- Если нужны пояснения, я готова их дать. - Ее глаза сузились, стали
почти непроницаемы. - Мы не обнаружили присутствия в Галактике людей
старшего поколения. Но мы уверены, что оно было и есть. Почему? Да потому
что автоматические корабли приземлились тогда в Атлантиде и чуть позже -
на родине этрусков.
- Ты не ответила, - мягко сказал я и прикоснулся к ее руке. - Где
сейчас старшее поколение?
Взгляд ее был теплым, глубоким, но в нем была и тревога, которую от
меня скрыть не удалось. Не удалось... Что за старшее поколение? Не выдумка
ли это?
- Мы думаем, что они удалились, оставили Галактику, - наконец сказала
она.
- Подарили нам звезды, оставили спасательные корабли, так?
- Но ведь и нам когда-нибудь откроются возможности... целые миры
звездных островов будут ждать нас. И мы поможем другим.
Что я мог возразить? Космос действительно бесконечен, только человек
в это никогда по-настоящему не верил.
- Найдется апельсин? - Сестра уже держалась за дверную ручку, и
вопрос застал меня врасплох.
Я пошел на кухню, открыл холодильник, выдвинул ящик для фруктов. На
дне его я обнаружил один-единственный апельсин и был этим обескуражен. Я с
виноватой улыбкой протянул его сестре: апельсин был невзрачный, зеленый, с
жухлой кожицей. Она молча взяла его и пока спускалась по лестнице,
кажется, пыталась его очистить. Я поддерживал ее под руку, рванулся было
за ножом.
- Нет, нет! - воскликнула она. - Не надо!
Мы вышли из подъезда. Тень метнулась в сторону от нас, постукивая
палкой об асфальт. Я присмотрелся. Впереди быстро, споро ковылял хромой, и
луна освещала его сугорбую сильную фигуру.
- Все, - тихо сказала сестра. - Ты возвращаешься домой. Скоро ты
поедешь во Владивосток.
- Во Владивосток? - переспросил я. - Наверное, в город детства?
- Нет, во Владивосток. Иди, иди!
Я сделал вид, что послушался ее. Вошел в подъезд. Но видел улицу.
Только она миновала угол дома, хромой выпрямился, отбросил палку и быстро
двинул за ней следом. Я выскочил из подъезда. Но в следующий миг этот
рослый, сильный мужчина беззвучно растянулся на тротуаре. Из-под ног его
выскользнула апельсиновая кожура. Чертыхаясь, он поднялся, к нему
подскочили еще двое. Сестры и след простыл. Я вернулся домой, невольно
подумал, что это и есть оружие Джинса в действии. Может быть, нужна была
энергия целой планеты - в нашем представлении, - чтобы горбач смог так
удачно выследить сестру и начать погоню. Но энергия другой планеты,
овеществленная лишь в предвидении и той точности, с какой апельсиновая
корка попала ему под ноги, воспрепятствовала успеху этой погони.
______________________________________________________
Ч а с т ь т р е т ь я. МОЛОТ ГНЕВА
ВО ВЛАДИВОСТОК, КАК СКАЗАНО
Встреча с сестрой приснилась. Так мне казалось...
Вечером следующего дня позвонил Валерии. Долго не отвечали, наконец
услышал ее голос.
- Нужно поговорить.
- Говори.
- Валерия, я не могу сказать всего по телефону.
- Но я рано утром уезжаю.
- Куда?
- В Прибалтику.
- Надолго?
- Да. На месяц.
- А как же дипломный проект?
- Он почти готов.
- Я хотел предупредить тебя... рассказать.
- Не надо. Не маленькая. - Она бросила трубку.
Пожалуй, это она могла предупредить меня и многое рассказать мне, со
злостью подумал я, вышел на улицу, быстрым шагом направился к парку,
блуждал в темноте по влажным скользким тропинкам, пока не устал от ходьбы.
Неделю я просидел в библиотеке и среди книг запасника нашел, между
прочим, репродукции бронзовых этрусских зеркал. Фигура человека на двух из
них, процарапанная резцом, навела на мысль о том, что рисунки могли
перерисовываться - кочевать с одного зеркала на другое. Стал читать
надписи - и они тоже были одинаковы на некоторых зеркалах. Одинаковыми, да
не совсем: одно и то же слово могло читаться слева направо и справа
налево, сверху вниз и снизу вверх. И тогда я понял - этрусские мастера
пользовались иногда готовым зеркалом как эталоном. Они помещали его
вертикально, а рядом, под ним, клали на стол заготовку будущего зеркала и
обводили буквы и линии отражения. Так появлялись зеркально отраженные
надписи и фигуры сюжетов, такова разгадка секрета этрусских зеркал.
Из окна я видел залитые светом стены домов, к вечеру ездил купаться в
Покровское-Стрешнево.
На восьмой день последовало удивительное предложение. Около девяти
утра, когда я собрался ехать в библиотеку, позвонил знакомый журналист и
сказал, что общество книголюбов может послать меня в командировку во
Владивосток.
- Когда выезжать? - спросил я.
- Два дня на сборы. Договорились?
- Согласен. Летим вместе?
- Нет. Не могу. Ты летишь вместо меня. Жду. И он повесил трубку.
Через час мы сидели в его кабинете. Я получил командировочное
удостоверение и подумал: "Во Владивосток, как сказано..." Кто откажется от
поездки к сорок третьему градусу широты, на море, когда вот-вот стрелка
барометра дрогнет раз-другой и поползет к отметке "осадки", а календарь
напомнит о том, что бабье лето давно кончилось? Во Владивостоке же в
сентябре по-летнему тепло.
Едва забрезжил рассвет, я пешком добрался до аэровокзала, сел в
такси, и через полчаса последние многоэтажные дома остались позади, и
лента шоссе то взбегала на пологие холмы, то опускала машину в широкие
лощины. Добрались до Домодедова... Полет над Уралом, Сибирью, над
протоками Амура, омывающими просторы тайги. Поворот на юг - внизу
дальневосточные сопки, голубовато-серые в лунном свете. Три часа ночи.
Приземляемся. Необыкновенно прохладно для сентября: двенадцать градусов.
Таксист-дальневосточник гонит машину по полуострову Муравьева-Амурского
так, что скрипят тормоза на поворотах. Спрашивает, куда везти. Я не знаю.
За два дня до отъезда я дал телеграмму в городское общество книголюбов.
Какую же гостиницу они заказали для меня? Едем наугад в гостиницу
"Владивосток". Долго стою у стеклянной двери: ночь, не пускают. Наконец
проникаю в холл. Угадал. Номер заказан именно здесь. Пятиминутный душ,
потом одеваюсь, хочу прогуляться по ночному городу. Дежурная по этажу
против моей затеи. Едва не вспылил. Вспомнил сестру, ее слова -
успокоился, вернулся в номер.
В полдень просыпаюсь, умываюсь, хочу познакомиться с дежурной, хотя
бы взглянуть на нее: в ночном разговоре мне почудились знакомые нотки
инопланетного вмешательства, ненавязчивого, почти незаметного.
Ее нет. Она сменилась утром. Вместо нее - восемнадцатилетняя Олечка.
Спрашиваю, как зовут ночную дежурную. Не знает, начинает прикидывать, кто
был на этаже до нее. Я улыбаюсь, Олечка тоже.
- Плохая память, - говорит она. - Не помню, Валентина Ильинична или,
может быть, Нина...
Я красочно описываю портрет женщины, предупредившей меня о
небезопасности ночной вылазки в одиночку. Олечка кивает головой и называет
еще два имени. К этому нечего добавить. Спускаюсь на лифте в нижний холл.
В кафе беру кальмары с майонезом, кофе, булку. За соседним столиком
говорят о ночном происшествии. Грузовик сбил человека, мужчину средних лет
в темно-сером костюме, свитере - и далее следует описание моей внешности.
Искоса наблюдаю за рассказчиком. Он меня не замечает и не подозревает, как
важно для меня это печальное известие. Необходима осторожность. Но я знаю:
меня вовремя успевают предупредить, нужно лишь не пропустить это
предупреждение мимо ушей. Думаю о пострадавшем. Нужно бы навестить его,
съездить в клинику. Или, возможно, этого делать как раз не надо.
Нерешительно встаю из-за столика, сбегаю вниз по лестнице, перехожу улицу.
С кручи ведут к берегу двести ступенек. Спускаюсь к пляжу водной станции
флота. Еще чувствуется прохладное дыхание ветра, но солнце греет так, что
вмиг становится жарко. Вокруг деревянные лежаки на колесиках - особенность
местного пляжа. Они расставлены на асфальте правильными рядами. Есть
свободные: не все командированные в город пожаловали сегодня на пляж,
кое-кого, естественно, задержали дела.
Снова поднимаюсь к гостинице, захожу в номер, переодеваюсь, в одной
рубашке с сумкой через плечо появляюсь на пляже. Три свободных лежака.
Греюсь на среднем. Справа и слева кто-то занимает лежаки. В голове -
теплое молоко, я еще лечу над сибирскими просторами, никак не удается
справиться с разницей во времени. И только когда я в третий раз проделал
мысленно мое воздушное путешествие - в голове прояснилось, дремота
покинула меня. Кто рядом со мной? Справа - девушка с яркими губами,
наманикюренными пальцами, черноволосая, в ярком купальнике. Слева -
мужчина в спортивном костюме, читает газету.
Жарко. Асфальт нагрелся, нагрелось дерево добротных лежаков. Амурский
залив сверкает от солнца, розовеют лепестки вышки для ныряния. Настоящее
дальневосточное лето. Бегу к вышке по лодочному причалу, взбираюсь по
лесенке, прыгаю вниз, вхожу в плотную воду, светящуюся в глубине
зеленоватым светом.
Касаюсь руками дна. Коричневые голыши, кое-где обросшие мхом, мелкими
мидиями, коричневыми нитками водорослей. Существо с черными
трехсантиметровыми колючками, едва заметно ползущее меж камней, - морской
еж. Подхватываю его рукой, плыву к берегу. На теплом асфальте еж медленно
перебирает ногами-колючками и направляется к морю. Я за него спокоен:
доползет.
Асфальт причала обрывается, под ним сваи, уходящие в темно-прозрачную
воду. Кажется, можно нырнуть прямо с причала. Здорово - не нужно лезть на
вышку с ее раскрытыми лепестками! Верхний слой воды нагрет почти по
двадцати двух градусов, ниже вода заметно холоднее. Двухсотметровый заплыв
- и я возвращаюсь на свой лежак, спрашиваю у соседа:
- Отливы здесь бывают или нет?
- Нет ни отливов, ни приливов, - отвечает он, откладывая газету.
Долгий час тепла и полудремы. Снова бегу к воде, ныряю с кромки
асфальта, касаюсь дна, камней, судорожно отталкиваю дно, царапая ладони до
крови, сдерживаю движение тела. Поздно, поздно. Вынырнув на поверхность,
обнаруживаю мутную струю крови. Резкая боль пугает меня. На животе две
глубоких борозды багрового цвета. Еще немного - и я остался бы на дне.
Отливы здесь почти незаметны, но забывать о них нельзя. А ведь мне пора
это знать, пора...
Медленно иду на свое место, сажусь, закрывая руками глубокие
кровоточащие царапины. Могло быть гораздо хуже. Соседа моего и след
простыл.
Сочувственное лицо девушки привлекает мое внимание. Можно ли ей
доверять? Ответ приходит как бы со стороны. Да, она не имеет отношения к
инопланетным рейдам. С ее помощью я привожу себя в порядок. Немного йода и
пластыря - и я снова подставляю солнцу бока и спину. Сегодня меня едва не
подвела любовь к морю. Возможно, именно этим кто-то хотел
воспользоваться... Нет, нет, пора выбросить из головы хотя бы на время эту
убийственную теорию неслучайных совпадений! Иначе трудно жить. Есть, есть
еще на свете просто случайности, и это отрадно.
Так, без обеда я провалялся до семи вечера. Потом оделся, взобрался
по ступеням на скалистый горб, где красуется гостиница. Раньше на месте
водной станции было море. Берег, как сказала девушка, взорвали, выровняли,
получился пляж и лодочные причалы.
Знобило, я зашел в аптеку, купил аскорбиновой кислоты. Утром вышел
погреться на солнышке. Еще два дня - и я пришел в себя.
Дважды в день встречался с читателями в библиотеке на Океанском
проспекте. И вот день последний.
...Сел на трамвай, поехал к Дальзаводу, где мне предстояло сделать
очерк. Но едва я появился там, как меня пригласили в заводскую библиотеку
для беседы с инженерами и судоремонтниками. Был как раз обеденный перерыв,
и я полчаса отвечал на вопросы. В том числе, как всегда, и на вопросы об
Атлантиде.
Я уже надеялся, что скоро смогу перебраться на север, в город моего
детства, где стоит еще на берегу темно-синей бухты дом моего отца.
Случилось непредвиденное.
После обеда спустился вниз, к прибрежному бульвару, где за черными
вязами открывалась гавань Золотой Рог. Постоял у вокзала местных морских
линий, прикидывая, не отправиться ли мне в мое детство на быстроходной
"Ракете" - с последующей пересадкой на "Метеор". И в эту минуту по
какому-то наитию прислушался к отрывочным фразам на английском. Осторожно
повернув голову, увидел двоих. Один из них, пожилой, коренастый, обвел
рукой пространство перед собой, словно объясняя назначение причалов, за
рукой его прозрачной синей лентой тянулся дым от сигары. Другой умолк,
затем, дождавшись, когда спутник его энергичным движением сунул сигару в
рот, произнес с расстановками:
- ...тогда вызвали Самнера Селфриджа, по приказу которого была пущена
ракета. И представь себе, Уильям, он не мог сказать ничего путного. Он вел
себя как младенец, удивленный телевизионной программой... потребовали
объяснений... в рапорте значилось, что это был самолет, предположительно
разведывательный... маршрут, маневры над Гренландией и проливами... они
снова начали искать останки посудины... история стала известна на самом
верху, только проку не было. Приехали Райерсон и Сандретто, я знал
обоих... что ты говоришь?
В этот момент один из них взглянул на меня, едва заметно кивнул
собеседнику, а тот, вместо того чтобы замолчать, побагровев, пророкотал
так, что я услышал все до единого слова:
- Это тайна полишинеля, Уильям. Я могу рассказать это хоть в Москве,
при свидетелях. Ничего не было. Это анекдот, из которого хотели сделать
байку для новобранцев.
Однако оба неспешно двинулись прочь, а я некоторое время стоял как
громом пораженный. Кто они? Откуда появились эти два призрака? Когда
просвет между мной и ими заполнили троллейбусы, юркие дальневосточные
такси и трамваи, я быстро перешел на другую сторону улицы и пошел в
отдалении, не спуская глаз с тающих силуэтов. Они исчезли в здании
морского вокзала. Когда я решился войти туда, никого из интересовавших
меня там не было. Зато я увидел морской патруль. Через несколько минут
выяснилось: от причала отошел в Находку небольшой теплоход с канадцами и
австралийцами, участниками какой-то морской конференции.
Я бросился было к причалам, чтобы догнать их на катере или "Ракете",
но последний местный рейс в девятнадцать тридцать! На моих часах было
девятнадцать сорок. Итак, они исчезли, а история о десантном боте над
Гренландией осталась незаконченной. Да, непросто, совсем непросто найти
останки самой незамысловатой с виду летающей посудины, похожей на обычный
самолет, если только прибыла она с другой планеты. В памяти моей я отыскал
строчки из письма сестры: "В последнем десанте участвовал всего один
инопланетянин - из-за недомогания второго десантника. И вот этот
инопланетянин остался один в районе Туле, на западном побережье
Гренландии, потому что бот был сбит. Для меня остается загадкой, почему не
сработала гравизащита, уводящая боевую ракету с курса. По несчастью, бот
был принят за разведывательный самолет без опознавательных знаков".
Так ли это?
Когда я вернулся в гостиницу, горничная Олечка сказала:
- А вас дожидался тут один товарищ, только что ушел, какая жалость!
Я спустился в вестибюль и увидел этого товарища у киоска с газетами и
почтовыми марками. Подошел, сжал его плечо. Это был Леня Абашев. Год назад
он кончил в Москве литературные курсы, тогда я с ним и познакомился.
Леня Абашев отважен, медлителен, добродушен. Он въезжает на машине по
вертикальной стене, и если ее нет - по забору. Говорят, один японский
менеджер приглашал его на две недели в Японию на все готовое, чтобы
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг