первоначальным намерением Феликса не будить дурных воспоминаний.
- Патрик, - сказал он. - Я знаю, что это тяжело для тебя, но... Ты
не мог бы повторить свой рассказ о той... секте, в которую влез Себастьян?
Патрик с безразличным видом пожал плечами.
- Да нечего мне рассказывать. Я пытался навести справки, выяснить
хоть что-нибудь... Если это действительно была секта, то ее больше нет.
Впрочем, если хотите, я могу рассказать то, что знаю...
С таким явлением, как студенческие братства, или, как их еще
называли, корпорации, Патрик и Себастьян впервые столкнулись еще в
Мадридском университете. Созданные по образцу масонских лож клубы,
именуемые обычно аббревиатурами из греческих букв, на первый взгляд служили
только для развлечения скучающих студиозусов, хотя на самом деле
преследовали и более отдаленные цели. Становясь членом престижного
братства, студент был обязан: участвовать в массовых попойках, временами
переходящих в оргии; заниматься мелким и крупным хулиганством для
укрепления славы своей корпорации; устраивать разнообразные подлости
конкурирующим братствам; носить на клубном пиджаке витиеватую анаграмму;
участвовать в напыщенно-таинственных ритуалах и обрядах; распевать гимн и
заниматься прочими глупостями - и все это в обмен на призрачную надежду
много лет спустя, заняв подобающее место в обществе, узнать во влиятельном
начальнике, чье место в обществе было гораздо ближе к солнцу, своего
бывшего собрата и напомнить ему о принесенной в молодости клятве всегда
помогать корпорантам. Другими словами, играя в тайные общества, студенты
занимались весьма дальновидным установлением деловых связей, которые, как
известно, стоят намного дороже денег. Само собой разумеется, и Патрик, и
Себастьян, еще в детстве определившиеся с выбором профессии, к подобным
игрищам своих сокурсников отнеслись со снисходительной усмешкой.
Тем удивительнее был тот факт, что когда нечто подобное
студенческому братству (впервые на памяти Феликса) появилось в стенах
Школы, Себастьян оказался одним из первых и самых активных его членов.
Патрик всего однажды, да и то по настоянию кузена, побывал на заседании
"кружка молодых героев", после чего, едва не вывихнув от зевоты челюсть,
зарекся переступать порог подобных дискуссионных клубов. Себастьян же
проводил там дни и ночи, и так увлекся спорами о природе Зла, что даже стал
пропускать лекции в Школе, принудив Патрика изворачиваться и врать что-то о
болезнях. Все попытки Патрика отговорить Себастьяна от посещения этой
"секты" (как сначала в шутку, а потом всерьез называл Патрик постоянно
растущие сборища студентов, вовлекших в себя уже не только первокурсников,
но и две трети всех студентов Школы) ни к чему не привели, а обратиться за
помощью к Бальтазару или хотя бы Феликсу юноше помешала студенческая
солидарность и твердое убеждение, что товарищей закладывать нехорошо.
Слушая спокойный и даже меланхоличный рассказ Патрика о том, как
под носом у преподавателей в стенах Школы и студенческого общежития
действовала организация, цели которой, как и лидеры, до сих пор оставались
неизвестными, Феликс не мог не проклинать себя за слепоту. Но все его
угрызения совести не шли ни в какое сравнение с тем, что испытывал Патрик...
- Я не знаю, за каким дьяволом они вышли тогда на улицы, - говорил
Патрик. - Не знаю, какой Хтон дернул их вмешаться в эту бучу. Не знаю,
почему уланы, вместо того чтобы укрощать взбесившееся быдло, вместе с этим
быдлом ополчились на студентов. Я не знаю, действительно ли Себастьян и
другие хотели остановить бунт или только выполняли чей-то приказ. Я не
знаю, чей это мог быть приказ и какой подонок все это придумал. Я знаю
только две вещи. Первая - не останься я тогда на факультатив Огюстена,
вернись я в общагу на час, на полчаса раньше - и все могло быть по-другому.
Совсем по-другому.
- А вторая? - спросил Феликс.
- А вторая... Если я найду того подонка - а я обязательно его
найду! - я...
- Что - ты?
- Я убью его, - очень спокойно сказал Патрик.
4
Феликсу всегда было трудно представить себе человека менее
предрасположенного к геройству, нежели добродушный толстяк Готлиб. Даже во
внешности его не было ничего героического, а свою первую лекцию в Школе он
начал с того, что грузно опустился на шаткий стул, облокотился об жалобно
скрипнувший стол, подпер щеку могучим кулаком и мечтательно сказал:
- Вот уйду на пенсию и открою кабак...
Мечте Готлиба было суждено осуществиться несколько раньше, чем он
предполагал. Причиной его преждевременного ухода на пенсию стала встреча
Готлиба с бандой озверевших разбойников где-то в Карпатских горах.
Результат короткой, но жестокой стычки одного героя с дюжиной грабителей с
большой дороги имел как положительные, так и отрицательные стороны; к
первым относилось то, что Готлиб остался в живых, а ко вторым - тот
прискорбный факт, что того же нельзя было сказать о грабителях. Поначалу,
как признавался потом Готлиб, сам факт отнятия дюжины зловонных, обильно
пропитанных кровью и чужими слезами и совершенно никчемных жизней не
произвел на него особого впечатления. И обличьем своим, и манерами, и даже
стайным методом нападения исподтишка разбойники напомнили Готлибу заурядных
вервольфов, которые в изобилии водились в его родной Баварии, и поэтому
карпатскую стычку Готлиб отнес к разряду обыденных и вполне рутинных
событий в биографии героя. Свою ошибку он понял месяц спустя, когда в
глупой кабацкой драке, на миг потеряв надо собой контроль, легко и даже
как-то небрежно раскроил череп пьяному дебоширу, жаждавшему померяться
силой с героем. Этот постыдный эпизод заставил Готлиба насторожиться, но...
Но было уже поздно. Где, когда и по какой причине Готлибу снова пришлось
убивать, он не рассказывал никогда и никому, вместо этого молча положив на
стол Сигизмунда просьбу об отставке. Просьба была удовлетворена, и на
прощальной лекции Готлиб сказал:
- Запомните: начать убивать - легко. Остановиться - труднее...
Напутствовав таким образом подрастающее поколение героев, он купил
уютный полуподвальчик в Нижнем Городе, и переоборудовал его согласно своим
вкусам и представлениям о том, каким полагается быть настоящему кабаку. Пол
в кабаке был усеян соломой, столы и лавки - сколочены из толстых, грубо
обструганных досок, а за стойкой бара из стены торчали дубовые рыла
огромных, намертво вмурованных в кирпичную кладку бочек. Под потолком на
ржавых цепях висели люстры из тележных колес, а воздухе витали винные пары
и аромат здорового мужского пота. Над сложенным из нетесаного песчаника
камином висела голова тролля; аналогичные трофеи были развешаны и на всех
стенах. Это был беспроигрышный ход - оформить кабак в стиле тех дешевых
провинциальных таверн, где привыкли коротать свой досуг герои во время
командировок. В периоды "творческого застоя", которые в последние годы
случались все чаще, герои, изнывая от безделья, шли к Готлибу, чтобы
окунуться в до боли знакомую атмосферу придорожного трактира - вот только
пиво у Готлиба, в отличие от провинциальных трактиров, всегда было свежее и
неразбавленное, а официантки - симпатичные и отзывчивые (из-за пресловутой
отзывчивости экс-горняшек Бальтазара Готлиб рвал и метал, не желая
превращаться из кабатчика в содержателя борделя, но отказать своему
любимому ученику, выбившемуся в драконоубийцы, просто не мог).
Феликс редко сюда захаживал, предпочитая заведения более спокойные
и - в его понимании - уютные, куда, например, можно было бы без боязни
привести Агнешку, и сейчас, переступив вслед за Патриком порог кабака "У
Готлиба", он был до глубины души удивлен переменами, произошедшими там со
времени его последнего визита. Удивление его носило, впрочем, скорее
одобрительный характер. Гнилую солому из кабака вымели ко всем чертям, и
надраенные половицы были ослепительно чисты; разливные краны за стойкой
сияли, как пуговицы жандарма; сама стойка была заново облицована красным
деревом, а круглые высокие табуреты обзавелись кожаными подушками;
зубасто-шипасто-чешуйчатые морды со стен исчезли, дабы не портить аппетит
посетителям; оный аппетит теперь стал еще одной статьей дохода Готлиба, о
чем свидетельствовали звуки и запахи, доносившиеся из кухни, оборудованной
в бывшем подсобном помещении - теперь в кабаке "У Готлиба" не только поили,
но и кормили, что, собственно говоря, означало превращение кабака "У
Готлиба" в одноименную корчму; превращение, по всей видимости, оказалось
коммерчески выгодным, так как на стойке горбатился механический арифмометр
для подсчета выручки, а в углу примостился дорогой музыкальный автомат; и в
завершение всех этих трансмутаций знаменитые, многажды залитые пивом и
изрезанные ножами, массивные и несокрушимые столы были кокетливо прикрыты
скатерками в крупную красную клетку. На столах стояли вазочки, а в вазочках
торчали букетики свежих цветов.
Оценив увиденное, Феликс рассудил, что столь разительные
нововведения могли быть вызваны только полной сменой клиентуры. После
закрытия Школы количество проживающих в Столице героев резко сократилось, и
к Готлибу должны были зачастить клерки, цеховики и лавочники, работавшие по
соседству. А клиент, как известно, всегда прав...
Единственным неизменным элементом клиентуры - или интерьера, тут
как посмотреть - оставался Бертольд Черный, герой легендарный и спившийся.
Похожий на кобольда сморщенный старичок сидел на своем привычном месте и
был уже (или еще) пьян. Причем пьян мертвецки, что, однако, не мешало ему
посасывать пиво и бормотать себе под нос что-то рифмованное. Больше в
кабаке не было ни души.
- Ну и где твоя Марта? - спросил Феликс, усаживаясь за стол.
- Сейчас придет...
Официантка и в самом деле не заставила себя ждать, но, насколько
мог припомнить Феликс, Марта была стройная и рыженькая, а эта симпатяшка
оказалась темноволосой и пышнотелой.
- Что будем заказывать, мальчики?
- Давно меня мальчиком не называли... - усмехнулся Феликс.
- Ой! - широко раскрыла глаза брюнетка. - Извините, сударь,
привычка!
- А где Марта?
- Марта сегодня будет не раньше одиннадцати.
- Ч-черт... - процедил Патрик.
- Тогда принеси мне пива, - сказал Феликс. - Темного, если можно.
Ты что будешь?
- Эль. И пожрать чего-нибудь горячего! - грубо сказал Патрик.
- Кухня откроется только через час, - в тон ему ответила
официантка. - Пока могу предложить бутерброд с ветчиной на ржаном хлебе.
Или холодные сосиски.
- Опять всухомятку... - скривился Патрик. - Ладно, неси! И поживей!
- добавил он. - Ну почему все бабы такие необязательные? - спросил он у
Феликса.
Феликс пожал плечами и подтянул к себе блюдечко с арахисом.
- Ты куда-то торопишься? Вот и я нет. Обождем до одиннадцати.
Одновременно с заказанным пивом в кабаке появились первые
посетители: трое кряжистых цеховиков, очевидно - с ночной смены, привычно
оккупировали угловой столик, и сразу после них в кабак ввалились пятеро
молодчиков с повязками добровольной дружины. Официантка грохнула на стол
кружки с пивом и тарелки с бутербродами и сосисками и поспешила к новым
клиентам, но Феликс удержал ее за локоток.
- А где Готлиб?
- Хозяин в конторе, - сказала брюнетка, легко освобождаясь от
захвата и устремляясь навстречу жаждущим пива молодчикам. Дружинники тоже,
по всей видимости, только что сменились с ночного патрулирования, но в
отличие от цеховиков, не проявляли никаких признаков усталости: гоготали,
стучали по столу и громогласно требовали подать "всего и побольше!"
- Ишь ты, - задумчиво сказал Феликс, глядя, как ловко управляется
официантка с пытающимися облапать ее молодчиками. - В конторе... Ты можешь
себе представить Готлиба - и в конторе?!
- Могу, - сказал Патрик с набитым ртом. - Я все теперь могу
представить.
Феликс отхлебнул бархатное пиво и отправил в рот пару маленьких
сухариков из черного хлеба, какими было заполнено другое блюдечко. Сухарики
оказались солеными, и с пивом пошли просто замечательно. А ведь на столе
было еще и третье блюдце, с соленой же соломкой! "Положительно, новый
уровень обслуживания у Готлиба достоин всяческих похвал!" - подумал Феликс,
смакуя холодное пиво.
Официантка тем временем приняла и выполнила заказы дружинников и
цеховиков, и мимоходом заменила опустевшую кружку Бертольда на полную.
Сделала она это напрасно, так как тем самым привлекла к старику совершенно
излишнее внимание со стороны веселых молодцев с повязками на рукавах.
Молодцы притихли, окунув носы в пивную пену, а потом принялись с загадочным
видом перешептываться и перепихиваться локтями, бросая многозначительные
взгляды в сторону вечно пьяного героя.
Покончив с сосисками, Патрик исподлобья посмотрел на дружинников и
вонзил крепкие зубы в бутерброд с ветчиной.
- Расслабься, - сказал ему Феликс. - Мальчики просто никогда не
видели живого героя. А Бертольда здесь никто в обиду не даст, как-никак
постоянный клиент...
- А вы, - сказал Патрик, ковыряя в зубах зубочисткой в форме
миниатюрной рапиры, - вы могли бы себе представить... ну, скажем, год
назад, что героя придется не давать в обиду каким-то мордоворотам?
- Не мог, - честно сказал Феликс. - Но что поделаешь? Времена
меняются... - от лицемерной напыщенности этих слов его самого перекосило. А
Патрик, так тот вообще скривился до неузнаваемости.
- Времена меняются... - повторил он кисло. - Странно они как-то
меняются. В странном направлении. Я недавно листал книжонку одного
новоявленного оккультиста. Интересную теорию вычитал. Оказывается, кроме
нашего мира есть и другие - невидимые сферы, наполненные Злом. Сферы эти
соприкасаются с нашим миром. А маги, будто атланты, держали эти самые сферы
на своих плечах. Как эти... как же их... громоотводы.
- Как что?
- Ну знаете - такие железные штыри, которые притягивают молнии.
Недавно в газетах писали про опыты с молниями... Ну так вот. Маги принимали
на себя все Зло из невидимых сфер, и не выпускали его в наш мир. А герои
уничтожили магов и выпустили Хтона на волю. Ничего себе теория, а? Во всем,
оказывается, виноваты герои...
Феликс допил пиво и задумчиво сказал:
- В этом что-то есть...
- Да ну?
- Оккультист этот, конечно, дурак дураком, но общую тенденцию он
уловил. Если Зло действительно приходит в мир извне, то именно герои
сдерживали его. Но... Мы затыкали дыры в плотине, иногда - своими телами, и
не замечали, что стоим уже по пояс в трясине. Потом напор с той стороны
иссяк, а трясина превратилась в зыбучую топь. Вот нас и засосало в эту
мерзость...
- Мерзость, - повторил Патрик. - Хорошее слово. Меткое. Но мерзость
не терпит инородных предметов. Смотрите!
Пока Феликс и Патрик искали причины внезапно зародившейся неприязни
обывателей к героям, неприязнь сия проявила себя на практике. Молодчики,
подхватив кружки с пивом, все вместе пересели за стол Бертольда, окружив
согбенного старика с обеих сторон и фамильярно обняв его за плечи. Бертольд
обвел новоявленных соседей осоловелым взглядом и вернулся к своему пиву.
- А скажи-ка нам, дедушка, как тебя зовут? - начал один из
молодчиков, судя по всему - заводила.
Старик поставил кружку, вытер трясущейся ладонью рот и сказал
сиплым, насквозь испитым голосом:
- Бертольд.
- Бертольд! - восхитился заводила. - Ну надо же! А поведай нам,
уважаемый Бертольд, как твоя фамилия?
- Черный. Бертольд по прозванию Черный! - мрачно ответил старик.
Его вечно грустные темные глаза под косматыми бровями грозно сверкнули, и
заводила, натолкнувшись на этот взгляд, подавился следующим вопросом.
Инициативу подхватил один из его соратников по патрулю - тот, к
которому Бертольд повернулся затылком.
- По прозва-анию, - передразнил он старика. - Мы тебя про фамилию
спрашиваем. А? Чего молчишь, старик? - начал заводиться он. - Нет фамилии?
Ну конечно, ты же герой, герои фамилий не носят. А скажи нам, герой
Бертольд по прозванию Черный, откуда ты родом? Родина у тебя есть, герой?
Или тоже нет?! А может, ты просто выродок? Ни родины, ни фамилии у тебя
нет... Точно, ребята, он выродок!
Дожидаться окончания столь занимательной беседы Феликс и Патрик не
стали. Из-за стола они поднялись одновременно. Молодчики встретили их
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг