посередине. Потом он куда-то исчез, а передо мной оказался новый графин.
Молодец, Ловкач! Лучше клиентов знает, что им нужно, скотина этакая...
Кстати, о животных. Интересно, где Лошак берет деньги, чтобы
оскотиниваться каждый вечер? Настоящее его имя не то Васенька, не то
Ванечка, в детстве он мечтал стать ковбоем, лошадиным ассом, а Лошак - это
так, уменьшительно-ласкательное для удобства, отзывается и ладно. Бедняга!
Зря мечтал. Был и останется дешевкой, никогда ему уже не оседлать коня
своей удачи... А Балабол - просто Балабол, без имени, без фамилии, и никто
не знает, что сие означает. Сам он, наверное, тоже. Хитрая стерва! Для нас
он - владелец "Бутсы", председатель этого второсортного кооп-кабака, то
есть мелкая сволочь. Якобы мелкая. Потому что ходят слухи, будто господин
предприниматель ворочает такими делами - представить страшно. Вот,
например, вчера взяли Областной банк, чисто взяли, просто конфетка, а не
работа. И трудяг до сих пор не нашли, куда там! Жидковата милиция такие
дела поднимать. Хотя, при чем здесь Балабол?.. А еще поговаривают, будто
он связан с пауками. Я-то лично в это не верю - Балабол, конечно, темный
тип, но не до такой же степени! И не дурак ведь он. Всем известно, что нет
в нашем мерзком мире большей мерзости, чем пауки. А Балабол настоящий
трудяга, он наверняка не свяжется с подобной компанией, и вообще, в
газетах ясно написано: только начнешь интересоваться пауками, тут же
чокнутым и станешь. Страшные люди. Даже не люди, а нелюдь поганая,
проклятье наше, и кретины появляются от них, и нищета вся от них, а вот
сами они откуда появляются, в газетах почему-то не знают. Спросить у
Балабола? Вдруг знает?.. Эй, парень, еще горячей!.. Смачная в этой
забегаловке горячая! Из сахара гонят, черти. Глоток сделаешь, и словно
огнем охватит - адский жар во рту, пустота в груди. И сразу - покой. А у
непривычного глаза вылезают, язык вываливается, он рвет на себе ворот,
дышать-то ему нечем, потом горячая его отпускает, ему становится на все
плевать, он делает второй глоток и отрубается... Эй, сюда!.. Странно
только, почему она вечно дорожает? Впрочем, ничего странного. Горячая
дорожает, потому что дорожает сахар, из которого ее гонят. Сахар дорожает,
потому что увеличивается зарплата рабочих, изготавливающих его. Зарплата
рабочих увеличивается, потому что те регулярно встают на рога. А на рога
они встают, потому что им не хватает денег на горячую, которая дорожает.
Вот так. Заколдованный круг. И вообще, жизнь стала паршивой... Ловкач!
Ловка-ач!..
Я очнулся и обнаружил, что валяюсь под столом. Как собака. Сильно ныл
глаз, я потрогал его пальцем: глаз заплыл. Проклятье! В руке обнаружился
пустой графин. Кряхтя и ругаясь, я выбрался, бухнул графин о стол и
поманил дежурившего неподалеку официанта.
- Скажи, это какой по счету?
- Четвертый, сударь, - невозмутимо ответил он мне.
- А где второй и третий?
Ловкач показал на пол Там были осколки.
- А это откуда? - я дотронулся до глаза. Парень промолчал, тогда я схватил
его за шиворот. - Говори, змееныш! - рявкнул ему в ухо. Мальчишка
вздрогнул.
- Тот тип уже ушел, - протараторил он. - Расплатился и ушел. Я его не
знаю, честное слово, первый раз видел.
- Проваливай, - разрешил я. - Принеси попить воды.
Лошак сладко спал, положив голову на руки, около него стояло шесть пустых
графинов и треснувший стакан. Общество за соседними столиками сонно
поглядывало в мою сторону. Я сел, проглотил поднесенную мне воду, после
чего понял, что здесь скучно. Тогда я потряс Лошака за плечо. Тот помычал,
почмокал губами, отвратно почесался и проснулся.
- Что такое? - просипел он, поднимая голову.
- Эй, - сказал я ему, - ты знаешь, что такое "лошак"?
Он тупо огляделся, мучительно вникая в суть вопроса. С соседнего столика
лениво подсказали:
- Это помесь лошади с ослом.
- Вот-вот! - подтвердил я. - Лошадь и осел. Лицом ты лошадь, а умом осел.
Понял, ковбой?
- Почему? - вспыхнул он.
- Ну ты же лошак?
Он стал вылезать из-за стола, крохотный, но очень грозный.
- Шуток не понимаешь, - равнодушно сказал я, и он с готовностью влез
обратно. Скучно было невыносимо. Я посмотрел вокруг, собираясь с мыслями,
и вдруг вспомнил, зачем, собственно, пришел сюда.
- Балабола нигде не заметил?
Лошак отрицательно мотнул головой.
- А про банк слыхал что-нибудь?
- Грабанули твой банк, - сипло ответил он.
- Это и без тебя известно. Кто, не в курсе?
Вот такой вопрос был, прямо скажем, громок. Особенно после упоминания
имени Балабола. Общество навострило уши, тревожно замерло. Лошак принялся
непотребно зевать, и я сразу дал задний ход, потому что глазки у моего
соседа стали пугающе неподвижными. Я добавил:
- Говорят, там пауки потрудились.
Зевота мгновенно прошла.
- Какие пауки? - искренне удивился Лошак.
- Неграмотный, что ли? Эти... Из организации "Миссия".
- Которые пьют кровь? - уточнил он, - Не знаю, может, и они... Только их,
по-моему, денежки не волнуют, они, по-моему, детей из приютов таскают.
- Лошадь и осел, - выцедил я. - Идиотские слухи.
Встал и пошел прочь. Сзади раздалось запоздалое вяканье, но я решил не
напрягать слух. Я направился к бару. Немного шатало: все-таки четыре
графина - это доза. Проклятье! Еще чуть-чуть, и Лошак смекнул бы, что я
интересуюсь банком неспроста. Идиот, полез с пьяной любознательностью. В
самом деле, кто знает, откуда у этой твари деньги? Не за умение ли
докладывать о любознательных идиотах?.. Народу поубавилось - посетители
начали расходиться по любовницам и сводным домам. Стало уютно. На полу,
прямо вдоль батареи крутящихся табуреток, лежало расслабленное
человеческое тело - культурно отдыхало. Я переступил его и подвалил к
стойке.
- Шолом, - сказал я бармену. Тот искоса глянул:
- Свобода - наше знамя, дружок. Тебе налить?
- Обязательно, - сказал я. - Только что-нибудь помягче, а то я уже... сам
видишь.
- "Жидкий воздух"? Со льдом или без?
- Все равно.
- Понятно, - он вздохнул. - У тебя ко мне дело?
- Конечно! Как же можно без дела?
Бармен снял с полки нарядный сифон и вбил кипящую струю в стакан.
- Я слушаю.
- Какие новости в городе?
- Ничего интересного, дружок, - сразу ответил он. - Начальник службы
безопасности утопился в унитазе.
- О-о, ты был знаком с таким человеком!
- Боже упаси! Я случайно находился в кабине рядом. Забыл сказать, это было
в общественном сортире.
Я сделал вид, что мне смешно. Друг моего детства любил хорошо пошутить,
жаль только, чувства юмора не имел.
- Да ты остряк, - похвалил я его. - Или болтун. Если ты не болтун, ответь,
почему твоего хозяина прозвали Балаболом?
- Глупый вопрос, - сказал он. - Его прозвали Балаболом, потому что было за
что. Иначе он не был бы им, верно?
- Он уже пришел?
- Его сегодня не будет, Саша. Приболел... Вообще-то я болтун, - в глазах
бармена мерцало веселье. Сам он не улыбался. Здешний бармен давно
разучился улыбаться. Я вежливо хмыкнул, помолчал, потом придвинулся ближе
и начал осторожно трогать его многострадальные нервы:
- Ну и хрен с ним, мне он не нужен. Слушай, из чистого любопытства...
Только не прячься сразу под стойку, ладно? Как ты думаешь, банк - чья
работа?
Он поднял брови. Он внимательно осмотрел зал. Под стойку не полез, но это
явно потребовало от него душевных усилий.
- Почему ты спрашиваешь именно у меня? - наконец подал он голос. Я
объяснил:
- Ты же торчишь тут целые сутки! Все разговоры слышишь, все новости первым
узнаешь. Разве нет?
- А почему это ограбление тебя так волнует?
Я разозлился.
- Сказал же, любопытство одолело! Не хочешь отвечать - отлично, молчи в
тряпку! Чтоб ты подавился этой грязной тряпкой!
- Тихо, тихо, - попросил меня бармен, зачем-то оглянувшись. Брови он все
еще держал в поднятом состоянии. Глупейший у него был вид.
- Смех на палке! - продолжал я чуть тише. - Чего ты боишься? Я же не прошу
тебя давать показания.
Он побарабанил пальцами по сифону.
- Я не боюсь, - сухо уведомил он меня. - Я просто не знаю. Я вообще мало
знаю, я веду здоровый образ жизни. Могу только догадываться. Но и это,
говорят, бывает вредно для здоровья.
Закончил мысль. Возложил руки на стертую тысячами локтей поверхность стола
и спокойно посмотрел мне в глаза. Нестерпимо хотелось плюнуть в его
лакированное личико, и он угадал мое желание, потому что раскрыл рот снова
- прежде, чем это сделаю я:
- Думаю, там потрудилась банда сухомордых. Говорят, охрана перебита вся,
кроме пары азиатов. Своих пожалели.
- Насреддины?.. - с сомнением сказал я. - Нет, не может быть. По-моему,
узкоглазые задницы такое не потянут. Тут мудрость нужна, вроде твоей... -
я подмигнул. Разговор уверенно двигался в тупик, возвращался в русло
нормальной болтовни, тогда я решил в открытую. - И связи тут нужны, такие,
к примеру, как у Балабола. Я, собственно, хочу вот о чем у тебя спросить,
Иосиф. Балабол как-то связан с этим делом или нет? Слышал ты что-нибудь?
Странные, знаешь, слухи про него витают.
Бармен распрямился. Потом сгорбился.
- Балабол опасный человек, - только и шепнул мне в ответ. Отошел к
холодильнику, бесцельно постоял, вернулся и еще прибавил. - Ты, Сашок,
тоже. Извини, но твое чистое любопытство не имеет ко мне никакого
отношения. Я просто бармен, так и передай.
- Дурак мнительный, - горько сказал я. - Кому передать?.. Эх, ты.
Попортить бы тебе витрину за такие слова...
- Прости.
- Забыл, что мы с тобой в детстве вытворяли? Отловим, бывало,
студенточку...
Он деликатно меня выслушал и спросил:
- Еще хочешь выпить?
- Дай газету посвежее, - угрюмо приказал я ему. Он исполнил. Через шесть
секунд мне стало противно, я скомкал газету и влепил бумажный шар в
сияющий стеллаж.
- Тошнит, - сообщил подскочившему в испуге бармену. - Сплошные пауки. Тебя
лично, Иосиф, они не беспокоят?
Он пожал плечами.
- Пауки? Это не по моей части. Тараканы меня беспокоят гораздо больше.
- А если серьезно?
- Если серьезно, - с готовностью сказал он, - то все это в принципе
несерьезно. Потому что неизвестно главное - существует ли в природе такая
организация, как "Миссия". Сплетни определенно существуют, одна другой
глупее.
Я возмутился:
- Неужели и здесь не можешь без тумана?
- Я могу налить "жидкого воздуха". Или желаешь горячей? - Иосиф посмотрел
в упор. Я тяжко вздохнул.
- Говорят, пауки заманивают человека в какие-то хитрые ловушки, связывают,
а потом сосут из него жизненные силы, - подкинул я тему. - Потому их так и
назвали. А сами они вроде бы живут вечно.
Он неожиданно хихикнул.
- Вот публика, - сказал неизвестно о ком. - Пяток болтунов напишет,
остальные учат наизусть... Ладно, если серьезно, то изволь. Я, дружок,
знаю наверняка только одно: пауки, если они действительно есть, это плохо.
Хуже, чем демократические газеты. Даже хуже, чем "Бутса" и моя барменская
стойка. С момента, когда Большой Мор кончился и оставшиеся в живых
придурки добились наконец в нашей стране свободы и процветания, это второе
по-настоящему страшное событие. И сосут они не кровь, не твои жалкие
силенки, а мозг. Пообщаешься с ними разок - и все, стал кретином. А кретин
- это уже самое дно, естественно.
- Откуда они могли взяться?- спросил я. Без всякого интереса. Бармен
кивнул, соглашаясь с вопросом.
- Вон, изучай прессу, - он наступил туфлей на бумажный ком и сладострастно
хрустнул. - Сам я полагаю, что это мутация. В нашей-то помойной яме... Ты
читал в детстве фантастику или только студенток со мной давил?
Я перестал его слушать. Мне уже давно было тоскливо. О деле разговор не
получился, и сейчас мы, очевидно, приступим к подсчету семи чудес света.
Осторожная сволочь! Торчу тут с ним, трачу время. Хотя, все равно делать
нечего... Я предположил:
- Если они мутанты, то должны быть уродами, да? Монстрами? Но тогда бы их
всех быстренько повыловили.
Друг детства обрадовался. Давно ему не попадался такой благодарный, такой
восхитительно девственный в смысле начального образования слушатель. Он
сказал монолог. Было длинно, я почувствовал, что вот-вот засну или вот-вот
взорвусь, и тогда я оттолкнулся руками от стойки, побрел прочь, усмиряя
раздражение, уговаривая себя не ломать стулья, а он продолжал бубнить мне
вслед:
- ...Уродство и красота, дорогой Александр, категории слишком
относительные. И то, и другое - всего лишь отклонение от общепринятой
нормы, поэтому все здесь зависит от выбранной обществом точки отсчета.
Например, некий античный красавец, попав в страну, где уродство является
эталоном внешности, будет признан несомненным, классическим уродом. Так
что не обольщайся, если дама называет тебя красавчиком...
Болтун! Убил настроение, гад, десяти минут ему хватило... Я вдруг
обнаружил, что часики мои встали. И чуть было не повернул обратно к бару -
спросить точное время, но тут же одумался. Зачем пугать человека глупыми
вопросами?
За столиком в одной из ниш сидел Тихоня. Он был не один: девка в
купальнике обнимала его с дешевым рвением. Или он ее, не разберешь. Во
всяком случае глаза у него были прикрыты, а руки находились отнюдь не на
столе.
- Тихоня! - позвал я его. - Часы есть? Сколько натикало?
Он открыл глаза, зло блеснув зрачками. Но не сказал ничего грубого - молча
освободил левую руку и выставил напоказ светящийся циферблат.
- Спасибо, - поблагодарил я. Затем, не удержавшись, громко съязвил. -
Поздравляю, вы прекрасная пара.
Он странно на меня посмотрел, и я решил ему больше не мешать. Не люблю
резких движений, особенно по вечерам. Я счел более разумным неторопливо
отойти и спуститься в подвалы для проверенных клиентов.
Комната была затемнена, интимно моргал экран в стене. Демонстрировался
художественный фильм. Народу было немного, несколько парочек на устланном
матами полу. Я некоторое время посидел, потом меня замутило от неумеренной
дозы телесного цвета - как в кино, так и на матах, - и я отправился
путешествовать дальше.
Дальше были танцы. Здесь свирепствовала музыка. Прерывистое дыхание
могучими толчками било из многоваттных динамиков, развешанных по потолку,
прессуя воздух при каждом басовом выдохе. Я оглох мгновенно. На
подсвеченном балкончике колдовало с аппаратурой человекообразное существо
- тоже старый знакомый. Привет, крикнул я - словно в воду. И, ощутив вдруг
нестерпимое желание забыться, разбудить спящую в жилах молодость, вбежал в
раздевалку, скинул одежду - как все, - впрыгнул в общий круг. Бесновались
огни. Бесновались красно-зелено-синие фантомы, отдаленно напоминающие
людей. Никакого телесного цвета! Было тесно и здорово, я заорал, не слыша
ничего, тем более своего голоса, подпрыгнул, снова заорал. Музыку
воспринимал не я, а мое тело, точнее, тело воспринимало ритм, а я... Взмах
рукой, взмах ногой. Спина к спине, бедро к бедру. Руки жадно ловят мягкое,
жаркое - вокруг так много жаркого и мягкого! Немыслимо извивается девчушка
рядом, рот оскален, в глазах - сплошная рампа, из одежды - только бирка с
фамилией на шее. Разве сюда пускают школьниц? Кто-то неподвижно стоит,
держась руками за голову, кто-то натужно хрипит под ухом. А в центре - Я.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг