Вокруг - нагромождения алмазных глыб. Они лежат на дне, на стенах, висят,
как облака в небе.
Внезапно корабль останавливается.
- Смотрите, ведь это пещера! - восклицает Таланин.
- Собственно говоря, не совсем пещера... - отвечает Егоров, -
геофизические приборы ее не регистрировали... Полость заполнена сдавленным
газом.
- Но почему остановился корабль? - спрашиваю я.
Таланин берется за рычаги управления. Он пробует включить двигатель. Но
безрезультатно...
- В двух словах... сели, - говорит наконец Егоров.
- Это уже не в двух, а в одном, - угрюмо отвечает Таланин. Он подходит к
гамма-квантовому видеоскопу и всматривается в очертания необычной пещеры.
- Какое давление газа внутри полости?
- Семь тысяч восемьсот сорок атмосфер.
- Приближенно восемь, - рассуждает вслух Таланин. - А донные океанские
скафандры могут выдержать десять тысяч. У них десятикратный запас
прочности.
- Но здесь девятьсот градусов... - начинает понимать ход мыслей Таланина
Егоров.
- Девятьсот? Сейчас я подсчитаю...
Он записывает на листке формулу. Кодирует ее и запускает ленту в приемное
устройство счетной машины.
И вот в его руках ответ, составленный электронным математиком.
- Смотрите... По крайней мере десять минут температура внутри скафандра
продержится на уровне сорока градусов.
* * *
Мы - Егоров и я - помогаем Таланину влезть в металлический панцирь донного
скафандра.
Сергей Петрович сразу становится похожим на сказочного великана-рыцаря.
- Сережа, только помните... не больше десяти минут. Если почувствуете
слабость, немедленно возвращайтесь.
Из-за прозрачной маски скафандра видны веселые глаза Таланина. Давненько
не плавал! Он протягивает для рукопожатия стальную ладонь.
За ним медленно задвигаются двери-шлюзы.
Медленно, как водолаз по дну, Таланин передвигается к выходу. Плавно
работая руками и ногами, он выплывает из отсека корабля.
Перед ним, освещенные голубоватым сиянием, золотисто-белые провалы
огромной пещеры. Словно вырублена топором унизанная огромными сверкающими
голубовато-золотистыми кристаллами стена. Пол похож на оцепеневшие волны
морского прибоя.
Сделав плавный вираж, Таланин разворачивается и подплывает к корпусу
корабля. Как у бесконечного зеркала, движется он вдоль его полированной
поверхности.
* * *
Мы помогаем Таланину снять скафандр. Я подношу к его губам маску
кислородного прибора. Таланин открывает глаза.
- Глупей не придумаешь... - говорит он. Мы молча переглядываемся.
- Алмазная глыба, - продолжает Таланин, - заклинила камеру двигателя...
Как заслонка... Надо ее разбить... Но дело вот в чем. Сжатия в первой
камере маловато. Если бы она прошла ну на полметра дальше. Вот сюда...
Тогда другое дело.
- Но как это могло случиться?
- Возможно, глыба подплыла сбоку, вне фокуса ультразвукового бура.
- А если повернуть бур? - спрашивает Егоров.
- В том-то и дело, что конструкцией корабля это не предусмотрено. Надо
взрывать глыбу.
- Взрывать? - Егоров морщится, точно проглотил что-то горькое. - Вы
подумали о последствиях?
- Разве взрыв угрожает кораблю? - спрашиваю я.
- Кораблю, конечно, не угрожает. В двух словах: взрыв зарегистрируют
станции подземного наблюдения. Он будет понят как сигнал бедствия, просьба
помощи... Нет, этого надо избежать...
Таланин вскакивает на ноги. Он тянется к донному скафандру.
- Есть выход. Дробить глыбу. - Он смотрит на меня, почему-то ожидая
возражения.
- А если такое повторится, - спрашиваю все-таки я, - там, где нельзя будет
выйти из корабля?
- Глубина помогает нам. Давление даже алмазы делает пластичными... -
говорит Егоров.
Они оба смотрят на меня, ожидая новых возражений. Я молча киваю головой.
* * *
Неподвижно лежит в пещере корабль.
Таланин подплывает к застрявшей у его "горла" глыбе. В его руках небольшой
пневматический молот, который обычно используют геологи, Таланин подводит
инструмент к поверхности глыбы.
На глыбе не остается следа.
Таланин подплывает с другой стороны...
Снова короткими пулеметными очередями стрекочет молот.
Алмаз - чрезвычайно твердый материал. Но в то же время он и хрупок. Все
дело в том, вдоль или поперек граней кристалле направляется усилие... Это
свойство "спайности". О нем знают школьники...
Таланин продолжает "прощупывать" молотом гигантский кристалл. Надо найти
единственно правильный угол для приложения инструмента.
Под маской - раскрасневшееся лицо Таланина. По его щекам сползают капли
пота.
* * *
В салоне совещание.
- ...Дело вот в чем, - говорит Таланин. - Это не алмаз. У этого минерала
твердость алмаза, но совершенно отсутствует спокойность...
- И все же от взрыва надо воздержаться, - твердит Егоров.
* * *
Следующим работает Егоров. Загадочный минерал продолжает сопротивляться.
Теперь моя очередь. Я протягиваю руку к своему скафандру, но меня
опережает Таланин.
- Ничего. Мы сами управимся.
- Я такой же член экипажа, как и все, - пытаюсь возражать я, - и наравне
со всеми...
Но Таланин не дает мне закончить. Он вдруг обнимает меня.
- Дорогой мой доктор, кто тебя-то лечить будет? Вот в чем дело. Потерпи,
друг!
* * *
И снова стрекочет пневматический молот. Снова работает Таланин в
наполненной сдавленным газом пещере.
Наконец минерал поддается. Сначала под острием молота в нем проскакивает
линия трещины... Потом отламывается кусок.
Между поверхностью камеры и кристаллом возникает небольшой зазор.
Буквально игольное ушко. В прозрачной среде сжатого газа образуется
завихрение, смерч... Он устремляется с грохотом в камеру.
Пока я помогаю Таланину раздеться, Егоров рассматривает частицу
загадочного минерала, которую захватил с собой Таланин.
Голубовато-золотистый, похожий на алмаз кристалл вдруг начинает мутнеть
изнутри. Он за несколько минут становится белым, как известь, и
рассыпается в порошок.
Очевидно, этот кристалл может существовать только в условиях высоких
давлений и температур...
Мы смотрим, как Егоров ссыпает на листок бумаги белый порошок.
Таланин берется за рычаги управления.
На экран видеоскопа выплывает глыба. Ее словно выплюнул корабль. Плавно
покачиваясь перед носом корабля, глыба плывет, удаляясь от нас.
Автоматически включается в работу ультразвуковой бур. Это - грозное
оружие. Его "снаряды" невидимы. Зато видно, как глыба, в которую они
попали, исчезает, растворяется в среде сдавленного газа.
Путь свободен.
* * *
Снова сквозь темные слои базальта движется корабль. Мгновение - и нас
ослепляет огненная жидкость. Кажется, что она выливается на нас с экрана
видеоскопа.
- Неужели это магма? Плывем, как грешники в аду, - улыбается Егоров.
Издалека в корабль доносятся приглушенные звуки грозных раскатов. Магма
так же неожиданно, как заполнила экран, исчезает. Вокруг нас базальт.
Все дальше в глубь прозрачного глобуса, установленного на приборном щите,
движется сверкающий пунктир, показывающий путь корабля. Мы приближаемся к
нашей цели, к таинственному барьеру... Удастся ли найти его разгадку?
Таланин напряженно всматривается в кажущийся раскаленным экран.
В моей лаборатории электронные анализаторы биотоков автоматически
наблюдают за состоянием физиологических функций членов экипажа.
Движется стрелка глубиномера. 495... Стрелка доходит до деления 500.
Взбирается все выше и выше... Где же барьер?
- Самое неожиданное, что барьера пока нет, - в недоумении шепчет Егоров.
Тишина настораживает.
Дрогнула и отшатнулась назад стрелка глубиномера. Замер светлячок в
прозрачном глобусе. Перестает разворачиваться катушка с лентой, на которой
отмечается путь корабля. Сработало аварийное устройство. Корабль
останавливается.
- Давление? - Только что я слышал шепот Егорова, а теперь мне кажется, что
он кричит.
- Двести шестьдесят тысяч атмосфер... - отвечает Таланин.
- Совпадает с расчетом. Температура?
- Тысяча девятьсот пять.
- Тоже совпадает. Химический состав?
- Обычный. Несколько повышена концентрация серы и кислорода.
- Для корабля это не опасно...
А на экране - раскаленные добела породы. Вот он, неизвестный барьер.
Остановив корабль, приборы предупредили нас об опасности, которую не
предусмотрели да и не могли предусмотреть составители программы. Что же
это за опасность? Нам предстояло найти ответ на этот вопрос.
* * *
Таланин освобождает ограничитель программного устройства и сам садится за
руль. Словно нехотя, преодолевая немое сопротивление механизмов,
сдвигается с места корабль.
Заголосила сирена.
На пульте вспыхивает табло с изображением контура корабля. Меняются цифры,
отмечающие толщину оболочки... 300... 295... 290... Это горит обшивка. Мы
охвачены пламенем! С катастрофической быстротой пожирает оно тело корабля.
Таланин дает обратный ход.
Когда прекращается наконец страшная пляска цифр на табло, Таланин
выключает двигатель и стирает с лица капельки влаги.
- Ничего не понимаю! - Теперь голос Егорова звучит спокойно, даже
буднично, как всегда, когда особенно напряженно работает его мысль.- Ни с
того ни с сего - какие-то дьявольски агрессивные соединения кислорода и
серы... Можно допустить, что это активные радикалы... Но откуда им взяться
на такой глубине? Любые соединения серы распадаются при восьмистах
градусах... А здесь - вдвое больше...
- Давай рассуждать логично... - предлагает Таланин. - До того, как корабль
вошел в эту зону, соединений не было?
- Да откуда им здесь быть! Конечно, не было...
- Так. Значит, дело вот в чем: агрессивные соединения возникли здесь лишь
тогда, когда появился корабль.
- Это же абсурд!
* * *
Корабль неподвижно висит над загадочным барьером. Изменен обычный
распорядок. Три дня и три ночи сжимаются в какой-то напряженный сгусток
времени. Никогда еще с начала нашего путешествия судьба экспедиции не
зависела до такой степени от наших решений. Ни одна самая "умная" машина
не могла принять их за нас. Десятки гипотез, порой взаимоисключающих, были
выдвинуты, проверены, отвергнуты.
А ответ лежал совсем рядом и, как всегда, оказался удивительно прост.
- Друзья... Поздравляю вас... - волнуясь от радости, говорит Егоров. Он
торжественно разливает из термоса в полиэтиленовые чашечки горячий кофе. -
Экспедиция выполнила свою задачу. Тайна загадочного барьера раскрыта... В
двух словах: это обычное для подобных глубин вещество, но с повышенным
содержанием серы и кислорода. В месте соприкосновения оболочки корабля с
этим веществом сера и кислород образуют активные радикалы - чрезвычайно
агрессивные соединения, до сих пор почти не исследованные наукой.
Теперь слово за химиками, - продолжает Егоров - Будем надеяться, что они
найдут способ тормозить эту реакцию, и тогда подземные корабли пойдут еще
дальше, к неведомым пока глубинам планеты, к земному ядру...
- А нам.. возвращаться? - спрашивает Таланин. Его лицо становится
серьезным.
- Задача, поставленная перед экспедицией, выполнена.
- В общем, да. Но дело в том, что мы не узнали, как далеко простирается
этот барьер.
Таланин ставит на стол свою чашечку, Ставит чашечку и Егоров.
- Это узнает следующая экспедиция.
- Но дело в том, что можем узнать мы...
Егоров качает головой.
- Можем, - повторяет Таланин. Он подходит к табло. - Смотрите... По
толщине обшивка корабля имеет почти десятикратный запас прочности. Потеря
небольшого слоя ее совершенно не отразится на корабле.
- Ты предлагаешь двигаться в опасную зону?
- Да...
- А если оболочки не хватит на то, чтобы пройти барьер? Если он окажется
слишком мощным?
- Вот тогда возвращаться. Но уже с представлением о барьере. Я составлю
программу таким образом, чтобы корабль шел лишь до тех пор, пока
утоньшение оболочки не достигнет критической величины... Если же нам
удастся проскочить, то... - Таланин не заканчивает фразы...
Он смотрит на меня.
Чуть улыбаясь, смотрит на меня и Егоров.
- А что скажет медицина?
- Предложение Сергея Петровича заманчиво, но...
- Заманчиво? Замечательное предложение! - вырывается у Егорова. -
Замечательное!
Он залпом выпивает свой кофе.
* * *
И вот идет атака на залежь.
Тревожно звучит сирена.
Сейчас кораблем управляет программное устройство - автоводитель. Но
Таланину нет-нет да и хочется протянуть руку к рычагам управления.
Как гигантская огненная комета, движется объятый пламенем корабль.
На схеме, изображающей контур корабля, красной линией отмечен предельный
размер, до которого может сокращаться оболочка.
Одна за другой вспыхивают цифры; 200... 195... 190...
Они подходят к красной линии.
А сирена воет и воет...
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг