Я вспомнил вслух:
- "Воздух стал темен от ливня, который в косом падении, изогнутый
поперечным бегом ветров, образовывал собою волны, подобно волнам поднятой
вихрем пыли..."
- Откуда это? - живо спросила она.
- Леонардо.
- А дальше?
- Не помню. Кажется, дальше говорится о зеленых долинах, наполненных
до краев прозрачной водой, о торчащих на склонах высоких деревьях - на их
вершинах спасаются птицы, звери и люди, - о тучах и молниях.
- Это наше будущее, - сказала она неожиданно, - бесконечный океан и
корабли.
- Мне это знать не дано.
- Ну как же... сначала океанские станции, подводные дома. Сейчас -
первые плавучие города с миллионным населением. А дальше?
- Ах вот оно что! Пожалуй, вы правы.
- Все связано, совпадает... Ведь и корабли, и плавучие небоскребы -
это как бы огромный ковчег.
- Что ж, это не исключено.
- Значит, и вы так думаете?
- Нет. Я просто говорю, что это не исключено. Кто же может заказать
будущее? В космическом, конечно, масштабе.
Мы расстались, но, как оказалось, ненадолго. Я забежал к Ольховскому
и несколько минут созерцал его массивную бритую голову. Он заметил меня,
вежливо выпроводил из кабинета двух назойливых молодых людей с
всклокоченными шевелюрами и любезно сообщил мне, что ни слова не может
добавить к тому, что я уже знал о Близнецах.
- Полные материалы еще не поступили, - сокрушенно произнес он, и у
меня не осталось никаких сомнений, что и он пока ждал их с нетерпением.
Готов предположить, что человеку прошлого века в преддверии
нескончаемых звездных полетов во все концы обозримого пространства
показалось бы странным такое пристальное внимание к случившемуся. В то
время положительный результат просто не вызывал сомнений. Но сейчас, после
тысячи и одной неудачи, когда мечта давно умерла, когда перестали верить в
пятую стихию вне Земли и когда вдруг свершилось...
- Жаль, - сказал я, - придется подождать. В редакции тоже ничего...
- Хотите, я познакомлю вас с человеком, который первым обнаружил
забытый корабль? - улыбнувшись, спросил Ольховский.
- Очень хочу.
- Загляните в зеркало.
- Не совсем понимаю вас.
- Могу посоветовать только вспомнить заатмосферную станцию.
- Ах вот оно что! Неужели? И он вышел в наш сектор?.. В тот самый
вечер?
- Да. Та самая блуждающая крапинка. Неопознанный объект. А в секторе
работали вы. Мои поздравления!
- А я пожалел было, что оказался на "Гондване", - чистосердечно
признался я.
- Берите "Дельфин", - сказал Ольховский, - все равно будем стоять
несколько часов. Только не глубже километра. Дальше делать нечего.
Неинтересно. Темно, сыро и сумрачно. Лучше махните на отмель. Успеете.
И я оказался на "Дельфине". Вместе с Валентиной (так я стал звать ее,
ни буквы не убавляя в ее имени, потому что оно ей необыкновенно
подходило).
- Какой я биолог! - воскликнула она в ответ на мой вопрос. - Только
учусь. Иногда вот дежурю на "Дельфине". Это проще простого. Нужно только
помнить, что делать: биотоки управляют всем, и механизмами и аппаратурой.
- Вы, по-моему, несколько преувеличиваете роль биотоков, Валентина.
- Конечно, - созналась она, - управление чаще всего дублируется. С
"Гондваны". Так что не разбежишься.
- Зачем тогда биотоки?
- На всякий случай. Например, полетело уплотнительное кольцо у
антенны, в зазор хлынула вода. Что делать?
- Вычерпывать воду, - пошутил я.
- Всплывать! Сбрасывать балласт и всплывать.
Мы пошли к отмели. Я хотел увидеть голубую воду, зеленые подводные
поля, серебристый рыбий дождь. Там, говорят, настоящие подводные пейзажи с
бесчисленными ежами, мидиями, трепангами. Ни разу не видел я на воле
звездочетов, больших налимов, не знал еще, как метят рыбье население
ультразвуковыми датчиками и флюоресцирующими штрихами.
Мы остановились ненадолго, повисли. Над нашей головой - километровый
столб воды. "Дельфин" медленно дрейфовал, повинуясь ленивому течению.
Метрах в ста от нас шныряли полупрозрачные креветки. Валентина включила
увеличитель. Тончайшие, не видимые глазом лучи нащупали целое живое
облако. Я увидел этих миролюбивых морских зверьков как бы под микроскопом,
на экране. Они смешно плавали, подгребая под себя воду хвостом, по-паучьи
перебирая ногами. Я упросил Валентину, и она протянула к ним механическую
руку с приманкой - мясным фаршем. Металлическая ладонь испугала креветок,
они всполошились, исчезли с экрана. Но вот неведомое чудище перестало их
тревожить, и они набросились на корм. В несколько мгновений полупрозрачные
существа расправились с мясными крохами, и все облако застыло, точно
ожидая новой подачки.
Но мы ретировались: в океане рассеяны мириады таких же вот эфемерных
созданий, и накормить их просто невозможно. Пусть уж заботятся о себе
сами.
Валентина рассказала, что дважды встречала стайки креветок вместе с
муренами. Необычное соседство пятнистой, как леопард, или полосатой, как
тигр, морской зверюги и суетливых безобидных рачков объясняется просто:
мурены не пользуются зубными щетками и доверяют туалет креветкам. Ложатся
на дно и раскрывают рот, усаженный острыми пиками.
- Ни разу не встречался с муреной, - оказал я, - и не хотел бы
встретиться.
- Их можно приручать, - заметила Валентина. - Они берут из рук мясо,
рыбу, любят, когда их гладят или почесывают.
- Читал, - сказал я. - Но не пробовал.
- У нас еще часа три. Показать вам настоящие кораллы?
Я кивнул. Повинуясь биотокам, "Дельфин" всплыл и понесся, обгоняя
ветер, над самой водой.
- Сто пятьдесят узлов, - отметила Валентина.
И снова мы погрузились на дно. В коралловые джунгли, под зыбкую тень
подводных веток - розовых и фиолетовых, в самую чащу морского заповедного
сада.
"Дельфин" сел у крутой стенки кораллового дворца. По какой-то
странной прихоти я направил механический щуп на розовую глыбу, призрачно
сиявшую в зеленоватых лучах, и отколол от нее кусок. Он медленно покатился
вниз, поднимая муть. За ним тянулся желтоватый шлейф. Тут же налетели
рыбешки, они окружили оторвавшийся коралловый кусок трепетным кольцом.
- Вы угостили их хорошим обедом, - сказала Валентина, - не так-то
просто добраться им до полипов - жильцов подводного небоскреба.
- Они нисколько не боятся нас. Наверное, если бы человек рожден был в
воде, то ему проще было бы жить и охотиться.
- Может быть. Но тогда не нужно было бы строить, ведь температура
постоянна, ни снега, ни бурана, ни жары. С самого начала больше
возможностей для самосовершенствования: быстрее плавать, быстрее думать.
Не надо одежды, не надо жилищ, и нет угрозы голода.
- А зачем тогда думать? Вроде бы мозг ни к чему.
- Нет. Нужно ведь обманывать подводные течения и слышать приближение
шторма за сотни миль. И бороться с акулами. А если еще и управлять режимом
плавания...
- Знаю, знаю. Дельфины! Вот кто умеет это делать.
- Ну что ж... у них есть чему поучиться. Идеальная цивилизация с
точки зрения отношения со средой.
- А я уже придумал человеческий эквивалент такой цивилизации. - И я
рассказал Валентине об "эффекте необитаемости". (Чем, в самом деле, не
равновесие между субъектом и средой?)
Она не уловила легкой иронии и восприняла параллель вполне серьезно.
Оказывается, она тоже думала о чем-то таком... Только в ее представлении
все складывалось иначе, и ее мысленный эксперимент осуществить было не так
уж трудно.
- Деревянная изба. Четыре окна. Двускатная крыша. Перед окнами
одуванчики, маргаритки, пусть даже бурьян, - перечисляла она неторопливо
все, что сейчас хотелось бы ей увидеть. - Лесная дорога без асфальта. И по
ней нужно долго идти - к другому жилью, на работу. Хорошо, если солнце.
Хорошо и зимой, в снег, в буран. Пусть даже дождь, серый, долгий. Видела
на картине такую избу.
- Мечта, - сказал я. - Говорят, кое-где на Севере рыбаки до сих пор
живут в таких домах. Но мне бывать в таких местах не доводилось.
- Скучаю иногда, - сказала Валентина. - Кораллы, омары, осьминоги,
водяные лилии, пальмы, а настоящей земли нет!
- Расставаться. Скучать. Возвращаться. Радоваться возвращению. Так?
- Да, так. Иначе скука непреходящая.
Сквозь прозрачный корпус мы видели светло-зеленые волны, пробегавшие
по лентам водорослей. Они вздрагивали от пузырьков, устремлявшихся вверх,
от суеты пестрых, золотых и серебряных рыб.
Вдруг среди нас появился Ольховский. Он стоял перед нами. Лицо его
было серьезно, как никогда. Я вздрогнул, потом понял: здесь полная связь с
"Гондваной". Настоящий эффект присутствия. Ольховский сказал:
- Возвращайтесь. Быстрее. Курс - прямо на "Гондвану". Через минуту
возможно землетрясение.
Прошло полминуты. Мы удалялись от подводных скал. Нас догнали волны.
"Дельфин" качнулся, выпрямился. Упругие удары, толчки. Сработала аварийная
сигнализация. Я слышал какой-то тонкий комариный писк. Низко гудела
сирена. Глухой шум и снова толчки и удары. И вдруг тишина. И нить
жемчужных пузырей, пересекшая иллюминатор.
Землетрясение прекратилось внезапно. Море утихло, волны убегали за
горизонт. "Дельфин" держал курс на корабль. Нас отделяли от него тридцать
минут хорошего хода.
* * *
- Меня удивляет не планета, не звезды-близнецы, - вслух размышляла
Валентина. - И даже не то, что там нашли жизнь. Непонятно другое: как
могло получиться, что зонд принес оттуда один вид растений? И ничего
больше.
- Что же тут такого? Случайная проба грунта. Что поймал, то и
осталось. Вряд ли автомат выудил бы инопланетную рыбину.
- Придется вам открыть истину. В литре обыкновенной океанской воды
десятки тысяч мельчайших организмов. Бактерии, водоросли, какие-нибудь
личинки. Зачерпните стакан воды в любом месте нашего маршрута - и вы
невольно отнимете у океана тысячи коренных его обитателей. Погрузите
пробник в ил - он принесет столько живой пыли, что и компьютер не
сосчитает.
Она отошла к пластиковой стене, надавила пальцем невидимую кнопку,
стена раздвинулась. Там были... книги. Она быстро выбрала том в старинном
переплете. Потом стала листать его в поисках нужной страницы. Книга была
такая старая, что у нее, как я догадался, не было даже электрокопии.
- Вот, - сказала она, - послушайте. "На темном плотном иле лежала
яркая красная креветка. Она казалась выточенной из драгоценного камня.
Рядом с ней они увидели большую плоскую рыбу, которая смотрела на
металлический шар огромными глазами. И никто из них не смог понять, зачем
рыбе глаза, если она живет на такой глубине".
- Откуда это?
- Описание первого погружения на дно Марианской впадины. Батискаф
"Триест" с Пикаром и Уолшем на борту. Классика. Седая древность.
- Ну что ж, - заметил я, не вполне понимая, куда она клонит, -
опустись в этом месте какой-нибудь космический зонд с дальней планеты, он
бы поймал эту креветку. Возможно, и рыбу тоже.
- И все же микроскопические организмы, которые оказались бы их
спутниками, рассказали бы о жизни на нашей планете больше. И за ними
прежде всего и охотился бы посланец из космоса.
- Придется поверить.
- Это просто. Одноклеточные - основание, фундамент "пищевой
пирамиды". Без них жизнь немыслима. Даже кислорода нам не хватило бы без
крохотных водорослей. Вовсе не леса - легкие нашей планеты, а океан.
Потому что зеленые клетки, живущие в его водах, поглощают три четверти
углекислоты. Гораздо больше, чем джунгли, тайга, рощи всей Земли.
- Это я знаю. Но меня не устраивает такой энергетический подход. Будь
я конструктором, то не стал бы строить аппарат для доставки микробов,
фагов, амеб. Просто неинтересно. Это почти не жизнь.
Она звонко рассмеялась. Но спохватилась, и глаза ее стали серьезными.
- В вас говорит инстинкт охотника, но не исследователя!
- Разве биолог откажется от крупной дичи? Из созвездия Кита,
например?
- Мы говорим о разном. Совсем недавно возникло новое направление в
биологии. У него сложное название. Даже биологи именуют эту науку
сокращенно: нанология, наука об общих свойствах и системах микроорганизмов
и простейших. Кое-кто, например, изучает только способы передвижения.
Движители коловраток напоминают сказочные цветы, колесики часов,
фантастические турбины или пропеллеры. У инфузории есть множество
ресничек-весел, но действуют они по программе: вдоль тельца пробегают
"волны сжатия". Сразу и волновой и весельный механизмы. Специалисту
достаточно ознакомиться только с этими маленькими созданиями, перевести
то, о чем молчаливо рассказывают "живые чертежи", на язык математики, - и
откроется удивительная картина. Можно построить такую машину: на входном
конце - пробирка с микроорганизмами, а выходное устройство сообщает
параметры кораблей, авиеток, даже ракет.
- Почему же этого не делают до сих пор?
- Все решения давно получены другими способами. Возьмите две пробы
грунта в разное время - бактерии и водоросли расскажут вам все о
цивилизации: о применении металлов, о химии, технологии, даже о внешнем
облике разумных существ, населяющих планету. Микроорганизмы живут совсем в
другом измерении: наш месяц для них целая эпоха, за десятки лет они
меняются, перерождаются, закрепив в генах все изменения. Нужно только
расшифровать. Я уж не говорю об искусственно созданных организмах - для
переработки руд, для контроля за средой, для синтеза лекарств, для счетных
машин... Если бы вдруг перестали работать заводы и фабрики, все морские
суда вернулись бы в порты, то океан, наверное, стал бы чище, чем во
времена первобытного человека. Об этом, сами того не ведая, позаботились
бы многие миллиарды существ, которых можно рассмотреть только в микроскоп.
Океан всегда как бы противостоял натиску цивилизации. Мы обязаны ему
жизнью. По степени этого противодействия нетрудно судить о цивилизации.
Думаю, с этим-то уж вы согласитесь... Планету, на которой процветает
только один вид, представить почти невозможно. Так же как нормальное
дерево с одним-единственным листом. Ведь жизнь подобна дереву, реке со
многими притоками.
- Я думаю, та планета необитаема. То есть там нет... инопланетян.
- Разум появляется потом. Сначала господствует стихия. И не мог ей
противостоять один организм. Он должен был или погибнуть, или дать начало
дереву жизни. Даже если когда-то был заброшен туда по воле случая.
- Не забывайте, это ведь другой мир.
- Марианская впадина - тоже другой мир.
- Ну нет. Не согласен.
- А я чувствую, что это так. Только объяснить толком не могу.
Послушали бы вы Соолли...
- Кто это Соолли?
- Биолог. У нее скоро день рождения. Можете заглянуть.
- Соолли?.. - вспомнил я. - Это такая милая фрау с темными волнистыми
волосами, в очках?
Валентина кивнула.
..."Дельфин" нырнул в бирюзовую успокоившуюся воду. Под нами
подводный хребет. На экране он выглядел безжизненным бурым вздутием,
опаленным неведомо каким огнем. "Гондвана" ушла вперед, но мы быстро
нагоняли ее. Я с удовольствием, как Энно, пробурчал вполголоса: "Нас
разделяет девяносто миль". Столько показывал дальномер, настроенный на
корабль, и я понимал теперь язык "Дельфина", знал, что видели и слышали
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг