услышанное вчера.
- Другое представление о вселенной, - продолжил за него учитель, - и оно
более соответствует истинному могуществу и мудрости создателя.
Сад был запущен, и вдобавок касание осеннего месяца шавваль11 порождало
чувство одиночества и заброшенности. Даже неугомонное пение птиц,
казалось, было окрашено грустью начавшегося листопада.
- Мой долг посвятить тебя во все то, что познал я сам за последний год.
"Не спешу ли я с этим, - подумал он в который раз. Он стоял на краю
террасы и глядел в глубину сада. - Но я чувствую неотвратимое приближение
беды, и мне надо поспешать".
Бесповоротная решимость вдруг наполнила его: "Это надлежит сделать теперь,
ибо кому ведомо, как аллах начертал мои дальнейшие дни?"
Он повернулся к мальчику. На лице уже не было следов сомнений и колебаний.
- Мавлана Али Кушчи пишет мне следующее. За девятьсот лет до рождения
пророка, во времена Искандара Зулькарнайна,12 в Юноне13 жил мунаджим по
имени Аристарх. Всю свою жизнь провел он за наблюдениями светил и пытался
осмыслить строение небес.
Это он впервые заявил, что в центре вселенной находится Солнце, а все
сферы: сфера Земли, сфера планет, сфера Луны, вращаются вокруг него.
Вокруг же всего этого - неподвижная сфера с неподвижными звездами.
О необычном учении этого человека мой учитель узнал из книг знаменитого
Архимеда. Потом в Истамбульских книгохранилищах он нашел забытые книги
самого Аристарха. Изучив их, он, человек преклонного возраста, сделался
рабом простых, но поистине мудрых мыслей этого грека.
- Учитель, не тот ли это мунаджим, об измерениях величин Солнца и Луны
которого написано в "Альмагесте" Птолемея? Его имя упоминает еще и Беруни,
в первой книге "Канона Маъсуда".
- Это он. Но только эти великие мужи науки ничего не знали о самых
необычных суждениях Аристарха. Время надолго похоронило их. О них не ведал
и покойный Султан Улугбек. Посчастливилось лишь мавлана Али Кушчи, но
слишком поздно, чтобы он мог проверить учение грека наблюдениями. К
страданиям последних дней моего учителя на чужбине добавилось тяжкое
сознание того, что прозрел он вселенную по-настоящему слишком поздно. Мне,
грешному, завещано им провести необходимые измерения в обсерватории. Вот
уже свыше года выполняю я предписанное учителем. Я следил за Солнцем на
его пути через все двенадцать знаков Зодиака. И я воочию убедился в
неподвижности звездной сферы, ощутил наше вращение вокруг Солнца. Я
почувствовал, что вплотную подошел к истине.
Глаза мальчика расширились. В них еще была усталость бессонной ночи, но
сейчас появился влажный блеск ожидания чего-то важного.
- Разве истина постигаема, учитель? Она ведома только аллаху.
- Мы постоянно приближаемся к ней. Каждое наше, даже самое простое,
постижение чего-нибудь - есть шаг к истине.
- Мне иногда кажется, учитель, что люди предоставлены сами себе. Ведь, как
говорит мой отец, - до аллаха высоко...
- Забота создателя о нас, сын мой, - в природе, окружающей нас. Через
стихии проявляется его воля. Постигая явления природы, мы приближаемся к
единственной в своей простоте истине, скрытой от наших глаз в хаосе и
суете бытия...
С минарета ближайшей мечети донесся протяжный зов на вечернюю молитву. Со
всех концов города и мечетей окрестных сел к нему присоединились
отдаленные и нестройные "аллаху акбар" муэдзинов.
"Это вековечный зов, призывающий наших предков к мыслям о творце. Он же
будет призывать и наших потомков. А мысли о вращении Земли возникали и
исчезали не раз. Быть может, учитель Али и за ним ты оказались жертвой
очередного брожения умов - и только. Имеешь ли ты право смущать ум этого
мальчика, доверенного твоему попечению?
Но не я ли внушал ему о пути к истине. Нельзя же, чтобы поколения за
поколением лишь повторяли заветы творца, не пытаясь приблизиться к самой
сущности его творений... Семьи я не заводил, детей не оставлю после себя.
Аллах не простит мне, если не оставлю и учеников. Чтобы ученик мог идти
дальше, учитель передает ему самое ценное, что есть у него. У меня это -
последний урок учителя Али и мои последние наблюдения и вычисления. Я верю
в них..."
Свет одинокой свечи на террасе Чил-Устун до глубокой ночи вырывал из
осенней тьмы лица учителя и ученика. Слегка колеблющееся пламя освещало и
разбросанные перед ними белые листки. Они были исчерчены окружностями,
напоминающими расходящиеся на воде круги.
* * *
- Учитель, в "Каноне Маъсуда" упомянуто об индийце, который утверждал,
будто Земля, как волчок, вращается с запада на восток. Он знал про учение
Аристарха?
Сайд только что провел урок по астрологии в большом молельном зале медресе
Улугбека и, ответив на многочисленные вопросы юных слушателей, теперь
спешил в обсерваторию. Рядом, почтительно отстав на полшага, шел ученик.
Они уже подходили к коням, привязанным недалеко от главного входа в
медресе.
Мавлана не отвечал. Он отвязал коня и, взобравшись в седло легко для своих
лет, направил коня в одну из оживленных улиц. Мальчик на своем породистом
иноходце последовал за ним. Мягкое солнце поздней осени приятно грело
после сырости каменного зала медресе. Встречные, знавшие мавлана,
останавливались и почтительно приветствовали его, приложив руки к груди.
Учитель рассеянно отвечал на приветствия, глаза его были устремлены
куда-то вдаль. Мальчик понял, что не вовремя задал мучивший его вопрос.
Скоро людные улицы остались позади, они проехали городские ворота. Пыльная
дорога, разбитая колесами повозок и копытами, петляя меж холмов, уходила к
обсерватории. Та уже сверкала вдалеке под лучами садящегося солнца.
- Это Арьябхатта. О нем аль-Беруни подробно написал в своей "Индии", -
заговорил вдруг Сайд, когда мальчик уже перестал ждать ответа. - Этот
несчастный индиец считал, что Земля вращается, как веретено, с которого
сматывают нить.
- Почему вы называете его несчастным, учитель?
- Потому что учение этого несчастного не было принято даже его учениками.
Они публично обвинили его в ереси и отреклись от него
- Когда он жил, этот Арьябхатта? Почему он считал, что Земля вращается? -
нетерпеливо спросил мальчик, в который раз пытаясь выяснить первопричину
появления этого непривычного представления о вселенной.
- Абу Райхан Беруни указывает, что этот мунаджим жил за двести лет до
рождения пророка. Видимое непостоянство скорости вращения звездной сферы,
о которой ты хорошо знаешь, не давало ему покоя. После долгих вычислений
мудрый индиец пришел к выводу, что такое непостоянство может быть лишь
следствием вращения и самой Земли, помимо вращения звездной сферы вокруг
нас.
Про Аристарха и его учение он, возможно, ничего не знал. Но и это незнание
дает нам знание о том, что мысль человеческая - будь он правоверный, или
индиец, или юнонец - настойчиво ищет истину.
Теперь они ехали молча. Мальчик в воображении строил вселенную Арьябхатты.
И в эту ночь до утра в обсерватории продолжалась беседа о вращающихся
сферах вселенной.
* * *
Сайд ждал ученика с полудня. Сейчас уже спускалась темнота, обступившая
стены обсерватории.
Отсутствие ученика рождало тревожные предчувствия. Он, как мог, боролся с
ними. "Аллах милостив, еще несколько уроков - и я успею передать ему все".
Он зажег свечу. Вокруг желтого языка пламени закружился мотылек. Он
описывал удивительно правильные круги.
"Вот так кружится наша Земля вокруг Солнца. Когда же люди узнают про это?
Сколько утечет времени, пока это станет привычным? Да, этого торжества ты
уже не увидишь. Возможно, тогда тебя и не вспомнят. Не будет и покаяния
гонителей нового учения. К тому времени и они спокойно доживут свой век.
Новое учение будет воспринято людьми другой эпохи. Испокон веков было так.
Сознавать это тяжело, но другого пути нет. Жизнь одного человека слишком
коротка".
Сайд прислонился к подушке, его клонило ко сну. Перед собой, как в тумане,
он видел только слабо освещенный столик и разбросанные на нем листки.
Временами и это исчезало совсем. Мысли путались: то ли во сне, то ли наяву
он несколько раз видел ученика, сидящего против него.
Далеко за полночь его разбудил легкий шум. У двери стоял мальчик в помятом
халате, чалма его была в пыли.
- Мавлана, ради бога, простите меня. Мне очень неприятно, что заставил вас
ждать столько.
- Надеюсь, ты здоров, сын мой, и ничего не случилось с твоими близкими?
- Все здоровы, учитель. Но случилось другое... Отец мне запретил приходить
к вам с сегодняшнего дня. - Мальчик опустил голову.- Я тайком убежал из
дома.
- Запретил? Но почему? Отец твой человек просвещенный...
- Сегодня утром его вызвал к себе шейх Ходжа Музаффар. Отец вернулся от
него очень расстроенный и...
Сайд вдруг понял все разом. Вот что смутно он предчувствовал в последние
дни! Но это не все, это только начало...
- До рассвета я буду при вас. К азану14 должен успеть домой, иначе отец не
простит мне. - Мальчик глядел на него без страха и сомнения, глаза его
горели.
Сайд не стал более расспрашивать и усадил его рядом; оба теперь понимали
цену времени.
- Сын мой, мы с тобой разбирали задачу движения Земли вокруг Солнца,
подобно волчку или веретену. Эта задача очень сложна, она требует огромных
вычислений, и ее точное решение, как я разумею, потребует жизни многих
поколений мунаджимов. Сегодня же мы с тобой будем говорить о возможном
движении планет вокруг Солнца, подобно Земле.
- Учитель, - виновато перебил его мальчик, - мне хочется побольше узнать о
Беруни. В его "Каноне Маъсуда" я теперь нахожу много поводов для двоякого
толкования. Мне теперь кажется, что и он не отрицал движения Земли.
Сайд улыбнулся. Ему вдруг стало легко. Он забыл о незримых сетях, что
сплетал могущественный Ходжа Музаффар вокруг него. Мысли его перенеслись в
те далекие времена, когда Самарканд, Бухара и Хива озарялись священной
поступью Ибн Сины, Абу Райхана Беруни.
- Я расскажу тебе кое-что, сын мой. Меня тоже с давних пор удивляла
двойственность рассуждений Беруни при обсуждении строения вселенной. К
примеру, ты помнишь его едва скрываемый восторг при знакомстве с
металлической астролябией какого-то мунаджима? - испытующе спросил он.
- Это написано в его книге "Астролябии", учитель, но...
- Я уверен: это инструмент для измерений взаимного расположения звезд,
наблюдение за которыми ведется с вращающейся Земли!
- Почему Беруни не написал открыто о движении Земли? Ему бы все поверили!
- Добрый мой мальчик! Видишь ли, Ходжа Музаффары его времени были сильнее,
сын мой. Но он, мне кажется, все-таки написал об этом.
- Где, в какой книге? Вы читали ее, учитель?
- Эта книга - "Ключ астрономии". Она утеряна, быть может, сожжена после
его смерти.
- Откуда же вы знаете о ней? - в глазах мальчика мелькнуло недоверие.
- Она упоминается самим Беруни в списке его сочинений.
Мальчик покраснел, ему стало стыдно за свои сомнения. Уставившись на пламя
свечи, Сайд продолжил:
- Я прочел сочинения многих его современников, и всевышний открыл мне
глаза. Я узнал, что эту книгу Беруни написал в Газне, будучи при дворе
Султана Махмуда. Написал для своих самых близких учеников и друзей. Эту
книгу читали считанные люди. Я случайно наткнулся на утверждение одного из
них, что в этой книге Беруни говорит о возможном движении Земли...
И, наконец, вспомни прямое высказывание Абу Райхана о том, что если
приписать наблюдаемое движение звезд нашей Земле, а их считать
неподвижными, это не изменило бы сущность наших расчетов и таблиц. Я
думаю, это не обычное иносказательное определение известного явления, а
скрытая мысль ученого о новом.
Я теперь вспоминаю: в последний год жизни Султан Улугбек часто повторял
это утверждение Беруни...
Мальчик больше ни о чем не спрашивал. Он был потрясен. "Великие мунаджимы
думали о великом. Смогу ли я быть достойным их?"
- Сын мой, теперь начнем разбирать движение планеты Зухро, - с улыбкой
прервал его размышления учитель. - Без вычислений не могут обходиться даже
великие.
* * *
После вечерней молитвы мавлана Сайд отправился домой. Престарелый слуга
Хамракул - единственный спутник последних лет - встретил его, усадил за
теплый сандал и поставил перед ним чайник с горячим чаем и пиалу. Сайд
маленькими глотками пил крепкий чай.
Последние месяцы были тяжкими. Везде его встречали настороженно и холодно.
Он уже знал, что Ходжа Музаффар несколько раз прилюдно порицал его. Это
был верный признак того, что развязка близится. Единственно светлыми
часами этих дней были занятия с учеником. Мальчик впитывал новое, как
пески пустыни влагу.
"Аллах милостивый, почему ты отнял его у меня?" С того ночного занятия в
обсерватории прошло две недели, но учитель не переставал ждать ученика.
Почему Ходжа Музаффар неизменно побеждает? С его благословения был
обезглавлен Султан Улугбек. Потом убит убийца - сын. После этого Ходжа
ненадолго удалился в Ташкент - слишком были тяжки его преступления, чтобы
не затаиться. Но потом Султан Абу-Саид с почетом вернул его в Самарканд.
Султан сам давно убит не без вмешательства Ходжи, а тот продолжает вершить
судьбу Самарканда руками его преемника Султана Ахмада.
Вот уже двадцать пять лет, как Ходжа преследует учеников Улугбека. Учитель
Али из-за него окончил жизнь на чужбине, в одиночестве.
Кажется, сам бог побаивается его.
- Мавлана, я приготовил вашу постель, отдохните, - умоляюще произнес
Хамракул.
- Спасибо, дорогой, ты же знаешь, сон не идет ко мне. Я еще немного
посижу. А ты ступай, отдохни.
- Я посижу с вами, учитель.
В этот момент сильно постучали в калитку. Хамракул вышел открывать и
пропал. Сайд немного подождал, потом, взял свечу, тоже вышел. Была
холодная, ясная осенняя ночь. У калитки Хамракул препирался с какими-то
людьми. Прикрывая пламя ладонью, Сайд подошел к ним.
- Учитель, навкеры Султана непременно сейчас же хотят видеть вас, - с
досадой сказал Хамракул.
Четверо навкеров были зачем-то в полном снаряжении. С улицы слышался
перестук нетерпеливо переставляемых конских копыт. Один из навкеров
отделился, сделал шаг к нему.
- Мавлана Сайд, по велению правителя нашего Султана Ахмада вы должны до
рассвета покинуть пределы Самарканда и никогда больше не возвращаться в
его владения! - чеканно прорезал его голос ночную тишину. Потом воин тихо
добавил:
- Поторопитесь, почтенный мавлаиа, иначе гнить вам долгие годы в зиндане
Ходжа Музаффара. Мы привели коней.
* * *
Горы на востоке обозначились четкими контурами. Выше них на небосклоне
проявлялось золотисто-оранжевое свечение. За спиной путников, у подножия
гор, во тьме лежал спящий город. Его минареты и купола едва улавливались
на фоне темно-фиолетовых горных массивов.
Сайд часто оборачивался, и его глаза различали только золотистую полосу
над горами, с их резкими, изломанными вершинами.
"Светлое всегда выше темного. Сколько людей посвятили свои жизни, чтобы
осветить эту тьму, зажечь в ней свои огни. И как часто тьма проглатывала
их".
Он вспомнил своего ученика, его хрупкую фигуру ц горящие глаза. Он
остается в объятии этой тьмы.
"Это мой огонек. Он теперь не должен погаснуть".
Верный Хамракул, ехавший позади, приблизился к нему.
- Мавлана, где мы теперь пристанем?
- Крепись, мой друг. Мы долго будем в пути. Я хочу поклониться могиле
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг