ведь это не обязательно, что следы его должны оставаться именно там.
Природа поля неизвестна. Тем более неизвестно - на что она воздействует
сильнее, на что слабее. Раз так, мы не должны были ничего упускать из поля
зрения. Месяц назад, когда я окончательно убедился, что нам ничего не
удается вытащить оттуда, где ядра, атомы и все такое прочее, решил
попробовать вернуться. Например, на молекулярный уровень. Одна группа
получила задание прочесать молекулы... Основания у меня, конечно, были.
Думаю, они и вас заинтересуют... Представляете, я случайно заметил -
некоторые боковые ответвления молекул пигментов, не охваченные связями,
как будто ориентированы не совсем хаотично. Вот их и записывают сейчас.
Сурхан некоторое время молчал, уставившись на Гесэра. Потом решился
повторить свой вопрос:
- Неужели вы ожидаете большую податливость от этих гигантских болтающихся
ответвлений, чем от чувствительных атомных цепочек?
Гесэр развел руками.
- Не мучайте меня вопросами. Знаю чуточку больше, чем вы. Я, кажется,
просто заметил какой-то факт. Все остальное расставит по местам
эксперимент.
Спокойный тон Гесэра сделал свое дело. У юноши заблестели глаза.
- Как делаются записи и когда я их получу?
- Записи, естественно, комплексные. Там будет и рентгенолография,
электронная топостереография и так далее. А получите все это, если,
конечно, не сбежите от нас к тому времени, - подмигнул Гесэр, - к середине
следующей недели.
* * *
Машины распознали человеческую мысль, зашифрованную в конфигурации
архитектурных деталей молекул застывших красок.
Это был триумф. Все остальное утонуло в нем. Пока были расшифрованы лишь
довольно туманные, несвязанные обрывки отпечатков мыслей, знаний древнего
художника. Они были еще менее последовательны, чем те сюжеты, которые
"оживляли" на картинах решения ПТС. Но это были прямые следы человеческой
мысли. Все понимали, что связать их, восстановить с учетом всех нюансов
было уже делом техники.
Пока еще не было ответа на вопрос - почему эти, ничем не примечательные
боковые ответвления молекул пигментов оказались загадочным образом
промодулированным "биополем". Почему именно они закручивались, изгибались,
волнообразно деформировались под его действием. Не отвлекаясь на эту
сторону дела, следы этих деформаций были расчищены от фона хаоса, тепловых
колебаний молекул, скрупулезно записывались...
Чтобы исключить элемент случайности, были поставлены контрольные
эксперименты. На холщовые полотна роботами наносился толстый слой краски.
К ней, пока она полностью не высыхала, на расстояние ближе десяти метров
никто не допускался. Потом в тех же условиях такие же краски на такие же
холсты наносились людьми, при этом по заранее разработанной программе им
было предписано думать на определенную тему.
Результаты потрясли специалистов. Анализ высохшей краски, наложенной
роботами, не выдал ничего, кроме беспорядочного нагромождения боковых
ответвлений - "усиков", как их называли биохимики. Но зато краска,
наложенная людьми, показала ту загадочную закономерность в ориентации и
конфигурации "усиков", что была обнаружена и в краске древних полотен.
Машины расшифровали размышления "художников" на заданные темы. Радостям в
Центре не было предела.
Победу не удалось сохранить долго в стенах Центра. Весть о ней вышла за
пределы Центра, наполнила оптимизмом всю планету. Потоком посыпались
разные предложения, идеи, решения.
Предлагалось "прочитать" все лепные изделия, штукатурку зданий, бетонных
блоков, покраску всевозможных предметов. То есть все, что затвердевало в
присутствии человека. Но специальные эксперименты уже показали, что более
или менее заметные следы человеческой мысли можно обнаружить только там,
где застывшая материя оказывалась в "фокусе" его сильнейшего
сосредоточения. Это, прежде всего, были картины...
Теперь на время людей перестали занимать сами изображения на полотнах.
Никто уже не замечал ни сюжета, ни идейной глубины изображаемой сцены.
Взоры людей будто ушли в глубь красочного слоя и в тончайшем узоре молекул
пигментов начали видеть и слышать развернутые во времени и в пространстве
исторические события...
Теперь на экранах зала просмотров светились не сами картины. Они были
далеко отсюда, в лабораториях физико-химического анализа, где
неразрушающими методами "анатомировали" их, а все сведения о молекулярной
структуре пигментов по каналам связи поступали в распоряжение
вычислительных машин. Они "прочитывали" эти сведения, переводили их на
"язык" человеческих ощущений - слуха и зрения и направляли их на экраны
для визуалирования.
Ко всеобщему восторгу на экранах опять "ожили" исторические события.
Теперь была полная воспроизводимость результатов каждого эксперимента. При
многократных повторах действия, происходящие на экране, повторялись с
поразительной точностью... Часто на них развивались события глобальных
масштабов. Именно о них, видимо, помнили и размышляли живописцы, изображая
радости и страдания, борьбу и веселье героев картин...
* * *
- Гесэр, поздравляю вас с успехом. Теперь можно сказать, что ваша служба
дала новый метод восстановления истории. Но... мы считаем, что вы так же,
как и мы, окончательно не решили проблему.
- Если можно, немного яснее, - насторожился Гесэр.
Красивое лицо Грегора исказилось в нервной усмешке.
- Субъективизм. Вот что сведет на нет ваши достижения. Субъективное
понимание истории автором картины. Эта пилюля ничуть не слаще, чем наши
неоднозначности.
- Но факты... Начитанный, образованный художник неплохо знал исторические
факты. А его домыслы и плоды фантазии мы как-нибудь выделим и построим
историю только на фактах.
- Начнем с того, что вы не всегда будете знать, что есть факт, а что
домыслы в его знаниях. Во-вторых, факты тоже могут быть, так сказать,
субъективными. Они теряют свою объективность, когда слишком далеко отстоят
во времени от излагающего их человека.
- Мы будем синтезировать информацию от всех картин. Подобный перекрестный
анализ сильно снизит степень субъективизма факта. Кстати, синтез в новом
методе будет намного эффективней, чем в методе вычислений.
- Не знаю, не знаю, - высокомерно покачал головой Грегор. Он явно не хотел
"опускаться" до дискуссии.
- Что вы хотите от меня сейчас? - сухо спросил Гесэр.
- От вас лично ничего. Работайте, вам, может, удастся преодолеть или
обойти этот субъективизм. Сейчас я, собственно, пригласил вас сюда, чтобы
сообщить: вам надо на три-четыре недели передать все картины группе ПТС.
Там отлажена новая программа для прокручивания нового типа субуравнений.
- Как, сейчас? В самый разгар работы? Это невозможно.
Грегор металлическим голосом спокойно сказал:
- В течение последних месяцев мы не трогали картин, чтобы не мешать вам.
По Программе другие группы тоже должны прорабатывать свои варианты. Для
этого нам сейчас нужны картины.
- Грегор, ведь в вашем распоряжении, в памяти машин, электронные копии
всех картин. Да еще с восстановленной первоначальной гаммой цветов. Мы-то
никак не можем обойтись без оригиналов.
Грегор как будто пропустил мимо ушей последнюю фразу.
- Нам сейчас картины нужны именно в том виде, в каком они дошли до нас...
А вашей службе я, как научный руководитель Центра, рекомендую немного
поработать над вашими методиками анализа и средствами расшифровки. Вы же
знаете: мы обычно рвемся вперед очертя голову, а тылы в это время остаются
необеспеченными. Поэтому часто спотыкаемся сразу же после первых успехов...
Гесэр не знал что сказать. Он чувствовал что-то недоброе во всем этом.
- Нельзя ли немного отложить передачу картин, скажем, недели на две? Мы бы
закончили предварительный цикл... Или, может, оставите нам часть картин?
- Нет. Вы должны передать все двадцать пять картин не позже завтрашнего
дня.
"Ладно, не буду лезть на рожон из-за каких-то четырех недель. Тем более
нам действительно надо кое-что переделать в системе записи топограмм. Да и
кибернетикам нашим не мешало бы немного еще оптимизировать программу
расшифровки четырехмерных конфигураций..."
* * *
Центр оцепенел от жуткого известия. Все двадцать пять картин, чудом
сохранившиеся шедевры древнего искусства, картины, выполнявшие невиданной
важности миссию в восстановлении истории человечества, погибли. Погибли до
единой. От них не осталось и следа. Полотна были испепелены до последнего
кусочка во время очередного эксперимента над ними, когда трагическая
ошибка привела к внезапному всплеску потока инфракрасного излучения, в
поле которого они находились. Скоро о трагедии стало известно и за стенами
Центра. Весь мир словно опустил голову перед горем.
Центр парализовало. Там прекратилась всякая деятельность.
* * *
- Грег, я ухожу. Насовсем. Я только теперь начала понимать, что нас почти
ничто не связывает. Грегор продолжал молча смотреть на нее.
- Ну скажи хоть что-нибудь! Неужели твой скрытый ум никогда не дрогнет?
Это невыносимо. Неужели ты не откроешься даже сейчас?
- Тамила, если ты всерьез решила уйти, то словами я ничего не изменю. Мне
непонятно одно - откуда эта неприязнь ко мне? У кого угодно, только у тебя
ее не должно было быть. Я же все делаю для благополучия...
- Знаю, ради этого благополучия ты пускаешь в ход все свое умение
разбираться в психологии людей. Только не думай, что все вокруг дураки и
ничего не понимают в твоих делах. Все прекрасно видно со стороны, но ты
неуловим, как призрак. Извини меня, но ты слишком хитер. Я не знаю, может
быть, все это ты делаешь неосознанно. Но мне от этого не легче!..
Грегор оставался внешне спокойным.
- Что тебя раздражает во мне?
- В последнее время твое равнодушие к гибели картин!
- А что изменится, если я начну убиваться, как все?
- Мне все время кажется, что ты их уничтожил. Уничтожил потому, что они не
прославляют, а показывают беспомощность метода вычислений - твоего метода.
Мало того, они начали давать прекрасные результаты по методу твоего
соперника.
- Тамила, о чем ты говоришь, остановись!
- Во всяком случае, если бы они оставались полезными только тебе, они бы
не погибли. Ты бы пресек даже малейшую случайность. Ты такой. Все знаешь
за десять ходов вперед. А когда теряешь интерес к чему-нибудь, то пропади
все пропадом. Люди могут хоть что-нибудь получать от тебя только в одном
случае, если их цели совпадают с твоими тайными интересами, разумеется, с
большей выгодой для тебя.
- Тамила, вся эта избитая философия меня не интересует... Ты что,
обвиняешь меня в гибели картин?
- Да. Я единственный человек, кто может сказать тебе об этом открыто, хотя
многие, кто тебя хорошо знает, тоже в глубине души думают так же. После
ваших недавних экспериментов ты потерял интерес к картинам. Я тогда
почувствовала, что ты бы начал дышать спокойнее, если бы они вдруг
исчезли, - проговорила она с болью в голосе.
- Тамила, сейчас ведется расследование. Скоро установят виновных. Тебе
тогда будет стыдно за эти слова.
- Нисколько. Я знаю - среди виновных не будет твоего имени. Иначе ты был
бы не ты,- вдруг она опустила голову и горько сказала, - именно эта твоя
дальновидная изворотливость неприятна мне. Но ты этого никогда не
поймешь...
* * *
Удар оказался сокрушительным. Казалось, он лишил Центр всего, что было
достигнуто ценой невиданных усилий многих людей...
Служба цветоанализа, передав картины для проведения нового цикла
эксперимента по методу вычислений, сразу же приступила к
усовершенствованию устройств, впервые "прочитавших" и записавших следы
"биополя". Работы велись с имеющимися средствами и с большими темпами,
чтобы успеть их завершить к возвращению картин. В ходе этих работ стерты с
памяти машин предварительные записи четырехмерных конфигураций молекул,
сделанные непосредственно с картин. Тогда никто не обратил на это особого
внимания. Все считали, что скоро над картинами начнутся новые, более
серьезные эксперименты с помощью более совершенных средств. Но картины не
вернулись... Остались только обрывки записи визуалированной информации в
виде отдельных исторических сюжетов и воспоминания о захватывающих дух
просмотрах этих сюжетов, как о какой-то только что смолкшей божественной
музыке...
Только теперь, оглядываясь назад, все начали понимать значение всего того,
что было сделано за последние месяцы. В частности, довольно быстро было
обнаружено, что даже малейший "кусочек" следов этого "поля", как некое
голографическое изображение предметов, нес в себе свою информацию,
заключенную в мозгу человека. Оно имело невиданные до сих пор временные
свойства. Его многомерная "архитектура" содержала в себе временной ракурс
событий. Время, тянущееся на многие тысячелетия, как бы сжавшись в
крохотный клубок, запечатлелось в пространственной микроструктуре "поля".
Весь ход мыслей художника, писавшего картину, в непрерывно текущем времени
тоже сворачивался в этот клубок... Одно было ясно-природа и уникальные
свойства "поля" будут занимать умы и силы исследователей не одного
поколения.
Сейчас с грустью вспоминались часы, когда словно во вспышке ночной молнии
урывками освещались исторические сюжеты, "прочитываемые" непосредственно с
отпечатков следов "поля". На экранах смотрового зала теперь разыгрывались
события, прокрученные когда-то в сознании художников, когда они писали
свои картины...
К живописному песчаному берегу синего, с белыми барашками моря подступает
негустая роща из высоких деревьев с ветками, изогнутыми стволами,
изрезанными глубокими морщинами. Под одним из деревьев лежит на боку
огромная деревянная бочка, внутри которой сидит человек, видимо,
устроивший из нее себе жилище.
Солнечный свет выхватывает из темноты бочки только фигуру нищего старца в
лохмотьях. Напротив, чуть наклонившись вперед, чтобы лучше разглядеть
старика, стоит молодой роскошно одетый человек в сопровождении небольшой
группы воинов в блестящих доспехах. Малопонятное название картины -
"Отойди и не заслоняй мне солнце" - видимо, было просьбой старика, гордо
отвергавшего внимание к нему этого, судя по облику и осанке, одного из
великих полководцев прошлого...
Все знали, что решая субуравнения, составленные по мотивам этой картины,
не удалось добиться ничего путного.
Но в следах "биополя" она содержала море сведений из истории человечества.
Уже те из них, которые удалось расшифровать до гибели картин еще не совсем
совершенными средствами считывания отпечатков "поля" и вычислений,
приоткрыли завесу над событиями, полностью забытыми жителями планеты. В
толще краски были зафиксированы жизнь и деяния людей даже из различных
тысячелетий.
Художественные достоинства картины были значительно скромнее по сравнению
с другими полотнами. Но писал ее, судя по информативности красочного слоя,
образованнейший человек своего времени. Он держал в голове всю историю
человечества. Рисуя довольно привычный пейзаж берега моря, он в то же
время, по-видимому, невольно размышлял о непрерывной эволюции облика
планеты за многотысячелетнюю историю... На экране мелькали глобальные
геологические процессы, катаклизмы в представлении художника... Рисуя
видневшиеся вдали смутные очертания древнего города, он, наверное,
перебирал все достойные воспоминаний сооружения, когда-либо воздвигнутые
людьми. На экране урывками возникали то зиккураты Мессопотамии, то
современные живописцу стоэтажные небоскребы... В развевающемся на
береговом ветру пурпурном плаще молодого полководца художник "запечатлел"
историю всех великих битв и походов на Восток. На экране разыгрывались то
кровавые сражения на колесницах с боевыми слонами на берегу небольшой
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг