заботливой мамаши, только что убедившей свое чадо принять приписанную
доктором микстуру. - Можешь застегнуться. Или ты теперь собираешься всегда
ходить в таком виде?
- Рубаха испачкается, - проворчал я. - Пропадет. Жалко же!
- Не испачкается, - заверил меня Хэхэльф. - Масло уже почти впиталось,
сам посмотри.
Я опустил глаза и с изумлением обнаружил, что мой живот снова выглядел
почти таким же чистым, как после купания. Пока я пялился на сие чудо, слово
"почти" перестало быть актуальным: последнее темное пятнышко бесследно
исчезло с моей кожи.
- Круто! - восхитился я, застегивая маленькие непослушные пуговицы,
скользкие, как стекло. Потом прислушался к своим ощущениям и с удивлением
сказал: - Знаешь, пока ничего не происходит. Я попрежнему не чувствую себя
голодным.
- Ничего, скоро почувствуешь! - оптимистически заверил меня Хэхэльф. -
Требуется некоторое время, чтобы масло сагыд как следует пропитало твои
потроха. Оно и к лучшему: пир начнется не раньше, чем через четверть часа.
Вынужден признаться: я не дождался начала пира. Минут через десять я
понял, что просто погибну, если немедленно не съем хоть что-нибудь. К
счастью, существовала корзина с плодами, опустошенная всего наполовину. Я
извлек оттуда спелую умалу и захрустел, как оголодавший кролик.
- Ты бы все-таки прожевывал, - сочувственно сказал Хэхэльф. - Так ведь и
подавиться можно! Держи себя в руках, Ронхул: вечер только начинается!
- Ты сам намазал меня этой дрянью, - проворчал я, - а теперь
выпендриваешься с полезными советами... Раньше надо было думать!
Тем не менее Хэхэльфу как-то удалось сдержать мой первый стихийный порыв
жрать все, что под руку подворачивается, а потом я сам взял себя в руки: ко
всему можно притерпеться, если припечет.
По крайней мере, когда пришло время идти во двор, я не рычал при виде
пищи и вообще вел себя вполне прилично. Нам достались почетные места:
Хэхэльфа усадили по правую руку от пустующего пока места ндана-акусы, а
меня - рядом с ним. Сервировка оказалась скромной и незамысловатой, к моему
величайшему облегчению: терпеть не могу тужиться, пытаясь отличить рыбный
нож от десертной вилки! Перед нами стояли пустые миски разных размеров и
лежали большие трезубые вилки, отличающиеся от знакомых мне столовых
приборов тем, что острия их зубцов располагались не на одной прямой линии,
а являлись вершинами невидимого равностороннего треугольника. Я понял, что
с технологией поглощения продуктов питания у меня проблем не будет - и на
том спасибо!
- А где ндана-акуса? - шепотом спросил я своего спутника. - Что, он
передумал общаться? - К этому моменту я уже настолько взял себя в руки, что
смог интересоваться вещами, не имеющими отношения к пище.
- А кто его знает, - пожал плечами Хэхэльф. - Но то, что его пока нет -
это нормально. Ндана-акуса всегда появляется примерно через час после
начала пира: во-первых, чтобы продемонстрировать окружающим свое презрение,
во-вторых, дабы дать всем понять, что он не торопится набить желудок... ну
и еще потому, что в начале пира все так голодны, что уделяют ндана-акусе
недостаточно внимания, а ему это не нравится...
- Мудрое решение! - удивленно согласился я. - И самое главное: все
довольны.
Потом я сказал себе "можно" и принялся вовсю демонстрировать
гостеприимным хозяевам свое уважение: уписывал за обе щеки все, до чего мог
дотянуться, не слишком заботясь об этикете - я заметил, что и сами бунаба о
нем не слишком заботятся. Они тоже дружно пережевывали пищу и практически
не общались, только время от времени что-то неприветливо бурчали себе под
нос:
насколько я понял, просто просили своих соседей по застолью передать им
то или иное блюдо. "Я же говорил, тебе, что на кухне этого дома хозяйничает
настоящий монстр: готов поклясться, что для большинства домочадцев это
первая трапеза за день!" - весело шепнул мне Хэхэльф.
В самый разгар этого "веселья" я получил великолепную возможность в
очередной раз разинуть рот от изумления. Событие того стоило: из глубины
сада вышла самая невероятная компания, какую только можно себе представить.
Большие - ростом до полутора метров - толстые мохнатые создания, этакие
пушистые "холмики" с короткими лапками, маленькими аккуратными, почти
кошачьими ушками, черными блестящими глазками-бусинками и неописуемо
большими щеками - Дизи Гиллеспи обзавиловался бы! В довершение ко всему,
они были одеты в разноцветные передники, совсем как домохозяйки из
рекламных роликов. Яркая раскраска передников свидетельствовала, что эти
создания природы одеваются в том же "бутике", что и все окрестные бунаба.
Из кармашков торчали трезубые вилки вроде тех, которыми были вооружены все
участники пира. Из дома тут же выскочило несколько рабов с ковриками под
мышками и мисками в руках. Они поспешно расстелили коврики на некотором
отдалении от нас, расставили котлы и рванули в дом, чтобы через некоторое
время появиться с новыми порциями. Толстые звери, чинно расселись по
местам, достали из карманов свои вилки и принялись за еду. Я смотрел на все
это, разинув рот, временно забыв даже о непреодолимом чувстве голода, масле
сагыд и прочей мистике в бунабском стиле.
- Кто это, Хэхэльф? - наконец я догадался, что мой друг может дать мне
исчерпывающую консультацию по этому вопросу.
- Это? Это кырба-ате, - с набитым ртом ответил он. - Впрочем, бунаба
называют этих замечательных толстяков "шубабодо". Хочешь сказать, что
никогда раньше их не видел? Вообще-то на Мурбангоне их хватает. Хотя,
конечно: землю Нао они не очень-то жалуют, а ты в основном там
околачивался...
- А кто такие эти кырба-ате? - настойчиво спрашивал я. - Что они здесь
делают?
- Как - что? Сам не видишь: едят! - пожал плечами Хэхэльф. - Они всегда
едят. Вот уж кому не требуется масло сагыд! Они каждый вечер приходят к
ндана-акусе, когда в доме начинается пир. Тут уж хочешь, не хочешь, а корми
гостей!
- Это обязательно? - восхитился я.
- Вообще-то, конечно, не обязательно. Но весьма желательно. Кырба-ате -
звери Мараха. А с Мараха лучше не ссориться: ни с людьми Мараха, ни с
животными, ни даже с деревьями... И потом, если ндана-акуса не будет
кормить их на пирах, они повадятся на его огороды. Здесь земля добрая,
урожай следует за урожаем: сегодня сорвал умалу, а завтра на ее месте уже
новая пробивается... Но если кырба-ате начнут ходить на твой огород, можешь
искать себе новое занятие, чтобы прокормиться:
тебе ничего не останется!
- Страсти какие! - уважительно сказал я. - Настоящий рэкет!
- Ну, для ндана-акусы Анабана приглашать к себе десяток кырба-ате каждый
вечер - не проблема, сам понимаешь, - заверил меня Хэхэльф. Зато он может
хвалиться перед соседями своим богатством:
говорит им, что кормит всех окрестных кырба-ате. Такое удовольствие мало
кому по карману. А они за это не трогают огороды: ни его собственные, ни
его людей... Ну, вообще-то, бывает, побезобразничают иногда, но только
изредка, чтобы их уважать не перестали!
- Ну дела! - изумленно сказал я. И робко спросил: - А местные жители на
них не охотятся? Они на вид такие славные... и совершенно беззащитные: ни
клыков, ни когтей!
- Смеешься? - Хэхэльф даже на месте подпрыгнул от удивления. - Охотиться?
На кырба-ате? Они же Мараха, дурень!
- Извини, забыл, - вздохнул я. - А в чем это выражается? Я имею в виду:
они умеют делать какиенибудь чудеса, как люди Мараха?
- Еще бы! - с энтузиазмом кивнул Хэхэльф.
- А какие? - не отставал я.
- Понятия не имею, - он пожал плечами. - Они никому об этом не
рассказывают... Да ты жуй давай!
Тетя Хондхо уже на тебя подозрительно косится. Наверное ей кажется, что
ты недооцениваешь жареные плавники рыбы бесеу в сладком соусе из плодов
улидибу... Зря я, что ли, столько масла сагыд на тебя перевел? Неужели уже
наелся?
- Нет, конечно, - вздохнул я. - Просто эти удивительные зверушки... Глаз
отвести не могу!
- Ты бы действительно лучше жрал, чем на нас пялиться. А то тощий такой -
смотреть противно! - внезапно сказал один из мохнатых гостей, обернувшись к
нам. Он говорил громко, четко и, судя по всему, на языке кунхё - по крайней
мере, я его сразу понял.
- Ничего себе, - упавшим голосом сказал я. - Скажи, Хэхэльф, здешний
повар добавляет кумафэгу во все блюда, или только в некоторые?
Предупреждать надо...
- Никто никуда кумафэгу не кладет, ты что спятил? - он озадаченно покачал
головой. - С чего ты взял?
- Они со мной разговаривают, эти зверушки, - пожаловался я. - Сейчас в
беседу вступят мои ботинки...
Знаешь, мне уже не смешно!
- А, ты решил, что тебе мерещится! - рассмеялся Хэхэльф. - Не переживай,
кырба-ате действительно говорят, да еще и на всех языках, какие только есть
в мире Хомана - как и все прочие Мараха...
Правда, деревья Мараха крайней редко говорят вслух, но такое с ними
все-таки иногда случается.
- Давай, давай, жуй, - снова ворчливо сказал мне пушистый кырба-ате, - и
нам не мешай. Потом, когда мы поедим, можешь подойти поближе, если уж тебе
так припекло.
- Слышал? - весело спросил меня Хэхэльф. - Экий ты, оказывается,
обаятельный, Ронхул Маггот:
даже кырба-ате согласны подпустить тебя поближе. Вообще-то, они нашего
брата, человека, не слишком балуют вниманием...
Тут у меня случился очередной приступ обжорства и я наконец оставил его в
покое. Все к лучшему: по крайней мере, тетушка Хондхо смогла убедиться в
моей лояльности к жареным плавникам рыбы бесеу.
Ндана-акуса Анабан появился, как и предсказывал Хэхэльф, примерно через
час. Оглядел всех присутствующих с таким выражением лица, словно оказался в
обществе отравителей, клятвопреступников и предателей сотрапезников, и
уселся на подушки между Хэхэльфом и своим старшим сыном, нданой - то есть
местным "принцем Уэльским" - со странным трехступенчатым именем Рэй И До,
молчаливым мужчиной средних лет, почти столь же величественным, как его
отец, и таким же недовольным. Хэхэльф сообщил мне, что ндана Рэй И До -
"человек степенный и с правильным мнением" - среди бунаба это считалось
самым крутым комплиментом. Некоторое время ндана-акуса Анабан брезгливо
разглядывал поставленную перед ним еду, потом все-таки снизошел до того,
чтобы ее продегустировать, и что-то буркнул себе под нос.
- Он говорит, что еда не так отвратительна, как могла бы быть - если
учесть, что все повара в этом доме - бездарные бездельники, - перевел мне
Хэхэльф. И добавил: - На самом деле он так не думает, и все это знают,
просто ндана-акуса должен все время быть недовольным - иначе его постепенно
перестанут уважать.
- Будешь смеяться, но у него имеется куча единомышленников в любом из
известных мне миров, - кивнул я.
Ндана-акуса внезапно заинтересовался нашей беседой и потребовал перевода.
Хэхэльф тут же склонился к нему и что-то забубнил. Ндана-акуса выслушал его
речи и удовлетворенно прикрыл веки.
Мне показалось, что он остался доволен услышанным. Потом я снова
набросился на еду: проклятое зелье действительно превратило меня чуть ли не
в прету - несчастного обитателя мира голодных духов.
- Ндана-акуса весьма удивлен тем, что ты бывал в разных мирах и
спрашивает, нравится ли тебе наш мир, - внезапно зашептал Хэхэльф. Я
призадумался.
- Скажи, что поначалу, когда я попал в Землю Нао, он мне совсем не
понравился, - честно ответил я. - Потом дело пошло лучше, и я начал
находить в нем некоторую приятность - до тех пор, пока не повстречался со
страмослябами... А потом я попал в Сбо, и решил, что этот мир -
замечательное местечко. Ну а с тех пор, как моя нога ступила на Хой, я не
перестаю благодарить судьбу за то, что она меня сюда привела, - признаться,
в финале я слегка приврал: вежливость обязывала.
Хэхэльф принялся старательно переводить мое словоизвержение своему
покровителю. На сей раз ндана-акуса переваривал информацию не слишком
долго: по крайней мере, я не успел забыть, о чем мы говорили.
- Он сказал, что ты очень мудрый, хоть и демон, - сообщил мне Хэхэльф. -
Ндана-акуса просил меня сказать тебе, что он с тобой согласен: Земля Нао
вызывает у него величайшее отвращение - от себя добавлю, что это отнюдь не
пустые слова: все бунаба терпеть не могут обитателей Земли Нао и лелеют
мечты о том, как однажды с помощью Варабайбы займут их место на Мурбангоне.
У них, знаешь ли, большие завоевательские амбиции... Потом ндана-акуса
изволил добавить, что сама по себе земля Мурбангона - неплохое место, так
что тут ты тоже прав. Что касается страмосляба, о таких гадостях здесь не
принято говорить за столом... Кроме того ндана-акуса снисходительно
согласился с тем, что Сбо - не самое плохое из поселений на Хомайге,
поскольку добрую треть населения составляют его соотечественники, хойские
бунаба. Ну и разумеется, похвалив Хой, ты обмазал медом его суровое сердце,
сам понимаешь!
- По крайней мере, я на это надеялся, - удовлетворенно вздохнул я.
Ндана-акуса Анабан, тем временем, вошел во вкус: он жаждал общения. Он
снова поманил Хэхэльфа и что-то забубнил. Когда Хэхэльф повернулся ко мне,
он выглядел очень довольным.
- Ндана-акуса говорит, что ты так ему понравился, что он с удовольствием
пригласил бы тебя поселиться в его доме и жениться на одной из его дочерей,
или сестер - на выбор... Правда, не на твой, а на их выбор, но это не имеет
значения, поскольку такое счастье тебе все равно не светит:
ндана-акуса хорошо понимает, что тут есть два непреодолимых препятствия.
Во-первых, ты демон и собираешься исчезнуть в конце года, а во-вторых, -
Хэхэльф сделал драматическую паузу и с удовольствием закончил: - На его
взгляд, ты слишком уродлив, так что с женитьбой все равно ничего не
получится.
- Я слишком уродлив? - растерянно переспросил я. - Вот уж не думал! -
Вообще-то, я никогда не был столь невысокого мнения о своей внешности, даже
в юности, когда человек способен совершенно искренне впадать в
продолжительную депрессию из-за формы своего носа, подбородка, или, не
приведи господи, прыщика на щеке. Скажу больше: если когда-то у меня
действительно были некоторые претензии к своей роже, то жизнь неоднократно
пыталась убедить меня в обратном, и ей это в конце концов удалось. Поэтому
заявление ндана-акусы показалось мне обыкновенным оскорблением, и я
недоумевал: зачем ему это понадобилось? Еще один милый местный обычай -
так, что ли?
- Не обижайся, Ронхул, - сочувственно сказал Хэхэльф. - Ндана-акуса
говорил совершенно искренне, он не хотел тебя обидеть, более того: он тебе
сочувствует. Видишь ли, по меркам бунаба ты действительно жуткий урод! У
тебя круглые глаза, улыбчивый рот, слишком незагорелая кожа и слишком
светлые волосы - именно то, что здесь считается самыми большими
недостатками. Не переживай: я здесь тоже считаюсь не слишком красивым, мои
друзья бунаба искренне мне сочувствуют и постоянно пытаются уговорить
кого-нибудь из своих сестричек выскочить за меня замуж: они совершенно
уверены, что я до сих пор неженат именно потому, что ни одна женщина в
здравом рассудке не свяжет со мной свою судьбу... Но по сравнению с тобой
я, конечно, почти красавчик! По крайней мере, кожа у меня загорелая, а
улыбаться эти ребята меня давным-давно отучили.
- Ладно, переживем, - усмехнулся я. - В конце концов, все к лучшему, а то
пришлось бы жениться - просто из уважения к хозяевам дома, и все такое...
- Я скажу ндана-акусе, что ты ценишь его заботу, но поскольку сам
осведомлен о собственном уродстве, просишь его не хлопотать о твоей личной
жизни, дабы не повергать в ужас женщин, живущих в этом гостеприимном доме,
- решил Хэхэльф и повернулся к ндана-акусе. Тот внимательно его выслушал и
посмотрел на меня с настоящим отеческим сочувствием, а потом наконец
приступил к трапезе.
Я заметил, что кырба-ате уже опустошили свои миски и снова обернулся к
Хэхэльфу.
- Меня не сочтут хамом, если я на время покину общество и подойду к этим
говорящим зверушкам? А то они уже все съели, еще уйдут...
- Ну что ты, конечно обязательно к ним подойди, - кивнул Хэхэльф. - Когда
я сказал ндана-акусе, что кырба-ате обратили на тебя внимание и согласились
поболтать с тобой в конце вечера, твои ставки рванули вверх со страшной
силой!
Я тут же отправился к кырба-ате. Всяческая живность - это моя слабость,
неудивительно, что грозные "собачки" чару не стали вгрызаться своими
крокодильими зубками в мою беззащитную задницу: я всегда отлично ладил с
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг