А Надежда вот не поспала. Охраняла сон мужественного капитана
Департамента.
- Проснулся. Давайте, Надя, назад двигать. В город. Великие дела
ждут.
Она ни о чем больше не просила, не напоминала. Интересно, что
думалось ей ночью? Поняла бессмысленность просьб, или просто разозлилась?
Да будет ей Земля, будет. Служба в Департаменте имеет много гитик.
Объявить, например, ее свидетельницей на процессе. Правда, как минимум,
нужен процесс. Хороший такой показательный процесс. Или, напротив, тайный:
никто ничего толком не знает, никому ни о чем не известно.
Они въехали в шлюз. Надя, пряча глаза, попрощалась. Стыдится.
Он успел написать рапорт и попользоваться водичкой. Вестовой
невозмутимо приветствовал Шарова и подал завтрак: яичницу с салом и
большой термос сбитня. На третей кружке подоспел и Лукин со своим списком.
Большой получился список, на двадцать листов. Земля, наверное, тоже до
этого додумалась и уже готовится их проверять. Сколько там за два года
набралось? Сто восемьдесят человек ровно. После эффективного допроса в
империи прибавится сто восемьдесят сломленных людей. Рутина, повседневная
работа.
- Вот, - протянул он подпоручику пакет с рапортом. - Отправьте. И
подождите ответа.
- Ответа? С Земли?
- Откуда же еще?
- Слушаюсь, - подпоручик, наверное, ждал другого. Задушевного
разговора, посвящения в тайны ремесла, или просто предложения присесть.
Все, все будет - потом.
Он допил сбитень - все-таки здорово сушит Марс, почечный курорт
открывать можно, - когда пожаловал Спицин.
- Слышал, вы поездку предприняли, ночную?
- Так, идейка в голову пришла, пришлось проверить. Ничего особенного,
но любой пустяк может оказаться важным. А что, имеются возражения?
- Помилуйте, какие возражения? Просто я беспокоился. Случись что - мы
и на помощь придти не смогли бы.
- Обошлось, как видите.
- Да, еще Александр Алексеевич просил, как выпадет у вас минутка,
навестить его.
- Обязательно зайду. Немножко попозже.
- Я так и передам.
- Вы меня очень обяжете.
Приятно, что ни говори, быть представителем Земли. Какие люди
захаживают. И не приказывают - просят. Интересно, что Ушакову нужно? Дела
интересуют, или жениться заставит? Какая он партия...
Запасы белья подходили к концу. Пора, пора, друг милый, покончить с
этим делом. Пережил два покушения, не дожидайся третьего. Для здоровья
вредно.
В переходах он встретил человек тридцать. Час пик. Похоже, он
приладился к ритму Алозорьевска, начинает жить в ногу со всеми.
Научный корпус он нашел легко. Скоро сам сможет работать чичероне.
Посмотрите налево, милостивые государи: здесь ровно два дня назад впервые
побывал капитан Шаров, исполненный рвения и отваги. Где тот капитан
теперь, никому не известно. Потому что неинтересно.
Наверное, сработала какая-то система оповещения: магистр Семеняко
перехватил его почти у самого входа.
- Опять в наши края? Чем могу помочь?
- Опять. Директор у себя?
- Кирилл Петрович на полигоне. Испытывает аэростат.
- Далеко этот полигон?
- Версты две. Вы подождете, или необходимо подготовить парокат?
- Пешочком пройдусь. Ножками. Что две версты, пустяк. Вы только
направление укажите.
- У нас свой выход из города. Пройдемте. Я только распоряжусь, чтобы
для вас подготовили костюм.
Шлюз, декомпрессия, облачение в костюм. Положительно, он превращается
в обывателя города Алозорьевска.
Трубочка привычно скользнула в ноздрю.
- Надолго хватит батареи?
- Да, часов на двенадцать. Плюс часовая резервная. Выйдете наружу - и
направо, там колея наезжена. Вы полигон заметите непременно, по аэростату.
Или все-таки дать вам сопровождающего?
- Не стоит. Хочется немного побыть одному.
Магистр попрощался - начиналась декомпрессия. Присядем на дорожку,
подумаем. Полчаса туда, с запасом, пол - обратно. как раз успеет ответ
придти с Земли.
Вот, капитан, ты и на вакациях. Дорога - словно в Айдаровке, пыльная,
неширокая. Того и гляди, на коровьи лепешки наткнешься, да на конские
яблоки. Или баба погонит гусей к речке, купаться. Удочки не хватает, да
самой речки. Зато здесь грязи не бывает, не развозит шлях. Ступай и
ступай, хоть до самой станции Берд.
Он приблизился к щиту - большому, на бетонном основании,
возвышающемуся над округой на три сажени. Дитя департамента пропаганды.
Большими, аршинными буквами выведен был призыв превратить Марс в
рукотворный сад, за буквами ветвились яблони с налитыми румяными яблоками.
То есть можно было догадываться, что это - румяные яблоки: краски выцвели,
выгорели. Солнце, хоть и слабое, а злое.
Он подошел поближе, желая попробовать, из чего сделан щит - дерево,
пластик, железо, ногтем провел по поверхности. Похоже, пластик.
Что-то громко треснуло, и в щите - на два вершка выше его головы -
появилась аккуратная круглая дырочка. Трехлинейка, однако.
Шаров быстро побежал, огибая щит. Быстро, да не очень - еще одна
дырочка, и опять выше. Наконец, он укрылся за ним, для верности присел -
бетон понадежнее пластика будет.
Стреляли в спину. Издалека - верста, не меньше. Он осторожно
выглянул. Никого. Так и станут тебя дожидаться.
Кому-то он здорово мешает. Или просто - нелюбовь. Не любит его
стрелок хороший, даже отличный, но к Марсу непривычный, иначе сделал бы
поправку на низкое притяжение, и была бы у Шарова лишняя дырка.
Ничего, не поздно еще. Подойдет поближе, только и всего. А у него, у
Шарова, всего оружия, что фига в кармане. Беспечный и самоуверенный
болван. Если бы.
Подумалось, что он теперь может объяснить поведение
генералов-заговорщиков. Ведь знали, что ожидает их, а никто не то что
поднял верные полки - положим, не было никаких верных полков, - но и
просто не бежал, не отстреливался, в конце концов. Им просто не хотелось
жить. Устали. Сколько сил хватало - жили, а потом устали.
Так то генералы. Ему не по чину уставать. Лорд Байрон Мценского
уезда, понимаете ли, нашелся. Фаталист на жаловании. Вверяю себя судьбе и
все такое. Больно ты нужен судьбе, милый. Дешевое кокетство младого
юнкера. Стыдно.
Он не устыдился, но разозлился. Немного, но лучше, чем ничего. Можно
под прикрытием щита отбежать подальше, а потом попытаться кружным путем
вернуться в город. Воздуху хватит, он нынче запасливый.
Из-за горизонта вынырнул парокат. Кавалерия. Как всегда, вовремя.
Парокат подъехал прямо к щиту.
- Что-то случилось? - парокат вез двоих. Патруль. Ну, правильно,
регулярное патрулирование. Еще Зарядин говорил. Никакого рояля в кустах.
- Стреляли. Со стороны города.
- Стреляли?
- В меня целили, но промахнулись.
Патрульные спешились, осмотрели щит.
- Да, похоже, стреляли. Сейчас проверим.
Один из патрульных пустил в небо ракету, зеленый огонек завис в небе.
- Подкрепление зовем, - пояснил патрульный. - Вы подождите, пока не
разберемся.
Карабины у них были кавалерийские, ладные, удобные. Окоротят плохого
человека, эти смогут.
Ответные огоньки зависли в воздухе.
- Ну, мы пошли. А вы ждите, экипаж скоро подойдет.
Парокат покатил к городу. Храбрые ребята, не боятся, что стрелок их
снимет. Или боятся, но службу исполняют. И ты давай, служи.
Шаров отряхнулся от пыли, оглянулся. Где ж полигон?
Полигон оказался почти рядом. Шаров вышел на него через четверть часа
и едва не опоздал: пузырь уже надували.
- Пришли полюбопытствовать? Я тоже, - директор стоял чуть поодаль от
воздушного шара. Три человека возились около газовой установки. - С
детства люблю, с ярмарки. Счастливые люди - воздухоплаватели. Высоко, в
тишине, над нами, суетными грешниками.
Пузырь раздулся до размеров хорошей избы, но все не мог оторваться.
- Мы наполняем его раскаленным гелием. Все равно, подъемная сила
мизерна. Всей аппаратуры два фунта, а поди ж ты, подними.
Стенки пузыря были полупрозрачными, и сквозь них проглядывали горы,
проглядывали мутно и неясно.
Пузырь увеличивался на глазах, вдвое, втрое, вчетверо, наконец, он
начал медленно подниматься. Кто-то отсоединил кишку, обрубил балласт, и
шар устремился вверх.
- Далеко улетит? - спросил Шаров Леонидова.
- Увы. Как только газ остынет, пойдем ловить. На версту поднимется,
если повезет. Сглазил!
Шар передумал. Не поднявшись и на сто саженей, он замер, а потом
мало-помалу начал опускаться.
- Оболочка старая, пропускает. Новую нужно варить. Из топора не
сваришь, придется у Земли просить, а Земля - барышня капризная. Ладно,
капитан, так что же вас привело сюда, на полигон, помимо зрелища?
- Служба, Кирилл Петрович. Разговор у меня к вам.
- Прямо здесь разговор? А то я мерзнуть начал. Давайте в город
сначала вернемся.
Шар пошл вниз быстрее. Его отнесло немного в сторону, и люди побежали
за ним вслед. На руки хотят принять, что ли? Муравьи и арбуз.
- Давайте вернемся, - согласился Шаров. Он тоже замерз. Во всяком
случае, дрожал.
- Только придется подождать, пока не сложим баллон. Гелий газ
благородный, не след терять.
- Неужели без вас не управятся, господин директор?
- Управятся, безусловно управятся. Но у нас с транспортом, не как у
вас. Плохо с транспортом. Один экипаж, и на нем установлен компрессор.
Придется ждать.
- А мы пешочком. Я вот прошелся, знаете - благодать. Просторы наши,
российские. Мысли в голову приходят всяческие, мечты. Право, пойдемте,
Кирилл Петрович.
- С людьми вашего ведомства спорить трудно. Если вы настаиваете...
- Не то, чтобы я. Опять служба.
- Тогда, с вашего позволения, я распоряжусь...
Шаров смотрел, как Леонидов подошел к вожатому экипажа. Хорошо бы
послушать, что в таких случаях говорят академики. Оставляет научное
завещание? Просит не поминать лихом? Приказывает почистить экипаж по
возвращении, чтоб блестел и сверкал?
Но возвращаться пешком не пришлось: подоспел броневичок Департамента.
- Иван Иванович, вы рискуете просто безрассудно! - Спицин выговаривал
не шутейно, похоже, он в самом деле волновался. - Мы бы вам любую охрану
дали, эскорт, а вы...
- Кого-нибудь нашли? - невежливо перебил его Шаров.
- Нет. Ищем. И подпоручик с вас пример берет - пешком. Неужели трудно
приказать подать экипаж?
- Лукин здесь?
- Так точно, камрад капитан, - Лукин показался в проеме люка. - Вам
депеша с Земли. Сказали, вы в научный корпус пошли. Я туда. Там узнал про
полигон, подумал, за четверть часа добегу, что возиться с колесами. А по
пути меня нагнали.
Шаров взял конверт, сломал печать. Так, пришло время делить пироги. А
пирог у него еще в печи, и удастся, нет - неизвестно.
- Видите, Кирилл Петрович, все и уладилось. Поедем с шиком, за
броней.
Академик молча полез внутрь.
Лучше бы шли пешком. Хотя... Психическое давление, оно разным бывает.
Спицин тоже помалкивал, сказал лишь, что местность прочесывать будут,
пока не найдут стрелявшего. Третий вожак явно верил в вечную жизнь.
По просьбе Шарова, их высадили у шлюза Научного Корпуса. И костюм
наружный отдать нужно, и просто удобнее.
- Вот вы и дома, господин директор. Не пригласите к себе? Сушит очень
Марс, пить хочется. Опять-таки - разговор, не забыли?
- Забудешь с вами, - академик, похоже, успокоился. Или плюнул на все.
Кончился страх ожидания страха.
Подлетел магистр Семеняко, Но остановился, словно лбом о ворота. Ну и
чутье у малого!
Сэр Исаак Ньютон по-прежнему грустил, обделенный историческим
оптимизмом славян. Не повезло ему, не в той стране родился.
Леонидов помешкал мгновение, затем решительно сел в свое кресло.
- Чайку нам, - прокричал в переговорную трубку. - Моего чаю, и
заварите в автоклаве.
- Под давлением завариваете? Любопытно.
- Иначе какой чай, декохт. Ну, начнем разговор, или подождем? Ждать
недолго, автоклав маленький, быстро поспеет.
- Начнем, Кирилл Петрович. А поспеет, так вот мы, все здесь.
- Значит, начнем... Так чем же я могу быть вам полезен?
Шаров не спешил с ответом. Действительно, чем? Небо такое большое,
палец такой маленький. Что, если догадка неверна? Да ничего. Ничего
особенного. Эка невидаль - ошибка. Не римский папа, позволено и согрешить.
- Вы уже помогли, Кирилл Петрович.
- Да? Не припоминаю...
- В прошлый мой визит вы заметили, что знать вопрос - все равно, что
знать ответ. И я начал искать не ответ, а вопрос. Думаю, вы знаете
причину, по которой я нахожусь здесь, я имею ввиду - на Марсе.
- Представьте - нет.
- Ой, лукавите. Ладно. Но про аварию на Свотре хоть слышали?
- Да.
- Спустя несколько дней об этом сообщили в одной из английских газет.
Как просочилась к ним информация? Узнать это поручили мне. Не только мне,
многим, но на Марс послали именно меня. И я начал искать: кто. Кому
удалось передать информацию в Англию? И никак не мог найти, не мог даже
понять, с какого боку подступиться.
- Это бывает.
- Сплошь и рядом. Но потом вспомнил ваш совет и склонился к тому, что
главное - понять, как кому-то удалось передать сообщение.
- Разумно.
- Рад, что вы так считаете. Итак, прежде всего приходит в голову, что
некто, пока неважно, кто, передал сведения обычным путем - через канал
перемещения. Увы, ему бы потребовался сообщник, если не здесь, то на Земле
обязательно. А на Земле проверили всех, имевших отношение к каналу.
Проверили самым тщательным образом. Вы понимаете: самым. Мы же
Департамент, а не Смольный институт. И - ничего.
Академик не ответил. Ничего, уважаемый Кирилл Петрович, это - даже не
цветочки, а завязь.
- Тогда закономерно предположить, что некто смог сообщить о
происшествии англичанам на станцию Берд, а уж те по своему каналу на
Землю. Опять не получается: триста верст. Транспорт более, чем на сутки,
поселения не покидал, пешком - несерьезно, да и по времени не получается,
успехи воздухоплавания вы сегодня продемонстрировали.
- Какой же вывод? - академику чая явно не хватало. Пересохло горло,
руки беспокойно трутся друг о дружку.
- Заговор. Документы подделаны, а кто-то из вожаков, или даже может
быть все санкционировал-таки переход на Берд.
- Сложно все это.
- Но единственно возможно. Если бы не то обстоятельство, что никто из
вожаков не имел никакой причины сообщать об аварии на Свотре англичанам.
Это абсурд. Сообщил человек совестливый, непрактичный, донельзя наивный. В
чем-чем, а в этих пороках упрекнуть вожаков нельзя.
- По вашему, получается, что никаким образом сообщение о катастрофе в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг