Но у Бурмакова было другое: он вдруг почувствовал, что быстро устает.
Вначале он еще бодрился, уговаривал себя, что это от перенапряжения.
Потом почувствовал, что его начинает тошнить. Хороший врач, как и многие
из тех, кто посвятил свою жизнь изучению космоса, он вскоре понял, что
судьба его решена. Не тот ли это случай с прожженным скафандром?.. Не те
ли неизвестные излучения, которых не смог заметить счетчик Гейгера,
проникли в организм сквозь легкий нижний космический костюм и сейчас
делают свое дело? Если бы хоть знать, какие они? Тогда можно было бы еще
бороться. А так - только терять время. Впереди все равно смерть. Но нельзя
допустить, чтоб вместе с ним погибла экспедиция.
Бурмаков впрягся в работу с еще большим злом и упрямством. А когда уже
чувствовал, что кончаются силы, делал себе тонизирующий укол. Это на
некоторое время помогало, бодрило и, казалось, возвращало здоровье.
Случилось так, что именно его болезнь, стоившая ему жизни, помогла
разгадать тайну цилиндров. Один раз, когда он работал на вычислительной
машине, индикаторы предохранения главного пульта предупреждающе замигали.
Бурмаков недоуменно оглянулся, но ничего опасного не заметил. Однако
индикаторы не унимались. Тогда он отошел к боковому иллюминатору. За окном
не было ничего нового. Он обернулся и замер, чувствуя, что ноги будто
приросли к пластиковому полу. Индикаторы не светились. Вытирая со лба
капельки пота, он сделал шаг, второй, и... красные огоньки замелькали
снова. Сомнений быть не могло. Он излучал сам. На мгновение любопытство
ученого оказалось сильнее страха перед роковой неизвестностью. И это было
счастьем для его товарищей.
Абсолютно точные приборы ответили: жесткое излучение.
Теперь получить его полную характеристику было не так уже трудно.
Если бы он знал это раньше, то, возможно, можно было бы нейтрализовать
воздействие радиации. Теперь уже было поздно. Бурмаков сел за пульт,
попробовал собраться с мыслями, но они прыгали, словно те индикаторные
огоньки. Степан Васильевич навел телескоп на Землю.
Далеко-далеко, за шесть с Половиной миллиардов километров от "Набата",
засветилась серебряная звездочка в голубом окружении. Где-то там была
Москва, город, в котором он родился и вырос. Бурмаков напряг зрение, и ему
показалось, что на экране появились очертания Евроазиатского материка,
Родины. А может только показалось? Да это ли главное? Главное, что она,
Родина, есть. Она согревала его сердце в каждом полете и согревает сейчас.
Она ждет от него, своего посланца и сына, что он и это задание выполнит
обязательно, расскажет людям о жизни на чужих планетах. Она будет
переживать, если он погибнет. А хочет ли он этого? Нет. Он хочет, чтоб
Родина в любом случае могла гордиться своим верным сыном.
Нечеловеческим усилием воли Бурмаков заставил себя думать о цилиндрах.
Один компонент их энергии сейчас был ему известен. А второй, третий,
четвертый?
Ему вдруг вспомнился взрыв левой дюзы и маленькое ослепительное солнце,
вырвавшееся из нее. А что, если?.. Идея, пришедшая вдруг в голову, была
очень простой. Сложный расчет электронной машины подтвердил ее. Бурмаков
быстро оделся и пошел к пещере.
Назавтра он сказал Вите:
- В цилиндрах находятся защищенные сильным магнитным полем оголенные
атомы вещества и антивещества. Как только магнитная оболочка слабеет,
начинается процесс аннигиляции - тот процесс, который полностью превращает
вещество в энергию.
- То, что мы пытаемся сделать на Земле? - переспросил Витя, которому
Бурмаков показал и объяснил свои расчеты.
- Да, - подтвердил Степан Васильевич. - Хотя многое пока мне непонятно.
Но думаю, что энергию, скрытую в атомах вещества, мы сможем использовать в
своих двигателях. Конечно, если удастся эти атомы отделить от антиатомов.
Снова почти сутки Бурмаков не отходил от счетных машин. Все они
работали с предельной нагрузкой.
Через 23 часа Бурмаков получил ответ, который искал многие недели.
Топливо для двигателей было найдено.
- Жаль, что Павел Константинович не поедет с нами на развалины города,
- уверенный, что вот теперь они с командиром наконец поедут к плутоновому
городу, Витя искренне посочувствовал своему старшему другу.
- Ты поедешь один, мой мальчик, - печально и ласково сказал Бурмаков и
устало откинулся на спинку кресла. - Но раньше я должен построить
преобразователь. Вот данные, сделай расчеты. - Он пошел в спальню и лег
под антигравитационный колпак рядом с Павлом.
"Совсем обессилел", - сочувственно подумал Витя.
Бурмакову становилось все хуже и хуже. Уже не помогали даже
тонизирующие и антирадиационные уколы. И когда Витя отправлялся к
открытому Павлом городу, командир, вопреки обычаю, не пошел его провожать.
Он только попросил:
- Не задерживайся, Витя.
Если бы он сказал хоть слово о своей болезни, Витя не поехал бы. Но
Бурмаков умолчал.
12
Из дневника Вити Осадчего
15 января, по земному исчислению
"Набат" проходит орбиту Марса. Мы возвращаемся на Землю. Много событий
произошло с того времени, как началась наша экспедиция. О некоторых из них
я писал уже. И сейчас мне осталось рассказать только о самом последнем.
Прошло уже несколько месяцев, как не стало С.В., но наше горе незабываемое.
Я не догадывался, что С.В. безнадежно болен. Считал, что он просто
очень устал. Я вернулся через три земные недели и еле узнал нашего
командира. Он был похож на П.К. Правда, П.К. поправлялся, а С.В., как
выяснилось, уже поправиться не мог.
Мое возвращение подбодрило С.В. Я привез несколько километров отснятой
пленки, и он, не отрываясь, просматривал ее, то и дело комментируя
отдельные кадры. Да, П.К. открыл селище, остатки которого, благодаря
необычайно твердой почве Плутона и большому холоду, сохранились на многие
тысячелетия.
Так, в частности, сказали приборы, которые исследовали обломки стен и
пыль, что осталась от предметов.
Странная цивилизация была на этой планете. Нам ее вряд ли удастся
понять.
Полное торжество геометрии. Во всяком случае, все то, что мы видели,
имело строго определенную геометрическую форму. Кто прокладывал прямые
улицы, строил многоэтажные здания, похожие на шары, кубы, конусы,
параллелепипеды?
Кто, наконец, запас ту энергию, которая позволила "Набату" вырваться из
плена Плутона? Мы нигде не нашли следов их самих, умных, сильных существ.
Что ж, это не удивительно, прошло очень много времени, которое стерло
все следы органической жизни.
Но С.В. был со мной не согласен.
- Они должны быть, - уверенно говорил он, - в виде отпечатков на
ископаемых породах, на фотоснимках или еще каких снимках, способных
сохраняться бесконечно долго.
Как видите, мы уже не сомневались, что здесь когда-то были умные
существа.
Мы видели их жилище, пользовались их энергией. Могли строить разные
догадки, даже фантастические, об их жизни. Только С.В. догадки не
удовлетворяли. Он словно спешил куда-то и требовал доказательств,
ежеминутно заставляя меня рассказывать, где и при каких обстоятельствах я
снимал тот или иной кадр. Я отвечал и очень жалел, что чего-то в моих
ответах для С.В. не хватает. Сам он, наверное, заметил бы значительно
больше, и его выводы были бы куда основательнее.
Мы много фантазировали, пытаясь составить более или менее обоснованную
гипотезу о существовании жизни на Плутоне. Если бы не болезнь С.В., мы
обязательно привезли бы на Землю что-нибудь более определенное, ибо и
фантазируя он научно обосновывал свои предположения.
Я, кажется, все ему рассказал и думал, что на этом окончится его
интерес к моим кинолентам. Но ошибся. С.В. стал просматривать их второй
раз и вдруг остановился на кадре, снятом в самом конце поисков. Недалеко
от города была удивительно ровная площадка. Это позже выяснилось на
пленке, так как ее заметил не столько я, сколько инфракрасные локаторы.
С.В. долго изучал этот кадр. Даже с лупой исследовал каждый сантиметр
экрана, на котором была увеличенная проекция того кадра. Потом, сдерживая
волнение, спросил:
- Ты ничего там не нашел?
- Мусор и каменные осколки я оставил в мешке в дезокамере.
Мне в последнее время было не до экспонатов, которые я собрал. Я
беспокоился о С.В. и П.К. и, кроме того, ничего необычного не ждал от
своих находок, чтобы отдавать их в автоматические лаборатории. Точно такой
мусор принес и П.К., и мы его исследовали самым тщательным образом.
С.В. надел легкий космический костюм и вышел в дезокамеру. Он пробыл
там несколько минут и вернулся, держа в руке две маленькие черненькие
коробочки.
А я ведь думал, что это обыкновенные камешки.
Не помню точно, почему пришло мне в голову направлять на коробочки
электронные лучи. Наверное, потому, что другие попытки узнать, в чем их
назначение, не дали ничего. Так вот, не успели мы это сделать, как вдруг
оживилась наша приемная радиостанция, работавшая на волнах длиной до
одного миллиметра. С.В. тут же синхронизировал ее с телеэкраном и снова
начал облучение. Экран засветился, на нем замелькали разной длины прямые и
ломаные линии, как на плохо отрегулированном телеприемнике.
О, какие это были дни! Мы пробовали сотни, тысячи вариантов настройки и
все безрезультатно. И в то же время чувствовали, что решение где-то рядом.
Мы могли теперь лететь дальше или возвращаться домой. У нас хватало
энергии.
Я сказал об этом С.В. Но он медлил. Теперь мне понятно, почему, а тогда
я удивлялся, думал, что он хочет сам поехать к развалинам города,
открытого П.К.
Нет, у С.В. такого намерения не было. Он возился с коробочками и
наконец многого достиг. Линии на телеэкране стали повторяться в строгом
порядке, приобрели замкнутость. Это были знаки. Нам еще надо будет
разгадать их значение. С.В. утверждал, что он, настраивая экран однажды
ночью, заметил картину с видами чужой планеты. Мы тогда с П.К. спали, и
пока он разбудил нас, с экраном что-то случилось. С.В. был очень
возбужден, говорил торопливо, отрывисто, и глаза его блестели, как у
лихорадочного.
Это был последний день жизни С.В. Он все повторял:
- Вот и сбылась моя мечта: я увидел наконец чужой мир.
Мне стало немного не по себе. Какая-то отрешенность звучала в его
голосе.
Чтоб развеять его невеселые мысли, я спросил:
- Почему вы, Степан Васильевич, догадались, что я там, на площадке,
нашел что-то интересное?
Он погладил меня по голове, совсем как когда-то на Земле, и сказал:
- Та площадка напомнила мне знаешь что? Баальбекскую веранду. Я
подумал: там были неземные существа. Они и оставили память о себе. Здесь
тоже кто-то побывал. Потому трудно сказать, что мы нашли на Плутоне
плутоново, а что - чужое. Но и одно и другое говорит о жизни.
Я снова спросил:
- А что вы увидели, Степан Васильевич, на экране?
Он утомленно закрыл глаза, посидел так молча несколько минут и стал
рассказывать. Я записал рассказ на магнитную пленку и привожу его
полностью.
П.К. говорит, что здесь трудно различить фантазию С.В. от
действительности.
А я уверен: С.В. все это не выдумал.
"С помощью электронных вычислительных машин мне удалось расшифровать
текст сигналов, излучаемых найденными Витей передатчиками. Простите, что я
не успел записать код, который помог мне прочесть сигналы. Позже вы
поймете, почему я не сделал этого. Но я попытаюсь рассказать обо всем
увиденном своими словами.
На расстоянии одиннадцати световых лет от Земли (сто десять триллионов
километров) находится созвездие Индейца. Астрономы Земли давно заметили,
что звезда Эпсилон из этого созвездия похожа на Солнце и что вокруг нее
вращаются планеты. Помните, когда Павел Константинович принял оттуда
неизвестные радиоизлучения, то у многих ученых возникла мысль: не умные ли
существа послали их к нам? Тогда это была только смелая догадка. Теперь я
утверждаю, что это так. Планеты вокруг Эпсилона населены
высокоорганизованными существами.
В своем развитии обитатели Эпсилона намного опередили нас, землян. Они
научились превращать вещество в полную энергию, сумели построить чудесные
космические корабли, а потом даже по-своему преобразовать планетную
систему Эпсилона. К сожалению, мне не удалось понять, или наш Плутон - это
одна из их планет, когда-то преобразованная в своеобразный космический
корабль, или это они побыли на Плутоне, и здесь мы нашли их следы.
Вы - молоды. Вы еще узнаете о том, чего не успел узнать я. Ищите новые
следы неизвестных космонавтов, и вы поймете тайну Плутона, узнаете, какая
катастрофа обрушилась на эту планету".
А через час С.В. надел скафандр и вышел один на Плутон, запретив идти
за ним.
В телеэкран мы видели, как он стоял на соседней скале, долго смотрел на
небо и потом пошел. Сначала быстро, затем медленнее, пока не закачался.
Когда я прибежал к нему на помощь, С.В. был уже мертв. В руке он держал
микропленку.
Она оказалась его приказом-завещанием.
Выполняя волю покойного, мы похоронили его на Плутоне в пещере, рядом с
кубом. А сами возвращаемся на Землю. Но С.В. все время с нами. Это по его
программе автоматы ведут наш корабль. Это его расчеты, сделанные от нас
украдкой, помогли нам избежать неприятных космических встреч с большими
планетами и астероидными поясами. Умирая, он помнил буквально все. Даже
то, что обещал Павлу свернуть к Сатурну. Он извинялся, что не включил это
в программу автоматам-пилотам. Он не хотел подвергать нас дополнительному
риску.
Недавно радио с Земли сообщило, что на Плутон отправлена новая
экспедиция.
Среди ее экипажа и Валя. Они спешили нам на помощь, потому что мы долго
не подавали о себе вестей. Что же, я рад. А П.К. огорчен. И это понятно.
Он ведь снова расстается с Валей. Скоро мы встретимся с экипажем нового
корабля. Здесь, в космосе. Нужно будет передать им то, что мы узнали. Им
будет легче. А мы вернемся на Землю. А потом...
Степан Васильевич Бурмаков мечтал побывать на планетах, населенных
разумными существами. Мы с П.К. поклялись сделать это за него.
Мы еще вернемся в космлос!
sf.nm.ru
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 12.10.2001 15:56
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг