пробуждения включается. Вы просыпаетесь, берете в руки аппараты и
гравитомашину - мы постараемся сделать ее компактной, например, в виде
стульчика - и выходите наружу. Вставляете в шар трубочку, выпускаете из него
воздух, трубку в карман - смотрите не потеряйте - садитесь на стульчик, то
есть машину, и едете в город. Приехали, из стульчика получился чемоданчик,
кладете в него аппараты - для облегчения они будут сделаны наполовину из
фотонита - и окунаетесь в новую жизнь. Как договаривались. Вышел срок -
обратно в анабиоз на сто лет.
- Почему я вас раньше не знал? - сожалеюще сказал Ужжаз.
- Ладно. Меры предосторожности: в случае приближения к шару
постороннего тела аппарат пробуждения автоматически включается независимо от
дозы радиации. Вы пробуждаетесь и принимаете меры. Кроме того, аппарат
рассчитан на срабатывание в момент нашего возвращения на землю. В нем будут
реле с закодированным радиошифром. У вас будет микрорация, чтобы мы могли
сразу друг друга найти. Ясно?
- Еще как.
- А теперь за работу!
Работа бурлила вовсю.
Наконец все было опробовано, проверено, испытано. Ночью решили покинуть
город, держа курс к северному полюсу.
Почему к северному? Да потому, что изображение бумаг Бейгера отразилось
с северного полушария.
- Ну, Ужжаз, - сказал я после обеда. - Давайте собираться. Пришло
время. Мы должны убедиться сами, что вы погрузились в анабиоз вне пределов
квартиры.
На самоуправляющейся машине мы все выехали к карстовым пещерам и в
одной из них, самой крайней и непримечательной, где вечно царил покой, мрак,
холод и сырость, куда самого заядлого туриста под страхом смерти не
загонишь, в дальнем углу, в нише, мы выдули шар. Взволнованный Ужжаз
неуклюже обнял меня, снял колпак и бросил его через плечо:
- До встречи!
- До встречи, Ужжаз! - мне чертовски захотелось всплакнуть.
- До скорой, через пятьсот веков, - сказал растроганный Квинт. - Мы
быстро. Туда и обратно.
- До встречи, - дрогнувшим голосом сказал Тоник.
Ужжаз на мгновенье застыл, свел брови и смело шагнул в батискаф.
Послышалось едва слышное гудение. Через три минуты оно смолкло.
- Наш добрый, перевоспитанный Ужжаз в анабиозе, - сказал я. -В машину.
К тебе, Тоник. На прощальный ужин. Мать предупреждена?
- Да, она ждет.
Лавния сидела в кабинете Бейгера за его столиком, подперев подбородок
кулачками, и смотрела в одну точку.
- Мама, - подошел к ней Тоник.
Она схватила его руку и прижала к своей щеке.
- Зачем его нежить? - сказал Квинт. - Он мужчина. Он скоро в космосе
будет.
Лавния непонимающе посмотрела на Квинта, встала и пригласила всех к
столу.
Прощальный ужин не ладился. Веселыми были только Квинт да младший брат
Тоника. Они сразу нашли общий язык. Квинт, захлебываясь, болтал о разных
пустяках, не стесняясь хохотал, не забывая при этом подцеплять вилкой самые
аппетитные кусочки баранины.
Незадолго перед уходом я отозвал Лавнию в сторонку.
- Я уже вам говорил и еще скажу. Не теряйте надежды. Пусть мы улетим,
но только вот что: вы еще увидите и Тоника и Бейгера. Как, каким образом, я
совершенно не знаю, но мне это подсказывает чутье. А я ему верю так же, как
верю, что на Землю еще будут падать метеориты. Испытано уже.
- Если бы так, - вздохнула Лавния.
- Оно так и должно быть. Верьте! Не хороните мужа раньше времени.
С наступлением темноты мы распрощались и покинули гостеприимный дом.
- Береги себя, сынок! - раздалось вдогонку традиционное материнское
напутствие.
Все было проверено окончательно, и мы стали собираться в дорогу. Кузов
машины сняли, на его место на специальных подставках закрепили спущенную с
крыши кабину и осторожно, чтобы не разбудить соседей, начали носить
оборудование: иразеры, инструмент, материалы, запасы воды и продовольствия.
Квинт через люк принимал груз и по схеме размещал его в кабине. Кое-что, для
сохранения центра тяжести, клал в машину.
Соседей все же разбудили. Тетя Шаша потихоньку выглянула в коридор,
когда я нес скафандр. Увидев меня одного, она осмелела и вышла в наспех
накинутом халате.
- Фил! Слушайте меня. Чтоб завтра же коридор был побелен! Слышите?
Побелен. Завтра же! Это вы всегда грязь разводите. Сначала один разводили,
потом этот, похожий на манекен, квартирант появился, потом еще один, почти
мальчишка и, наконец, еще один в этом дурацком колпаке. Хватит! На вас не
набелишься.
Конечно, я мог бы сказать "хорошо" и не побелить. Ищи меня завтра. Но я
не такой и поэтому решил организовать побелку сейчас же.
- У вас извести не найдется?
- Чего-о? А кисть вам не нужна? С палкой?
- И кисть тоже, и если можно - две.
Тетя Шаша соображала минуту, другую, потом решительно пересекла коридор
и подала знак смиренно стоявшему за дверью дяде Коше. Вмиг известка и кисти
были вынесены. Подошли Тоник с Квинтом, я дал команду, и мы принялись за
дело. Через час коридор сверкал чистотой. А еще через пятнадцать минут мы
сидели в машине.
Жалко было оставлять ядроскоп и с собой не возьмешь: слишком громоздок.
Шар с законсервированным атомным взрывом пришлось взять. Куда ни спрячь,
люди со временем его обнаружат и найдут способ вскрыть. Тогда катастрофа
будет неизбежна.
Шла последняя минута. Я мысленно прощался с родными местами.
- Этот маленький баллончик в ногах мне мешает, - сказал сидевший на
заднем сидении Тоник. - Возьму его на колени. Вы не слышите, где это
свистит? Надо, наверное, вентили при....
- Слышим, - ответил Квинт. - Это вон в мастерской фланцевое соединение
воздух пропускает.
- Как устроился, Тоник? - спросил я. - Удобно? - Никто не ответил.
- Тоник, слышишь?
Я повернулся. Его не было. А ведь только что здесь сидел.
- Он куда-то спрятался, - предположил Квинт. - Ему пошутить захотелось.
Нет, он не спрятался и не ушел никуда. Я уже догадался. Неприятно
защемило в груди. Я перегнулся через спинку сидения и достал баллончик. Так
и есть.
- Вот что, Квинт. Надо крепиться и слезы не распускать. Полетим вдвоем.
-Он испугался? Сбежал?
- Во сто крат хуже, - я вышел из машины. - Тоник думал, что свистит
вентиль баллончика и хотел прикрыть его. Слышал, как он сказал: "Надо
при..." - на полуслове оборвался. Но вместо того, чтобы прикрыть вентиль, он
по ошибке открыл его. А в баллончике - нуль-пространство. Оно обволокло
Тоника, и никто в мире не знает, где он сейчас.
Квинт начал было причитать. Я одернул его.
- А ну, прекрати!
- Но как же, Фил. Наверное, наш Тоник будет летать с клопомухой. С
клопомухой! Может, и рядышком. Разве это допустимо?!
- Баллончик опорожнился полностью, и "ничто" надежно окутало его. Оно
не рассеется. А если и рассеется, то где-нибудь за пределами солнечной
системы. Успокойся. Мне самому тяжело. Мы же мужчины.
- Лучше бы я был женщиной. Я бы поплакал. Но я мужчина и молчу. Я
фараон...
Стоит ли о происшедшем рассказывать Лавнии? Это известие убьет ее. И я
взял на свою совесть грех. Скрыл.
Я считал себя единственным виновником случившегося. Но как ни горюй,
как ни печалься, что случилось, то случилось. Слезами горю не поможешь. Я
встряхнулся.
- Пусть нас не сломит несчастье. Крепись, Квинт. Полет не отменяется.
Почтим память Тоника молчанием.
Но в глубине души я не верил, что мы потеряли Тоника навсегда. Мы еще
встретимся!
Окинув прощальным, немного грустным взглядом родные места и помянув
добрым словом соседей, я рванул рычаг на себя.
Вот и полюс. Наша конечная остановка. Теплой одежды не было, и поэтому
еще перед Полярным кругом мы сделали остановку и облачились в скафандры,
которые оказались кстати.
На полюсе без лишних разговоров подкрепились всухомятку паштетом из
печени и приступили к операции по замедлению времени в кабине. Делали все не
спеша, осторожно, обдуманно. Искривив в закрытой кабине поле тяготения, я
создал в ней такой же напряженности поле антитяготения. Раздался щелчок:
произошла аннигиляция гравитонов с антигравитонами. Рожденные утяжеленные
времятоны двинулись по кругу. Время замкнулось.
Взяв точный хронометр и сверив его с хронометром Квинта, я залез в
кабину и встал у стенки. Прошло пять минут. Дал знак Квинту показать его
часы. Смотрю, прошло десять минут. Тогда я встал чуть ближе к центру. Не
простоял и минуты, как Квинт дает понять, что он устал и проголодался. Я
подошел к нему. Оказывается, уже прошло восемь часов. Квинт пригласил меня
обедать.
- Только что завтракал, - не подумав, ответил я, и тут же поправился. -
За эти часы ты безусловно проголодался. Для меня же они пролетели минутой, и
я еще сыт от завтрака.
- Хорошая экономия.
Он уничтожил мою порцию.
- Попробую встать ближе к центру, - сказал я и направился к кабине.
Квинт меня окликнул.
- А может, вдвоем встанем?
- Ни в коем случае. Еще неизвестно, во сколько раз у центра замедлено
время, поэтому вполне возможно, что выйдем с тобой лет через пятьсот. Следи
за мной, но не очень-то торопись. Выжидай.
Я быстро подошел к центру и почувствовал зуд за ухом. Только успел
почесать, как Квинт оттянул меня и оттащил к стенке.
- Что случилось? - встревожился я.
- Ничего, просто надоело выжидать среди этой унылой пустыни. Неделя на
исходе, как ты здесь стоишь. Не спишь, не ешь. Я не очень-то торопился, а
надоело мне. Скучно. Подумать только! А я еще сыт от завтрака. Я извинился,
что заставил так долго ждать себя. Квинт покачал головой.
- Целыми днями не схожу с места, все наблюдаю за тобой, а ты как
неживой. Как подошел к центру, так и застыл. Глаза неподвижные, не дышишь.
Статуя. Пять суток поднимал руку к уху и всю неделю чесался. Мне страшно
стало, машу тебе, а ты не видишь. Вот и пришлось потревожить.
Я похлопал Квинта по плечу.
- Время, время винить надо. Однако пора вылетать. А машину, пожалуй,
спрячем.
В двух километрах от кабины мы нашли глубокую расщелину, спустили в нее
машину и завалили льдинами.
Поудобнее устроившись в мягких складных креслах, мы начали подъем. Я
медленно гравитопреобразователем создавал напряженность поля антитяготения.
Кабина строго по вертикали покидала землю. Высотометр отмечал высоту. Двести
метров, километр, сто, двести пятьдесят... стоп! Я повернул ручку назад и
уравновесил напряженность полей. Черный мрак космического пространства
окутал нас. Вообще, неприятное ощущение. Завесив стенки кабины зеленым
шелком, мы решили хорошенько отдохнуть, чтобы потом со свежей головой
приступить к заключительной, самой ответственной операции - установке
иразера.
В расчет брались тысячные доли угловой секунды и никаких отклонений.
Устанавливали его под кабиной четыре часа, измеряли и регулировали столько
же, пока полностью не убедились в правильности и надежности установки.
Теперь со спокойной совестью можно трогаться в путь. Скафандры сняли,
привели себя в порядок, для формальности проверили систему обеспечения
дыхания и приготовились к старту.
Чтобы можно было управлять иразером из космических глубин, его нужно
снабдить собственным полем тяготения. Поэтому напряженность поля тяготения я
несколько уменьшил. Теперь Земля стала притягивать иразер. Он будет падать
на нее со скоростью один сантиметр в год и за пятьдесят лет опустится на
полкилометра. Но я думаю, к этому времени мы вернемся.
Шли последние секунды. До свидания, Земля! Прощай, Лавния! Прощай,
Марлис! Всего хорошего вам, дядя Коша и тетя Шаша. Я глянул на Квинта.
- Не страшно?
- Да что ты. Смешно.
- Что же смешного?
- Фараон в небеса летит. Я усмехнулся.
- Приготовились!
Хотел сказать громко, весело, но произнес чуть слышно, с хрипотцой.
- Старт!
- Дави! - зажмурился Квинт. Я нажал кнопки.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Упущение. Амяк Сириуса. В гуще насекомых. Под Ригелем. Звери. Добрые
великаны. В лагере.
Нуль-пространство вмиг окутало нас. Ни толчка, ни движения мы 'не
почувствовали. А мчались уже со световой скоростью.
Квинт отдернул шторку.
- Темень непроглядная. Солнца нет и звезд не видно. И что-то я не
чувствую никакой бесконечности.
- Мы же в мешке из ничто. - Далеко уже залетели?
- Луна позади. Через четыре минуты будет Марс. Квинт беспокойно заерзал
в кресле:
- Не хочу тебя обижать, а... летим ли мы вообще?
- Сомневаешься? - спросил я.
- Признаться, Фил, нехорошо получается, некрасиво, я не хочу
сомневаться, а сомневаюсь. Вот хотя бы одним глазком выглянуть наружу.
Убедиться. Вдруг в расчетах, вместо запятой, букашка раздавленная оказалась.
- При нашей скорости выглянуть из кабины невозможно. Она почти невесома
и только потому, что занимает большую площадь, луч несет ее. Попробуй-ка
высунь волосок. Масса его по сравнению с кабиной так велика, что луч уже не
сможет отталкивать нас. Как освободимся от нуль-пространства, сразу
убедишься, что не висим над полюсом.
И вдруг я похолодел. Затем меня бросило в жар. Я застонал от бессильной
злобы на самого себя. Мне сделалось дурно.
Я допускал много ошибок в работе. Но это было на Земле, где все можно
было исправить. И мы исправляли. А здесь, в космосе, такая грубая ошибка
равносильна самоубийству.
- У тебя не лихорадка? - забеспокоился Квинт.- Ты совсем желтый.
Я закрыл глаза и покачал головой.
- На сей раз, Квинт, мы дали маху. Мы летим в бесконечность. Нам
суждено вечно торчать в этой чертовой кабине, в чертовом мешке из ничто. Мы
слепы! Мы не сможем сесть ни на одну планетку. Мы можем лететь только в
неизвестность, пока не столкнемся с каким-нибудь небесным телом, которое и
станет нашей могилой.
Я с досады ударил по подлокотнику кресла правым, потом левым кулаком.
Квинт несколько секунд соображал.
- Не могу поверить. Шутишь.
- Сейчас поверишь. Чтобы сесть на планетку, нужно видеть ее. А
нуль-пространство закрывает от нас вселенную. Мы не знаем, куда летим.
- Да-а-а. Скверно. Не обрадовал ты меня. Но и хныкать нечего. Ты, Фил,
должен найти выход.
- Выход есть, но... не знаю даже.
- Говори, какой?
- Выключить иразер и выпустить нуль-пространство. Поскольку его не
будет, мы станем обыкновенным небесным телом и превратимся в спутник Юпитера
или Сатурна. Зайдя в центр кабины - там времени почти нет, - мы будем
спокойно ждать, когда человечество начнет штурмовать эти планеты. Пусть
пройдет сто лет, пусть двести, нас все равно найдут и отправят, конечно, на
Землю.
- Это будет позор, Фил. А что Ужжаз скажет? Нет, нет только вперед,
дальше, хоть в тартарары. А может, не все потеряно? Выкрутимся?
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг