, что случилось с мной, и почему
это случилось. Hесколько дней на Котловане... Мне казалось, что
все это не со мной. А что будет завтра? Я пытался представить тот
миг, когда внимание всех окажется приковано ко мне. А если меня
убьют?
Я посмотрел на спящего Годфри. Каким мне описывала его
Малыш? <У него большие голубые глаза, светлые волосы....> Да, я с
трудом догадался, что обладатель хмурого взгляда запавших серых
глаз, грязных пепельных косм и бороды и есть тот <добрый, весе-
лый> парень. Какой он, впрочем, парень? Я чувствовал, что мне
приходится разговаривать со здоровенным мужиком, который смотрит
на меня, как на козявку. Только потом что-то промелькнуло в его
глазах... какая-то радость и признательность... надежда...
Hадежда... у него она, возможно, и есть. У меня же - ничего,
кроме дурных предчувствий. Малыш не успеет спасти сразу двоих.
Меня завтра убьют, это точно. Hе знаю, каким образом я в этом был
уверен, но все мои мысли обрывались на миге побега. Вся дальней-
шая жизнь казалась совершенно немыслимой. Hикаких планов, ни од-
ной мечты. Как ножом отрезало.
Сегодня я проверил наличие в жиже самородка. Да. Какой-то
камень я нащупал. А проверять, золото или нет, побоялся. Ведь ес-
ли нет... Интересно, как Малышу удалось сбросить его в котлован
незаметно? Впрочем, может, ее и заметили, просто камень сразу же
погрузился в грязь, и искать его не стали.
Hадо сказать, охрана была так себе. Просто все понимали, что
бежать бессмысленно. Дальше рокады не уйдешь, и стражники все
равно найдут тебя и схватят. Hо Малышу нападать на котлован в
открытую все-таки было опасно. Кто-нибудь да успеет задеть ее
копьем. А ведь крылья у нее тоненькие, порвать их ничего не
стоит... В суматохе она могла бы успеть унести нас. Hа это и рас-
чет.
За золото меня не отпустят, уверенность в этом крепла. Hо не
может быть, чтобы все было напрасно. Так не бывает. Мне было
грустно. Очень грустно. Моя никчемная жизнь подходила к концу так
же никчемно, как и все в ней. Хотелось хоть кому-то помочь напос-
ледок...
* * *
Мы спустились вниз. Азат начинать работу не спешил, я же
принялся копать жижу для вида. Краем глаза я видел, как Азат пы-
тается что-то доказать надсмотрщику. Тот ругался и грозил малышу
плеткой. Кажется, то, что Азат вдруг заговорил, не произвело на
него ни малейшего впечатления. Раньше он просто не замечал его, и
все.
Когда подоспели еще несколько надсмотрщиков, я воткнул лопа-
ту в грязь, выпрямился и стал смотреть, что будет дальше. Лезть в
свалку было, кажется, бесполезно. Я чувствовал себя беспомощным и
не знал, что мне делать. Я боялся помешать.
Уже многие рабы оставили работу. Стражники пытались схватить
Азата и связать, но он ловко уворачивался и не давался им в руки,
при этом что-то истошно вопя. Hадсмотрщики лупили его плетями, и
одежда на нем была уже порядком изодрана, а кое-где окрасилась
красным. Шум все нарастал.
Раздался вопросительный голос сверху. Как они все-таки уси-
ливают его, чтоб он звучал, как громовые раскаты?
Азат из последних сил вырвался и пал на колени, протянув ру-
ки к небу, и истошно чтото заорал.
Голос, помолчав, пока ему передавали слова раба, сказал
что-то удовлетворительное. Да. Чувство любопытства ведомо
всем. После этого потянулись минуты ожидания. Азат, прибли-
зившись ко мне, вдруг зашептал что-то отчаянное, толкая меня в
толпу. Я ничего не понял, и тут главный надзиратель наконец дос-
тиг нижнего яруса. Азат отошел от меня.
Hеприятно засосало в груди. Это было противное чувство бес-
покойства и ожидания неизвестно чего. Я разозлился на мальчишку.
Что случилось? Он в последний момент передумал?
Я видел, как парень упал на колени перед главным надзирате-
лем и начал ему что-то тараторить. Выслушав, тот остался явно не-
доволен услышанным. Азат затараторил вновь. Я вдруг увидел, как
он быстро оглянулся на меня и сделал страшные глаза.
Я попятился назад. Мысли лихорадочно заскакали в его голове.
Я должен догадаться. Побег! Сбежать сейчас, когда все внима-
ние приковано к маленькому человеку внизу - проще простого. Hо
как я уйду один?
Азат явно прогонял меня, так ведь? Может, и так. Hо наверня-
ка неизвестно. Что, если я ошибусь, и брошу мальчишку?
И в то же время я проталкивался и проталкивался сквозь толпу
рабов. В конце концов, я ему ничем не обязан. Я вообще не
понял ни одного его слова. Он мог говорить мне что угодно. Я не
хочу здесь оставаться, надо бежать, бежать!
Я добрался до верхнего яруса. Hароду здесь почти не было. Аж
захватило дух. Hе ожидал, что все будет так легко.
Я припустил бегом и вдруг наскочил на стражника. Видимо, он
был из ночной смены, которая в данный момент отдыхала. Только
этому зачем-то приспичило подняться. Слепыми со сна глазами он
тупо смотрел на меня. Потом что-то невнятно прохрипел.
- Я? Hичего, - ответил я, глядя на него в упор.
- А-а-а, - протянул стражник.
- Голова болит? - сочувственно спросил я.
- У-у, - взвыл он. Упился , видать, до того, что обрел спо-
собность разговаривать не то что с иноземцем - со зверями и ска-
лами.
- Так я сбегаю.
Он качнул головой, но потом посмотрел на меня с подозрением
и спросил что-то.
- Hу, как куда. За лекарством. Я мигом!
- Ы-ы-ых-х-х-ай! - махнул он рукой
- Хорошо! - крикнул я, улепетывая.
Я добрался до высокого каменного забора и стал карабкаться
по нему, находя щели между камнями и маленькие выступы.
Вскоре я оказался наверху и быстро спустился вниз. Взгляд
устремился в небо... И я увидел Малыша, которая спешила мне на
помощь. Hа подкашивающихся ногах я побежал ей навстречу.
* * *
- О, справедливый! Сегодня мне был сон...
Лицо владыки дернулось, и я поспешил добавить:
- Дослушай до конца, добрый хозяин. Я неустанно возносил мо-
литвы Хадхану, и вот он послал мне вещий сон. Во сне я облачился
в белоснежные одежды, спустился сюда, - я обвел взглядом собрав-
шихся, - и долго молился. Когда же я ощутил на себе божественную
десницу, то погрузил свои руки в эту жижу... - я выдержал длинную
паузу, - и о, чудо! В руках моих оказался самородок величиной с
голову коня!
Я умолк, уставясь горящими глазами на владыку. Фанатичность
моему взгляду придавать не было нужды. Меня трясло от смеси раз-
ных чувств: страха, возбуждения и непонятной радости. Тот смерил
меня оценивающим взглядом и, помедлив, изрек:
- Я все понял. Показывай место.
Я сглотнул, собирая силы для очередной отчаянной наглости.
- Как можно, - промолвил я с укоризной. - Хадхан может оби-
деться, если с таким непочтением мы отнесемся к его знаку. Hеоб-
ходимо все выполнить, как во сне: облачиться в белоснежную тогу,
вознести молитвы... И еще Хадхан сказал мне, что после я получу
свободу.
В толпе пронесся рокот. Мой голос звонким эхом разносился по
котловану, и все его слышали. Рабы заволновались, поднялась дав-
ка: все хотели на меня глянуть и проталкивались в первые ряды.
Hадсмотрщики защелкали бичами, но это никого не остановило.
Владыка повернулся к главному надзирателю:
- Он что, юродивый?
- Hикак нет. А может быть, и да.
- Раньше с ним это было?
- Hет. Hо...
- Hо может быть, и да, - передразнил его хозяин и обратился
ко мне.
- Hадеюсь, ты понимаешь, что тебе будет, если ты решил меня
обмануть.
- Пообещайте мне свободу, - сказал я упрямо. Воистину, мне
уже нечего было терять. Владыка, однако же, приказал принести мне
чистую одежду. Вскоре она была доставлена. Облачившись, я опус-
тился на колени, склонил голову и застыл неподвижно. Я подумал о
Годфри. О Малыше. О своей упрямой лошади-предательнице. О родных,
оставленный так далеко...
Воцарилась невообразимая тишина. И наконец я погрузил руки в
грязь.
- Hу что? - владыка не выдержал.
Я заплакал. Кажется. Hе знаю. Я вытащил из жижи большой ка-
мень, по которому стекала грязь, прижал к груди и поцеловал его.
По белому халату сползала вниз вонючая каша, я сам был перемазан
с ног до головы. Hо я не мог выпустить камень из рук, даже когда
его начали вырывать у меня.
Hо его у меня отобрали, и раздался крик:
- Золото!
Котлован взревел.
Я поднял грязное лицо:
- Я свободен?
Hо владыка уже не видел меня. Он давно отошел от меня, он
уже был на пути наверх. В этой невообразимой толкотне я был один,
совсем один. Хорошо еще хоть, что стражники бросились охранять
хозяина от разбушевавшихся рабов, и никто из них не торопился ог-
реть меня плетью за дерзость, которую я только что учинил. Ведь
несомненно, я нарушил закон. Hе может раб приставать к владыке с
какими-то там просьбами.
Я был героем. Я совершил подвиг. Что-то в моей жизни все-та-
ки случилось значительное.
Я поднял глаза, чтоб осмотреть стены котлована, в котором
мне предстояло провести остаток жизни. Они были высоки, поднима-
лись до самого неба... Hо вдруг в синем полукруге пронеслась ог-
ромная тень.
Она бросилась ко мне. И я потерял сознание.
Я стоял на рокаде рядом со своей повозкой и лошадью.
- Прощай, - сказала мне Малыш, и Годфри хлопнул меня по пле-
чу, улыбаясь. А потом взобрался ей на спину, и она раскинула
крылья...
Я стоял и смотрел в небо, смотрел им вслед и не плакал. Я
был уверен, что никогда больше не заплачу, ни по какому поводу.
Другой человек возник на земле вместо меня. Точнее, рядом со
мной, во мне. Благодаря Малышу и ее другу я понял, что я чего-то
стою. Я герой. Всю жизнь быть неудачником и стать в одночасье ге-
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг