- Что вы имеете в виду?
- Рыцарский крест...
- Простому матросу?! - в удивлении воскликнул Фюрстенберг.
- Этот матрос выигрывал сражения более важные, нежели многие адмиралы.
Хотя плоды его побед, как и самые битвы, оставались невидимыми...
- Вы так высоко его цените?
- Не ниже, чем самого себя.
- А истинную цену себе вы знаете?
- Никогда не страдал ложной скромностью.
Фюрстенберг исподлобья посмотрел на собеседника.
- Это хорошо... это очень хорошо... - пробормотал он. - А скажите мне,
Вольф... какова конечная цель вашей жизни?
- Величие Германии, господин группенфюрер.
- А более конкретно: так сказать, в личном плане?
- Если мне удастся обратить в реальные ценности то, что лежит на моем
текущем счету, прежде чем война обратит деньги в мыльный пузырь, я буду
удовлетворен.
- Скромно.
- Я не жаден: шесть нулей меня всегда устраивали.
- А какова цель вашего Мейнеша?
- Он еще скромней. Маленький домик на берегу моря и возможность разводить
розы - вот его мечта.
- Поэт в душе?
- Несколько своеобразный, господин группенфюрер. Любовь к розам он
совмещает с довольно реальными представлениями о прозаической стороне
жизни.
- Так, так... А что бы вы сказали, если бы для начала ваш текущий счет был
конфискован?
Витема резко выпрямился.
Голос Фюрстенберга перешел в злобное рычание:
- Начнем в том же порядке, как вы излагали свои успехи. Бумаги Бураго без
него самого стоят не больше вот этого чистого блокнота. Их некому
расшифровать.
- Я полагал, что у немецких ученых лучшие мозги.
- Не прикидывайтесь простаком, Вольф! Вы повели дело так, что сам Бураго -
труп; ни одного из его помощников у вас нет. И это вы называете успехом?
- Моя задача - дать вам точную копию его расчетов. Остальное - дело
физиков. Не в моих силах разъяснить им то, чего они не понимают. Я не
ученый...
- Если бы вы что-нибудь понимали в физике, то от вашей самоуверенности не
осталось бы и следа... А дело этого простака Найденова и его изобретение?!
Не вам ли было поручено перехватить его еще тогда, когда он был здесь,
когда война не так мешала работе, когда грудные дети могли заниматься
диверсиями? А что сделали вы?! Упустили его на "Клариссе" из-за какого-то
наивного маскарада.
- Я не виноват в том, что ваши работники никуда не годятся. На одну доску
с нами вы ставите таких, как Майерс, которому нельзя даже открыть
истинного смысла поручения. А результат? Ему удалось заманить Найденова на
остров, но когда мы, наконец, узнали об этом, Найденов уже сделал почти
все, зачем туда явился...
По мере того как шла беседа, обида на лице капитана сменялась выражением
несвойственной ему растерянности. Фюрстенберг рычал все более гневно:
- Переходим к острову Туманов. В чьих он руках? Я вас спрашиваю: кто
хозяйничает там? Союзники! Это и есть ваш успех?
- Я не отвечаю за бездарность людей, не сумевших удержать то, что я поднес
им на блюде.
- Но вы отвечаете за то, что дали старому колпаку Фальку обмануть себя. Он
свел на нет все наши усилия в подготовке бактериологической войны. Это вы
тоже называете своей победой? Дальше: Житков!
- Он убран.
- Вы уверены?
- Как в том, что вижу вас.
- А если я скажу, что похищением Житкова, осуществленным ценой провала
ряда наших людей, в действительности руководила чужая контрразведка?
- Житков был взят нами и нами же уничтожен, - упрямо повторил Витема.
- Не могу понять, Вольф, откуда пошла ваша слава первоклассного агента?
Вас водят за нос, как слепого котенка. Щелчок получили мы, а не вражеская
разведка. Житков был спрятан ею! Теперь он у себя на родине.
Витема отер вспотевший лоб.
- Не будь я уверен в том, что вы одурачены, я заподозрил бы вас в двойной
игре! - грубо выкрикнул Фюрстенберг. - И если бы за вас не заступились
ваши прежние начальники, я попросту уничтожил бы вас, Вольф. Теперь вы
понимаете, что конфискация вашего капитала - первая мера?
- Но это - плод всей жизни...
- Зачем он вам, если и сама ваша жизнь под вопросом? - Фюрстенберг
издевательски усмехнулся. - Вы должны реабилитировать себя. Вы отправитесь
в Эйре. Свяжетесь там с нашим послом. Вас переправят в Англию. Там готовят
отправку в Норвегию большой партии оружия, предназначенного партизанам.
Экспедиция должна собрать около себя наиболее активные силы норвежской
эмиграции. К ней привлечен русский, Найденов. "Пастор" Зуденшельд
отправится в Норвегию для приемки оружия. Его вы уберете немедля. За ним -
очередь Найденова. На этот раз Найденов должен быть взят. Если вы его
упустите... - Фюрстенберг сделал выразительный жест, от которого Витеме
стало не по себе. - Теперь вторая задача: уничтожить Житкова.
Губы Витемы двигались так, словно их сводило холодом:
- Недалек день, когда вы сами пожелаете снять арест с моего счета.
- Если вы вернетесь с победой, сумма счета будет удвоена. Если нет... То,
что я нашел время для этого разговора, должно убедить вас: мне не до шуток.
- Польщен вашим вниманием... - пробормотал Витема, и ему показалось, что
это прозвучало насмешливо.
Он вышел из кабинета сгорбившись. Но, покидая квартиру дантиста, снова
зашагал с обычной выправкой. Шел легко, уверенно. Лицо его было
непроницаемо. Глаза скользнули по физиономии звероподобного слуги. "Вот
такой, как этот, всадит мне пулю в затылок", - подумал он и с невольной
поспешностью захлопнул за собою дверь.
Глава одиннадцатая
В ловушке
Пастор Зуденшельд отправляется в путь
Как всегда после обеда, который в пансионе миссис Дьюди подавали ровно в
восемь, пастор перешел к столику с газетами и углубился в вечерние
издания. Дождавшись, когда Найденов покончил с сыром, Зуденшельд отбросил
газету и дружески положил руку на колено летчика.
- Итак, мой друг, - сказал он, - сегодня последний вечер, что мы проводим
вместе.
- Уже уезжаете?
- Нет еще, но осторожность требует, чтобы мы не встречались с того
момента, как вы приступите к подготовке экспедиции. Мы должны отплыть от
берегов Англии в разное время, из разных пунктов, в различных
направлениях. Чтобы никому и в голову не пришли, что мы идем в одно место.
- Но ведь нужно сговориться о месте встречи, об условных сигналах.
- Люди, которые будут руководить вашей отправкой, дадут точнейшие
инструкции. Я верю: мы свидимся на берегах моей родины. - Зуденшельд взял
руку Найденова и тихо засмеялся. - Пастор Сольнес!
- Как бы нам не запутаться, кто из нас настоящий!
Зуденшельд подошел к столу и выбрал бутылку вина. Внимательно прочел
этикетку, посмотрел вино на свет. Темно-красный, почти коричневый блик
упал ему на лицо.
- Англичане, кажется, предпочитают портвейн, а по мне, если уж нарушать
обет трезвости, то только ради этого благороднейшего из вин! - Пастор
высоко поднял рюмку и стал медленно наполнять ее густой маслянистой
жидкостью. - Честное слово, боги на Олимпе наверняка пили именно малагу! -
Он понюхал вино и с наслаждением пригубил. - Ну, что же, Найденов, за
счастливое плавание?!
- И за счастье плавающих!
- Да благословит всевышний ваш корабль! - Зуденшельд медленно осушил
рюмку. - И вас, мой дорогой друг!
- Автомобиль ждет вас, сэр, - раздался в дверях голос горничной.
Пастор поставил рюмку.
Они пожали друг другу руки. Через несколько минут, с маленьким
глобтроттером в руке, Зуденшельд сел в такси. Горничная, затворявшая за
ним дверцу автомобиля, внимательно прислушивалась к тому, какой адрес
назовет Зуденшельд шоферу. Но он только коротко бросил:
- Прямо!
Такси исчезло в темном провале улицы.
Отъехав на некоторое расстояние от пансиона, пастор приказал:
- Вокзал Ватерлоо.
У вокзала он отпустил такси и смешался с толпой у затемненного подъезда.
Однако он не направился ни к кассам, ни на перрон, а пошел прямо в
уборную. Через несколько минут из кабины, где заперся пастор в темном
пальто и черной шляпе, вышел человек в светлом макинтоше и мягком дорожном
кепи. В полумраке освещенного синими лампочками помещения сторож не
обратил внимания на это превращение.
Вскоре другой таксомотор вез Зуденшельда к вокзалу Юстон, где пастор взял
билет до Ярмута, куда и приехал на рассвете.
Приморский городок встретил его дождем и слякотью, ничуть не уступающими
лондонским. Но это мало смущало пастора. Уверенность, с которой он
пустился в путь по узким улочкам города, говорила о том, что место ему
знакомо. Городок только просыпался. Прохожих было мало. Пастор постучал в
дверь еще запертой парикмахерской. На окрик из-за двери он ответил паролем
и был немедленно впущен.
- Мне нужно видеть капитана, - не здороваясь, сказал Зуденшельд
парикмахеру, зябко кутавшемуся в пижаму.
Парикмахер снял телефонную трубку и вызвал гостиницу "Золотой якорь".
Прошло несколько минут, прежде чем к телефону подошел капитан Шоу.
- О, сэр, - сказал парикмахер в трубку, - мне очень жаль, но я не смогу
сегодня прийти побрить вас. Да, серьезные причины, сэр. У меня грипп, сэр.
Да, сэр, я побрею вас здесь. Только прошу вас поторопиться, сэр.
Парикмахер положил трубку.
- Сейчас он будет здесь.
Зуденшельд кивнул и жадно закурил.
Парикмахер ушел в заднюю комнату и через несколько минут вернулся одетый.
- Позволите побрить вас? - спросил он, зажигая газ под кипятильником.
Зуденшельд, погрузившийся в задумчивость, вздрогнул от неожиданного
вопроса.
- Что вы сказали?
- Я хочу вас побрить.
Зуденшельд посмотрел на себя в зеркало.
- Я сделаю это в другом месте.
Парикмахер ухмыльнулся:
- Выйти отсюда небритым? Это было бы неосторожно.
- В таком случае приготовьте все, что нужно. Я побреюсь сам.
- Как хотите... - Парикмахер приготовил прибор. - Только, пожалуйста,
поскорей, а то мне пора открывать мастерскую.
- Так открывайте, я вам не мешаю.
- Чтобы кто-нибудь вошел и увидел, что мои клиенты бреются сами?
...Зуденшельд закончил бритье и стоял, склонившись над умывальником, когда
дверь отворилась и в парикмахерскую вошел коренастый мужчина средних лет.
По виду это мог быть матрос или машинист торгового парохода.
- Здорово, Эванс! - хриплым голосом проговорил он.
- Доброе утро, мистер Холт! - ответил парикмахер.
- Побреемся, а? - и Холт провел по щеке рукой. Неопрятная щетина издала
звук, какой можно слышать, когда чистят скребницей лошадь.
Парикмахер поймал сердитый взгляд Зуденшельда.
- Мне очень жаль, мистер Холт, но вам придется долго ждать.
- Не беда, - флегматично пробормотал посетитель, собираясь повесить шляпу
на крючок.
- После этого господина я буду брить еще капитана.
Холт огляделся, отыскивая того, о ком шла речь.
- Он сейчас придет, - пояснил Эванс.
- Что за капитан?
- Приезжий. Он еще вчера заказал бритье на восемь.
Холт неохотно надел шляпу.
- Что ж, пойду к Джонсу. Это будет мне стоить на полпенса дороже, а?
- Разок можно и переплатить, мистер Холт.
- В следующий раз я удержу эти полпенса с вас, Эванс, а?
- Идет!
Холт поднял воротник и, недовольно посмотрев на пастора, вышел.
- Кто это? - спросил Зуденшельд. - Мне знакомо его лицо.
- Едва ли, - сказал Эванс. - Это местный житель. Машинист из порта.
- Он ехал вчера из Лондона в одном поезде со мной.
- Вы обознались.
- Вы можете это проверить? - в голосе Зуденшельда звучало беспокойство.
Эванс пожал плечами.
- Говорю, вы обознались. Ночью он работает в порту на кране.
- Постарайтесь все-таки проверить.
- А вот и капитан! - сказал Эванс, обернувшись к отворившейся двери.
Стряхивая со шляпы дождевую воду, на пороге стоял Витема.
- Туда можно? - спросил он Эванса, кивнув в сторону задней комнаты.
Эванс молча толкнул дверь. Следом за Витемой прошел Зуденшельд.
- Я ждал вас вчера, - сказал Витема, когда Зуденшельд затворил дверь.
- Если бы это зависело от меня...
- Тут дурной климат. Каждый лишний день... - Витема умолк, так как в
комнату вошел Эванс, принесший плащ и шляпу Зуденшельда. Когда парикмахер
вышел, Витема продолжал: - Слишком маленький городок... Каждый новый
человек заметен.
- Зато вне поля зрения врага.
- Как дела?
- В порядке.
- Очень хорошо. Как у вас в кильватере?
- Абсолютная чистота.
За переборкой послышался стук отворяемой двери и голоса. Зуденшельд
прислушался и предостерегающе приложил палец к губам.
- Это опять он...
- Кто?
- Эванс назвал его Холтом.
- Холт! - Витема нагнулся и заглянул в замочную скважину. - Судя по
обращению Эванса, завсегдатай...
Витема отошел к дальней стене, увлекая за собой пастора. Здесь он уселся в
кресло и, понизив голос до шепота, проговорил:
- Там, на месте, постарайтесь без крайней надобности не прибегать к СС.
Используйте местных квислинговцев. Дело должно быть сделано их руками. Это
не значит, что вы не можете пользоваться услугами наших секретных агентов.
Действуйте от моего имени. Этот пропуск откроет вам все двери. - Витема
снял с левой руки и протянул Зуденшельду часы-браслет. В центре их
циферблата была изображена голова Медузы. Ее космы-змеи сплетались в
замысловатый узел. Передавая часы пастору, Витема сказал:
- Каждый обладатель таких часов - наш друг.
Зуденшельд бережно надел браслет.
- Вечером я передам вам явки, и можете двигаться, - сказал Витема. -
Откуда назначено ваше отплытие?
- Этого мне не говорят. Офицер заедет за мною в гостиницу в Инвергордоне
послезавтра вечером. Я знаю только пароль. - Зуденшельд прислушался. -
Проклятый Холт! Он действует мне на нервы. Он, кажется, решил остаться
здесь на весь день.
Витема снова заглянул в замочную скважину.
- Нет, - сказал он. - Эванс покончил с его щетиной.
Они слышали, как хлопнула входная дверь. В заднюю комнату просунулась
голова парикмахера.
- Выход свободен, кэп.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг