может быть речи, - Ородорн хотел что-то возразить, но консул загремел с
новой силой: - Мы слушали тебя, сеньор, теперь говорю я! Передай королю
Ильверду - если резня не прекратится, мы заставим вас сделать это. Во имя
нашей дружбы, - добавил Волков после паузы. - И это наше последнее слово.
- Мы знаем силу могущественных друзей, - герцог криво усмехнулся. - Но и
вы не всегда бываете правы. Ты угрожаешь, сеньор Волков?! Не значит ли это,
что мы ошибались и ваша сила - злая? Душа моя полна печали, ибо приказом
обычай не переделаешь. Может действительно пролиться кровь, но не будет уже
Кометы на нашем небосклоне...
- Кровь льется сейчас, - непреклонно перебил Волков. - И почему-то это
кровь народа, а не королевской семьи. Если вы так блюдете обычай...
Ородорн скрестил руки на груди.
- Разные обычаи, разные люди. Не все достойны обряда Упрочения, и
герцогов, кроме меня, немало. В конце концов мы не предлагали пройти обряд и
тому из вас, кто прибегает, потный, в замок и запрещает охотиться то на
голубую лису, то на жемчужную цаплю. Он глуп, а глупость упрочать нельзя.
Ларсен от злости пошел красными пятна-Ми. Черешин почувствовал, что
теряет хладнокровие. Отозвать, немедленно отозвать - на Марс, на Землю,
смотрителем в Сухумский заповедник! На памяти Виктора впервые инопланетянин
открыто назвал землянина глупцом. Кадры для работы на обитаемых планетах
отбирались весьма тщательно; как Ларсен прошел через это сито - уму
непостижимо. Впрочем, в одном Ородорн ошибся: глупцом Ларсен не был. Он был
до глупости, до вредительства предан делу охраны природы. Черешин встречал
таких фанатиков: во имя голой идеи они были способны запретить замерзающему
срубить дерево для костра, умирающему от голода - застрелить утку. Та же
голубая лиса вовсе не входила в перечень редких видов. Волков что-то сказал
- Черешин услышал ответ Ородорна:
- Наш спор бесцелен. Сегодня - последний День Кометы. Солнце уже взошло,
и обряд Упрочения завершен. Включите чудесный глаз Земли.
Засветился экран визора. Герцог не солгал - резня закончилась. На площади
по-прежнему бурлило людское столпотворение, но окровавленный помост исчез.
Сквозь толпу осторожно продвигалась пышная кавалькада: над рыцарскими
плюмажами торчали копья с разноцветными флажками, пронзительно звенели
охотничьи рога. Шлем переднего всадника украшала серебряная корона.
- Король отправляется на большую охоту! - глаза герцога горели, ноздри
раздувались. - Во имя постоянства нашей дружбы мой брат приглашает
могущественных друзей с Земли разделить с ним этот долг и удовольствие.
- Обряд завершен? - Волков взглянул на хранившего молчание Фернандеса.
Тот чуть заметно кивнул. - Что ж... Мы принимаем приглашение короля
Ильверда.
- Брат мой король будет счастлив. - Ородорн прижал руку к середине груди.
- Простите, - неожиданно вмешался в переговоры Черешин. - Один вопрос,
сеньор герцог.
- Я отвечу, незнакомый могущественный друг.
- Скажите, - Виктор говорил предельно вежливо, - если это не секрет,
конечно. Что служит дичью в большой королевской охоте?
- Это не тайна, - любезно ответил Ородорн. - В последний День Кометы
король охотится на нгулу, - он похлопал себя по гербу на нагруднике. - На
золотого оленя!
- И вы спокойно отправляетесь на эту охоту?
- И мы спокойно отправляемся на эту охоту. - Фернандес, не моргнув,
выдержал испытующий взгляд Черешина.
- После всего, что произошло?
- После всего.
- Улыбаться этим... мясникам. Увеселительная прогулка с убийцами...
- Не думайте, что нам легко, Виктор, - устало сказал Волков. "Папа
Феликс", облаченный в парадный консульский мундир, сосредоточенно проверял
пистолет. - Тем более что на охоте всякое может случиться: Ильверд
самолюбив, а мы ему угрожали. А не ехать нельзя. Хотя бы для того, чтобы
через двести лет не повторились вновь Дни Кометы. Теперь-то, по крайней
мере, мы знаем, что это такое. Теперь мы видим корни зла.
- Все равно не понимаю.
- А не понимаете, - вспылил Фернандес, - так не лезьте не в свое дело!
Предоставьте решать специалистам. Прогулка с мясниками ему не нравится! А вы
что предлагаете - пройтись по замку лучеметом? Или отправить все Королевство
на переделку психики? Я же не вмешиваюсь в прерогативы Службы охраны, так не
вмешивайтесь и вы в наши.
- Вмешиваетесь, - упрямо сказал Виктор. - Именно как инспектор Службы я и
не могу допустить истребления нгулу.
Волков страдальчески сморщился, покрутил головой.
- Послушайте, Черешин, - Фернандес презрительно оттопырил губу, - еще час
назад здесь людей убивали. Людей! Так неужели вы всерьез полагаете, что мы
пойдем на конфликт из-за оленя?
- А если я наложу вето? - осведомился Черешин. - У меня есть такие
полномочия.
- Я думал, Ларсен - явление единичное, - произнес Волков в пространство.
- Оказывается, нет.
- Ларсена я посадил под домашний арест, - холодно сказал Черешин. Он
смотрел только на Фернандеса. - Ближайшим суперлетом Ларсен будет отправлен
на Землю. Так как насчет вето, товарищ Фернандес?
- Не наложите, - почти весело парировал тот. - У меня тоже есть
полномочия. С сегодняшнего дня планета находится на особом положении. Вот
так.
Осел, обругал себя Виктор, мог бы и сам догадаться. А Фернандес меня еще
уговаривал, хотя имел полное право просто посадить под замок, как я -
Ларсена. Испугался он мое го вето, как же!
- Ясно, - сказал Черешин. - Если у вас не будет возражений, я хотел бы
присоединиться к охоте.
- Возражений? - задумался Фернандес. - Пожалуй, не будет. Только вот что,
амиго, держитесь поближе к Волкову, и без консультации с ним - ни шагу. Это
приказ.
По дороге к себе Виктор задержался у комнаты Ларсена. За дверью стояла
тишина. Виктор постучал, никто не ответил. Обиделся! Черешин пожал плечами и
пошел собираться.
Лес был светел и радостен.
Гулко перекликались охотничьи рога.
Ородорн подобрал поводья, еще раз - на всякий случай - проверил, легко ли
ходит в ножнах меч. Нгулу был где-то рядом. В бешеной скачке герцог давно
растерял пажей и доезжачих, позади остались и земляне - их летучие ранцы
хороши в поле, но не под кронами деревьев. Правда, Шарль и долговязый
незнакомец взяли предложенных коней, и в седлах они держатся неплохо,
особенно долговязый, но не землянам тягаться с лучшим наездником
Королевства. Опередить Ородорна мог бы разве что граф Эльмонд, великий
охотник, но прошел обряд Упрочения.
На секунду сердце Ородорна стеснило жгучей завистью, но тут же он трезво
спросил себя: кто ты такой, чтобы заслужить честь Упрочения? Один из
королевских братьев - не более. А Эльмонд - замечательный математик, сам
Волков предлагал ему лететь учиться на Землю... Волков - вот кто достоин
Упрочения в полной мере. Может, следовало предупредить сеньора генерального
консула? Но Ильверд хотел сделать землянам приятный сюрприз, и получилось
так нехорошо. Правда, семь кометных циклов назад к Упрочению приобщился
король Менегаст, и возникла весьма щекотливая ситуация с престолонаследием;
Волков - глава миссии, у него могли быть и такие соображения. А другие
земляне? И этот разговор о резне, убийствах... Неужели прав советник Огль, и
они действительно ничего не поняли?..
Обученный охотничий конь тонко заржал - верный признак, что нгулу
неподалеку, Ородорн обнажил меч.
Вот он! Взметнулось над кустами огненно-оранжевое тело, мириадом
пламенных брызг раздробился солнечный луч на золотых рогах. Нгулу!
Издав ликующий вопль, герцог бросил коня вперед. Клинок, направленный
умелой рукой, описал шелестящий круг.
- Нет! - смутно знакомый толстяк - потный, взъерошенный, исцарапанный
сучьями - рванулся наперерез, под удар.
Ошеломленный герцог с ужасом смотрел на окровавленное, дымящееся лезвие.
Ларсен был разрублен пополам - от плеча до бедра...
Вдали трещали кусты - золотой олень уходил от погони.
До захода солнца затравили трех нгулу - самца и двух самок.
Психологическая подготовка, полученная в свое время в Школе егерей, не
подвела Черешина: с виду он был совершенно спокоен. Другие земляне, за
исключением Фернандеса и - отчасти - Волкова (они вели любезную беседу с
королем), подобной выдержкой похвастаться не могли. Шарль только зубами
скрипел, глядя, как несчастных животных кромсают на куски.
Не все потеряно... За эту мысль Черешин уцепился, как за спасательный
круг, только она билась сейчас в голове. Не все потеряно, три - это не так
страшно, остальных найдем и вывезем; пусть не повторится это никогда; но что
же они делают?! - звери, настоящие звери; не худший вариант средневековья,
говорил Шарль; как же они могут при этом улыбаться?!
Жрецы деловито собирали обрубки - надо полагать, для жертвоприношения.
Вытирая меч о гриву скакуна, подъехал королевский советник Огль. Он
весело скалил зубы под курчавыми завитками усов.
- Как вам охота, сеньоры? Не правда ли, всем нам весьма повезло?! Не
каждому поколению выпадает счастье увидеть Комету.
Шарль, невнятно ругнувшись, отвернулся.
- У вас кровь на лбу, сеньор, - неестественно спокойно сказал Черешин.
- Вот как? Надо же, забрызгался. - Огль вытер лицо бархатным беретом. -
Теперь все в порядке? Спасибо. - Он испытующе смотрел на Виктора. - В ваших
глазах я читаю отвращение, достойный сеньор. Кровь невинных - это так
мерзко, не правда ли? И что же, - вкрадчиво поинтересовался советник, - все
могущественные друзья с Земли разделяют ваши чувства?
- Не знаю, - сухо ответил Черешин. Не сорвись, Витя, предупредил он себя,
вполне возможно, что это - провокация. - Не знаю, сеньор советник, - он
постарался придать своему голосу беспечность. - Да и чего стоит мнение
отдельного человека?!
- Значит, все, - утвердительно произнес Огль. - А мнение отдельного
человека порой весит очень много, - он словно рассуждал сам с собой. - Я был
прав, вы ничего не поняли. Обряд Упрочения вы приняли за бессмысленную
бойню. Это так?
Виктор язвительно усмехнулся,
- Боюсь, глубинный смысл этой церемонии действительно ускользнул от
большинства из нас. На Земле уже лет пятьсот ничего подобного не
происходило.
Ну вот, высказался. Не нужно быть телепатом, чтобы проникнуть в мои
мысли. На тарелочке, можно сказать, выложил. С голубой каемочкой. Ну и черт
с ним, я не дипломат. Пусть Фернандес перед ними стелется. А я что думал, то
и сказал. Все правильно.
Ничего не правильно. Не можешь сдерживать себя - оставайся на базе и
рыдай в подушку. Как Ларсен. Не дипломат? Врешь, голубчик! Сейчас мы все
обязаны быть дипломатами. Если эта пышная свора кинется на сотрудников
миссии, не последней причиной будет твой разговор с Оглем. Сейчас ты
извинишься перед этим палачом в разноцветных тряпках и как можно
убедительнее.
- Простите, сеньор советник, возможно, я выразился не совсем понятно, я
имел в виду...
- Почему же, - взгляд Огля был задумчив и печален, - все предельно ясно.
Но я склонен предполагать, что ничего подобного на Земле вообще не
происходило. Никогда.
Много ты знаешь о Земле, сеньор советник! А видел ты хронофильмы о Париже
1572 года, об утре стрелецкой казни, о распятых гладиаторах Спартака? А
читал ты о джунглях Вьетнама и атомном облаке над Хиросимой? А название
"Дахау" тебе о чем-нибудь говорит? Было, приятель, и у нас все было; и со
всем справились. И вас вытащим. За уши. Пинками погоним, но из этой трясины
вытащим. Тоже мне - пуп планеты, Королевство занюханное!
Затянувшуюся паузу прервал Огль.
- Вы в плену своих представлений, земляне. Праздник Упрочения наполнил
вас яростью и презрением. Вы говорите о дружбе, но ведь дружба основана на
понимании...
- Так постарайтесь нас понять, - Черешин дернул повод. - Извините,
сеньор, меня зовут.
Ему действительно призывно махал врач.
- Зерно кидают в землю, - с отчаяньем крикнул вслед Огль, - вы же не
удивляетесь, что вырастает колос!
Врач растерянно вертел в руках птичье крыло. Из дула его карабина шел
легкий дымок.
- Виктор, я не ошибся, это в самом деле изумрудный дятел?
- В самом деле, А где остальное?
- Вот беда какая! Биологи просили, если встретится, для чучела, а я
как-то так неудачно прицелился, крыло отшиб,
- А вы, когда стреляли, не подумали, что птица теперь обречена на
медленную смерть? - Черешин вовсе не собирался жалеть сконфуженного
"коновала". - Чем же вы лучше... этих?!.
- Да нет, - хладнокровно ответил Эрих, рассеянно озираясь. - Ничего с ней
не случится, новое крыло отрастет. Здешние организмы обладают колоссальной
способностью к регенерации. Вы не поверите, Виктор, однажды я лечил короля -
ему на турнире сломали несколько ребер - так они срослись за какие-то...
Перед Черешиным словно молния сверкнула.
- Эрих, - сказал он, - мы все ослы. Вы осел, ваш Волков осел, а я -
больше всех. А ведь Огль пытался объяснить... В общем, Эрих, кажется, я
знаю, как влияет комета на аборигенов.
- Да? - промямлил врач, с беспокойством глядя на Черешина. - Вы, главное,
не волнуйтесь, дружок, где-то у меня тут было одно замечательное средство...
- Да не суйте мне ваши таблетки! Я совершенно здоров. - Виктор от души
расхохотался. Давно у него не было так легко на сердце. - Говорите, новое
крыло отрастет, Эрих?! А вам не приходило в голову, что с тем же успехом у
крыла может отрасти новая птица?..
Сообщение делал Эрих Шнайдер. Черешин сидел рядом с Оглем, приглашенным
на экстренное собрание миссии. При каждом слове Шнайдера королевский
советник одобрительно кивал.
- Таким образом, не вызывает сомнений, - говорил врач, - что уникальная
способность организмов планеты к регенерации вызвана излучением кометы.
Постепенно эта способность затухает, но каждое появление кометы дает ей
новый толчок. А пик этого процесса приходится, естественно, на прохождение
кометы в окрестностях планеты.
- Значит, обряд Упрочения... - начал Волков.
- Да, - вступил в разговор Черешин, - его следует понимать буквально. Как
упрочение рода человеческого. Жители Королевства, видимо, уже давно оценили
мощное влияние кометы. И воспользовались им не для увеличения армии, не для
изготовления дешевой рабочей силы. Нет, к чести их, - Виктор положил руку на
плечо порозовевшего от смущений Огля, - они стали упрочать талант, здоровье,
красоту.
- Как часто мы говорим, - задумчиво продолжал Шнайдер, - о великих
ученых, писателях, артистах: "Рано ушел. Сколько бы он сделал, будь у него
еще одна жизнь". А здесь, в Королевстве, это оказалось возможным. И не одна
жизнь, а две, три, четыре, сколько угодно. И на будущей королевской
олимпиаде знаменитый атлет Рандреон будет оспаривать победу у знаменитого
атлета Рандреона-цвай, а может, и Рандреон-драй вмешается. И какие
великолепные стихи напишут новые поэтессы Эмио! А если кто-то из них и не
будет испытывать влечения к поэзии, что ж, все равно приятно - больше станет
красивых девушек. И кто-нибудь из математиков Эльмондов обязательно полетит
на Землю - он так об этом мечтал. Правда, - врач умолк, раскуривая
неизменную трубку. В зале стояла тишина. - Правда, - сказал он, покосившись
на Огля и с сожалением притушив огонь, - делалось это, прямо скажем,
варварскими методами. Здешняя медицина еще не на высоте - средневековый
уровень. Но через двести лет мои коллеги им помогут. Обряда больше не будет
- будут клиники.
- Тогда попросите своих будущих коллег, - сказал Черешин, - чтобы они
позаботились и о нгулу. Бедным олешкам и не снилось, что им придется
размножаться таким странным образом,
- Что делать, - извиняющимся тоном сказал советник Огль, - нгулу
малочисленны... Не могли же мы допустить, чтобы вымер символ королевского
рода.
- А я считаю, что это издевательство над животными, - непримиримо
проскрипел Иосиф Франциск Ларсен - потный, толстый, взъерошенный и
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг