- За это можно продать самого Саваофа!
- Иди к Вольфу и скажи ему про девчонку.
- Ты совсем зарапортовался, Вилли! Почем я знаю, где у тебя припрятана
девчонка?
- Дочка старого Глана, Элли - красотка первый сорт. Вольф может увезти ее
в Германию.
- Кто же пойдет на это? Мне вовсе не хочется, чтобы старый Глан свернул
мне шею, когда выберется из тюрьмы.
- Фью! Старому Адмиралу крышка. Через сутки он пойдет на корм рыбам...
Если бы барон не был так пьян, он сразу заметил бы, как побледнел при этих
словах юнга с "Марты", как судорожно сжались его кулаки и с каким трудом
он сдерживал себя, чтобы не броситься на рыжего.
- Так, значит, ты боишься? Эх ты, трус! Ну и черт с тобой! Я сам получу
эту тысячу... - сказал барон.
Оле не отвечал. Барон расплатился. Стараясь как можно тверже держаться на
непослушных ногах, он вышел из трактира. Тэдди швырнул на стол деньги и
последовал за бароном. Он нагнал его за первым же углом.
- Эй, Вилли!
Барон остановился.
- А, это ты, Тэдди? Здорово, сынок. Ну, что скажешь?
- Я должен поговорить с тобой наедине.
- Некогда мне, мальчик. Спешу по важному делу.
- У меня тоже важное дело. Кстати, ты можешь на нем хорошо заработать. Я
хочу сказать тебе, где русский.
Барон испуганно огляделся.
- Тс-с-с... Этого не должен знать никто! Пойдем куда-нибудь в уголок...
- Я проведу тебя к русскому.
Барон схватился за сердце. Ему показалось, что оно сейчас выскочит из
груди. Вот, вот она, эта опасная радость, которая может убить! Рыжий
закрыл глаза, прислушиваясь к учащенным ударам своего сердца, и наконец
проговорил:
- Тэдди, мальчик мой, ты даже не понимаешь, как радуешь своего старого
друга Вилли. Если я о ком-нибудь и забочусь, то это только о нашем милом
старом Адмирале. Говори же скорей, где русский!
- Пойдем к нему, - настойчиво повторял Тэдди. - Это в двух шагах.
- Ты не врешь? - Барон схватил Тэдди за плечо. От радости у него кружилась
голова: русский у него в руках?! Вот это здорово! И, главное, ни одна
живая душа не будет знать о том, что он отвел его к Вольфу. Этот
мальчишка? Дело небольшое - его можно будет ликвидировать в тот самый час,
когда русский окажется в руках Вилли. Один удар ножа в спину. И пикнуть не
успеет щенок!..
Такие перспективы окончательно развеселили барона.
- Веди меня, показывай, где спрятался русский.
Тэдди молча пошел вперед. Так они вышли за границу поселка.
- Хорошее дело, в двух шагах! - рассердился барон. - У тебя длинные ноги,
малыш. Далеко еще тащиться?
- О нет! - воскликнул Тэдди. - Мы пришли!
Барон удивленно огляделся. Вокруг не было никакого жилья, где мог бы
прятаться русский.
- Ты смеешься надо мной, дрянной мальчишка! - крикнул рыжий. И тут же
пожалел об этом крике: так больно стало сердцу. Положительно, такого с ним
не бывало еще никогда.
- Смеюсь? Ну нет, мне не до смеха.
Он сунул руку в карман. Щелкнула пружина складного ножа. Широкое лезвие
блеснуло перед глазами барона. Он с хрипением повалился наземь еще прежде,
чем Тэдди нанес ему удар.
Несколько мгновений юноша в недоумении стоял над телом барона. Он не верил
тому, что люди могут умирать от испуга. Но убедившись в том, что сердце
барона действительно перестало биться, Тэдди спрятал нож и побежал прочь.
Он еще не мог понять, рад ли тому, что все так случилось, или жалеет, что
ему так и не удалось отомстить этой рыжей шкуре за сестру.
Зверь бежит на ловца
Хуль медленно брел по пустынной улице поселка. На всех столбах были
расклеены объявления о премии за поимку русского. Над текстом поместили
фотографию беглеца. То и дело она попадалась на глаза Хулю. Хуль
остановился. Слово за словом прочел объявление. Тысяча крон! Пречистая
дева, как здорово это звучит: тысяча крон за одну голову!
Хуль не заметил, как очутился перед лавкой Торвальда. Толкнул дверь. Боже
правый! За какую-то тысячу крон он мог бы вот так же сидеть за прилавком в
одном жилете и важно курить трубку с утра до вечера! Ловко это получается
у Торвальда. Неужели Хуль никогда не добьется такого счастья?
Стараясь держаться как можно уверенней, он заговорил о покупке пая.
- Уж не разнюхал ли ты, где прячется этот русский? - подмигнул понятливый
бакалейщик.
Но Хуля не так-то легко было поймать.
- Если бы так! - вздохнул он. - Без Вилли я, как без рук.
- Смерть рыжего - их работа, - уверенно сказал Торвальд, - тех, кто
скрывает русского!.. - И хотя в лавке никого, кроме них, не было, он
понизил голос: - Уж не повинен ли во всех этих делах Йенсен? А? Как ты
думаешь, Оле?
Хуль испуганно замахал руками:
- Господь с тобой, Свэн! Я за Нордаля голову прозакладываю.
Торвальд рассмеялся, оскалив крупные, как у волка, желтые зубы.
- Дешевенько же ты ценишь свою голову, Оле! Возьмись-ка лучше за Нордаля.
Вот кого я советую пощупать. А когда что-нибудь узнаешь, беги ко мне. Мы
тут же совершим сделку на твой пай в моей лавке. - Он жестом обвел вокруг
себя. - Дело на ходу, Оле. Стоит подумать, а?
- Да, стоит подумать, Свэн.
Торвальд открыл конторку и вынул листок объявления.
- Возьми-ка, пусть карточка всегда будет с тобой. Это бесплатно, -
заключил он и рассмеялся, снова обнажив свои крепкие зубы.
Оле еще раз вгляделся в лицо на листке. Да, овчинка стоит выделки!.. Может
быть, действительно наведаться к Нордалю? Боже правый, до чего запутано
все на свете!..
Оле со вздохом спрятал листок в карман и устало побрел прочь.
Где можно в этот час застать Нордаля? Негде ему быть, кроме как в тайном
штабе союза патриотов - в овощной лавке тетушки Вики.
Но, наверное, Нордаль в овощной не один. С ним его молодцы. Они давно уже
косятся на Хуля. Не дай бог, если кто-нибудь из них пронюхает об истинных
намерениях причетника. Ребята в штабе один к одному...
Хуль провел рукой по лицу, нервно передернул плечами и решительно
направился к лавке тетушки Вики.
Нордаль был там, и действительно оказался не один. Его окружало несколько
здоровенных парней - члены боевого отряда.
- Здравствуй, Оле! - крикнул Нордаль, как только Хуль появился на пороге.
- Храни тебя бог, Нордаль! - смущенно ответил Хуль, поеживаясь под
пристальными взглядами боевиков. - Нужно потолковать с тобой один на один.
- Выйдите, ребята, - без стеснения приказал Нордаль своим товарищам.
Парни один за другим не спеша поднимались и покидали комнату.
- Завтра гунны объявят, что дают сутки на отыскание русского, - сказал
Хуль.
- Им не получить его! - воскликнул Нордаль.
- Через день они расстреляют заложников...
Нордаль вскочил и гневно уставился на Хуля, словно тот сам собирался
расстреливать заложников.
- Не посмеют!
Хуль покачал головой.
- Как будто ты их еще мало узнал.
- Против них поднимутся камни - не только люди! - Тяжелый кулак Нордаля с
треском опустился на стол. - Ладно! Расскажи подробней: что ты знаешь о
намерениях гуннов?
Хуль принялся врать первое, что приходило в голову, лишь бы выглядело
пострашней. Он надеялся, что удастся напугать Нордаля кровожадностью
гитлеровцев.
Но, к удивлению Хуля, его усилия привели к совершенно обратному результату.
- Ну что ж, - сдвинув брови, сказал Нордаль, - придется нам вступиться за
своих, несмотря на неравенство сил. Нужно выручить пастора, Адмирала и
других заложников. А русского мы запрячем так, что ни одному гунну и в
голову не придет.
Хуль замер от радости: Нордаль впервые открыто признался в том, что
принимает участие в судьбе русского. Еще одно усилие и...
- Думаешь, на острове есть такие уголки, куда гунны еще не совали нос? -
осторожно спросил он.
- Мы спрячем его там, куда дверь открыта всякому желающему. И знаешь кто
поможет нам в этом? - Нордаль на мгновение умолк, испытующе глядя в глаза
Хулю. Тот старался, не моргнув, выдержать взгляд. - Знаешь, кто спрячет
русского?.. Ты, Оле.
- Я?!
- Да, да. Через час я приведу его в церковь. Ты оставишь дверь отпертой.
Сделай вид, будто занят уборкой. Чтобы никому и в голову не могло прийти,
что там кого-то прячут... Понял?
Оле не мог произнести ни слова. Горло его пересохло от волнения. Как
сквозь сон, слышал он слова Нордаля.
- А утром я приду чинить замки и скажу тебе, что делать дальше.
- Понял, - едва слышно прошептал Хуль.
- Иди же, приготовь все.
С трудом заставляя ноги повиноваться, Хуль встал и побрел к двери.
По-видимому, Торвальд заметил его волнение.
- Ты что, боишься, что ли? - спросил он.
Щелкнув зубами, как испуганный пес, причетник визгливо крикнул:
- Боюсь?! С чего ты взял?
Он поспешно выскочил из комнаты и побежал прочь от овощной лавки.
Смерть предателю!
Пока Житков сидел в домике пастора, Элли то и дело убегала. То нужно было
наладить ремонт бака, то пополнить запас горючего. Наконец, она появилась
- усталая, но со сверкающими торжеством глазами.
- Все готово! - воскликнула она. - Сегодня ночью мы снова выйдем в море!
- Увы, я не могу этого сделать!
Элли с удивлением посмотрела на него. Житков объяснил: он не считает себя
вправе бежать с острова, пока жизнь заложников, взятых за него немцами, в
опасности. Ведь в числе заложников и старый Глан!
При упоминании об отце лицо девушки омрачилось, на глазах показались
слезы. Но она мужественно преодолела волнение.
- Вам пора в церковь, но... Но мне не хотелось бы вести вас туда. Лучше
поискать другое убежище.
- Нет, Мы так условились с Нордалем. Он пришлет мне надежную охрану.
Когда они подошли к церкви, тяжелая дубовая дверь была приотворена. Внутри
царила полутьма. Причетник возился с уборкой.
- Не лучше ли запереть дверь? - спросила Элли, когда они отвели Житкова в
укромный уголок за органом.
Хуль испуганно пробормотал:
- Нет, нет!.. Нордаль велел держать ее отворенной, чтобы никому и в голову
не пришло, будто здесь что-то неладно.
- Я боюсь, - тихо сказала девушка.
На колокольне глухо прозвенели удары часов. Их звон целый день преследовал
причетника. Он с досадой сказал Элли:
- Уходи же!
Житков прислушивался из своего угла, как замирают на каменных плитах ее
шаги. Хуль прекратил работу. Житкову казалось, что он слышит тяжелое
дыхание причетника. Беспокойные мысли настойчиво лезли в голову. Осторожно
выглянув из-за органа, Житков увидел то, что показалось ему странным:
опасливо оглядываясь, причетник вытащил из-под алтаря связку веревок,
оттуда же извлек большой мешок...
Житков снял ботинки и, неслышно ступая, юркнул в боковой притвор. Он
видел, как Хуль осторожно выглянул из церкви и тихонько свистнул. Снаружи
ему ответил такой же свист. В дверях появилось несколько крадущихся фигур.
В одной из них Житков узнал лавочника Торвальда. Как только они вошли в
церковь и направились к органу, Житков бросился к двери. Ему оставалось
сделать всего несколько шагов, когда за спиной раздался выстрел, гулко
прокатившийся под церковными сводами. В то же мгновение еще два или три
человека показались на паперти. Они преградили Житкову путь. Завязалась
борьба. Но силы были слишком неравны. Житков упал и тотчас почувствовал на
себе петли веревки. Он успел еще заметить, как из-за угла церкви
показалась худенькая фигурка Элли. Выстрел "гвардейца" повалил девушку на
землю...
Больше Житков ничего не видел. На голову ему накинули мешок. Его подняли и
понесли. Потом снова загремели выстрелы. Послышались крики, брань, топот
тяжелых сапог.
Когда шум свалки затих в отдалении, Житкова унесли.
* * *
При появлении патриотов "синие куртки" без большого сопротивления уступили
поле боя. Они заботились лишь о том, чтобы прикрыть отступление тех, кто
уносил связанного Житкова. Приверженцы Нордаля, ворвавшись в церковь,
нашли Хуля на каменном полу. Он скорчился от страха. Будь у парней больше
опыта в такого рода делах, им ничего не стоило бы добиться от Хуля
признания. Но при всей своей силе и отваге эти люди были простодушными
рыбаками. Зато Оле знал, с кем имеет дело. Поняв, что рыбаки не убьют его
в порыве первого гнева, Хуль стал искать выхода. Взгляд его упал на
распростертое у церкви тело Элли.
- Проклятая девка! - стуча зубами, пробормотал Хуль. - Это она во всем
виновата!
Великан Ульсен, один из парней Нордаля, бросился к Хулю, схватил его за
воротник и поднял, как щенка.
- Не ври, Оле! - прорычал он.
- Я видел, как она привела их... - бормотал Хуль. - Разве я мог не пустить
их?..
Хуль замолчал.
Послышался стон. Ульсен бросил причетника и склонился над Элли, которую
все считали мертвой. Когда девушке смочили лицо, она открыла глаза и снова
жалобно застонала. Едва шевеля губами, останавливаясь после каждого слова,
она пролепетала:
- Русского... предал... Оле...
- Причетник?! - вырвалось у Ульсена.
- Оле Хуль... - едва слышно повторила она и в бессилии опустила веки.
Рыбаки хотели взять раненую, но Ульсен отстранил их. Он сам поднял Элли на
руки и бережно понес.
- Придержите-ка Хуля, ребята.
Но причетника уже не было в церкви.
* * *
Стрельба переполошила поселок. Со всех сторон сбегались люди.
Народ плотным кольцом окружил церковь. Вдруг толпа дрогнула и
расступилась. В образовавшийся проход вбежали плечом к плечу несколько
человек из отрядов сопротивления во главе с Нордалем. Это был первый
случай за время пребывания немцев на острове, когда патриоты держались так
открыто.
Нордаль взбежал на паперть навстречу Ульсену. Великан-рыбак в нескольких
словах рассказал о случившемся.
- Слушайте меня, друзья. Тот, кому мы верили, как брату, кого считали
своим, кого принимали за норвежца, оказался предателем. Оле Хуль,
причетник, продал гуннам русского. Из-за Оле Хуля, может быть, умрет Элли.
Толпа заволновалась. В задних рядах послышались крики. Перед папертью
оказался Хуль, вытолкнутый сотнями кулаков. Толпа дрогнула, подалась
вперед, готовая наброситься на предателя. Нордаль повелительным жестом
остановил рыбаков.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг