продолжалось менее пятнадцати минут. Ну, конечно, со мной был обморок!
Однако как объяснить видения и чувства, которые я испытывал в эту четверть
часа? Даже сейчас, находясь в своей лаборатории, я не сомневался в
реальности только что пережитой погони. Тропический лес, обезьяна,
саблезуб, непонятный страх перед солнцем - я в жизни не думал о таких
вещах. Отчего же они так ясно пригрезились мне? У меня не было никакого,
даже самого абсурдного объяснения. Никогда я не был так ошарашен, сбит с
толку, как в эти минуты.
И тут мой рассеянный взгляд упал на "Малютку". Я увидел несколько
перегоревших и почерневших узлов. Короткое замыкание? Этого только
недоставало! Первым моим побуждением было заменить вышедшие из строя
детали. Увы! Все наши запчасти и инструменты хранились в большом
металлическом шкафу, ключ от которого имел только завлабораторией
Аброр-ака. Значит, завтра, когда ребята придут на работу... Что я им
скажу? У меня перехватило дыхание.
Усталость, удар током, невероятный сон, авария "Малютки" - все это
разом обрушилось на меня. Оцепенев, стоял я посредине лаборатории.
В коридоре послышались шаги. Дверь открылась. Вошли Аброр-ака и
Альберт Евдокимович, наш ведущий конструктор.
- Проезжаем мимо, смотрим - свет в окнах горит. Значит, запустили
"Малютку"? - весело спросил Аброр-ака. Но оживление тут же погасло на его
лице. - Что с тобой, Камал? - тревожно спросил он.
Я стоял ни жив ни мертв.
- Эгей! - присвистнул Альберт Евдокимович, уставившись на "Малютку".
Густые брови Аброр-аки поползли вверх.
- Что здесь произошло, Камал?
Огненные кольца снова поплыли перед моими глазами. Я почувствовал,
что проваливаюсь в адскую пропасть, на дне которой пылал ослепительный
диск.
- Что с тобой, Камал? Камал! Камал, говори! - неслись мне вдогонку
слова.
Но бездна уже поглотила меня.
* * *
Не могу передать весь ужас, когда мне стало ясно, что я вновь
пробудился в теле обезьяны. Можно было строить любые предположения по
поводу первого эпизода, но оказаться в доисторическом лесу вторично...
Нет!
Я отчаянно принялся напрягать память. Я вспоминал детство, дом,
знакомых, родственников, недавнюю туристическую поездку в Болгарию, своих
коллег, работу над "Малюткой", математические формулы, разные забавные
случаи, даже анекдоты. Всеми силами я стремился стряхнуть с себя
наваждение. Тщетно! Более того, с каждой минутой я все отчетливее ощущал
реальность окружающего меня мира.
Я снова оказался в первобытном лесу. Но этот лес был уже иным. Не
сочные стебли и не гибкие кустарники окружали меня. Стволы мощных деревьев
уходили высоко в небо, раскинув там широкие кроны. Мягкую болотистую землю
покрывал влажный мох. Среди болезненно-светлой зелени виднелись маленькие
желтые цветы. При каждом шаге почва чавкала, словно горестно вздыхая.
Лес был полон животных. Я видел грациозные силуэты антилоп, смутные
очертания хищников, округлые контуры травоядных. Но странным было
поведение этих существ. Словно неведомая болезнь поразила обитателей леса.
Животные передвигались вяло, низко пригнув голову к земле, старались
укрыться в тени. Они явно сторонились светила, но делали это как будто по
привычке, поводя по сторонам мутными, безразличными глазами.
Да, лес вокруг был иным. И обезьяна, в теле которой я оказался, тоже
была другой. Это был крупный, рослый самец, тело которого покрывала
короткая шерсть. Длинные передние лапы почти достигали колен. Лапы ли? Я
увидел хорошо развитую гибкую ладонь, подвижные пальцы с плоскими, хотя и
острыми ногтями. Нет, это уже не лапа. Это рука.
Ступни ног трансформировались менее заметно, хотя и стали шире. Во
всяком случае, теперь животное гораздо легче сохраняло равновесие,
передвигаясь на двух конечностях.
Я сказал "животное" и тут же подумал - не ошибся ли? Мозг существа
был темен, им управляли древние инстинкты, но я чувствовал, как упорно
пробивается сквозь их толщу зародыш смутной мысли.
Кто же это существо? Еще не человек, но уже не животное.
Наблюдения за окружающей средой и поведением моего существа позволили
мне на некоторое время отвлечься от тревожных дум. Но постепенно отчаянье
вновь овладело мною. Это не сон и не бред, говорил я себе. Но что
произошло? Какой волной унесло меня из двадцатого века на многие
тысячелетия назад? Причем унесло только мой разум, оставив неизвестно где
тело. Я лихорадочно перебирал самые смелые гипотезы моего времени и
даже... сюжеты фантастических романов, но ответа не находил.
По-прежнему я воспринимал малейшее побуждение существа, в теле
которого оказался, но ни в коей степени не мог повлиять на его поведение.
Между тем обезьяночеловек шел вдоль быстрого ручья, что огибал горную
гряду. Я заметил, что он старательно обходит освещенные солнцем места. И
еще я понял, что ему нездоровится. Он не был серьезно болен, но его
организм, упорно сопротивляющийся наступлению какого-то недуга, уже
ослабевал в этой борьбе.
Внезапно обезьяночеловек остановился, пристально уставившись на
ручей. В воде у самого берега медленно шевелила плавниками крупная рыба.
Существо отступило на несколько шагов и принялось поспешно озираться
по сторонам. Я воспринял его радость, когда ему на глаза попалась толстая
сухая ветка с узловатым утолщением на конце.
Ухватив эту импровизированную дубинку обеими руками, обезьяночеловек
бросился к ручью и замолотил ею по воде. Я поразился силе его ударов.
Какое-то время ничего нельзя было разглядеть, лишь брызги летели далеко в
сторону. Наконец брюхом кверху всплыла рыба.
Существо с жадностью схватило ее, отшвырнув ставшую теперь ненужной
дубинку. Усевшись под деревом, прямо на его корявый корень,
обезьяночеловек впился в рыбу зубами и ногтями. Однако жесткая чешуя не
поддавалась его усилиям. Тогда он выковырял из земли камень, причем не
первый попавшийся, а с острым краем и вспорол этим камнем рыбину. С
четверть часа продолжалось пиршество...
Насытившись, обезьяночеловек опять пошел вдоль ручья. Чувство голода
он утолил, но хворь, подтачивающая его силы, не отступила - это я понимал
ясно.
Внезапно у него закружилась голова, и он устало опустился на землю,
тяжело дыша и бессмысленно глядя перед собой.
На той стороне ручья в скале виднелась расщелина, вернее, узкий вход
в пещеру. Оттуда веяло прохладой. Бесчисленное количество раз проходил
обезьяночеловек мимо этого места, не обращая никакого внимания на пещеру.
Он и сейчас равнодушно прошел бы мимо, если бы не острый приступ слабости.
Он бессмысленно смотрел на густую тень, отбрасываемую скалой, и
внезапно его мозг как бы озарился вспышкой. Подобно молнии, в этом
дремучем сознании блеснула мысль.
С трудом поднявшись с земли, обезьяночеловек вброд перешел ручей и
несмело влез в пещеру. Пещерка была небольшая, сухая и хорошо
проветривалась. Мой реципиент, хрипло вздыхая, растянулся на полу.
Не знаю, сколько прошло времени - может, двадцать минут, может,
полчаса, но вдруг я с удивлением обнаружил, что состояние обезьяночеловека
заметно улучшилось. Исчезла ноющая головная боль, болезненная вялость. Я
начал догадываться, что это связано каким-то образом с тем, что пещера
надежно оградила обезьяночеловека от действия солнечных лучей. Неужели в
те времена солнце таило в себе какую-то опасность? Однако поразмыслить над
этим явлением я не успел.
Мой реципиент захрапел. Как это ни странно, вместе с ним уснул и я.
* * *
Вновь я почувствовал, что мое сознание начинает выплывать из небытия.
Где же я окажусь? В доисторическом лесу? В далеком будущем? В моем XX
веке?
Я открыл глаза (если только это выражение приемлемо) и с горечью
убедился, что по-прежнему нахожусь в чужом теле. Но это было уже другое
тело - тело Молодого Охотника из эпохи Зари Человечества.
"Что ж! - сказал я себе. - Надо набраться мужества и ждать... В конце
концов все должно объясниться... А пока... пусть пока события текут своим
чередом".
Молодой Охотник был мускулист и кряжист, с грубой красноватой кожей.
У него был низкий треугольный лоб, сильные надбровные дуги и тяжелый
свинцовый взгляд, хотя по натуре он, кажется, был добрым малым. На
квадратные плечи он накинул старую оленью шкуру, всю в прорехах и
проплешинах.
Сейчас Молодой Охотник стоял в толпе своих соплеменников у подножия
Священной Скалы. Первобытные люди - около сотни особей - сбились в плотное
полукольцо. У большинства был изможденный вид. Старики и старухи едва
держались на ногах, а ведь им едва перевалило за тридцать.
Странное чувство охватило меня при виде этих существ с лицами, словно
наспех вытесанными из камня. Даже обезьяна с ее звериными повадками
произвела на меня менее тягостное впечатление, чем эти карикатурные
творения, как бы пародирующие род человеческий.
Впрочем, детеныши первобытных людей были даже милы. В их черных
глазенках светилось любопытство, они готовы были без устали возиться в
пыли. Малыши грызли какие-то стебли, выковыривали из земли белые хрустящие
корни и совали их в рот.
Хороша была и Быстроногая, на которую то и дело поглядывал Молодой
Охотник. Эта самка почти не сутулилась, а шерстка покрывала только ее
плечи и ноги. Сквозь грубые черты ее лица, такие же грубые, как и у других
самок, пробивалось тем не менее нечто светлое и нетленное... Да-да, смею
утверждать - на земле зарождалась красота...
И, поняв это, я преисполнился если не симпатии, то сочувствия по
отношению ко всему племени.
Между тем первобытные люди, как оказалось, обсуждали вопрос, право на
который история признает лишь за их далекими потомками, - "быть или не
быть?".
Внутри полукруга друг против друга стояли Вождь и Вещунья - тощая
высокая старуха с жесткими белыми волосами, делающими ее голову похожей на
большой одуванчик.
Вещунья проговорила лающим хриплым голосом, раскачиваясь из стороны в
сторону и полузакрыв глаза:
- Охотники опять вернулись ни с чем. Уже много дней мы не ели мяса.
Завтра нужно идти на охоту в Нижний Лес.
- Идти в Нижний Лес, - безропотно повторила за ней вся толпа.
Надо сказать, что речь людей была примитивной, даже убогой, в ней
почти отсутствовали глаголы. И если здесь я вкладываю в их уста
грамматически правильные фразы, то делаю это только для ясности и точной
передачи смысла сказанного.
- Но в Нижнем Лесу охотятся Рыжеволосые, - набычившись, отвечал Вождь
- очень крупный, сильный самец с широким, сплюснутым носом и большим ртом,
почти пастью. Чувствовалось, что Вождь и Вещунья - враги.
- Нужно выгнать Рыжеволосых из Нижнего Леса и овладеть их пещерой. -
Старуха запрокинула кверху уродливое лицо, не лишенное, однако,
выразительности.
- Выгнать Рыжеволосых, - зашелестели остальные, и первобытный ужас
оживил их маленькие глазки.
- Мы не можем выгнать Рыжеволосых. Они сильнее. У нас мало мужчин.
Очень многие не вернулись с охоты. - Вождь был тверд.
- Духи Солнца помогут нам стать сильнее! - вдруг пронзительно
закричала Вещунья. - Надо просить духов, и они помогут нам.
- А нельзя ли попросить духов помочь нам на охоте?
- Не оскорбляй духов, иначе поплатишься, - с угрозой произнесла
Вещунья. Затем повернулась лицом к Священной Скале и вознесла руки к небу,
прокричав: - Станьте пылью, люди племени Само! Просите у духов помощи!
Все племя повалилось на землю, распласталось в пыли. Мужчины,
женщины, старики, дети извивались, лежа, всем телом, катались по земле,
натыкаясь друг на друга, и выли на одной ноте низкими грубыми голосами.
Так продолжалось довольно долго.
Внезапно старуха обернулась, ее всклокоченные седые волосы походили
на ореол.
- Духи Солнца услышали нас! - закричала она. - Радуйся, племя Само!
Духи услышали нас!
Раздался восторженный вопль, который по знаку Вещуньи сменился
абсолютной тишиной. Старуха обвела толпу безумным взглядом.
- Духи требуют жертву, - сказала она. - Они будут ждать до
завтрашнего вечера. Если мы их не ублажим - нас ждет страшная беда.
- Завтра я сам поведу охотников! - воскликнул Вождь.
Итак, вопрос был решен. Вещунья осталась у Скалы, чтобы продолжить
беседу с духами, а люди вслед за Вождем побрели к своей пещере. Чем дальше
удалялось племя от Скалы, тем увереннее становился Вождь. Здесь, в пещере,
его власть была неограниченной. В нее не вмешивались даже духи.
Каждому нашлось дело.
Хранительницы огня отправились за хворостом для костра, что день и
ночь - годы подряд - горел в пещере. Кормилицы занялись маленькими детьми,
стряпухи принялись толочь в больших каменных ступах собранное днем зерно и
коренья - единственную пищу племени в последние дни. Старики и детишки
чинили шкуры, убирали пещеру.
Что же касается молодых здоровых мужчин, то те занялись
приготовлениями к завтрашней охоте. На плоских шершавых камнях они точили
копья - простые, подчас корявые заостренные палки, правили кремневые ножи
и скребки для снятия шкур.
Пещера представляла собой продолговатый подземный зал с входом,
защищенным от нападения диких зверей копьями и камнями. У каждого члена
племени Само в пещере было свое определенное место, менять которое можно
было только с разрешения Вождя. Мужчины-охотники занимали самый лучший
угол пещеры, теплый и сухой.
Невесело было сегодня в пещере. Трудные времена настали для племени
Само. Зарос илом Ближний Ручей, из-за этого пересохло Теплое Озеро, куда
звери ходили на водопой. Ушел зверь, ушла рыба. Хорошая охота была в
Нижнем Лесу, но Рыжеволосые не пускали туда охотников племени Само, рычали
при их появлении, грозили копьями. Приближалась зима, а припасов не было.
К тому же несколько охотников утонули недавно в болоте. Вот почему так
недовольны люди, вот почему с жадностью слушали они Вещунью...
Наконец поспел скудный ужин. Вождь разрешил приступать к еде. На
большие зеленые листья горкой наложили массу, напоминающую густое тесто.
Первую порцию взял себе Вождь, вторую, как всегда, одна из девушек отнесла
Вещунье в пещеру духов у Священной Скалы.
Охотники ели досыта, чтобы набраться сил. Последними накормили
стариков...
Ранним утром охотники вышли в путь. На этот раз Вождь повел их вдоль
подножия горного хребта в сторону болота. Место там было опасное, зато
дичь встречалась чаще.
Всего охотников было двенадцать. Вождь разделил их на группы по
два-три человека, и они разбрелись по лесу. У каждого было копье, на поясе
висел очень острый кремневый нож длиной в полторы ладони. На каждую группу
пришлось по каменному топору.
Молодой Охотник шел рядом с Вождем, переполненный радостью. Всякий
раз, когда он выходил на охоту, его охватывало упоительное чувство борьбы,
желание доказать свою силу и храбрость. Как хотелось ему именно сегодня
выследить дичь! Он думал о том, какими глазами посмотрит на него
Быстроногая, вернись он с добычей, и сам как зверь рыскал по сторонам в
поисках следа.
Но в лесу было пусто. Тогда Молодой Охотник, набравшись смелости,
заговорил с Вождем о том, что давно уже не давало ему покоя.
- Быть может, в Синих Горах охота лучше? - Он указал рукой на
вершины, что вздымались над лесом.
- Наши отцы и деды никогда не охотились в Синих Горах. Нам нельзя
нарушать их обычаи, иначе духи покарают нас, - спокойно ответил Вождь.
Юноша смущенно опустил голову.
Вдруг впереди между стволами мелькнуло что-то серое. Мелькнуло и
остановилось.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг