Мне было стыдно смотреть Квинту в глаза. Так расхныкаться, не пытаясь,
найти выхода, безвольно покориться своей участи. Как я мог до такого
докатиться? Думать, нужно думать. Искать.
Через пять часов двадцать минут со времени старта пересекли орбиту
Плутона - крайней планеты солнечной системы - и, выйдя за ее пределы,
очутились в межзвездном пространстве. С каждым часом кабина удалялась от
Земли на миллиард восемь миллионов километров. А мы все думали. Квинт
указательным пальцем что-то вырисовывал в воздухе.
- Нам нужно, - вслух рассуждал он, - чтобы световые лучи пронизывали
кабину. Фотоны сквозь черную мягкую бумагу не проходят, а сквозь твердое
стекло свободно. Но это не те фотоны. Физика объясняет...
Дальше я Квинта не слушал. Главное он сказал. Я ухватился за его
чрезвычайно простую мысль, развил ее, отполировал и довел до совершенства.
Пришлось пожертвовать запасным иразером. Его мы вынуждены были
расплавить, чтобы получить тонкие листы из фотонита. Из них мы собрали как
бы вторую кабину, одна в другой, с прослойкой между ними в один сантиметр.
Работали дружно, напористо, четко. У нас получились два герметически
изолированных нуль-пространства, и уж такое их свойство, что разделенные
прозрачной перегородкой, они пропускают свет. И что особенно важно - именно
безобидный свет и никаких там губительных космических и гамма лучей, ведь
кабины-то обе фотонитовые.
- Фотон всегда пропустит фотон, - подвел базу Квинт.
Он заделывал резаком последний шов, последнюю дырочку.
- Готово!
Точно по команде вспыхнули звезды.
- Убедился? - спросил я. - Летим?
- Окончательно. Но... мы уже месяц в полете, забрались в такую даль, а
созвездия те же.
- Ничего удивительного. Мы еще, считай, дома. Одно созвездие
изменилось. Видишь, во-он объявилась лишняя яркая звезда. Это солнышко наше.
- У-у, далеко.
- Совсем рядом. Чтобы достичь самой ближней звезды - Альфы Центавры,
свету требуется четыре года, а если летать к ней на ракете, нужно убить
тысячи лет. Так что космическое путешествие, Квинт, это в основном скука.
Пойдем коротать время в третий пояс.
Взявшись за руки и глядя на универсальные часы, отсчитывающие земное и
наше собственное время, мы попятились к центру и в полутора метрах от него
остановились. Стрелок часов видно не стало, они для нас вращались как
пропеллер. На табло, показывающем отсчет земных суток, каждые полсекунды
показывалась новая цифра, а через шесть минут загорелась большая цифра один.
Итак, мы летим уже год, а вид неба по-прежнему не изменился, не считая двух
слегка исказившихся созвездий.
Через пятьдесят минут по собственному времени мы вернулись к стенке.
Прошло восемь лет и восемь месяцев. Мимо проплывало ослепительно белое
пятнышко. -
- Что это? - зажмурился Квинт.
- Спутник Сириуса "белый карлик". Маленькая горячая звезда чрезвычайо
высокой плотности. А вон и сам Сириус.
- Тот самый? Священный? По его восходу и заходу жрецы определяли время
разлива Нила.
- Интересно, есть ли у него планеты? Давай телескоп, живее!
Обнаружили всего три планеты.
Путешествие наше только началось, и эти звезды были, образно говоря,
пригородами, где не стоило останавливаться. Но соблазн посетить планету
чужого солнца был очень велик, и поэтому мы решили сделать посадку, выбрав
среднюю планету. За секунду из сияющей точки она выросла до размеров луны. Я
на мгновенье заглянул в телескоп, и в сознании отпечаталась картина:
облачность отсутствует, морей, рек, горных образований нет, растительность
не просматривается. Еще через четверть секунды наша планета заняла восьмую
часть неба. Тут уж не зевай. Я нажал на микроклапан и стравил часть
нуль-пространства. Теперь наша масса стала двести граммов и луч кабину не
отталкивал. Мы падали, притягиваемые планетой. Высота восемнадцать
километров. Кабина - отличный парашют.
Под нами однообразная красно-бурая пустыня.
Опустились мягко у подошвы пологого холма.
- Открывай люк! Трави нуль-пространство! - взволнованно, с нетерпением,
крикнул я.
Ничто бесшумно вырвалось наружу и обволокло красную близлежащую глыбу.
Я взял пробу воздуха. В атмосфере преобладал аммиак с незначительной
примесью других ядовитых газов.
Каждому из нас хотелось ступить первому на неведомую планету и все же
Квинт предоставил это право мне.
- Хорошо. Тогда ты дай ей название.
- Амяк. Оговорился. Я хотел сказать Аммиак.
- Оригинально. Пусть будет Амяк.
Я ступил с трепетом на твердую почву планеты. Квинт встал рядом. До
самого горизонта расстилалась огненная, холмистая пустыня, усеянная
красно-бурыми, гладкими, будто отполированными камнями, булыжниками и
валунами.
На ярко-желтом небе сверкал золотом Сириус.
- Цвет приятный, но картина мрачная и унылая,- сказал Квинт и пнул
небольшой камень. - Ихтиозавра бы сюда для разнообразия.
Не знаю почему я последовал его примеру. "Мой" камень ударился о
массивный булыжник и раскололся надвое, из него с оглушительным треском
вылетел целый рой черных насекомоподобных существ.
- Какие прыткие, - удивился Квинт. - Немедленно на экспертизу!
Он бросился в гущу роя и схватил одно насекомое. Трескотня усилилась.
Движение в рое ускорилось и он медленно поплыл от нас. Заинтересованные, мы
двинулись следом. Рой подлетел к неглубокой ложбинке и зарылся в песок.
Песок заколебался, на нем возникли беспорядочные волны, словно кто-то его
встряхивал, он утрамбовывался, стелился, и в какой-то миг превратился в
красно-бурый камень, похожий на тот, который я пнул.
- Любопытные твари - заметил Квинт. - Чувствуется организованность.
Силенка у них есть. Вон прет как. Трепещет. - Он потряс кулаком. - На
экспертизу его, на экспертизу.
Это было забавное насекомое, если можно его так назвать. Ни усиков, ни
глаз, ни туловища, а просто два плоских равносторонних треугольника,
вставленных один в другой под прямым углом. Где верх, где низ - не
разберешь.
- Не пищит, не кусается, - сказал Квинт. - Зверь не зверь, но раз
летает, значит, живой.
Он слегка разжал ладонь. Насекомое сразу застрекотало и взмыло в
воздух. Квинт подскочил и схватил его, но неудачно. Насекомое попало между
прутиками фотонита в местах сгиба пальцев руки и рассыпалось в порошок,
который тут же развеял ветер.
Озадаченные, мы не знали, что и подумать. Как бы то ни было, Квинт, сам
того не желая, убил живое существо, да еще может быть хозяина планеты. От
этой мысли мне стало не по себе. Но я Квинта ни в чем не упрекнул и только
сказал:
- Это новая форма жизни, и она не органическая. Действовать нужно
осторожно и обдуманно. А вдруг насекомые наделены разумом. Хороши мы будем в
их представлении.
- Ну, Фил, что же теперь, с каждой козявкой контакт устанавливать.
Букашка всегда останется букашкой. И какой может быть разум без цивилизации?
Что-то никаких ее следов не видно.
- Все это так, но повторяю: осторожность нужна, а не безрассудство.
Одно насекомое еще можно раздобыть, познакомиться поближе. Как дружно они
действовали. Из песка построили что-то вроде скорлупы и замуровали себя в
ней. Вот тебе и булыжник получился. Для чего? Вероятно, во всех этих камнях
и валунах живут эти странные существа.
- Проверим.
Квинт поднял наугад первый попавшийся булыжник и размахнулся им, целясь
в огромную глыбу. Я хотел воспрепятствовать этому и уже открыл рот, чтобы
крикнуть "подожди", но вяло махнул рукой:
- Бросай.
Вопреки ожиданию раскололся не булыжник, а глыба. Из нее вылетело целое
облако насекомых. У Квинта пропало желание кидаться в него. Он только
смущенно проговорил:
- У-у, сколько их. Расплодились. Я читал про тучи саранчи: сожрут,
раздавят, если верить книжке - города сметают. Так саранча мягкая, а к таким
твердым лучше не соваться.
Облако закружилось над обломками своего убежища, затрещало как десяток
пулеметов и поплыло в нашу сторону. Мы отошли. Оно нас не преследовало,
очевидно, искало песок. И тут, то ли от резонанса, то ли облако излучило
какой сигнал, все камни, булыжники и глыбы стали подряд лопаться и
раскалываться. В воздух взвились тучи насекомых. Шло всепланетное
пробуждение.
- В кабину! - заорал я.
В кабину влезли не одни: десятков пять насекомых оказались нашими
гостями.
Пробиться в космос сквозь тучу этих непонятных существ и покинуть Амяк
мы не могли. Оставалось одно - выжидать. И мы встали поближе к центру. Через
минуту по собственному времени небо посерело, золотая капля Сириуса
поблекла, потускнела и скатилась к горизонту. Перед нами по-прежнему
расстилалась знакомая красно-бурая пустыня.
Мы подошли к стенке. Минуло пять месяцев, а мы еще не успели как
следует отдышаться. Наружный термометр показывал шестьдесят градусов мороза.
- На экспертизу их; - сказал Квинт, показывая
на вторгавшихся к нам насекомых. Большая часть их сидела, а несколько
шгук, потрескивая, летали. Квинт проявил чудеса ловкости, и вскоре все они
были закупорены в склянку. Одно из них мы тщательно исследовали.
В организме у них не было белков и жиров, углерода и углеводов. Это
была жизнь на основе кремния. Я произвел некоторые вычисления и высказал
свои соображения Квинту.
- Поскольку у Сириуса есть массивный спутник, этот "белый карлик", он
возмущает движение планет, и они вращаются по очень вытянутым орбитам. Смена
времен года зависит не столько от наклона оси планет к плоскости эвклиптики,
сколько от их удаления или приближения к светилу. На поверхности планет
наступает то испепеляющая жара, то леденящий мороз. При таких катаклизмах
органическая жизнь даже при наличии кислорода возникнуть не может. Насекомых
нельзя по сути назвать животными. Скорее всего это высокоорганизованные
кремниевые растения. Они единственные обитатели Амяка. Летом живут, то есть
растут, поглощая лучистую энергию Сириуса и преобразуя ее в механическую,
зимой впадают в спячку, замуровывая себя в песок, который образуется от
рассыпавшихся старых скорлуп. Мы прибыли сюда весной и дали первый толчок их
пробуждению. Лето мы простояли в кабине, а сейчас поздняя осень. Насекомые
уже замуровались. А наши гости пусть лежат в склянке. На Земле займемся ими.
Пора в дорогу. Неприветливая планета!
- А нам повезло, что у Амяка такая нехорошая ядовитая атмосфера. Будь
она земная, мы бы вышли без скафандров. Можно себе представить, что от нас
осталось бы после встречи с насекомыми. Такой же порошок, как и от них. Как
их? Кремняки?
- Можно и так. Отчаливаем, Квинт. Если будем на каждой планете по
столько торчать, нам и миллиарда лет не хватит.
Создав напряженность поля тяготения, мы поднялись в космос, изменили
угол направления луча и, нацелившись на Ригель, окутали себя
нуль-пространством. Полет продолжался. Теперь подальше от Солнца.
Поставив кресла недалеко от центра кабины в седьмом временном поясе, мы
наблюдали за универсальными часами, отсчитывая уже не годы, а века. За
десять наших минут на Земле пролетело столетие. Значит, время, где
расположились мы, было замедленно в пять с половиной миллионов раз. Это было
равносильно скорости в триллион семьсот миллиардов километров в секунду. Мы
буквально поглощали, заглатывали пространство.
На небе некоторые звезды пританцовывали и разбегались в стороны.
Созвевдия причудливо меняли свои очертания, некоторые исчезали и на их месте
вырисовывались новые, незнакомые. И все же большинство звезд оставались
неподвижными: так далеко они были.
Через час прошло шестьсот лет. Неудобно даже. Мы это время по существу
бездействовали, а Ужжаз шесть раз уже просыпался и погружался в анабиоз.
Квинт болтал ногой и разглядывал небо:
- Скоро Ригель? Устал сидеть.
- Еще минут пять подождем.
- А где Солнце?
- Его отсюда простым глазом не видно.
- А почему же Ригель с Земли виден?
- Потому что ею светимость в двадцать три тысячи раз превышает
светимость Солнца. Наше светило рядом с Ригелем выглядит, как светящаяся
гнилушка рядом с прожектором. Окажись на месте Солнца эта звезда, наша Земля
исчезла бы в ее лучах с такой же легкостью, как мошка, случайно залетевшая в
доменную печь.
Квинт поцокал языком.
- Такая красивая безобидная звездочка, а на что способна!
Вот показалась ослепительно яркая точка. Ригель!
- Выходим, - дернул я Квинта. - К телескопу. Ах, эта световая скорость!
Нет времени обдумать, выяснить обстановку. Принимать решения приходится в
доли секунды. Чуть зазевался при посадке и - в лучшем случае - мимо, а в
худшем - конец. Попробуй-ка среди двадцати шести планет быстро найти девятую
от светила, эту таинственную ПНЗ. Я слился с телескопом, шныряя трубой туда,
сюда, считал, путался, нервничал. Наконец, нашел планету и только нацелился
на нее, как она уже выросла до огромных размеров.
- Трави нуль-пространство! - крикнул я.
- Что? - не понял Квинт.
Этого "что" было достаточно, чтобы ПНЗ стала в четверть неба. Повтори я
еще раз эту команду, и это называлось бы "чуть зазевался" с соответствующим
финалом. Но я не повторял. Я скатапультировал и головой нажал на
микроклапан.
Кабина находилась метрах в пятидесяти от поверхности планеты, которую
мы так с высоты и не рассмотрели. Опоздай я на шестимиллионную долю секунды
и в кабине остался бы один ядронит. Вроде бы такой ничтожный промежуток
времени, а как много он значит!
Под нами, а также вокруг нас лениво раскачивались толстые, гладкие
стволы без листьев и ветвей. Скользнув по стволу, кабина опустилась на
ровную площадку. Мы сразу же почувствовали небывалую легкость. Сила тяжести
на планете была намного меньше земной. Между качающимися верхушками
проглядывало голубое небо и рыхлые шапки облаков. Ярко сверкал бриллиант
Ригеля. Когда его накрыло краешком облака, он просвечивал сквозь него
рядовой звездой и только благодаря исключительно высокой светимости освещал
и согревал эту далекую от него планету. Атмосфера отличалась от земной, как
и было указано на макете лишь повышенным содержанием кислорода и водяных
паров.
- Ну, Квинт, - сказал я, довольно потирая руки, - здесь кремняков не
встретим. Отличные условия для жизни. Чую, планета начинена сюрпризами.
Бейгер бы нам позавидовал. Замечаешь, какое слабое притяжение? Здешние
обитатели должны быть внушительного размера. Исполним желание Бейгера,
войдем с ними в контакт.
Понаделав кучу заметок и хорошенько запомнив месторасположение кабины,
мы отправились побродить. Воздух был пригоден для дыхания, но скафандры мы
надели. На всякий случай. И лучеметы взяли с собой.
Темно-коричневая земля, влажная, мягкая, без единой травинки. Около
километра шли среди стволов.
Впереди показался просвет и мы ускорили шаг. Неожиданно послышался
топот, мы вздрогнули и остановились. К нам приближалось странное существо,
похожее на гигантскую укороченную сколопендру. На отполированной ее спине с
двумя поперечными гребешками отражались верхушки стволов и кусочки неба. Я
непроизвольно поднял лучемет. Но сколопендра не обратила на нас никакого
внимания и промчалась мимо.
Только мы собрались двинуться дальше, как промчался еще один обитатель
планеты. Дрожь охватила меня при виде этого нового существа.
Паук? Скорпион? Нет, не то. Но что-то похожее. Чудовище было размером с
быка и бежало на восьми желтых растопыренных клешнях. Четыре выпуклых глаза,
расположенных прямо на отливающем металлом продолговатом туловище, были
совершенно неподвижны. Передняя, метровая клешня, вытянутая вперед, выбирала
дорогу. Если между стволами было узко, туловище сжималось, клешни
подбирались под него, страшилище ловко протискивалось и принимало свою
первоначальную форму. Очевидно, оно преследовало сколопендру.
- Бедняжка, - сказал Квинт. - Достанется она ему сегодня на ужин. А он
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг