Рубен ТАРОСЯН
НАЧАЛО ОТПУСКА
Прижатый к гиперпространству космолинкор "Фатерланд", израсходовав
боезапас главного калибра, вел лазерный контр-огонь в ожидании подхода
основных сил эскадры. Можно только представить удивление вокругсмотрящих,
когда вместо грозных силуэтов крейсера "Большие Болота" и гравиносца
"Сжимающий" они увидели сияющую разноцветными огнями увеселительную яхту
"Танго", на борту которой я проводил второй день отпуска. Конечно, я не
знал, что мы попали в зону боевых действий. Впрочем, это было неопасно - в
любой момент "Танго" могла нырнуть в гиперпространство, к тому же это меня
не волновало, так как я сидел вместе с Тобиусом в салоне вкусомузыки.
Я включил "Рондо". У Тобиуса в такт музыке задергался подбородок. Капли
томатного сока, чередуясь с микродозами виски и ледяной воды, вливались в
меня через полиэтиленовую соломинку, подчиняясь чарующей мелодии Моцарта.
Я уже отключился от всего реального и смотрел в глаза Тобиусу. С ним,
наверное, творилось то же самое. Тобиус щелкнул тумблером и мы вдвоем
поплыли в терпких волнах симфонического коктейля. Я никогда не понимал
тех, кто в одиночку включает вкусомузыку. Тобиус хотел что-то сказать мне,
но ему это не удалось из-за соломинки во рту. Я бы все равно ничего не
услышал и в доказательство постучал пальцами по своим наушникам. Тобиус
указал рукой. Я обернулся. Спиной к нам стояла женщина. Ее ноги и плечи
были неподвижны, а бедра медленно покачивались. Она почувствовала наш
взгляд и переключила приставку. Моя соломинка приобрела привкус
плодово-ягодной наливки. Вообще-то я не люблю слащавых современных
мелодий, они мне кажутся какими-то ненатуральными, но соответствие с
покачиваниями бедер приостановило мое желание переключиться. Когда мелодия
кончилась, я увидел мистера Блейфа - хозяина "Танго". Нас - пассажиров
первого класса - он курировал лично.
- Вы, кажется, уже созрели, - сказал он, - пора вам отключить
интеллект.
- Зачем? - не понимая, спросил я.
- Видите ли, - хотел объяснить Блейф, но его перебил Тобиус:
- Мы ничего не видим-дим-дим-дим.
- Дим-дим-дим-дим! - повторил я, приплясывая. Эти современные мелодии
очень быстро привязываются.
- Дим-дим-дим-дим! - отбивая чечетку, мы пели втроем.
- Это острое ощущение, не хуже вкусомузыки. - Мистер Блейф, чуть
согнувшись, указал на дверь салона.
- Как же мы без интеллекта? - растерянно спросил Тобиус, выпадая из
нашего танцевального трио.
- Вы будете под защитой инстинкта, - успокоил его Блейф.
- Инс-тинк-та! - отплясывал я, пока не оказался в темном зале.
Темнота меня не пугала, скорее успокаивала, свидетельствуя об
отсутствии опасности. Я стоял, блаженно расслабившись. Вдруг что-то
розовое начало медленно пересекать темную бездну. "Что такое? Что такое?"
- спокойствие покинуло меня и я почувствовал жгучую потребность в ясности.
Мои ноги превратились в сжатые пружины, и были готовы прыгнуть в любую
сторону - навстречу или, наоборот, подальше от этого розового объекта. Он
мне ничем не угрожал и я медленно приблизился, остановившись в одном шаге
от него. Почему-то розовый объект ассоциировался у меня с новой партнершей
по вкусомузыке. Она плавно попятилась, словно пританцовывая, я пошел в
такт с ней, она удалялась, протягивая руки навстречу моим. Я хотел
дотронуться до нее, но чувствовал, что еще рано, и что главное - сохранить
наш общий ритм. Я все шел и шел, выставив руки вперед и, если она на ходу
выставляла руки чуть дальше, я мгновенно отдергивал свои. Ритм, который
двигал мной, пульсировал в венах, стучал в висках и управлял дыханием. Она
спиной уперлась в стену и, не нарушая ритма, рванулась ко мне. Наши руки
встретились. Мои ладони скользнули по ее рукам, я сжал ее плечи. Она
вздрагивала в такт моему дыханию. Стон вырвался из моей груди. Беспомощным
щенком заскулила она.
Внезапно я почувствовал какой-то диссонанс. Я уже не ощущал партнерши и
рванулся в сторону, откуда приближалось что-то противное. "Остановить это
и раздавить" - стало моими неосознанными кредо, целью и смыслом
существования. Но оно пыталось пройти сквозь меня. Я сжал это руками,
прижал к груди, стараясь подмять под себя. Оно сопротивлялось, пытаясь
сделать со мной то же самое. Напряжение в моих мышцах достигло предела.
Зажегся свет. В своих объятиях я увидел раскрасневшегося Тобиуса.
Мистер Блейф, стоящий в дверях, ухмыльнулся:
- Острое ощущение, как я и обещал.
Мне стало стыдно, словно на моей одежде одновременно оторвались все
пуговицы. Я выпустил Тобиуса из рук.
- Несколько глотков неразбавленного барабанного боя мне не повредит, -
сказал он.
Не поднимая глаз, я поплелся в салон.
После третьего глотка мое сознание пришло в норму. Я заметил нашу
знакомую. Ее пальцы скользили по клавишам. Я подключился к ее синтезатору.
Это тоже был барабанный бой, только с содовой.
Выходя из салона, я заметил офицера космофлота. Он, не глядя на меня,
обратился к хозяину яхты:
- Герр Блейф, вы должны немедленно покинуть зону боевых действий.
- Разве нам что-нибудь угрожает? - Блейф хитро улыбнулся.
- Артобстрел начнется завтра вечером. Вы, конечно, догадываетесь, что
будет с "Танго" от боковой волны при залпе гравиносца.
- Вот видите, впереди почти сутки и вы сможете отдохнуть на яхте. В
каюте этих... - Блейф кивнул на меня с Тобиусом, - джентльменов есть
свободное место. Прямо по коридору, последняя дверь.
Офицер щелкнул каблуками и направился по коридору, не снимая руки с
эфеса ионной шпаги. Мистер Блейф, задержав меня с Тобиусом, тихо произнес:
- Он неплохой парень, но характер у него...
- Какой у него характер? - спросил Тобиус, чему я очень удивился,
полагая, что в эту минуту его ничего не интересует.
- Его натура словно соткана из названий старинных кораблей:
"Решительный", "Отважный", "Беспощадный", "Стремительный"...
Я пытался увязать названия кораблей с какой-нибудь мелодией, непрерывно
повторял их и не заметил, как добрался до каюты и заснул.
- Ать-два! Ать-два! - услышал я, проснувшись. Это с садистским
присвистом, размахивая ионной шпагой, офицер делал утреннюю гимнастику.
Тобиус тоже проснулся и, не вставая, глядел на офицера. Офицер, то ли
смущенный двумя зрителями, то ли оттого, что уж больно жалкий вид был у
нас с Тобиусом, с презрением процедил сквозь зубы:
- Вы, видно, из тех, кто привык принимать утренний кофе в постели.
Бросить такой упрек мне, человеку, который ради отпуска на "Танго"
целый год ловил летающих анаконд на Змеиной планете, показалось
возмутительным. Но я не смог возразить, не хватало сил разжать пересохший
рот.
Внезапно дверь отворилась и в каюту ввалился металлический монстр. Он
протянул свои бесчисленные щупальца к каждому из нас и скрипучим голосом
произнес:
- Я ваш новый робот-официант. Меня зовут Буфет.
Щупальца, замершие передо мной, сжимали бутылки, рюмки и тому подобное.
Я взял жестянку с пивом. От одного моего глотка ее стенки сплющились.
Щупальце протянуло мне еще пива. Настроение у меня поднялось. Я встал,
напевая, оделся, подошел к Тобиусу. Он снимал с щупалец банки с пивом,
словно плоды с дерева.
- Отпусти Буфета! - сказал я ему.
Тобиус так и сделал. Он уже не мог удерживать в руках охапку банок.
- Тобиус, а ты откуда? У вас что, нет пива? - Я задал вопрос,
усматривая в этой жадности что-то нездоровое.
- С планеты Писателей.
- ???
- Она не всегда была планетой Писателей... раньше она была планетой
Матросов, а еще раньше... - Тобиус говорил с трудом. Его речь прерывалась
бесчисленными паузами, во время которых он мычал, подыскивая слова, и
одновременно пытался зубами открыть банку с пивом. - ...в мрачное
доисторическое время... его у нас не любят вспоминать... пахари пахали,
рабочие работали, цари царили, лекари лечили... сплошная беспросветная
тоска... которую невозможно терпеть... с жаждой нового все пошли за
огненной матросской пляской... под пляску матросов строили заводы, рыли
каналы... но не все смогли плясать с ними в такт... тогда появились
писатели... и начали красноречиво учить экономистов экономике... крестьян
и агрономов - сельскому хозяйству... мелиораторов - осушению болот и
повороту рек...
Наконец Тобиусу удалось открыть банку. Он замолчал, только крупные
глотки звонко булькали у него в горле.
Я вышел в коридор, где встретил вчерашнюю знакомую. Воспоминание о том,
что из-за нее я подрался с Тобиусом, закомплексовало меня и я не мог ни
что-либо сказать, ни двинуться с места.
Смутившийся мужчина - самое беспомощное существо во Вселенной. Поэтому
едва она сказала: "Пойдемте танцевать!" - и взяла меня за руку, я со
счастливой покорностью пошел с ней, радуясь случаю скрыть свои комплексы и
возможности попытаться забыть аттракцион с отключением интеллекта, а также
Тобиуса, который вдруг стал мне противен со своей опухшей от пьянства
рожей, с его жадностью к баночному пиву.
Мерцающие в такт музыке светильники озаряли потолок, оставляя в темноте
танцующие пары. Жерла динамиков массированно извергали в танцевальный зал
аккорды, резонирующие в моей черепной коробке и взламывающие затылок
отбойными молотками басовых соло. Я быстро капитулировал перед захватившей
мой организм мелодией-агрессором и с вассальной преданностью повиновался
ритму незнакомой музыки. Моя партнерша, прижавшись ко мне, закрыла глаза.
Я пытался забыться, чувствуя рядом молодую женщину, плывя в теплом
музыкальном Гольфстриме. Но, словно зубной болью, сознание пронзалось
мыслью о том, что это был всего лишь танец и наши тела подчинялись внешним
импульсам, исходящим из динамиков, в отличие от нашего вчерашнего
"контакта", когда мы прислушивались только к собственным ритмам. Наверное,
моя партнерша испытывала то же самое и шепнула мне: "Лучше пойдемте
выпьем". Я взял ее за талию и повел в каюту. Ни Тобиуса, ни офицера там не
было. Я, закрыв дверь, прижал к себе свою "собутыльницу", обнимая за
плечи. Приложив палец к моим губам, она тоном профессиональной заговорщицы
произнесла: "Сначала выпьем". В руках у нее появилась бутылка с двумя
этикетками, на одной была изображена гарцующая белая лошадь, на другой -
три лошади, запряженные в сани. Нехотя выпустив ее из объятий, я
развалился в кресле и, когда она нашла чистые стаканы, спросил:
- Как вас зовут?
- Хопина, - ответила она, глядя на свет сквозь прозрачное содержимое
стакана.
- Странное имя.
- А мою сестру зовут Хаппенда.
- Было бы удивительно, если бы вдруг одной из сестер дали нормальное
имя, - попробовал я пошутить.
- Имена соответствуют лингвистическим нормам нашей планеты.
- Странные у вас нормы. - Медленно цедя слова сквозь зубы, я взял
Хопину за запястье и, стараясь не шелохнуть зажатый в ее руке стакан,
потянул к себе. Она села ко мне на колени и продолжила:
- Если бы меня назвали просто Надежда - это бы было славянофильство, а
просто Хоуп - англомания.
Всю жизнь такие занудные разговоры я считал неотъемлемым элементом
женского кокетства и отлично знал, что их нельзя прерывать, а, наоборот,
надо показывать свою заинтересованность в подобной ахинее. Поэтому я
спросил ее об остроте проблемы взаимоотношений славянофильства с
англоманией. Ответ не отличался лаконичностью:
- Первыми нашу планету колонизовали славяне, потом ее то ли купили, то
ли взяли в аренду англосаксы, впрочем, я, может быть, путаю. Затем
последовал мощный поток англосакских эмигрантов, но он быстро кончился, и
началась затяжная, продолжающаяся до сих пор полоса приезда славян. Нашей
планете грозило вымирание от непрерывных войн на языковой почве. Когда две
обескровленные армии утратили способность вести боевые действия, из лесов
вышли скрывавшиеся до этого банды интернационалистов. Ими была выработана
гибридная грамматика. Принадлежность к какой-либо нации стала величайшим
преступлением; оно наказывалось принудительным ассимиляционным браком.
Другие планеты обвинили нас в интернациональном терроре. Мы оказались
единственной планетой, где нет понятия родного языка - ведь со знанием
языка не рождаются, как не рождаются с паспортами. Родной может быть
только группа крови...
Это был критический момент. Я понял, что терпением ничего не добьюсь и
уже собирался применить силу. Возможно, дрожь в моих руках и с трудом
сдерживаемое дыхание дали Хопине понять, а может быть она сама догадалась
о том, что ее лекция излишне затянулась. Поцеловав меня в щеку, она
сказала: "Пора перейти на ты", - и приблизила стакан к моим губам.
Я сделал глоток. Обожгло рот. Болезненный спазм сковал грудь.
Перехватило дыхание. Потолок надо мной завертелся и почернел, а подо мной
все шаталось. Я упал с кресла...
Когда я пришел в себя, Хопины уже не было. На полу стоял пустой саквояж
Тобиуса со взломанным замком. Мои чемодан был в таком же состоянии, но у
меня из вещей ничего не пропало.
"Ай, да Солоха!" - вспомнились слова из какого-то стереофильма. "А не
сообщить ли об этом Блейфу и, конечно, Тобиусу? Вряд ли она успела
покинуть "Танго", - обдумывал я свои действия, выходя из каюты.
В коридоре лежал на полу офицер космофлота. Его голова была в крови. Я
нагнулся, пощупал пульс. Жив. Подложив свою ладонь под затылок офицера, я
увидел приближающегося робота-официанта.
- Эй, Буфет, помоги! - подозвал я робота.
- Я не Буфет, я - Человек! - был ответ.
"Значит, на "Танго" тоже эпидемия", - подумал я, вспомнив, что
последнее время роботы стали часто заражаться компьютерными вирусами
неполноценности и мании величия, и потому не стал дискутировать с
психически ненормальным.
- Дай мне бинт и что-нибудь дезинфицирующее, а потом можешь считать
себя хоть человеком, хоть гением...
- Воспользуйтесь салфеткой и вот этим, - предложил он, протягивая
щупальца с салфеткой и бутылкой, украшенной старославянскими буквами:
"ПЕРВАЧЪ".
Пока я обрабатывал рану офицера, робот непрерывно бубнил:
- Я - Человек. Человеком я стал сразу, как только сошел с конвейера.
Мой заводской номер ноль четырнадцать. Меня назвали Человеком. Нас,
официантов, на "Танго" двое. Ноль-тринадцатого назвали Буфетом. Он -
Буфет, а я - Человек...
Офицер, еле шевеля губами, попросил пить.
- Человек, воды! - приказал я роботу. Он протянул бутылку минеральной.
- А простой нет?
- Не держим-с, - виновато сказал робот, а потом стал плести какую-то
чушь о том, что он единственный на свете человек, а человек - это Буфет
Разумный.
Я прервал его самовосхваления, послав за врачом. Но едва он сделал пару
шагов, как затряслись стены, местами обвалился потолок, пол выгнулся. Я
еле удержался на ногах. А вот для офицера это оказалось целебным
бальзамом. Он встал на ноги и закричал:
- Это залп гравиносца. Надо срочно возвращаться на космолинкор!
Я вспомнил, что он был "Решительный", "Отважный", "Стремительный".
Офицер попробовал идти, но, с трудом держась на ногах, попросил помощи.
Я перекинул его руку себе на плечо, и мы дошли до первого завала, который
он уничтожил ионной шпагой за несколько секунд. Для меня осталось
загадкой, как офицер ориентировался в темных коридорах, но вскоре мы
добрались до кормовых шлюзов, где был пристыкован космокатер. Каково же
было мое удивление, когда в рубке я увидел Хопину.
- Что-то вы долго, фрегатенфюрер, - обратилась она к офицеру.
Посмотреть мне в глаза она не решалась.
- Я рад, что остался в живых. Если бы не этот джентльмен, - офицер
кивнул на меня, - то я был бы или "пропавшим без вести" или "при
исполнении служебных обязанностей".
- Что вы собираетесь делать со мной на этот раз, коварная
отравительница? - Когда я говорил, во владевшем мной комплексе эмоций
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг