Ты надейся, ты надейся!
Но даже светлые огоньки ее песенки никого не выманили наружу.
- Ну, ладно,- сказала Ая.- Пошли теперь по четной стороне.
И они медленно двинулись от дома номер два, по четной стороне. Та же
картина. Одни дома заколочены, в других - живут. Но дома почему-то никого
не оказывалось.
И вдруг...
Нет-нет-нет, этого никак не могло быть! Поэтому Полина сначала даже
промолчала. Ей показалось, ей послышалось, что через высокий забор дома
номер двадцать два перепорхнула песенка, которую кто-то напевал вполголоса.
Но какая это была песенка!
"Песик в лодочке отчалил, Песик в лодочке плывет. Не бывает сплошь
печали Песик радость принесет"
Послушайте, ведь это и была та странная песенка, которую на прощание
спел ее любимый доктор Дорохов!
- Ая,- сказала Полина шепотом.- Ты ничего не слышишь?
Ая прислушалась.
- Не слышу. Нет, нет, слышу!
И по забору побежали огоньки, потому что она повторила песенку:
Песик в лодочке отчалил, Песик в лодочке плывет. Не бывает сплошь
печали, Песик радость принесет!
И не успела она допеть, как сама собой распахнулась калитка и показался
человек.
- Кто это тут мне подпевает? - спросил он весело.
Человек был худощав, высок ростом, темноволос... Он показался Полине
очень знакомым. Да это же доктор Дорохов! Ах, нет, доктор Дорохов молодой и
светлый. А этот - средних лет и темноволосый. Но напоминает, ужасно
напоминает доктора Дорохова!
- Полина! - вдруг закричала Ая. Она так громко закричала, что вся
улица осветилась, точно праздничным салютом.- Полина! Да ведь это же
Хозяин! Тот, что нарисован на пергаментном свитке!
Хозяин! Конюх!
Да, да, да! Ведь тот, с пергаментного свитка, тоже был немного похож на
доктора Дорохова!
- Я никогда не был конюхом, мои хорошие,- сказал тот, кто стоял в
проеме калитки.- И не знаю ничего ни про какой свиток. Вы что-то путаете.
Меня зовут Вардкез. Заходите, милые и странные девочки,- повторил он.- И
песик, ты тоже заходи.
Он пропустил их вперед, закрыл калитку на щеколду и по выложенной
камешками тропинке провел к дому. Дом был маленький, но с огромными окнами.
В саду, конечно, были только островки тающего снега и никаких, никаких роз!
Пока шли они, Вардкез все время напевал:
Песик в лодочке отчалил, Песик в лодочке плывет. Не бывает сплошь
печали, Песик радость принесет!
И, наклонившись, потрепал Фокки по спинке.
Все поднялись на крылечко, открылась обитая клеенкой дверь, пропустила
всех в темные сени, потом - в светлую комнату.
Вардкез внимательно пригляделся к Ае.
- Ага. Понимаю. Ты - звезда,- сказал он.- Как тебя зовут?
- Ая,- ответила за нее Полина.
- Ая? Какое хорошее звездное имя,- обратился Вардкез к Ае.- Ну, так
разве не чудо, что звезда пришла к нам на землю и стала девочкой и
подружилась с другой, просто земной девочкой. И захотела сделать ее
счастливой. Разве не чудо, ответь-ка мне, Веснушка?
Полина замерла. Так ее на всем свете называл только один человек -
доктор Дорохов.
- Я знаю, зачем вы пришли. Пойдемте.
Он открыл еще одну дверь, и там - там! Нет, этого описать даже нельзя!
Там под стеклянной крышей был - нет,не сад, нет, не цветник,- там был
розовый лес! И даже так: Розовый Лес.
На высоких стеблях чуть покачивались алые-алые и белые-белоснежные
розы!
Совсем не такие, какие продаются в магазине или на базаре. Или даже
расцветают на юге. Совсем не такие. Они были живые! Нет, не в том смысле,
что они были похожи на людей или там умели разговаривать. Ничего такого не
было. Просто это была невероятная живая красота!
- Правильно, Веснушка,- опять так назвал Полину Вардкез.- Правильно.
Эта красота приносит веселье и радость, люди совсем по-другому начинают
смотреть на вещи. И тебе нужны, обязательно нужны эти розы.
Он загадочно улыбнулся и подмигнул, совсем как доктор Дорохов, когда
уходил от Полины в последний раз.
- Ой,- вдруг спохватилась Полина.- Но ведь у нас нет, совсем нет
денег. Ни копеечки. Правда, бабушка говорила...
- Верно она говорила,- перебил ее Вардкез.- Я люблю давать людям
розы просто так, без денег. Наверно, это оттого, что на том языке, на каком
говорили мои папа и мама, слово "вард" значит "роза". А оно, как видите,
есть и в моем имени..
Он подошел к розам, точно пошептался с ними и быстро нарезал огромный
букет алых и белых роз. Он протянул его Полине.
- Полина! Какие розы! - воскликнула Ая. Разноцветные огоньки
разлетелись по всему Розовому Лесу, и Вардкез сказал:
- Вот видишь, я правильно догадался, что ты звезда.
В этот момент Фокки, про которого временно позабыли, громко чихнул. Его
нежные собачьи ноздри слишком щекотал сильный розовый запах.
Все пошли назад, в первую комнату, хотя уходить из Розового Леса
девочкам не хотелось.
- Ну вот,- сказал Вардкез, словно ожидая, что гостьи поблагодарят его
и уйдут. Но оли топтались на месте и не уходили. Он удивленно на них
посмотрел. Потом вспомнил: - Да. Что это вы говорили там насчет хозяина и
конюха, я не понял. Какой конюх! Ему тоже нужны розы? Это естественно. Розы
нужны всем. Хотите, я сделаю букет и для конюха?
- Нет, нет,- только и сумела сказать Полина. Она вдруг поняла, что не
сможет складно поведать Вардкезу всю историю говорящих лошадей.
Ае пришлось подробно рассказать ему про вечнозеленый Остров Говорящих
Лошадей, которым плохо живется без Хозяина, без дома и без дела.
Вардкез выслушал ее рассказ молча. Потом спросил:
- Говоришь, очень похож?
- В точности похож,- подтвердила Полина.
- Ну, что ж. Пусть в нужное время облачная птица Чур прилетит за мной.
Надежды должны оправдаться, не так ли, Веснушка? А розы? На вечнозеленом
острове они будут расти еще веселее.
- Только птица Чур ни за что не захочет прилететь за вами в город,-
сказала Полина.
- Это ничего,- ответил Вардкез.- Я найду ее за городом! Я догадаюсь,
что она прилетела за мной. И приду. Ты так ей и скажи.
И он улыбнулся. Хорошо-хорошо, весело и по-доброму улыбнулся.
- Все будет отлично, вот увидишь, Веснушка! - крикнул он Полине
вслед.
Калитка захлопнулась, и она не увидела, что он снова подмигнул, ну
совсем как доктор Дорохов.
Глава 9. ХМУРЦЫ НАПАДАЮТ. КТО ТАКАЯ АНЕЛА?
Ая, Полина и Фокки, выйдя от Вардкеза, пошли, как им показалось, как
раз туда, откуда они пришли. Всю улицу с некрасивым названием "Козье Болото"
наполнял теперь аромат удивительных роз, которые держала в руках Полина. Они
прошли довольно далеко, но Извозная, на которую они должны были свернуть,
все никак не оказывалась на своем месте. Уж пора бы им дойти до перевоза.
Полина нервничала. Она не знала, что же они скажут теперь доброму старичку,
почему они теперь-то возвращаются назад.
- Что же мы ему скажем? - бесконечно переспрашивала она Аю.
- Что-нибудь придумаем,- беспечно отзывалась Ая.
Полина вообще-то не любила врать. Из вранья всегда получалась
какая-нибудь неприятность!
Дорога неожиданно стала подниматься в гору. На углу они свернули, но
попали на какую-то совсем другую улицу, а вовсе не Извозную. Половинка
фанерки, на которой было написано название, оторвалась. А на другой
половинке было написано только "...арского". Непонятно, что это значило.
- Ая, мы идем не туда! - сказала Полина.
- Ты знаешь, Полина, мы, должно быть, как вышли из дому, так и пошли в
другую сторону. Давай вернемся. Мы направо пошли. А нам, наверно, надо было
налево.
Они окликнули Фокки, который что-то обнюхивал возле разбитого фонаря, и
пошли обратно. Но когда Полине уже казалось, что они пришли назад к Козьему
Болоту и свернули за нужный угол, на трехэтажном, давно не штукатуренном и
не беленном доме стояло: "Ул. Красная". Эта Красная улица пошла опять в
гору, в гору, в гору. Им навстречу попалось несколько прохожих. Они спешили
куда-то, и Полина побоялась обратиться к ним с вопросом. Ая старалась
спрятаться за Полину. Потому что обычному прохожему очень трудно объяснить,
почему ты - звезда и вдруг разгуливаешь по городу, да еще разговариваешь
блестящими словами.
Ая и Полина, посовещавшись, решили вернуться и опять все начать
сначала. И тут же заблудились. Все улицы почему-то уводили их круто вверх. И
неизвестно по каким причинам, город в этот день был какой-то малолюдный.
Полина все-таки два раза решилась подойти и спросить дорогу. В первый
раз она спросила старушку, которая шла с кошелкой, тазом и березовым веником
в руках.
- Бабуля, как нам к реке пройти? - спросила она.
- К реке-то? - охотно отозвалась бабушка.- А вы бы лучше, девоньки,
в баньку собрались. Нынче топят. Вода горячая. И попариться можно.
Благодать!
Но, поняв, что не соблазнила девочек баней, спросила:
- А к какой же это вам реке занадобилось? У нас их тут, чай, три.
Тура, Хрипанка и Свинуха. Кажется, бабушка Тая называла реку Турой.
- К Туре, к Туре,- поспешила отозваться Полина.
Вместо ответа старушка вдруг заинтересовалась Полиной:
- Ты что, нездешняя будешь? Чистенькая да гладенькая. Ишь,
пальтушка-то на тебе какая, новехонькая. И где ж это тебе маманька такую
пальтушку
справила?
- До свиданья, бабушка,- торопливо сказала Полина.- Мы сами найдем.
И Полина, Ая и Фокки быстро пошли дальше, потому что все-таки несмотря
на Полинины косички было видно, что она другая. Не здешняя. То, что она не
теперешняя, никому решительно не приходило в голову. Второй раз Полина
решилась спросить у пробегавшего мимо мальчишки, который несся, по-видимому,
куда-то опаздывая.
- Тура? - переспросил он.- А вон там, не знаешь, что ли? - И,
куда-то неопределенно махнув рукой, тут же скрылся из виду.
Полина устала. Фокки тоже еле шевелил лапками. Неожиданно они вышли на
сквер. Отыскали не очень мокрую лавочку. Сели. Вокруг росли высоченные липы.
Ветки были голые, мокрые, с них капало. Дул весенний, прохладный ветерок.
На Полину вдруг навалилась какая-то тяжесть и тоска. Ей показалось, что
им никогда отсюда не выбраться, что все их старания - напрасны, что розы
завянут до того, как они доберутся до дому, что птица Чур непременно, не
дождавшись их, улетит. Ая старалась ее ободрить, но безуспешно.
- Пойдем, Полина. Ну что ты в самом деле.- Ая даже стала на нее
сердиться. Они сделали такое великое дело - достали розы, а Полина все
хмурится и хмурится!
Но Полину не отпускало какое-то непреодолимое уныние.
Вдруг Ая вскрикнула:
- Посмотри, что это?!
Она наклонилась к букету роз, который крепко держала в руках Полина, и
что-то осторожно сняла с одной белой розочки и показала Полине:
- Видишь?
- Ничего не вижу!
- Хмурая паутинка! Отвратительная хмурая паутинка!
- Откуда? Что это значит?
- Это значит, что Шкандыба остановил поезд в Крутогорске! Как и
обещал!
- И что, Ая, что? Ну, объясни мне, пожалуйста.
- Ты помнишь, что хмурцы увязались за нами и оказались в поезде?
- Да, да, помню!
- Ты поняла, что это они открыли дверь вагона, чтобы вас с Фокки
выдуло вон?
- Поняла, да. Помню, да. Нас точно в простыню завернули.
- Это я попросила пролетавшее мимо низкое облако.
- А почему ты не полетела с нами в облаке?
- Мне надо было вернуться на небо и отыскать там птицу Чур. А эти
негодники остались в поезде. И Шкандыба выполнил свое обещание и остановил
поезд там, где нужно. Вот они и оказались в Круто-горске. И теперь они
охотятся за нами и вовсю стараются, чтобы розы завяли.
- А где они сейчас? - спросила Полина шепотом.
Ая что-то крикнула, осветила сквер, пристально присмотрелась к
деревьям.
- Нет. Сейчас их здесь нет. Но они от нас все равно не отстанут.
Пошли, Полиночка, пошли отсюда. Это они нагнали на тебя такой мрак. Уйдем
скорее. Пусть вернутся и не застанут нас здесь. Мы хоть выиграем время.
Ая потащила Полину за собой наугад. Фокки засеменил следом.
Сквер вскоре кончился, и вдруг... вдруг Полина увидела на угловом доме
слова "Пальмовая улица".
- Ая! - воскликнула она.- Ая! Это бабушкина улица. Бабушкина и
дедушкина.
Полина так обрадовалась знакомой по бабушкиным рассказам улице. Она
стала приглядываться, приглядываться, и вдруг... вдруг старые тополя и
клены, по-мартовски голые и мокрые, стали превращаться... превращаться в
пальмы! И вот уже Пальмовая улица превратилась в пальмовую рощу. Вместо
кленов росли пальмы, пальмы, пальмы. И они увидали, как на одной из них
прыгает, крутится и кувыркается... синяя обезьянка! Покувыркавшись немного,
она села, примолкла, нахохлилась. То ли задумалась, то ли загрустила. Полина
и Ая смотрели на нее во все глаза. Немного погрустив, обезьянка вдруг
встрепенулась, перекувыркнулась и запела:
Ты что грустишь, Анела?
Твое ли это дело?
Ну, где же ты видала
Печальных обезьян?
Качаться с миной постной,
Ах, неприлично просто,
Печаль для обезьяны -
Существенный изъян!
Пускай грустят питоны
И бегемот трехтонный,
Пусть плачут крокодилы
И бык мохнатый - як,
Пусть хнычут дикобразы
И какаду - все сразу,
Тебе же, обезьяне,
Грустить нельзя никак!
Послушай-ка, Анела,
Ты что, с утра не ела?
Сорви скорее с ветки
И спелый съешь банан.
Ты синяя, Анела,
А это - очень смело!
Ну, где же ты видала
Синих обезьян?
И обезьянка, еще раз перекувыркнувшись и перелетев с пальмы на пальму,
так весело расхохоталась, так звонко и заразительно, скорчила такую
уморительную рожицу, что Полина и Ая не могли удержаться от смеха. Они
хохотали, и хохотали, и хохотали, и разноцветные блестящие огоньки Аиного
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг