чисто человеческой любознательностью. - И как, по-твоему, они его
генерируют? И зачем?
- Трудно сказать. Возможно, они таким образом охотятся. Или защищаются.
Ведь, собственно, что такое кораллы: примитивные кишечнополостные полипы.
Всю свою короткую жизнь они занимаются лишь тем, что спешно пристраивают к
родительскому дому собственный известковый мезонинчик, чтобы успеть дать
потомство. Их скорлупа не очень-то надежная защита. Существует множество
рыб, которые запросто лузгают их как семечки. А морские черви, а губки...
И кораллы, естественно, как могут, защищаются. Пассивно - замуровывая себя
в известковую трубку. И активно - у полипов есть клетки, которые
вырабатывают весьма эффективное оружие - нематоциты, такие длинные,
свернутые пружинкой жгутики, которые выстреливаются, обхватывают
противника или жертву и впрыскивают яд...
- Знаю! - вспомнила Надя. - Однажды в Мексиканском заливе я
прислонилась к такому. Местные ребята рассказывали, что "ядовитые" кораллы
чуть светлее обычных, розовых, а я не верила, думала, нарочно пугают. Так
потом целую неделю у меня бок был как ошпаренный.
- Вот видишь... Кто знает, какой способ обороны выработали в процессе
эволюции здешние кораллы? Может быть, именно силовое поле - для крупной
колонии оно, наверное, идеальный способ коллективной защиты. А наши
агрессивные действия - вон мы их сколько накрошили, оглядитесь - могли
вызвать оборонительную реакцию. Даже необязательно действия. Просто наши
размеры, объем биомассы, могли показаться кораллам опасными...
- Но это не объясняет, почему кораллы "схватили" барракуду! - возразила
Надя. Однако гипотеза Игоря уже покорила ее своей романтичностью: чего-то
подобного она втайне и ждала от своей первой экспедиции. - Мы вдвоем
обладали явно большей биомассой, нежели барракуда. А значит, по этой
теории, представляли для кораллов и большую опасность.
- Слушайте внимательно, - горячо продолжал Игорь. - Кораллы сжали не
нас, а барракуду. Причем в самый критический для нас момент, когда она
была совсем близко. Такая избирательность в объектах и во времени...
Конечно, возможно, что кораллы рефлекторно защищали себя от барракуды,
но... - Игорь сделал паузу, чтобы собраться с духом и высказать мысль, еще
час назад казавшуюся невероятной, но сейчас, в процессе разговора,
окрепшую настолько, что он не смог промолчать, - кораллы сознательно
спасали нас!
Наступила тишина.
- Гипотеза авантюрная, - наконец сказал Чекерс. - И вся в твоем духе.
Впрочем, я не ученый, мне трудно судить. Если ты вдруг окажешься прав,
Игорь, то ты открыл такое... Кайобланко станет самой известной после Земли
планетой. А ты на правах первооткрывателя сможешь бывать тут когда
захочешь. Или возглавишь экологический центр. А может быть, и войдешь в
комиссию по Контакту... Но это потом. А нам надо трогаться. Надеюсь, ты не
потребуешь задержаться еще? Что мы сумеем тут сделать нашими силами?
- Ты прав, Боб, - сказал Игорь. - Здесь нужна специальная научная
экспедиция, чтобы все досконально выяснить и проверить. И ты прав,
необходимо, не теряя времени, доставить домой информацию. Может быть, даже
не залетая на Кайонегро. Но...
- Что "но"? Что ты все не договариваешь?
- Ответь мне еще раз, Роберт, в состоянии ли мы подняться - хотя бы до
поверхности - без ущерба для Рифа?
- Пропеллеры искорежены, и их не исправить. Стартовать можно только на
ионной тяге.
- А кораллы! - даже не вскрикнула, выдохнула сдавленно Надя. - Как же
кораллы? Мы же... их... УБЬЕМ!!!
"Что же будет? - подумала Надя. - Что будет теперь, когда встала
дилемма: "Мы или они"? Не взлетать? Запаса автономии хватит на несколько
месяцев. А потом что? Все тот же выбор: остаться под водой навсегда,
похоронить себя заживо или взлететь и в пламени реактивных дюз спалить
колонию кораллов. А может... не кораллов?"
Надя подошла к столу, взяла в руки тяжелую ветвь, преподнесенную
Игорем.
Коралл на первый взгляд ничем не отличался от "оленьих рогов" земных
тропических морей: шершавое, покрытое кружевной резьбой деревце с хрупкими
побегами, сверкающими стерильной белизной. После автоклава и химической
обработки на коралле не осталось ни единой органической клеточки.
Наде вспомнилась старая легенда. Кораллы, говорилось в ней, были
цветами, которые заколдовала скупая морская ведьма. Чтобы скрыть от людей
их красоту, она превратила цветы в камни и спрятала на морском дне. Но от
людей трудно что-либо утаить. Разглядев красоту подводных садов, они
оценили эти каменные цветы, и слава о них пошла по всему миру.
Потом настали бурные прагматические времена, когда кто-то подсчитал,
что из кораллов выйдет отличный и дешевый материал для строительства
дорог. И закрутились, перемалывая подводные цветы в тонны извести,
кораллодробилки... Вот когда, должно быть, потирала довольно руки старая
морская ведьма!
Надя поднесла коралл ближе к глазам, вглядываясь в пустые теперь
ажурные домики. Кто же жил в них? Обыкновенные коралловые полипы, такие же
примитивные, как их аналоги в земных морях? Или...
Но, в конце концов, что такое одна ветка? Не может высокоорганизованное
живое существо, тем более коллективное, слишком зависеть от малой своей
части. Муравейник, даже если его на две трети разрушить, все равно
восстанавливается. А тут всего одна ветка...
Надя вдруг опять словно услышала, как хрустело у них с Игорем под
ногами, когда они вышли из шлюза. А до того по дну еще ходили Игорь и
Роберт. Плюс четыре посадочные амортизаторные лапы, каждая метр в
диаметре. Нет, не одна ветка - дно вокруг дисколета было уже усеяно
свежими обломками кораллов. Наде стало страшно - за себя, за
ответственность, непрошено опустившуюся на весь экипаж.
"Нет, не может быть, чтобы мы его убили, - подумала Надя о кораллах уже
как о Мозге. - Он умеет защищаться. У него есть поле, он им мог нас
блокировать. Или даже уничтожить. А раз он этого не сделал - значит, он не
видит для себя никакой опасности, не боится потерять десяток-другой
ветвей. А что, если он выше нас по разуму и не ставит свою жизнь выше
жизни других разумных существ?"
Надя попыталась представить, как будет проходить их старт. Они усядутся
в мягкие удобные кресла. "Готовы?" - спросит Роберт, "Готовы!" - ответит
она. Игорь меча кивнет. И Роберт нажмет кнопку пуска. Из реактивных сопел
ударят оранжевые струи. Дисколет приподнимется, подожмет плоскостопые лапы
и гигантским жуком рванется вверх, сквозь воду, сквозь безоблачное
кайобланковское небо, туда, где на орбите ждет их грузовой прицеп. А внизу
останется безжизненное дно, залитое стекловидным оплавом. И на краях
седловины, на тех дальних откосах, где они с Игорем видели совсем редкие,
чахлые каменные кустики, будут корчиться в агонии последние обожженные
кораллы...
"Нет, нельзя этого допустить! - мысленно закричала Надя. - Мы же люди!
Уж лучше... самим..."
И тут же возбужденное воображение нарисовало новую картину. Словно
заглянув в возможное будущее, Надя увидела салон дисколета с едва
мерцающим освещением; превращенного голодом в живой скелет Игоря; Чекерса,
без сил лежащего на полу и судорожно ловящего бескровными губами застоялый
затхлый воздух... Надя сама вдруг почувствовала приступ удушья, повернула
регулятор кондиционера. В каюту хлынул поток свежего, прохладного и
вкусного, как родниковая вода, воздуха. И сразу стало легче.
"О чем это я? - недоуменно спрашивала себя Надя, освобождаясь от
кошмарного наваждения. - Какой разум, какой мозг? Несколько странных
происшествий - и уже мерещится инопланетный интеллект. Чушь какая. А я-то
хороша: начинающий ученый, биохимик со специальной подготовкой - а
впечатлительна, как девчонка. Это же надо такого нафантазировать:
добровольно обречь себя на гибель, отдать свою жизнь! Единственную жизнь -
и не увидеть больше Землю, днепровские закаты в черешневых садах...
Навсегда, навечно отказаться от любимого дела, от молодости, только-только
осознанной и потому ставшей великой ценностью, не познать большой,
настоящей любви, не испытать материнства... И ради кого? Ради полипов
каких-то, почти что амеб, наверняка не уникальных в океане Кайобланко.
Нет, какая же я дура, просто невероятная дура!"
Надя окончательно успокоилась. Вот так из мухи делают слона, из
кишечнополостного полипа - гиганта мысли. К чему усложнять, когда все
достаточно просто?
И поморщилась, ощутив слабый и в то же время неприятно болезненный укол
от еще раз затухающим бликом мелькнувшей мысли: "А вдруг все и в самом
деле не так просто?"
- Игорь, - пилот сидел в кресле напротив Краснова, - давай еще раз
попытаемся разобраться. Скажи как эколог, хотя бы теоретически это
возможно - чтобы кораллы развились до уровня интеллекта?
- Ты же знаешь, Боб: почти все верят в существование разумной жизни в
других мирах, но пока разума нигде не обнаружили. А теоретически...
Чего-чего, а теорий хватает. Однако что считать интеллектом? О критериях
разума существует много спорных точек зрения. Одни философы считают, что
разум - это умение трансформировать окружающую среду в собственных
интересах, например, добывать полезные ископаемые или строить города. Но
ведь бактерии-металлофаги куда раньше людей начали добывать из почвы и
морской воды чистые металлы, а обладатель прекрасно развитых конечностей -
осьминог - живет порой в собственноножно, так сказать, построенных
поселениях. Интеллект, утверждают другие, проявляется прежде всего в
употреблении обширного числа речевых символов, в способности к
абстрактному мышлению и анализу, в умении решать математические задачи.
Многие в интеллекте видят способность понимать и контролировать
взаимосвязи. А есть и совсем широкая формулировка, по которой разум
начинается с осознания себя. Ну, по этому определению на практике судить
вообще о разуме невозможно. Стоит себе, скажем, баобаб тысячу лет, и кто
его знает: вдруг он давно уже осознал и себя, и собственное место в
мироздании, вполне ими удовлетворен и философски!
- Но разработаны же специальные системы для определения интеллекта,
тесты, шкалы...
- Однако единой системы нет. Наверное, все-таки невозможно провести
четкую линию между разумом и неразумом. И судить, что отнести по эту
сторону, а что по ту...
- Вот видишь: судить невозможно, а мы судим. Каждый день судим, каждую
минуту, на каждом шагу уничтожая какую-то жизнь - бактерии, насекомых,
скот, баобаб твой, насчет которого ты сейчас острил. А вдруг он и в самом
деле разумен? Или есть гарантия, что нет?
- Абсолютной, стопроцентной гарантии дать невозможно, Боб, - покачал
головой Краснов. - Существует определенная вероятность, что этот баобаб
окажется как-то по-своему разумен. Но с позиции всего человеческого опыта
вероятность подобная ничтожна.
- И потому сбрасывается со счетов?
- Сбрасывается. Органическая жизнь зиждется на движении из одной формы
в другую. Иначе не было бы эволюции.
- Так уж бы и не было? - усомнился в категоричности последнего
утверждения Чекерс.
- Скорее всего не было бы, - поправился Игорь. - Я все же считаю, что
разумная жизнь должна уметь влиять на окружающую среду для достижения
отдаленных, несиюминутных целей. А значит, при необходимости и
видоизменять гетерогенную органику.
- Выходит, что Человек - единственное явно разумное существо и потому
имеет право другие существа "при необходимости видоизменять". Так что же
нам мешает "видоизменить" горстку кораллов? Или, раз тебе показалось, что
они тоже умеют воздействовать на среду, их можно считать разумными?
- Ты же сам спросил меня про теорию, Боб. Теоретически колония
коралловых полипов могла эволюционировать до образования интеллекта, как
любое другое живое существо. Тем более на незнакомой нам планете.
- Не вижу последовательности, Игорь. Кораллы воздействуют на твою руку,
на угрожающую тебе барракуду - и ты предполагаешь в них разум и готов
поступиться ради них жизнью. Но вот на тебя пытается воздействовать
барракуда - и ты объявляешь ее хищником и палишь из станнера, чтобы убить
ее. Где логика?
- Я человек, Роберт, и сужу человеческими мерками. Когда на тебя мчатся
с разинутой пастью, трудно в этом усмотреть попытку к контакту. Скорее
всего это обычные действия крупной хищной рыбы, типичные для любой
открытой экосистемы, где идет борьба за выживание. А вот кораллы проявили
себя нетипично.
- Перечисли эти нетипичные проявления, если тебе нетрудно, - Чекерс
приготовился загибать пальцы. Или, вернее, отгибать, подумал Игорь: сам
он, когда вел счет на пальцах, всегда раскрывал ладонь и начинал загибать
пальцы с мизинца, - Роберт же выставлял сжатый кулак и на счет "раз"
выпрямлял большой палец...
- Фактов немного, - сказал Игорь. - Первое. Ночью, в белом свете,
кораллы дают розовые оттенки, а под прожектором и даже после его
выключения наблюдается сложное цветное свечение, в котором может
заключаться информация. Второй факт. Вчера, когда я хотел отломить
коралловую ветвь - не нечаянно, как во время ходьбы по дну, а специально,
- то мне на мгновение сковало руку, словно кто-то невидимый пытался
попросить не делать ему больно. И, в-третьих, эпизод с барракудой. Она
была блокирована при таких обстоятельствах, что я усматриваю в этом лишь
одну цель - дать нам с Надей уйти...
- Хорошо. Теперь давай я объясню эти факты по-своему. Начнем со
свечения. - Роберт вернул в кулак один из трех отогнутых пальцев. - Не мне
тебе рассказывать, сколько в природе люминесцирующих животных. Какими
только цветами они не светятся: кто белым, кто желтым, кто
багрово-красным. Пойдем дальше, насчет "скованной" руки. Ты сам говорил,
что руку тебе могло свести просто от усталости. Могло ведь?
- Могло.
- Вот видишь. И последнее. Вовсе не обязательно, что барракуду кто-то
держал, не пускал к вам. Почему бы не предположить, что на нее так странно
подействовал станнер?
- Я расшифровал кое-что из записей на лабораторном компьютере, -
возразил эколог. - Эта барракуда невосприимчива к станнеру. У нее четыре
моторно-двигательных центра, дублирующих друг друга: невероятный запас
жизнестойкости. Дать импульс, способный перекрыть диапазон всех четырех
центров, наша стан-игла не может. В лучшем случае парализуются два, но
барракуда этого даже не почувствует.
- Вот как? Но даже если допустить, что некое силовое поле возникает и
генерируют его кораллы, то оба случая могли все-таки быть проявлением
элементарного защитного инстинкта. Морской угорь, например, генерирует для
защиты электрический заряд. Или актинии. Наше силовое поле может оказаться
чем-то наподобие их стрекательных нитей. Нагнулся ты за веткой - щелк,
включился блок защиты, агрессор остановлен. Разогналась барракуда в атаке,
приблизилась к коралловому кусту, тут-то и включилось силовое поле. Вы-то
стояли тихо, не шевелясь.
К удивлению Чекерса, Игорь не стал спорить.
- Да, ты прав, - сказал он, - это не более чем догадка. И собственными
силами нам не разобраться. Но все же... Кораллы существуют колониями, а
разговоры по поводу "коллективных интеллектов" давно ведутся на Земле. И
мне, как человеку с Земли, легче допустить, что мириады разрозненных
полипов связались в сложную единую структуру. И предположить, что у этой
структуры вероятность разумности больше, чем у любого баобаба. И если,
прилетев домой, мы выясним, что кораллы были разумными... Слышишь, Боб, я
говорю "были"!
Чекерс посмотрел Игорю прямо в глаза:
- Что ты предлагаешь?
- Уничтожать колонию кораллов нельзя!
- То есть нельзя взлетать?
- Ты представляешь, какие будут последствия взлета? На самой малой
ионной тяге средняя температура воды в радиусе шестьдесят метров вокруг
дисколета поднимется до восьмидесяти градусов по Цельсию. Рыбы погибнут
все. А кораллов в лучшем случае уцелеет процентов десять-пятнадцать.
- Слушай, Игорь, - непривычно тихо и как-то просяще обратился Роберт к
экологу, - а может, колония выживет, восстановится? Ведь за века
существования у нее должна была выработаться жизнестойкость. Как у той
барракуды.
- Возможно, если это колония обыкновенных кораллов. Тогда и разговор
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг