Волин встал. Его испытующий взгляд скользнул по лицам участников
заседания.
- Признаться, я ждал вопросов, - сказал Волин, - вопросов по существу
проекта. Проект составлен в расчете на то, что станция уцелела...
Лухтанцев беспокойно шевельнулся в кресле, кашлянул, достал платок и
принялся старательно протирать очки.
- Уцелела, - повторил Волин, глядя поверх головы Лухтанцева. - И весьма
вероятно, что большая ее часть даже еще не залита водой. Все выступавшие
говорили о гибели станции; авторы проекта исходят из того, что станция
цела... Пока цела, хотя не исключено, что сохранить ее нам не удастся...
Времени мало; сейчас нет возможности убедительно обосновать эти
соображения.
Главный довод, что станция уцелела, заключается в том, что не сработал
ни один вид сигнализации...
- А люди? - спросил кто-то.
- О судьбе людей пока нельзя сказать ничего определенного... Существует
три возможности: первая - они отрезаны в одном из отсеков, вторая -
погибли; третья... их нет на станции...
- Куда же они девались?
- Этого я не знаю.
Вокруг зашумели. Послышались удивленные возгласы. "Чепуха", - прогудел
чей-то бас. Волин поднял руку, требуя тишины, но в этот момент вспыхнул
красный глазок на табло возле стола председательствующего.
Председательствующий наклонился к экрану переговорного устройства,
выслушал сообщение и встал.
- Только что получена радиограмма с Симушира, - сказал он. - Наземная
база "Тускароры" приняла сигнал тревоги со станции.
- Какой сигнал? - быстро спросил Волин.
- Вода выбила одну из аварийных перегородок в шахте.
- Прошу утвердить проект спасательных работ с поправкой, что все сроки
сокращаются вдвое, - сказал Волин.
- Но позвольте, Роберт Юрьевич, - начал Лухтанцев.
- Дискуссию, если понадобится, продолжим на Симушире. Членов комиссии
прошу быть готовыми к отлету через пятнадцать минут. Как с самолетом? -
Волин отыскал глазами Кошкина.
- Полный порядок, Роберт Юрьевич, - восторженно откликнулся Кошкин. -
Вертолеты тут, на крыше, самолет в полной боевой готовности на посадочной
площадке института за городом.
- Прошу утвердить проект, - повторил Волин.
- Кто за? - спросил председатель. - Так... Ясно. Кто против?..
Никого... Кто воздержался? Один человек - профессор Лухтанцев.
- Я в связи с сокращением сроков, - торопливо заговорил Лухтанцев. -
Это совершенно нереально... Я считаю...
- Запишите, - прервал председатель. - Утверждено единогласно при одном
воздержавшемся... Ну, в добрый час, Роберт Юрьевич, командуйте! Кажется,
вы что-то еще хотели сказать?
- Хотел попросить присутствующую тут Марину Васильевну Богданову лететь
на Симушир вместе с комиссией.
- Богданова, слышали? - спросил председательствующий.
Рыжеволосая соседка Кошкина молча кивнула и, повернувшись, внимательно
посмотрела на Волина. Их взгляды встретились. Она не смутилась и не отвела
глаз. Только ее взгляд на мгновение вдруг стал печальным и в углах губ
пролегли скорбные складки. Кто-то позвал ее. Она резко повернула голову, и
Волин увидел ее в профиль: чуть приоткрытые пухлые губы, маленький прямой
нос, пышный жгут рыжеватых волос, закрывающий шею.
"Удивительное лицо, - подумал океанолог, - при каждом повороте иное.
Сколько в нем контрастов и какой-то затаенной грусти. Даже не скажешь,
красива она или нет. Вот разве волосы и еще глаза... Нет, пожалуй,
красива... Даже очень. А, впрочем, какое это имеет значение".
Участники совещания, шумно переговариваясь, уже покидали зал заседаний.
Океан был необычайно спокоен. Зеленовато-серые волны набегали на
влажный песок, превращались в каймы белой паны и с чуть слышным шорохом
откатывались назад. Ветра не было. Вдалеке от берега сквозь низкие серые
облака временами проглядывало солнце, и тогда на поверхности океана
расплывались неяркие серебристо-желтые пятна. А над островом тучи висели
густой непроницаемой пеленой, и в них терялись темные буровато-пепельные
склоны вулканов. В воздухе пахло сыростью и гниющими водорослями. То и
дело принимался моросить мелкий, похожий на водяную пыль дождь.
Массивный металлический корпус шахты уходил под воду гигантской
наклонной трубой. Оплетенный сложной конструкцией креплений, он был похож
на исполинского динозавра, который всплыл из неведомых глубин океана и,
подобравшись к самому берегу, выставил из воды могучую шею, увенчанную
маленькой головкой. Выставил, да так и окаменел навеки от изумления. Там,
где можно было вообразить голову чудовища, на высоте тридцати метров над
уровнем прилива, находился вход в шахту. К нему вели ажурные металлические
мостки, переброшенные над узкой полосой пляжа на высоте пятнадцатиэтажного
дома. Мостки исчезали в устье наклонного тоннеля, пробитого в толще темных
базальтовых лав. Лавами были сложены высокие береговые обрывы юго-западной
части острова. Наверху над этими обрывами находилось небольшое лавовое
плато - зеленая волнистая площадка, иссеченная глубокими оврагами.
В глубине площадки у подножия следующей ступени обрывов были
расположены наземные постройки "Тускароры" - несколько бетонных домиков,
ангары для машин и вертолета. На скале у самого обрыва - маяк, немного в
стороне - башни для актинометрических наблюдений, метеостанция,
прожекторные установки, радары. В небе на фоне туч - паутина антенн.
Вход в наклонный тоннель, ведущий к шахте, находился почти в центре
площадки, метрах в двухстах от домиков базы. Кошкин и профессор биолог
Анкудинов - один из членов правительственной комиссии, час назад
прилетевший на Симушир, вышли из тоннеля, и Анкудинов присел отдохнуть на
широкую деревянную скамью, стоявшую у входа.
- Утомились, Иван Иванович? - сочувственно спросил Кошкин, наклоняясь и
заглядывая в широкое с тройным подбородком лицо Анкудинова. - Тут высоко:
над морем метров сто пятьдесят будет.
- Над уровнем прилива, дорогуша, а не над морем, - отдуваясь, сказал
Анкудинов. - Вот так... А крутой этот ваш тоннель, ишак залягай тех, кто
его придумал.
Анкудинов тяжело вздохнул, достал из кармана аккуратно сложенный
носовой платок, развернул и принялся вытирать покрасневшее потное лицо и
багровую шею.
- Ниже места не нашлось, Иван Иванович, - возразил Кошкин. - Хозяйство
- вон оно какое. Одни ваши аквариумы сколько занимают. Хорошо еще, что для
океанариума внизу в скалах место оказалось. Это только так говорится, что
мол, "Тускарора" рассчитана на четырех наблюдателей. Внизу четверо могут
работать. А тут, наверху, почти четыре десятка. А когда строили, до
пятисот человек доходило. И строили больше трех лет.
- Строили долго, работали коротко, - проворчал Анкудинов. - А угробили,
батенька мой, в секунду. Вот так...
- Еще ничего неизвестно, - сказал Кошкин. - Может, и ничего такого.
Может, и еще будем работать.
- Работать, конечно, будем, - согласился Анкудинов. - Не тут, так в
другом месте... На дне места много. Вон и американцы в Калифорнии строят
глубоководную станцию. И уже о подводном городке поговаривают.
- Американцы! - презрительно скривился Кошкин. - Да у Роберта Юрьевича
в столе давно готовый проект лежит - проект подводного городка
Международного института проблем океанического дна.
- Уж очень торопится он - твой Роберт Юрьевич, - сердито сказал
Анкудинов. - Шире своих штанов шагать готов. Денег знаешь на это сколько
надо! Вот так...
Да еще годы предварительных экспериментов. Институт проблем
океанического дна!.. Колумбы XX века! Первую глубоководную станцию
построили, а на лифт денег не хватило? Пешком на шестисотметровую глубину
ходили.
- Монтаж подъемника планировали в будущем году. Что же, по-вашему,
лучше было ждать еще год, пока подъемник поставят?
- По-моему, надо было с меньших глубин начинать. Как французы,
американцы...
А мы сразу с пятнадцати метров на шестьсот. Вот теперь и расхлебываем.
- Ну, конечно, - с легкой обидой в голосе сказал Кошкин, - чтобы
изучать ваших дельфинов да треску, и пятнадцатиметровой глубины хватит. А
у нас другие задачи...
- У нас другие задачи, тере-фере, - передразнил Анкудинов. - У нас,
сокровище ты мое, одна задача: освоить океан, заставить его служить людям.
Вот так... Океан - это такая кладовка, что иным и не снилось. Жизнь из
океана вышла, и все, что для жизни необходимо - все в океане:
неисчерпаемые запасы воды и пищи, все химические элементы в растворенном
виде; я уж не говорю о запасах солей и железомарганцевых конкрециях на
дне. Плюс к этому две трети всех месторождений угля, нефти, металлов,
притаившихся в подводных горах и равнинах и ожидающих своих
первооткрывателей. А что мы пока берем из этой кладовки? Треску да
селедку, как наши предки пятьсот лет назад. Да еще пару горстей морской
капусты, которую никак не можем научиться прилично готовить. Ты вот,
Кошкин, вспомнил тут про дельфинов: чтобы их изучать, мол, и пятнадцати
метров хватит... А знаешь ли ты, на какую глубину погружаются дельфины?
- Знаю, - сердито сказал Кошкин, - до тысячи метров.
- А я уверен, - возразил Анкудинов, - что они запросто на четыре-пять
тысяч метров ныряют. Вот они - настоящие разведчики глубин и, значит, наши
союзники. А мы вместо того, чтобы использовать их, все еще спорим, глупее
они нас или умнее. Вот так...
- Правильно, Иван Иванович, и я так понимаю. Значит, надо идти на
глубину.
- Ничего ты не понял, Кошкин, - махнул рукой Анкудинов. - Надо сначала
решить проблему освоения дна мелководных морей и шельфа. Вот главная и
основная задача ближайших поколений. Если докажем возможность заселения
мелководных акваторий с глубинами до двухсот метров, мы подарим
человечеству для активной деятельности кусочек планеты, превышающий по
площади Азиатский континент. А это, братец ты мой, сорок миллионов
квадратных километров. Вот и прикинь, сколько там можно будет построить
городов, создать рудников, подводных плантаций, рыбных и крабовых
заповедников и тому подобного...
- Да я... - начал Кошкин.
- Ладно, - сказал Анкудинов, поднимаясь со скамьи. - Это так, к слову...
Нашему академику можешь не докладывать. Он это от меня не раз слышал и
с глазу на глаз, и на ученом совете...
- Да я...
- Знаю, знаю... Брюзжу от возраста... Как-никак восемьдесят три года,
Кошкин. Ну, свежим воздухом подышали? Пошли теперь опять вниз, в шахту.
Поговорили - и время прошло, а то ждать просто невмоготу было. Терпеть
не могу слушать эти переговоры по радио. Все равно не поможешь, если там с
ними что приключится...
- Что может приключиться, - возразил Кошкин. - Роберт Юрьевич разрешил
спуск по шахте только до ста пятидесяти метров. Так, небольшая
рекогносцировка...
Вот к вечеру подготовят батискаф. Роберт Юрьевич хочет сам погрузиться,
чтобы осмотреть станцию снаружи. И меня взять обещал.
- Только тебя там и не хватало.
- А я не просто так, а как оператор. Я, Иван Иванович, эту систему
батискафа как свои пять пальцев знаю.
- Ну, ежели как свои пять пальцев, значит, не годишься, - сказал
Анкудинов, медленно спускаясь по ступенчатой бетонной дорожке ярко
освещенного тоннеля.
- Что ты знаешь о своих пальцах кроме того, что их пять, что они
короткие, волосатые, а на мизинце ноготь сломан? Чтобы управлять
батискафом, надо знать анатомию и физиологию каждого нервного узла в его
механизмах. А ты, наверно, даже не знаешь, сколько фаланг в твоих пяти
пальцах.
- Сейчас сосчитаю... Тринадцать.
- Ну вот и неверно.
- А у меня, Иван Иванович, на указательном пальце левой руки одной
фаланги не хватает. Краб клешней отстриг.
- Это как же тебя угораздило?
- Я еще мальчишкой был. Во Владивостоке. Ребята поймали здоровенного
краба.
Я хотел посмотреть поближе. А он хвать за палец... Сразу укоротил.
- Научил, значит. За науку, Кошкин, всегда платить надо. Так вот и с
"Тускаророй"...
Они вышли из тоннеля, прошли по металлическим мосткам над пляжем и
остановились у зияющей темной пасти шахты. Шахта уходила на глубину
постепенно сужающейся наклонной горловиной. Снаружи казалось, что в ней
совсем темно. Однако присмотревшись можно было разглядеть внизу, метрах в
пятидесяти от входа, слабо освещенную площадку и на ней группу людей.
Придерживаясь за холодные влажные перила, Кошкин и Анкудинов начали
спускаться по крутой лестнице к площадке, на которой находились люди.
Массивные крепления свода поблескивали над головой, освещаемые тусклым
светом электрических лампочек. Лампочки сидели между креплениями, будто в
складках гигантского черного гофрированного воротника. Света они давали
совсем мало и едва освещали бетонные ступени и металлические стены шахты.
- Опять снизили напряжение, - сказал Кошкин, осторожно спускаясь
впереди Анкудинова. - Что там у них с электроэнергией?
Вот наконец и площадка... Ее соорудили временно из металлических
решеток, опирающихся на крепления стен. В нескольких метрах под решетчатым
полом чуть слышно плескалась невидимая вода, заполнившая шахту.
Кошкин и Анкудинов подошли к темным фигурам, сгрудившимся вокруг
радиоаппаратуры и приборов, расставленных прямо на решетчатом полу
площадки.
- Возвратились, Иван Иванович? - спросила одна из фигур, оглянувшись. -
Ну, что там хорошего наверху?
Кошкин узнал по голосу профессора Лухтанцева.
Анкудинов проворчал что-то неразборчивое.
- А у нас, знаете, новость, - продолжал Лухтанцев, не отрывая взгляда
от панели с рядами разноцветных лампочек. - Мой Розанов с помощником
водолазом обнаружили внизу что-то любопытное. Сейчас к ним Роберт Юрьевич
пошел.
- Как это "пошел"? - сердито спросил Анкудинов. - Куда пошел?
- Под воду... Надел скафандр и пошел...
- И вы его одного пустили?
- Он не один. С ним Марина Богданова. А всего их теперь там четверо.
- Где они сейчас? - спросил Анкудинов, протискиваясь к столу с
радиоаппаратурой.
- Розанов с водолазом на ста пятидесяти. А Волин и Богданова - вот
смотрите, - Лухтанцев указал на экран небольшого локатора, - достигли
стодвадцатиметровой глубины. Через несколько минут они встретятся.
- Роберт Юрьевич, дорогой, слышите меня? - крикнул Анкудинов в микрофон.
- Слышу, Иван Иванович, - донеслось из переговорного динамика.
- Как дела?
- Пока все в порядке.
- Мариночка, - снова крикнул Анкудинов, - вы от него ни на шаг! А то он
слишком резвый.
- Иван Иванович! - с упреком в голосе сказал Лухтанцев.
- Чего Иван Иванович, - вдруг рассвирепел Анкудинов. - Теперь
помалкивайте, вы не должны были его туда пускать.
- Но позвольте... - обиженно начал Лухтанцев.
- Чего еще вам позволить?
- Нельзя же так, здесь... младшие сотрудники, а вы, извините меня, крик
поднимаете.
- Здесь, батенька мой, все свои: старшие, младшие, средние... Простите,
конечно, ежели обиделись.
- Роберт Юрьевич - председатель комиссии и, раз он решил, я не имел
оснований...
- Тьфу, - опять обозлился Анкудинов. - Да я бы на вашем месте скорее
сам пошел. И в конце концов этот ваш Розанов, он что, маленький, один не
мог разобраться? А если так, не надо было его и посылать.
- Роберт Юрьевич предложил спуститься добровольцам. Розанов вызвался
первым.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг