коньяку.
Девушка-официантка подкатила столик-коляску. Стала убирать со стола.
Майор, насупившись, глядел на нее.
- Вам еще что-нибудь? - спросила девушка.
- Нет, - буркнул майор. - А хотя да... Вы случайно не знаете того
высокого седоватого пассажира, который сидел со мной? Я заметил, вы все
поглядывали на него.
Девушка улыбнулась:
- Знаю... Его многие знают... Я думала, вы тоже.
- Кто же он такой?
- Академик Волин - океанолог. Вот здесь о нем написано в газете. Его
назначили председателем правительственной комиссии, которая будет вести
спасательные работы на "Тускароре".
- Значит, Волин, - пробормотал майор.
"Ну конечно, Волин, - думал он раскуривая папиросу. - Когда наш
генерал, вместе с этим морским чертом адмиралом Кодоровым, песочили меня
за Онекотан, адмирал упомянул про академика Волина. Я еще удивился про
себя - однофамилец или родственник того парня. А это, оказывается, он сам
и есть... Дела...
Кандидаты наук из моих парней получались. Это я точно знаю. Но чтобы
академик! Выходит вы, товарищ майор Нестеренко, и будущих академиков
воспитывали".
Майор многозначительно кашлянул и подмигнул было официантке, но,
вспомнив о двадцати сутках строгача, влепленных им будущему академику,
снова помрачнел и покачал головой.
Кошкин строит гипотезы
В Петропавловском аэропорту Волина встретил Кошкин.
Уже рассветало. Низкие облака скрывали снежный конус Коряка и дымящуюся
вершину Авачи. Ветер резкими порывами задувал с океана, нес в лицо мелкую
дождевую пыль.
- К утру разгонит, - уверял Кошкин, семеня рядом с широко шагающим
Волиным и стараясь попасть в ногу. - Как долетели, Роберт Юрьевич?
- Превосходно. Вылетел вчера. Ночь показалась удивительно короткой. И
вот я здесь.
- Без посадки?
- Да - прямой рейс. Шесть летных часов.
- Техника на грани фантастики, - восторженно объявил Кошкин,
придерживая обеими руками шляпу, которую ветер так и рвал с головы.
- Есть что-нибудь новое? - поинтересовался Волин, когда сели в машину.
- Абсолютно ничего, - сказал Кошкин и с места взял такую скорость, что
Волина втиснуло в эластичную спинку сиденья.
Фонари по сторонам широкого шоссе слились в светящийся пунктир.
- Заседание обкома в десять ноль-ноль, - сказал Кошкин, стремительным
виражом огибая автобус. - У вас еще есть несколько часов. Самолет на
Симушир заказан на четырнадцать ноль-ноль.
Волин бросил взгляд на спидометр. Стрелка подрагивала около ста
пятидесяти.
Кошкин был верен себе.
- Все члены комиссии приехали? - спросил Волин, помолчав.
- Все, кроме профессора Анкудинова. Старик, как всегда, опоздает.
- А там, на Симушире, не удалось принять по радио... никаких сигналов?
Кошкин так удивился, что даже сбавил скорость до ста километров.
- С "Тускароры", Роберт Юрьевич?.. Вы еще ждете сигналов?
- А почему бы нет!
Кошкин дал газ, и стрелка спидометра сразу рванулась к ста семидесяти.
- Послушайте, не злоупотребляйте, - посоветовал Волин. - Бетон мокрый.
Скользко. Кроме того, тут, вероятно, попадаются регулировщики...
- Меня знают, - объяснил Кошкин, но все-таки убавил скорость до ста
сорока.
- Нет, Роберт Юрьевич, никаких сигналов больше не было. В тот вечер
передача оборвалась сразу, как ножом обрезали. И больше ни звука. Это все
получилось мгновенно. Взрыв или...
- Передача оборвалась именно в тот момент, когда Савченко сообщил о
фиолетовом свечении?
- Мы все дали в газеты абсолютно точно, - сказал Кошкин. - В Совет
Министров, вам в институт и в центральное информбюро дан абсолютно
идентичный текст. Так приказал Лухтанцев. А текст передавал я лично.
- Кто принимал последнюю передачу с "Тускароры"?
- Марина Богданова - биолог наземной базы "Тускароры" на Симушире.
Может, знаете?
- Нет.
- Она недавно работает. Совсем девчонка. Прислали после окончания
института.
Все просила, чтобы ее взяли вниз на станцию.
- Где она сейчас?
- Здесь, в Петропавловске. Ее тоже вызвали на заседание в обком.
- Это хорошо.
- А как вы думаете, Роберт Юрьевич, что могло произойти там, внизу?
- Не знаю.
- Ну, а все-таки, что вы предполагаете?
- Пока ничего...
- Э-э, - разочарованно протянул Кошкин. - У нас тут уже у всех свои
гипотезы. Лухтанцев, например, считает, что станцию сразу раздавило
давлением воды.
- Вздор, - резко бросил Волин.
- Как вы сказали? - удивился Кошкин, оторопело глядя на Волина.
- Смотрите вперед, - посоветовал океанолог. - Я сказал - вздор.
- Ага, - согласился Кошкин. - Между прочим, я с ним тоже не согласен.
Геннадий Розанов, аспирант Лухтанцева, думает, что на станции произошел
взрыв. Могли взорваться баллоны с резервным кислородом или еще что.
- Маловероятно.
- Вода, заполнившая входную шахту, некоторое время газировала. Марина
говорит, что это было похоже на кипение. Розанов поэтому считает, что само
здание станции уцелело. Взрыв произошел внутри и не разрушил ее.
- Откуда же взялась вода в шахте?
- Какая-нибудь трещина могла получиться. Через нее?
- Это тоже вздор, - заметил Волин.
По сторонам шоссе уже мелькали многоэтажные дома, зеленые газоны, яркие
пятна цветочных клумб среди мокрого асфальта. Круто свернув в боковую
улицу, Кошкин резко затормозил возле большого серого дома.
- Лухтанцев приказал привезти вас сначала сюда, - сказал Кошкин. - А уж
потом в гостиницу. Он ждет вас...
Сопровождаемый Кошкиным, Волин неторопливо прошел в подъезд, у дверей
которого висела черная табличка с белой надписью: "Петропавловский филиал
Всесоюзного института океанологии".
Однако директора филиала профессора Лухтанцева в этот ранний час в
институте не оказалось.
- Работал всю ночь, а недавно поехал домой, побриться и позавтракать, -
объяснила заспанная секретарша. - Просил позвонить, как вы приедете. Я
сейчас сообщу ему. Проходите в кабинет.
Волин кивком головы пригласил Кошкина следовать за ним. Они сели на
широкий кожаный диван, закурили.
- Значит, давление воды, взрыв, что еще? - спросил Волин, испытующе
поглядывая на Кошкина.
Кошкин поправил съехавший на бок галстук, старательно пригладил
взлохмаченные волосы.
- Еще подводное извержение; оползень подводного склона, помните, там в
одном месте подводный склон был очень крутой. В обкоме считают, что авария
произошла в шахте. Вода через шахту проникла на станцию.
- Интересно, а что вы думаете? Убежден, что у вас есть своя гипотеза.
- Может быть, - скромно ответил Кошкин.
- Тогда выкладывайте.
- У меня их три, Роберт Юрьевич.
- Это уже плохо. Одна гипотеза - хорошо, две - терпимо, но три - никуда
не годится.
- Я ведь последний, кто возвратился со станции...
- Не знал. Впрочем, даже это не дает права на три гипотезы сразу. Когда
вы последний раз были на станции?
- Ровно за сутки до... аварии. Я возвратился наверх в пятницу и сразу
улетел в Петропавловск. А в субботу вечером оборвалась радиосвязь. Сегодня
вторник.
Я был внизу трое суток назад.
- Когда в шахте появилась вода?
- Этого точно никто не знает. Мы прилетели на Симушир в воскресенье,
шахта уже была заполнена водой.
- А работники наземной базы?
- Они обнаружили воду в воскресенье рано утром. Ночью никто к шахте не
подходил. Сначала думали, что наступил простой перерыв в радиосвязи. Ведь
ни один вид сигнализации не подал сигнала тревоги.
- Вот это самое загадочное, - заметил Волин. - Поднимаясь вверх по
шахте, вода не могла не выбить все пять аварийных перегородок.
Сигнализация должна была сработать.
- Сигналов не было: ни снизу, ни из шахты. Совершенно точно! Поэтому
Лухтанцев...
- Это я уже слышал. Скажите, после вашего возвращения снизу кто-нибудь
проходил по шахте?
- Проходил. Когда я улетал с Симушира, готовился к спуску Северинов. Он
благополучно прибыл на станцию.
- Северинов, кажется, студент?
- Он приехал на дипломную практику. Такой замечательный парень, Роберт
Юрьевич. Боксер! Его мне особенно жалко... Какую его мать телеграмму
Лухтанцеву прислала! Убийцей называет и еще как-то. Странное такое слово...
эх, забыл... Между прочим, это Северинов первым заметил гигантского
кракена.
Представляете, Роберт Юрьевич, тридцать девять метров длиной.
- Так уж - тридцать девять!
- Они хорошо рассмотрели! Кракен потом несколько раз появлялся возле
станции. Даже сломал павильон с приборами для донных наблюдений.
- Вот как. Не знал...
- Все это получилось перед самой аварией. А уж потом было не до кракена.
- Скажите, Алексей... простите, запамятовал отчество.
- Павлиныч, - подсказал Кошкин.
- Скажите, Алексей Павлинович, а вы сами не видели этого спрута?
Кошкин заморгал виновато:
- Вот чего не видел, того не видел. Последний раз битых три часа
просидел вместе с Савченко в угловой башне. Знаете, в той, с большим
прозрачным куполом. Но так ничего и не видел. То есть рыб разных было до
лиха, угрей пятиметровых видели, а кракен не появился.
- Не повезло вам, Алексей Павлинович... Однако вернемся к вашим
гипотезам.
Кажется, их три?
- Первая - кракен, Роберт Юрьевич. Он виновник аварии.
- Что же он мог сотворить?
- Все что угодно! Савченко рассказывал, что это чертовски умные бестии.
Кракен не зря несколько дней плавал вокруг станции; он разнюхивал
слабое место. Потом раз - и готово...
- Так... А вторая... гипотеза?
- Кашалот, Роберт Юрьевич! Кашалот охотился за этим кракеном, напал на
него.
Во время драки они повредили шахту.
- Простите, что повредили?
- Шахту, которая ведет к станции.
- Неплохо придумано. Остается еще третья гипотеза.
- Третья наиболее неясная и туманная для меня самого, Роберт Юрьевич, -
сказал Кошкин, наклоняясь к самому уху Волина и почему-то снижая голос до
шепота. - Я еще не продумал до конца, но вам скажу... Там мог оказаться
еще кое-кто... Они могли прилететь с Венеры... Савченко рассказывал о
следах...
Понимаете, во время рекогносцировочного маршрута он наблюдал совершенно
удивительные следы на дне...
Дверь кабинета распахнулась. Опираясь на трость, стремительно вошел
профессор Николай Аристархович Лухтанцев, невысокий, худощавый, с узким
горбоносым лицом и седой бородкой клинышком. Сделав несколько шагов, он
прижал трость локтем и протянул обе руки Волину:
- Роберт Юрьевич, дорогой мой, наконец-то! Рад бесконечно, что вижу
вас...
Подумайте, такое несчастье!.. Два лучших наблюдателя и наша
"Тускарора"...
Третий день не могу прийти в себя! Все думаю, в чем мы с вами ошиблись.
И не могу понять... Ужас, такой ужас...
И, не отпуская руки Волина, Лухтанцев прижал к очкам белый батистовый
платок.
Волин почувствовал аромат тонких духов. Он осторожно высвободил руку из
холодных пальцев Лухтанцева. Кивнув Кошкину, который боком торопливо
выбирался из кабинета, Волин сказал:
- Я привез проект спасательных работ на "Тускароре". Давайте согласуем
его, Николай Аристархович, до заседания и представим на утверждение
комиссии.
Понадобится помощь пограничников и водолазного отряда, а также оба
батискафа вашего филиала.
- Один батискаф на месте, на Симушире. Но, кажется, он не совсем в
порядке, - заметил Лухтанцев, усаживаясь за огромный письменный стол. - А
второй... - Николай Аристархович умолк, припоминая что-то.
- Второй должен быть на Симушире не позднее завтрашнего дня, - сказал
Волин.
- И первый необходимо срочно привести в полную готовность. Я вас прошу,
Николай Аристархович, тотчас отдать необходимые распоряжения. Что же
касается плана спасательных работ, он заключается в следующем...
Открытый люк
Заседание в обкоме продолжалось уже более часа. Волин молча слушал
выступавших, делая пометки в блокноте. Профессор Лухтанцев покусывал
пальцы, время от времени шептал что-то. В ответ на упреки в адрес
руководства института он уже дважды пытался заговорить, но каждый раз,
остановленный жестом председательствующего - первого секретаря, умолкал,
возмущенно помаргивая покрасневшими от бессонницы весами. Кошкин, сидя в
дальнем углу кабинета, не сводил восторженного взгляда с Волина. Когда
Волин начинал писать, Кошкин косил глаза в сторону соседки - худенькой
рыжеволосой девушки в сером свитере - и что-то пояснял ей отрывистым
шепотом. Девушка молча кивала, печальная и сосредоточенная.
- Обстоятельства дела в общем ясны, - сказал председатель, когда умолк
один из выступавших и на короткое время в кабинете стало тихо. - Сейчас
вопрос не в том, кто и в какой степени виноват... Если потребуется, к
этому мы еще вернемся. Главное - судьба людей, которые находились на
станции в момент аварии. Перед началом заседания вам был роздан проект
спасательных работ, подготовленный профессором Лухтанцевым...
- В соавторстве, - крикнул Лухтанцев, - в соавторстве с уважаемым
председателем правительственной комиссии академиком Волиным Робертом
Юрьевичем.
- Точно, - согласился председательствующий, - это я для краткости
назвал вас одного. Так вот, кто хочет высказаться по существу проекта?
Присутствующие зашелестели бумагой, переговариваясь вполголоса.
- Да как будто все правильно, - громко сказал седой мужчина с красным
обветренным лицом. - Дать им "добро" и пускай действуют с богом. Водолазов
мы выделим тотчас же.
- Погранвойска предоставят требуемые силы и средства сегодня к
шестнадцати ноль-ноль, - объявил один из генералов.
- Самолеты будут через час, - добавил второй генерал. .
- Есть еще желающие высказаться? - спросил председательствующий.
- Есть, - негромко отозвался Волин.
- Слово предоставляется Роберту Юрьевичу.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг