нас все хорошо и что Земля существует без нас. Она будет существовать и
тогда, когда мы удалимся за Марс, и наши радиосигналы не смогут преодолеть
пространство и не достигнут Земли.
- Мы обязательно вернемся! - это сказал в микрофон П.К., разговаривая с
Валей.
Через несколько минут сквозь шум и треск прозвучал еле слышный ответ:
- Буду ждать. Слышишь?
П.К. прямо засиял от радости. А нас почему-то целый день потом убеждал,
будто радостно ему оттого, что удалось записать незнакомый сигнал. Чудак.
Можно подумать, что я не видел цветного фотопортрета Вали, который он
никогда не убирает со своего рабочего стола.
8 декабря
Сегодня было весело. Утром сквозь сон я слышал, что С.В. обещал П.К.
вызвать Землю, чтобы передать интересную новость. Передачи мы ведем лишь в
крайнем случае - каждая требует столько энергии, что ее хватило бы нашим
двигателям, чтобы долететь до Марса. Значит, новость - важная. Я быстро
выскочил в ходовую рубку.
П.К., не отрываясь, смотрел в окуляр телескопа и говорил:
- Отчетливо вижу твердую поверхность. Будто циклон какой-то невероятной
силы разогнал многослойные облака и открыл нам материк Венеры. Вон вода.
Аппарат!
Пленку!
Дело в том, что мы не собирались делать визуальных наблюдений и
отключили синхронизированную с телескопом фотоустановку.
Мгновенно был сделан снимок. П.К. отдал пленку С.В.
Командир долго изучал ее и наконец сказал:
- Похоже на то. Но...
- Что "но"? - обиделся П.К. и забрал пленку. - Здесь хорошо видно.
- Витя, - попросил меня С.В., - подай мне, пожалуйста, светофильтр для
увеличителя.
Через увеличитель, снабженный светофильтром, мы увидели мощное
завихрение, динамически схваченное объективом фотоаппарата. Но то, что на
пленке для глаза, вооруженного только лупой, представлялось поверхностью,
оказалось еще одним слоем туч, темно-серых, грозовых.
П.К. смутился и отошел от стола. Весь день он чувствовал себя неловко,
ибо мы иногда подшучивали над ним. И когда его допекли, сказал:
- Я сам видел. Аппарат не успел. Уверен, что мы ошиблись, выбирая
маршрут!
На Венере есть жизнь. Буду очень жалеть, что не я увижу ее первый.
Почему не отправились мы на Венеру?
11 декабря
Выражение "Дайте светофильтр" прижилось. Если кто из нас высказывает
что-то невероятное, ему напоминают: "Дайте светофильтр".
2
"Набат" летел к Марсу. Жизнь космонавтов после первых дней, немного
неустроенных из-за новизны обстановки, пошла наконец размеренно и
нормально.
Венера осталась далеко в стороне от трассы корабля, и космонавты
перестали наблюдать ее. Труба главного телескопа "Набата" теперь была
нацелена на красноватый шарик, что уже ярко засветился в черной бездне
неба.
По-разному ждали космонавты встречи с Марсом. Павел считал эту планету
мертвой, без признаков высокоорганизованной жизни. Бурмаков же склонялся к
мысли, что там даже есть умные существа. Возможно, поэтому Павел почти
совсем не смотрел в телескоп. Зачем, если все успеет увидеть вблизи, даже
руками пощупать. А Бурмаков, что бы ни делал, нет-нет да и заглянет в
окуляр: а не появилось ли там чего нового?
Нового не было. Марс рос, увеличивался и по-прежнему оставался
загадочным, пряча от людей детали своего ландшафта.
Но так не могло долго продолжаться. Они должны были наконец что-то
заметить.
И, как ни удивительно, первым это "что-то" заметил Витя. Безразличный
сначала к звездам, он стал вскоре горячим сторонником Бурмакова и иногда
заменял его у телескопа, - Вижу! Быстрее фотографируйте! - закричал Витя.
Бурмаков прильнул к окуляру, нащупал рычажок переключения и нажал его.
Телевизионный экран, соединенный с линзами телескопа, засветился.
Медленно, будто на фотобумаге, которая лежит в проявителе, на нем стали
проступать очертания одного из уголков марсианской поверхности. Никто еще
никогда не видел Марс так близко, не любовался его пейзажем, похожим и не
похожим на земной.
На экране, который стал желто-красным, прямой линией пролегла узенькая
сероватая лента. Что-то подобное они уже наблюдали не однажды. Но
внимательно вглядевшись, Павел понял, что поразило Витю и взволновало
Бурмакова. На серой ленте появлялись и исчезали маленькие искорки. Так
могла поблескивать только вода на солнце.
- Те-чет, - раздельно проговорил Павел.
- Вот вам первое доказательство. Где есть вода, там должна быть жизнь.
В знак согласия Павел склонил голову. Бурмаков имел основания для
такого вывода. Марс, имеющий воду, вполне мог оказаться похожим на Землю.
Истоки канала, который увидели космонавты, начинались где-то в полярной
зоне, а сам он оканчивался вблизи экватора, в районе, обозначенном на
земных картах Марса как озеро Солнца. Бурмаков сравнил карту со снимками и
сказал:
- Этот канал - Нектар. Так его назвал некогда Скиапарелли. Старик сам
не предполагал, что по Нектару на самом деле течет влага жизни - вода.
Космонавты долго еще изучали озеро Солнца, пока Марс не повернулся
пустынной стороной. Но ничего больше не заметили. То ли там действительно
ничего не было, то ли помешал тот самый фиолетовый слой, находящийся в
атмосфере над поверхностью планеты и мешающий наблюдениям. От этого
поверхность планеты представлялась гладкой и однообразной. Тем не менее
настроение у людей было приподнятым.
- Я уверен, что суровые условия марсианского климата, - говорил
Бурмаков, - не являются препятствием для высших форм жизни. Марс - намного
старше Земли.
Путь его развития не обязательно был такой же, как и Земли. Наша
планета находится в лучших условиях, так как она ближе к Солнцу - самому
мощному источнику энергии. Марсианин должен был все время бороться за свое
существование: и с холодом, и с разреженностью атмосферы, и с бедностью
фауны и флоры. Эта борьба должна была помочь ему достичь высших форм
развития. Пусть марсиане совсем не похожи на нас, да, в конце концов, это
и наиболее вероятно. Природа не терпит однообразия. Но я верю, что
марсиане должны быть... - Бурмаков остановился, чтобы перевести дыхание,
взглянул на Павла. - Вы не согласны?
- Просто у меня меньше уверенности... Может быть, это не вода, хотя
даже ее наличие отнюдь не категорическое утверждение жизни.
- Напрасно вы так думаете. Чем вы можете объяснить, что направление и
прямизна каналов не меняются на протяжении столетий? Такими их могли
сделать только разумные существа. А почему Фобос и Деймос, или в переводе
с греческого языка, на котором назвали их люди по традиции, "Страх" и
"Ужас", ведут себя не как естественные спутники, а как искусственные. Еще
в начале столетия было замечено, что они постепенно приближаются к своей
планете. - Бурмаков опустился в кресло и тихо добавил: - Наконец, это моя
мечта - найти разумную жизнь вне старушки-Земли.
Павел сердечно сказал:
- Я очень хочу, чтобы получилось по-вашему. Очень!
- Понимаю. И скажу вам, дорогие друзья, - боюсь. Не верится, что
человек наконец встретится с подобным себе. Это очень фантастично и потому
кажется невероятным. А у землян связано с Марсом столько надежд!
С того дня Бурмаков как будто стал еще более строгим, собранным. Он
только изредка подходил к телескопу, смотрел в него минуту-другую и
отходил.
"Набат", начав торможение, описывал большую кривую вокруг Марса, чтобы
в конце концов подойти к нему совсем близко. Так было решено еще тогда,
когда составлялся план экспедиции. Тяжелый корабль нецелесообразно сажать
на планету, потому что для старта с нее потребуется израсходовать довольно
значительную часть запасов топлива. Но это вовсе не значило, что люди так
и не побывают на Марсе. "Набат" имел небольшие одноместную и двухместную
ракеты, на которых космонавты могли слетать на поверхность планеты и
вернуться назад.
Вскоре настал момент, когда Бурмаков пригласил экипаж в рубку и
торжественно провозгласил:
- Через восемь суток, 3 февраля в 11 часов по земному времени, выйдем
на свою постоянную орбиту вокруг Марса. С сегодняшнего дня вступает в силу
приказ номер три: "Исследование достигнутой планеты".
В соответствии с этим приказом о предстоящей высадке на Марс космонавты
собрали легкие ракеты, вездеход, снова примерили космические костюмы, в
последний раз испытали приборы для исследований. Все, что нужно и можно
было сделать, было сделано. Оставалось лишь ждать момента, когда "Набат",
ставший уже искусственным спутником Марса, выйдет к озеру Солнца.
Счетные машины быстро вычислили время, когда это произойдет. У
космонавтов в запасе оказалось почти сорок часов. Но переждать их было
невообразимо трудно. Люди не покидали рубку даже для короткого отдыха, все
время проводя у приборов. Очень хотелось знать, что ждет их, первых
землян, на этой красной планете.
Но прошли и эти сорок часов. Автоматы включили экран цветного
телевизора, соединенного с телескопом. На экране краснел шар Марса, два
кружка его спутников и обозначалась замкнутая кривая - путь космического
корабля.
Бурмаков поднялся.
- Поздравляю вас, товарищи, с прибытием на Марс.
Космонавты подбежали к иллюминаторам. Поверхность чужой планеты
медленно проплывала под ними, волнуя своей неизвестностью,
таинственностью. И каждый думал: кому выпадет первому оставить уютные
каюты "Набата", чтобы шагнуть в неизвестное?
Будто отвечая на эти мысли, Бурмаков мягко сказал:
- Павел Константинович, принимайте командование кораблем!
- Степан Васильевич, разрешите, лучше я, - попросил Павел.
- Нет. Мы не знаем еще, что нас там ждет. Поэтому мой долг высадиться
первым. К тому же, - грустно улыбнулся Бурмаков, - космос - мой дом.
Павел понял его: вся прежняя жизнь Бурмакова давала ему право на это.
- Мои дорогие! - командир обнял Павла и Витю. - Вы также побываете на
Марсе, если пребывание там не угрожает опасностью. Побываете вы и в других
местах.
Не правда ли?
- Когда отправитесь? - спросил Павел.
- Ровно в восемь по московскому времени. Так и передайте на Землю.
Отправляясь впервые на Марс, Бурмаков не собирался проводить широкие
исследования. В его задачу входило собрать сведения об атмосфере,
растительности, если она встретится, взять пробы воздуха, почвы,
определить радиацию и сразу же возвращаться на корабль.
Павел и Витя очень сильно беспокоились о своем командире, даже больше,
наверное, чем он сам. Только он, старший и более опытный, лучше умел
справляться со своими чувствами.
Прежде чем войти в герметическую камеру, ведущую к выходу, Бурмаков,
уже в космическом костюме - легком, пластичном и очень прочном, сказал:
- Давайте по старому нашему обычаю посидим перед дорогою.
На минуту сели. Потом поднялись. Бурмаков надел на голову гермошлем.
Маленький радиопередатчик, вмонтированный в шлем, работал на одной
волне с корабельной рацией. Это было сделано для того, чтобы экипаж мог
все время поддерживать с космонавтом прямую связь.
Услышав голос Бурмакова, немного измененный микрофоном и динамиком и
потому какой-то чужой, Витя заморгал глазами.
- Не горюйте, ребята, - бодро говорил командир. - Следите за мной и
помните, что в следующий раз - ваша очередь.
- Скорее бы! - оживился Витя.
- Скоро! - Бурмаков поднял на прощание руку и исчез в дезокамере.
Павел с Витей поспешили в рубку. Несколько минут мощные компрессоры
откачивали воздух из переходной камеры. Потом корабль слегка вздрогнул, и
за иллюминатором, оставляя дымный след, мелькнула маленькая ракета. Сквозь
шум и треск донеслись еле слышные слова:
- Я в полете.
3
Ракета шла со скоростью обычного реактивного самолета. Да это,
собственно, и был самолет, только своеобразной конструкции, специально
приспособленный к перелетам в безвоздушном пространстве. Запасов топлива
хватало на несколько десятков тысяч километров.
Когда ракета вышла на свободный полет и перегрузка уменьшилась до
минимума, Бурмаков огляделся. Кабина пилота из прочных прозрачных
пластиков позволяла видеть все, что делается вокруг. Марс был впереди, и,
казалось, его вогнутая чаша с каждым мгновением все больше и больше
окружает ракету. Только сверху было видно слегка фиолетовое небо. Слева,
над горизонтом, полным пепельно-серебристым кругом выделялся на небе
Фобос. Бурмаков взглянул на приборы: сорок тысяч километров. Дал еще
задание приборам, и они сообщили, что ракета может встретиться с Фобосом
менее чем через час. Мелькнула мысль:
стоит захотеть, и через каких-то шестьдесят минут одна из самых
волнующих людей загадок Марса будет разгадана. Даже ради одного этого
стоило лететь сюда. Соблазн изменить курс был столь велик, что Бурмаков
даже спрятал руки за спину, чтобы невольно не ухватиться за штурвал и не
направить ракету к спутнику. "Дойдет и до тебя черед", - прошептал
Бурмаков, провожая глазами удаляющийся Фобос.
- Степан Васильевич, Степан Васильевич, что с вами, что с вами?..
Бурмаков не сразу сообразил, почему его вызывает обеспокоенный Павел.
Давно бы пора дать весть о себе, а он размечтался, как юноша. Друзья,
видно, услышали его "разговор" с Фобосом.
- Извините, - ответил он, - размечтался. Вот посмотрите причину. - На
телевизионном экране корабля появилась та же картина, которую видел он сам.
- Слева - Фобос. Вот он чуть меня и не соблазнил.
- Понимаем, - догадался Павел. - Фобос почти рядом. - И, не выдержав,
сказал: - А вдруг он пустотелый?
Глаза Бурмакова блеснули из-под очков гермошлема, и в динамике
прохрипело озадаченное: "Гм-м".
Однако шутить времени не было. Ракета мчалась со сверхзвуковой
скоростью, и на экране все более отчетливо вырисовывалась приближающаяся
пустыня. Ни возвышенности, ни низины, ни реки. Только песок. Первую
высадку было решено совершить именно сюда, где не предполагалось встретить
более или менее развитую жизнь. На встречу с ней люди хотели прийти уже
вооруженными определенными знаниями о Марсе.
Скоро экран стало заволакивать туманом.
- Высота тысяча километров, - сообщил Бурмаков по радио.
Еще через полтора часа полета Бурмаков передал:
- Иду на посадку.
В репродукторе сразу послышались взволнованные возгласы Павла и Вити.
Они требовали сообщений, впечатлений. Бурмаков отвечал коротко: "Потом,
потом" - и все более внимательно вглядывался вниз, едва успевая наводить
объективы автоматических киноаппаратов.
С восьмидесятиметровой высоты поверхность Марса выглядела голой и
твердой, будто специально сделанная посадочная площадка. Бурмаков плавно
посадил ракету. Легкий толчок, и она остановилась.
Первый человек совершил посадку на Марс! Почти невероятное,
замечательное событие, которое, безусловно, уже потрясло человечество, не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг