там Альгадо?
- Все еще в госпитале. Травмы тяжелые.
- Состояние, настроение?
- Подавленные.
Виктор Сергеевич помолчал немного. Сидел, набычившись, расставив
локти, а Марина в упор разглядывала его и со щемящим чувством думала:
"Вот, залысины стали больше, и нос мясистей, и фигура уже грузноватая,
неловкая... Дорого стоил полет на "Вихре". Год на астероиде тоже не
омолодил их..."
Наконец командир поднял голову.
- Надо бы самим побывать на шестом.
- А толку? При нас они подтянутся...
- Пожалуй. Посмотрим по телекамере.
...Они заняли места в главном зале связи; два кресла в фокусе
огромного, чуть вогнутого матово-черного экрана.
- С чего начнем? - спросил Панин, жестом пианиста-виртуоза располагая
пальцы на пульте.
- Я полагаю, с того же шестого бурового?...
И вот на экране почти готовый длинноногий паук автоматической
установки, спустивший хобот ствола в кольцо древнего, полустертого
метеоритного кратера. Передает одна из телекамер, густо расставленных по
всему астероиду. Эта прилепилась к опоре канатной дороги. Виктор Сергеевич
чуть повернул объектив, и в кадр вплыло сверху стальное днище неподвижного
вагона.
- Почему никого нет на стройке?
- Обед, должно быть. И нам бы с тобой не мешало, а то все кофе да
кофе.
Он включил камеру, установленную под потолком столовой. Точно. За
прихотливо изогнутым столом (дизайнер был врагом "взлетных дорожек"), под
сенью гигантских аспарагусов и альпийских фиалок размером с люстру,
человек тридцать рабочих. Смена. Едят степенно, то прикладываясь к
"грушам" с бульоном, то откусывая хлебцы. Молчание за столом, изредка
пролетит необходимая реплика, просьба передать что-нибудь...
Вот когда Виктору Сергеевичу стало действительно не по себе. Ничего
вроде бы пугающего, обед как обед, но... Но эту столовую он помнил! На
комплексе работали исключительно латиноамериканцы. Парни из Венесуэлы и
Уругвая, Гватемалы и Перу... Каждый из них походил на карнавальную шутиху,
начиненную хохотом, песнями, розыгрышами, необузданной радостью жизни.
Дерзкие, смешливые, наивные, обидчивые, прямодушные, мечтательные и
влюбчивые; пряная смесь индейских, романских и негритянских кровей. В
столовой бронированные стены сотрясал их галдеж. Вечные шутки друг над
другом, подначки, то стул выдернут из-под кого-нибудь, то брызнут из
"груши" в соседа... Если появлялся солидный деятель из астероидного
начальства - беззлобно ругали его за "сухой закон", просили вина. Когда
приходила одна из считанных дам станции, хотя бы и Марина со своими
проверками и тестами, устраивали настоящий шабаш с пением, акробатическими
трюками и шутовскими признаниями в безумной страсти. Невесомость им
здорово помогала резвиться...
А сейчас молчание. Усталые, осунувшиеся лица. Крылья ресниц, обвисшие
над тусклыми глазами. Вялые, небрежные движения желтых и коричневых рук.
Как будто все им в тягость. Красавцы, белозубые плясуны, веселые
скандалисты...
- Страшно, - сказал Виктор Сергеевич, щелкая тумблером и глядя, как
гаснет, мерцая голубым, картина угрюмой трапезы. - Это зашло дальше, чем я
думал.
- И я не подозревала, что они уже такие, - призналась Марина.
- Посмотрим солнечную?
Это Виктор Сергеевич спросил в тайной надежде. Солнечная ловушка была
его гордостью. Там работали самые надежные, тренированные, уравновешенные,
умелые. Специалисты экстра-класса. Самая крепкая на станции
интернациональная группа.
Как и прежде, он включил сначала камеру общего плана. Только эта
камера "видела" свой объект не снизу, а с самой высокой точки астероида -
громадного зубца над обрывом. Отсюда, поворачивая объектив, можно было
любоваться панорамой освоенного "полушария". Вот Главный корпус, буровые
пауки, серая пирамида электроцентрали. Равнина перепутана блестящими
нитями подвесных путей. Тени стремительных моновагонов скользят по
искристым полям фотобатарей. Чуть "ниже", на пологом закруглении, две
площадки, где ночами щедро сияют ряды прожекторов. Это причалы
транспортных орбитальных самолетов.
Еще ближе к гребню скал, непонятным для земного глаза образом не
опрокидываясь, наискось торчат башни ракет. Там - главный порт. А когда
объектив, описав почти полный круг, доходит до звездной пропасти за
обрывом, на самом краю елочным украшением вспыхивает солнечная ловушка...
Собранные подобно мозаике зеркальные лепестки чудовищного цветка на
решетчатом стебле должны были ловить энергию Солнца, концентрировать ее и
передавать на приемники Земли. Лучи, не ослабленные воздушной преградой,
несли необъятную силу. Поколение назад, - всего лишь одно поколение, -
наверняка были бы сделаны попытки использовать раскаленный лучевой столб,
падающий с орбиты, в качестве оружия. Двигался бы он по материкам, ожигая
целые страны. А теперь, в благословенную эпоху разоружения,
предназначалась ловушка для того, чтобы питать цехи заводов и
высокочастотные автомагистрали, нагревать морскую воду для курортов
Лабрадора и Гренландии.
По простому скелету антенны, кое-где покрытому блестящей чешуей,
пчелами ползали монтажники. Командир вздохнул с облегчением, покосился на
Марину. Ему опять начинало казаться, что шеф психофизиологов
преувеличивает. Ну, переработались на шестом, надорвались, пересмотрим
график, дадим отдохнуть. Любо-дорого было смотреть, как ребята Сикорского
складывают Великое Зеркало. Он включил одну из ближайших к антенне камер.
Вот двое с идеальной синхронностью берутся за слепящий гранями блок. Их
шлемы зачернены, монтажники безлики. Раз - одновременно выстрелили огнем
наспинные сопла. Взлетели "пчелы", понесли добычу в пятиугольное гнездо.
Еще одно точное, почти незаметное движение, и блок на месте, как влитой. В
работу вступает другая пара, будто ожидавшая своей очереди; струями плазмы
приваривают блок к раме... Слаженно работает улей. Виктору Сергеевичу с
начала строительства казалось, что движется, выращивая каркас ловушки,
некий надежный механизм, вроде часового. Будто и отдыхать не надо
безликим. Потянутся сутки, месяцы, а монтажники Сикорского все так же
размеренно, без лишней спешки, будут ползать и перелетать среди огромных
балок...
- Поговорите с Беном, - не иначе, как угадав по боковому взгляду
сомнения командира, предложила Марина. Он послушно выключил большой экран,
ожил туманный круг видеофона.
Вздрогнув от зуммера, обернулся в своей комнате поджарый седеющий
мужчина. Комната была нелепо загромождена электронными приборами. Платы,
пульты, шасси вычислительных машин, магнитные диски лежали навалом, как
имущество, наспех спасенное от пожара. Мужчина смотрел на Панина и Марину
взглядом человека, застигнутого врасплох, - испуганно и сердито. Очевидным
усилием воли он поднял брови, разгладил складку на переносице.
- А-а, это вы, шеф... Что-нибудь случилось?
- Вроде нет, - ответил Виктор Сергеевич, испытующе глядя в зрачки
Сикорского. - Наоборот, захотел узнать, как у вас, Бен.
- Ничего не скажешь, интуиция! - Бен выдавил кривую ухмылку, помотал
головой. - У нас тут весело... Транспорт блоков запаздывает на семьдесят
два часа. Просто руки опускаются.
- Я выясню, в чем дело, и потороплю. Что еще?
- Вот. - Сикорский каким-то истерическим жестом указал на гору
электроники. - Бульдозерист изволил врезаться в склад - пришлось
рассовывать аппаратуру по кабинетам.
- Как фамилия бульдозериста? - спросила Марина, включая в нагрудном
кармане памятный магнитофончик.
- Я сам с ним разберусь, не надо! - снова нахмурился, раздраженно
сверкнул глазами Бен.
- Да я не наказывать... Может, здоровье придется проверить.
- А, здоровее он нас с вами, просто разгильдяй... - На столе у
Сикорского залился другой зуммер, и он, извинившись, ткнул пальцем в
клавиатуру селектора. Не попал. Только с третьей попытки нажал нужную
клавишу. Внимательно следили за ним командир и Марина. "Слушаю", - рявкнул
Бен. Чей-то голос невнятно залепетал, донося о неполадках с кислородными
баллонами, об утечке... "Манометры у вас врут", - решительно ответил
Сикорский. Ему возразили. "Не знаю я вас, что ли! Тащите как попало,
швыряете!.. Что я вам, еще баллоны проверять должен? Ничего больше не
желаю слышать!" - заорал Бен и яростно отключился.
- Ну, работайте, спасибо, - торопливо сказал Виктор Сергеевич.
Видеофон погас, Марина только медленно покачивалась из стороны в сторону,
не в силах собраться с духом и заговорить.
- А ну как на нас перекинется? - предположил Панин, шуткой пытаясь
хоть немного ослабить страшное напряжение. - Вот сейчас вцепимся друг в
друга...
- Скоро все рухнет как карточный домик, - неожиданно низким голосом
ответила Марина. Она так же покачивалась, отрешенно глядя в одну точку,
сложив руки на коленях. - Замкнутый коллектив. Бежать некуда. Эпидемия
информатизмов, вот это что. Рабочей совместимости, считайте, уже почти
нет...
- Что ты качаешься, как араб на молитве! - резко сказал Виктор
Сергеевич. - Походить бы сейчас по залу, успокоиться. Чертова невесомость.
По домам всех распустить, что ли? Закрыть станцию, вообще убрать астероид
куда подальше? Да от нас только этого и ждут, хотя бы "Общество Адама".
- По-вашему, лучше, чтобы мы перегрызли друг другу глотки? - вспылила
Марина. Он подошел к ней сзади, положил руки на плечи, и она сразу
перестала покачиваться, подтянулась.
- Думать надо, Мариночка, - в самое ухо врача прошептал Виктор
Сергеевич. - Крепко и быстро думать. Следить за всеми. За мной. За собой.
И никакой паники.
Она вошла в камеру тренажера. Стала медленно, рассеянно надевать
стальную "сбрую" - пояс, браслеты, наплечники. Легким прикосновением
включила поле: "Тяготение" электромагнитов нарастало плавно, постепенно,
чтобы не дать опасного скачка. Она легла на спину, ожидая, пока "сбруя"
станет достаточно тяжелой и можно будет начать гимнастику.
"Думать надо..."
Скоро надорвется мозг, не выдержат нервы. Ее повезут на Землю, в
санаторий. Там - голубизна и зелень, успокоительный шорох воды, олеандры в
цвету. Где-то в глубинах неба будет висеть гибнущая станция.
Фактически, хотя и в тайне от всего экипажа, власть на астероиде
передана ей. Марина как могла изолировала проклятый буровой комплекс,
солнечную ловушку, еще два-три участка, где возникли информатизмы. Держала
в одиночных палатах Хосе Альгадо, злосчастного Чандру Сингха,
бульдозериста, разрушившего склад электроники, других "буйных" или "тихих"
больных - уже девять человек... Психофизиологический контроль был усилен
до предела. Она убедила всех постоянных работников станции, что ведет
важнейший эксперимент, - и вот люди круглые сутки носили на себе датчики.
Рабочие, завербованные на короткий срок, вообще считали космической нормой
все эти счетчики кровяного давления, накожные термометры и анализаторы
дыхания. Поток данных захлестывал машины местного вычислительного центра и
столь же обильно лился на Землю. Панин сумел аккуратно, не возбуждая
нездоровых слухов, предупредить службу психофизиологии советского
космоцентра. Наиболее осведомленным стал начальник службы, старый друг
"вихревцев" Семен Тарханов, незримо присутствовавший на борту корабля. С
ним Марина советовалась во время полета. Сейчас и Семен не мог помочь.
Ждали его прибытия на станцию.
Причина, причина... Болезнь легко проникает сквозь могучие стальные
заслонки, через фильтры скафандров; злая неощутимая сила расползается по
мертвым скалам астероида. Может быть, правы те, кто считает, что
деятельность замкнутого, изолированного коллектива все же ограничена во
времени? Может быть, есть зерно истины в проповедях "Общества Адама" и
человек действительно не в силах устоять против психологического давления
пустоты?
А что, если в порах летающей горы живут какие-нибудь "пустотные
вирусы", способные размножаться без воздуха, при абсолютном нуле
температур? Кристаллические, металлические убийцы, невидимые ни в какой
микроскоп?.. Да нет, симптомы информатизма налицо... Но отчего же тогда не
страдает в равной степени весь экипаж? Или, скажем, не заболевают
выборочно самые слабые? Информатизм - спутник мозговой усталости, нервного
истощения. А эта напасть в самом деле похожа на эпидемию, она расходится
из отдельных очагов. Первая вспышка - на шестом буровом. Первая жертва -
Альгадо...
...Чего им здесь не хватало?! Оранжереи. Кино. Кегельбан в подвале
Главного корпуса. Все земные телепрограммы. Спортивные состязания, лекции,
библиотека, музыкальный салон, творческие кружки. В любой момент -
видеосвязь с семьей. Примерно раз в месяц приходит пассажирский "Орион",
привозит близких. Блок с регулируемым тяготением для трехдневных свиданий.
Вот и Виктор Сергеевич тоже становится каким-то суетливым,
беспокойным, на себя непохожим... Конечно, начальник станции переживает за
судьбу своего детища, это естественно... Но не хотелось бы видеть
командира "Вихря", первопроходца, "рыцаря без страха и упрека", в обличье
неврастеника.
...Нет, об этом лучше не вспоминать! Запретить себе... Запретить!
Хосе Альгадо - первая жертва. Точка, от которой начали расходиться
круги эпидемии.
Нечто смутное, бесформенное, пока что неуловимое для логики, но уже
несущее в себе трепет близкого прозрения, рождалось в воспаленном сознании
Марины.
Задумавшись, Марина пропустила нужный момент нарастания поля: "сбруя"
внезапно навалилась на тело, сжала его точно когтями. Она броском
добралась до пульта, уменьшила магнитную "гравитацию". Подождав, пока
утихнет боль в шее и плечах, осторожно начала приседания.
Глава II
________________________________________________________________
В ПОИСКАХ "ФАКТОРА ИКС"
В зале встреч главного порта корабль Тарханова ожидало все
астероидное начальство. Сам Виктор Сергеевич, его заместители, главный
инженер, главный энергетик. Всего человек двенадцать, среди них две дамы -
Марина и добрейшая фру Энгстрем, космоботаник, начальник оранжереи.
Они смотрели сквозь прозрачную броню, как, опираясь на слепящие
сполохи, садится в базальтовое "корыто" причала мощный ракетоплан с
эмблемой Космоцентра СССР. Успокоилось бешеное пламя; корабль вытянул
круглую гармонику переходного тоннеля. Еще несколько секунд - и гигантский
"присосок" сросся со стыковочным кольцом на фасаде. Поднятая бесшумным
эскалатором, выросла из проема в полу монументальная фигура начальника
психофизиослужбы.
Семен Васильевич был на голову выше Панина, вдвое шире в плечах.
Приобретал уже Тарханов "штабную", барственную полноту. Черты лица его
были скульптурно крупны, движения величественны. Он принадлежал к числу
тех руководителей, на которых безоговорочно полагаются подчиненные.
Человек-глыба, воплощенная надежность. Еще не начав говорить о деле,
Тарханов одной своей походкой, улыбкой, нехитрыми шуточками ("Маришка у
нас как заспиртована, не стареет, завидно!") внушал спокойствие,
уверенность в успехе.
Впрочем, Виктор Сергеевич, в отличие от Марины, нервничать не
перестал, и потому, резко оборвав приветственную болтовню, прямо-таки
потащил гостя под локоть к гермовагону.
Массивный, с толстыми круглыми иллюминаторами вагон, который на Земле
весил бы не менее железнодорожного, пушинкой скользнул по стальной нити.
Семен Васильевич бурно восхищался, глядя на бегущие внизу красно-бурые,
прихотливо вздыбленные скалы. Он был впервые на другой планете, и потому
еле сдерживал мальчишеский восторг.
Под сенью чудовищного папоротника, вручив Семену и Марине "груши" с
крепчайшим чаем, командир вздумал было с места в карьер заговорить о
главном. Однако шеф психофизиологов, то ли устав от полета, то ли
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг