его аппаратуру? - Пронзительный взгляд Эстергома теперь буравил сквозь
толстые стекла очков лицо шефа. - Для него практически не будет тайн.
Личность каждого, повторяю - каждого, он сможет проанатомировать до
сокровеннейших глубин. Внутренний мир человека перестанет быть внутренним
миром. Над каждым нависнет угроза, что его в любой миг могут вывернуть
наизнанку, обнажив такое, в чем не всякий найдет силы признаться даже
самому себе.
- Тебя это смущает?
- Бьюсь об заклад, вы не найдете человека, которого это не смущало бы.
Представьте на миг себя в такой ситуации.
- Но при чем здесь я?
- А разве вы окажетесь в лучшем положении, чем все остальные?
Достаточно будет втайне установить портативную записывающую аппаратуру в
вашей спальне... Или представьте, что вы заболеваете, вас везут в
госпиталь и там один из ассистентов Сатаяны незаметно записывает вашу
энцефалограмму с помощью усовершенствованной мною аппаратуры.
- Сатаяну интересует совершенно другое, - пробовал защищаться Баллон. -
Он говорил мне...
- Неужели вы думаете, что он сказал бы вам правду?
- В конце концов, если мы откажемся, он найдет кого-то другого.
- Сомневаюсь, - процедил Эстергом, насмешливо скривив тонкие губы. -
Задача неимоверно сложна даже для меня. Думаю, что в ближайшие годы никто,
кроме меня, ему не поможет.
- Однако ты очень скромен. - Валлон не мог отказать себе в удовольствии
съехидничать.
- Я - реалист, не более, - презрительно усмехнулся Эстергом.
- Значит, ты отказываешься? - голос Баллона прозвучал почти вкрадчиво.
- Я хотел бы, видит небо - я хотел бы отказаться... - Эстергом почти
прокричал это, хрустнул сплетенными пальцами, прижал их к груди и опустил
голову. - Я хотел бы, - повторил он шепотом, не поднимая глаз. - И я
предупредил... Но в конце концов, что такое я?.. Вы, конечно, правы, шеф.
Не я - гак другой... Не сегодня - так через год, через пять лет, через
столетие. Все равно это окно рано или поздно распахнется. Разве так важно,
кто именно распахнет его?.. Я поступлю в соответствии с вашим желанием,
шеф, - неожиданно успокоившись, добавил он.
- Я так и думал, - кивнул Франсуа Валлон, все еще удивленный той болью,
которая прозвучала в словах его инженера. - Завтра я попрошу вас
встретиться с профессором Сатаяной и договориться о деталях, - продолжал
Валлон после короткого молчания. - Вы будете держать меня в курсе всех
дел. А в случае необходимости мы всегда сможем прекратить нашу помощь. К
тому же, если пригрозить ему разоблачением... Думаю, что преимущества в
наших руках, Жак.
- Возможно, шеф, - холодно ответил Эстергом, откланиваясь.
Прошло несколько месяцев. Работа по усовершенствованию аппаратуры для
клиники профессора Сатаяны продвигалась крайне медленно. Во всяком случае
так считал сам профессор. Мягко, но решительно он отвергал одну за другой
модели, которые предлагал Эстергом. В конце одной из встреч, когда Сатаяна
объявил, что очередная, модель его не удовлетворяет, инженер вспылил:
- Мне надоела игра "втемную", профессор, - объявил он. - Речь шла об
увеличении скорости видеомагнитной съемки. Не так ли?
Сатаяна улыбнулся и кивнул.
- Превосходно, - продолжал Эстергом. - Аппаратура, сконструированная за
последние месяцы в моей лаборатории, дает возможность увеличить скорость в
сорок - пятьдесят раз.
- Этого недостаточно, - улыбаясь, заметил Сатаяна.
- Но такие скорости, насколько мне известно, еще не применялись никогда
и нигде. Самую стремительную мысль, трансформированную в образы, можно
записать по алиментам при таких скоростях.
- Мне этого недостаточно, - повторил Сатаяна.
- В таком случае я должен присутствовать при ваших... экспериментах, -
решительно заявил Эстергом. - Может быть, тогда я пойму, чего от меня
хотят.
- Еще больших скоростей. И только.
- Каких же именно?
- Этого я не знаю.
- Я должен присутствовать при экспериментах, - твердо сказал Эстергом.
- Иначе я отказываюсь продолжать работы и сегодня же поставлю об этом в
известность шефа.
- Постарайтесь увеличить скорость съемки еще... раз в десять.
- Вы шутите, профессор.
- Ну хоть в пять!
- Я должен знать, что у вас получается при достигнутых скоростях.
- Почти ничего из того, что меня интересует.
- Я должен видеть сам. Только тогда я, может быть, что-то придумаю...
Сатаяна перестал улыбаться.
- Вы знаете, с каким материалом я сейчас работаю? - спросил он,
испытующе поглядывая на своего собеседника.
- Да, - ответил Эстергом. - Сейчас вы работаете с безумцами, а хотели
бы работать с нормальными людьми, то есть с более или менее нормальными.
- Вот именно. - На лице Сатаяны снова появилась улыбка.
- Но с нормальными людьми вы уже пробовали экспериментировать, не так
ли?.. При помощи той аппаратуры, которую я вам доставлял в последние
месяцы.
- Нет...
- Да, профессор. И вот на одном из таких экспериментов я должен
присутствовать. Это в ваших же интересах.
- Это невозможно.
- В таком случае я прекращаю работу.
- Вы не сделаете этого.
- Сделаю, и уверяю вас, не найдется силы, которая заставила бы меня
поступить иначе...
Сатаяна внимательно посмотрел на инженера.
- Хорошо, - вдруг сказал он просто. - Пусть будет по-вашему. Постараюсь
объяснить вам, в чем дело, на... живом материале. Разумеется, это будет
один из... пациентов моей клиники. Что же касается экспериментов на более
или менее нормальных людях... Надеюсь, вы поймете, дорогой мсье Эстергом,
почему я не хотел бы увеличивать число лиц, имеющих отношение к такого
рода исследованиям.
- Ничего нет легче стереть потом магнитную запись.
- Конечно, конечно... Итак, если вы свободны, завтра вечером...
Например, в десять?
- Свободен.
- Превосходно. Буду ждать вас в клинике.
Когда Эстергом появился в психиатрической клинике профессора Сатаяны, в
лаборатории патологической нейрологии все было готово для эксперимента.
Молчаливый ассистент в белой шапочке, белом халате и белых туфлях на
мягкой подошве встретил Эстергома в пустом, ярко освещенном холле.
Предложив инженеру переодеться в небольшой кабине, он жестом пригласил его
следовать за собой. Они долго шли по пустым, тихим коридорам. Справа и
слева тянулись ряды одинаковых белых дверей. Все двери были закрыты.
В конце одного из коридоров оказалась широкая лестница. По ней
спустились на несколько этажей вниз и попали в еще более длинный коридор.
И снова - вереницы закрытых дверей и полнейшая тишина. Ассистент шел
молча. На белом, чуть пружинящем пластике не было слышно даже шороха
шагов. В конце коридора - новая лестница и опять коридор, похожий на
предыдущие, потом еще и еще...
"Кажется, большая часть клиники сооружена под землей, - подумал
Эстергом. - Холм расположен на уровне первого этажа, а мы спустились
этажей на десять вниз. Тут не помешал бы лифт..."
- К сожалению, мы лишены возможности пользоваться лифтами, - сказал
вдруг провожатый, словно угадав мысли Эстергома. - Моторы создают помехи.
- Их можно было вынести за пределы здания, - возразил инженер.
- Так и сделано. Но сейчас лифты выключены.
- Значит, там, за этими дверьми?.. - Эстергом вопросительно глянул на
провожатого.
- Там... лаборатории и... они...
- Пациенты профессора?
- Да...
- Это похоже на... тюрьму...
- В определенной степени... пожалуй... Многие из них опасны.
- Но почему такая тишина?
- Тишина... - ассистент едва заметно усмехнулся. - Если бы вы знали,
что творится за многими из этих дверей. Тут очень хорошая звукоизоляция.
- А случается, что некоторые... выходят отсюда? - Эстергом почувствовал
в голосе неприятную хрипоту и вынужден был откашляться.
- Конечно, - сухо ответил провожатый. - Каждый из них обязательно
выйдет отсюда... Но вот мы и пришли...
Он указал на одну из дверей, которая тотчас же бесшумно раздвинулась.
Эстергом увидел круглый, ярко освещенный зал. Посреди на высоком,
похожем на операционный, столе неподвижно лежала человеческая фигура,
закрытая до подбородка белой простыней. Бритая голова. Очень бледное,
изможденное лицо. Глаза закрыты. Синеватые губы плотно сжаты. Вокруг стен
зала тянулись пульты с контрольной аппаратурой, рядами кнопок, шкал,
экранов, световых табло. Над головой человека, лежавшего на столе, свисало
с потолка большое блестящее полушарие. Оно напоминало фасетчатый глаз
гигантского насекомого. В стороне на мягком шарнирном постаменте стоял
белый ящик, похожий на съемочную телевизионную камеру без объектива. Возле
находился большой экран. От блестящего полушария к ящику тянулись тонкие
нити проводов. Это и была аппаратура для ускоренной видеомагнитной записи
- последняя модель, законченная совсем недавно Эстергомом и забракованная
вчера профессором Сатаяной. Сам профессор в белой шапочке и белом халате
сидел напротив экрана и приветливо улыбался Эстергому. Кроме профессора в
лаборатории находилось еще двое ассистентов, одетых подобно провожатому
Эстергома во все белое.
- Вы точны, - сказал Сатаяна, поднимаясь навстречу Эстергому. -
Познакомьтесь, это мои помощники, они будут ассистировать при
эксперименте.
Инженер молча поклонился.
- Прежде чем начать, должен еще раз предупредить вас: это рабочий
эксперимент... Все, чему вы можете стать свидетелем... э-э... не подлежит
разглашению. Вы не должны рассказывать об этом никому. Даже... извините
меня, вашему уважаемому шефу. - С губ Сатаяны не исчезала улыбка, но глаза
буравили Эстергома испытующе и настороженно.
- Меня интересуют только качество и устойчивость видеосигналов, -
возразил инженер. - Все остальное меня не касается.
- Я имею в виду именно видеосигналы, - кивнул Сатаяна. - Их
устойчивость и... содержание. Этот человек, - Сатаяна указал на стол в
центре зала, - был ученым. Довольно известным... Он занимал высокие посты
в академической иерархии... К сожалению, на данной стадии эксперимента мы
еще не овладели отбором информации. Ваша аппаратура принимает и
расшифровывает только отдельные, наиболее сильные импульсы мозга. Они в
определенной степени случайны, ибо, повторяю, этот человек болен...
Неизлечимо болен с точки зрения возможностей современной медицины, мсье
Эстергом. Я не знаю, что именно удастся сегодня извлечь из клеток его
мозга. Может быть, какие-то кадры покажутся вам... странными...
- Как его имя? - быстро спросил инженер. Ему показалось, что вопрос
заставил переглянуться ассистентов Сатаяны.
- Уверяю вас, теперь это не имеет значения, - мягко сказал Сатаяна. -
Его имя - больной. Один из многих больных моей клиники. Я, кажется,
упоминал о "растроении" личности... Он считает себя одним из жрецов
фараона Эхнатона, а иногда... дикарем - обыкновенным дикарем... Примерно
эпохи раннего палеолита... Значительно реже сознание возвращается к нему
настолько, что он осознает, кем был в действительности и где находится
сейчас... Тогда он производит впечатление вполне нормального человека.
- А теперь?
- Теперь он усыплен. Эксперименты я провожу над спящими.
- Но кем он был... перед усыплением?
- Это тоже не имеет значения... Клетки его мозга содержат информацию,
так или иначе сопряженную со всеми тремя состояниями. Можно получить
видеосигналы любой из его ипостасей и даже какие-то иные, с ними
непосредственно не связанные... Человеческий мозг - бесконечность, в
которой мы еще почти не умеем ориентироваться...
- Однако уже протянули к ней руку.
- Благодаря вашей аппаратуре, мсье Эстергом... С ее помощью я надеюсь
проникнуть в лабиринты этой бесконечности. Хотя бы сделать первые шаги...
- Кажется, вы их делали и без помощи моей аппаратуры.
- О, то было блуждание в темноте. Лишь теперь забрезжил свет. Слабый
свет в непроглядной тьме бесчисленных поколений, предшествующих нашему с
вами... Да-да, бесконечный лабиринт пространства и времени закодирован в
сгустке живой материи, который мы называем человеческим мозгом. Когда
удастся проникнуть в тайники этого кода, о... можно будет узнать многое,
почти все...
Эстергом удивленно взглянул на профессора. Улыбка исчезла с лица
Сатаяны. Взгляд его был устремлен куда-то поверх головы инженера,
пронзительный взгляд неподвижных расширенных зрачков... Эстергом внутренне
содрогнулся. Мелькнула мысль, что он имеет дело с безумцем. Губы Сатаяны
продолжали шевелиться. Он шептал что-то, но слов уже нельзя было
разобрать. Вдруг он тряхнул головой, словно прогоняя какое-то видение, и
смущенно улыбнулся:
- Извините, я, кажется, размышлял вслух. Со мной это бывает... Если не
возражаете, мы приступим. Прошу всех приготовиться... Внимание...
начали...
Последующие несколько часов показались Эстергому кошмарным сном, в
котором реальные ощущения, слова и образы сплелись с фантастическими
видениями какого-то иного, неведомого и жуткого мира в запутанный, липкий
клубок...
Когда фасетчатое полушарие опустили к самой голове человека, лежавшего
на столе, и подсоединили пучки электродов к его лбу, затылку и вискам, на
большом матовом экране, соединенном с записывающим устройством, вспыхнул
свет. Сначала по экрану медленно поплыли бесформенные разноцветные пятна и
полосы. Потом движение их ускорилось. Они приобрели объемность, начали
свиваться в цветные спирали. Спирали вращались все быстрее. Глаз уже не
успевал схватывать изменения окрасок и форм. Ассистенты склонились над
неподвижной фигурой, чей мозг был сейчас объектом этого странного
эксперимента. Сатаяна, сжав тонкие губы и не отрывая напряженного взгляда
от экрана, вращал рукоятки настройки прибора. По экрану продолжала
беззвучно разливаться вакханалия форм и красок.
Прошло несколько минут. Движение объемных цветных пятен и спиралей все
ускорялось, краски, сливаясь, теряли яркость, блекли, пригасали. Теперь на
экране стремительно метались языки перламутрового пламени. Иногда среди
них возникали какие-то контуры, но тотчас же сменялись иными и исчезали,
прежде чем глаз мог распознать их. Сатаяна неуловимым движением пальцев
продолжал регулировать настройку. На мгновение ему удалось удержать на
экране какой-то образ - Эстергому показалось, что это было женское лицо, -
но изображение тотчас исчезло, поглощенное перламутровым пламенем. Сатаяна
бросил быстрый взгляд на инженера, словно говоря: "Вот видите.
Ускользает... Нужна иная скорость..."
Его лоб и лицо покрылись мелкими каплями пота.
Снова мелькнул какой-то образ и исчез, прежде чем Эстергом успел
понять, что это было. Потом еще и еще... Пламя на экране поглощало их
раньше, чем они проявлялись... Это было похоже на ускользающее
воспоминание. Словно тот, на столе, мучительно пытался припомнить что-то и
не мог. Эстергом посмотрел в сторону стола. Человек лежал неподвижно.
Бледное лицо было спокойно. Глаза закрыты. Если бы не пляска
перламутрового пламени на экране, отражавшая работу мозга, можно было бы
подумать, что этот человек мертв...
Взгляд Эстергома не ускользнул от внимания профессора. Сатаяна
нахмурился, что-то сказал ассистентам. Эстергом не понял слов, а возможно,
Сатаяна воспользовался языком, незнакомым инженеру. Один из ассистентов
переступил на шаг и заслонил собой лицо спящего.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг