потом на Олега.
- Поди ж ты, шестьдесят... И как они быстро мелькают, эти годы.
Выходит, Сашко уже сорок лет на флоте, да еще с гаком. И почти тридцать из
них-капитаном на "Друге". Вот золотое времечко-то как бежит!
- А вы, Андрей Иванович, долго вместе с ним плавали? - допытывалась
Таня.
- Порядком,- уклонился от прямого ответа Аксенов.
- Почему же ушли? - в свою очередь спросил Олег.
- Так получилось...- отвел он глаза в сторону.- По здоровью списали.
Олег хотел еще что-то спросить, но динамики рации подали сигнал
вызова. Он торопливо спустился в кубрик. За ним - Аксенов и Таня. Видеофон
не светился. Чей-то незнакомый голос настойчиво, видимо, уже не первый раз,
спрашивал:
- На "Гарькавом", как слышите нас?
- Слышу хорошо,- откликнулся Олег.- Кто на связи?
- Есть! - радостно воскликнул кто-то.- Есть "Семен Гарькавый", товарищ
капитан!
И уже другой голос, спокойный, уверенный, прозвучал в тесноватом
кубрике трймарана:
- Говорит капитан учебного парусного барка "Друг" Александр Винденко.
Вашу волну получили из Центра. Хотелось бы познакомиться поближе и...
Голос в динамиках на мгновение смолк, а потом с какой-то реально
ощутимой теплотой капитан спросил:
- Андрюша Аксенов на борту?
- Да, Александр Павлович, я здесь,- ответил вместо Олега Аксенов.-
Очень рад слышать тебя...
Через пять минут все трое входили в капитанский салон "Друга". В нем
было явно тесновато от многочисленных призов, завоеванных на международных
соревнованиях, и памятных сувениров, напоминающих о дружеских встречах в
различных портах мира. Массивные серебряные с позолотой кубки, чеканные
блюда, чаши, изумительной работы хрустальные и фарфоровые вазы, филигранные
модели различных парусников и других кораблей, уникальный барометр, золотые
и серебряные медали, почетные дипломы и грамоты, пестрый шелк сотен
вымпелов, большой красноватый камень с мыса Горн - самого коварного места
для мореплавателей - и, пожалуй, один из самых почетных трофеев,
завоеванных в международных регатах.
- Не удивляйтесь, что их так много,- отпустив наконец из крепких
объятий Аксенова, сказал капитан.Ведь это почти за два десятка лет. Впервые
"Друг" участвовал в международных соревнованиях в 1974 году. Тогда мы и
одержали первую победу. Правда, дистанция была сравнительно небольшой. А
вот регата "Парус-76" вас, пожалуй, должна больше заинтересовать. Правда,
Андрюша? - снова потянулся он к Аксенову.
- Да,- кивнул тот головой,- девять тысяч миль через Атлантику - не
шуточки... Но я-то уже не участвовал в этом марафоне.
- Но если бы не ты... Понимаете,- повернулся Александр Павлович к
Олегу и Тане,- еще до старта той регаты, на подходе к Плимуту у нас
неожиданно сломался бом-брам-рей на грот-мачте. На борту, конечно, был
запасной рей, но по всем канонам поменять его можно только в заводских
условиях. А до старта оставалось всего каких-то три дня...
Аксенов делал капитану какие-то знаки.
- Ты уж погоди, беглец, дай выведу тебя на чистую воду,- усмехнулся
Александр Павлович.- Так вот, решили мы провести временный ремонт, как
говорится, просто в дороге, на ходу, не сбавляя скорости. А море, надо
сказать, волновалось тогда довольно прилично под крепким, хоть и ровным,
ветром.
Александр Павлович подошел к отделанному перламутром столику, на
котором под прозрачным колпаком из плексигласа стояла серебряная модель
"Друга". Сняв колпак, подозвал к себе Олега и Таню.
- Вот сюда,-показал он на самую верхушку гротмачты,- на
сорокапятиметровую высоту, поднялись в тот памятный день четверо. Мой
второй помощник Андрей Аксенов, боцман Сергей Зайчиков и матросы
курсанты-выпускники Борис Стеблич и Виталий Попов. Эти двое уже давно
капитаны океанских лайнеров... Да, так вот. Почти четыре часа работала
тогда отважная четверка там, на самом верху, постоянно страхуя друг друга.
Повреждение исправили. Но когда начали спускаться по грот-брам-стеньге,
неожиданная крутая волна высоко подняла нос корабля, резко накренив мачты.
Оба молодых матроса сорвались и один за другим полетели вниз. Трагедия
казалась неотвратимой. Они могли разбиться не только о палубу, но и о воду.
Однако Аксенов не растерялся. Он успел подставить падающим курсантам свое
тело... По брамстеньге Андрей Иванович спускался вторым вслед за боцманом и
сумел задержать их падение. Потом он даже самостоятельно спустился на
палубу, проявив исключительную выдержку, собрав в кулак всю волю, чтобы не
напугать уже достаточно сильно и без того психологически травмированных
матросов. Уже на палубе выяснилось: у Аксенова двойной перелом бедра. А
потом, при детальном обследовании в плимутском госпитале, был установлен
еще более суровый диагноз: трещина позвоночника, тяжелая контузия головы.
Из Плимута самолетом отправили мы его домой. Знаю, семь месяцев лежал он в
больнице. А когда мы вернулись, его и след простыл.
Капитан, подняв брови, смотрел на Аксенова. Спросил:
- Куда ты тогда исчез, Андрей?
- После болезни врачи на флот вернуться не дали. Поехал строить
Байкало-Амурскую магистраль. Восемь лет там трудился. Окреп. А теперь вот
ребят тренирую. Почти в норму вошел. Может быть, еще и флоту послужу...
- Флоту, Андрюша, ты уже служишь. А вот я, считай, свое отплавал,- со
скрытой грустью в голосе сказал Винденко.- Крутану еще разок с новым
пополнением вокруг шарика и-на покой. В наставники... береговые. За
кормой-то, пожалуй, уже с добрый миллион миль набралось. Пора и другим дать
возможность себя в полную силу на мостике показать...
Он говорил спокойно, неторопливо. Но голос все-таки выдавал его
внутреннее волнение. Олегу слышалась в нем неодолимая печаль. И еще -
гордость. Большая гордость за прожитые годы. Да и как ему было не
гордиться! Пятнадцать тысяч курсантов разных мореходных училищ страны за
время его капитанства прошли практику на "Друге". Прошли его,
винденковскую, выучку азбуки морского мужества, моральной чистоты, законов
морского товарищества. Здесь обрели они свои крылья... Позади суровые
баталии во время крупнейших соревнований, десятки больших и малых побед в
единоборстве с морской стихией, сотни интересных встреч почти во всех
портах мира.
И еще подумалось Олегу о том, что тесноватый парусник, на котором не
так уж много комфорта и не всегда хватает пресной воды даже для питья, вот
уже сорок лет, по сути, даже не второй, а самый что ни есть первый родной
дом капитана Винденко, его судьба, его жизнь...
- А в большой фестивальной регате на этот раз "Друг" будет
участвовать? - спросила капитана Таня.
- Нет. В ней должны быть представлены спортсмены от делегаций ста
двадцати двух государств-участников, а большие парусники сейчас есть только
в тридцати странах. Так что предпочтение будет отдано более легким яхтам.
Таким, как ваш "Семен Гарькавый".
- Очень просим осмотреть его, Александр Павлович,- пригласил капитана
Олег.
Винденко охотно согласился.
- Наслышан о нем немало. Но лучше, как говорится, раз увидеть, чем сто
раз услышать.
...Гостя на тримаране интересовало все, каждая мелочь. Есть ли, к
примеру, опреснитель морской воды. Что находится в холодильных камерах и
каков их общий объем. Тяговая мощность водородных реакторов. Запас
грузоподъемности. Есть ли на борту хотя бы маленький бластер.
- В океане без оружия нельзя. Иной раз такая касаточка из глубин
выскочит - только держись! А иллюминацию надо убрать. И с корпуса, и с
парусов. Свет, словно магнит, притягивает разных морских жителей. Встреча
же с какой-нибудь рыбой-пилой, скатом или гигантским кальмаром не всегда
желательна.
Он надолго застыл у пульта управления. Внимательно всматривался в
приборы и табло, читал надписи у тумблеров и кнопок. Потом поднял глаза на
Олега.
- Можно?
Получив утвердительный ответ, включил головной реактор.
- Теперь курс, так? А потом?
- Движители. И скорость. В пределах возможного.
- А какой же максимально допустимый предел? вопросительно взглянул на
Олега.
- Под парусами шли до четырнадцати узлов по реке с напряженным потоком
движения судов. Думаю, на открытой воде дотянем до двадцати. На одних же
двигателях достигли скорости шестьдесят узлов. На-г деемся, что при
одновременном использовании скорости ветра и моторов при оптимальной
ситуации выжмем около ста миль в час. Расчеты подтверждают такую
возможность.
Несколько секунд Александр Павлович молчал, как бы взвешивая и
осмысливая услышанное. Потом спросил:
- Что вы подразумеваете под оптимальностью?
- Попутный или хотя бы боковой ветер. Тогда парусные и механические
движители дадут сообща максимальную скорость.
- До ста миль?
Александр Павлович с сомнением покачал головой. По лицу его скользнула
едва заметная улыбка.
- Погоди, не ухмыляйся,- вмешался Аксенов.- У нас свои резоны.
- Даже стальные мачты не выдержат такой нагрузки,- спокойно возразил
капитан.- А паруса будут просто гасить скорость, достигнутую с помощью
механических движителей. Если до этого вы просто не перевернетесь.
Сказал-словно приговор вынес. Точный. Неотвратимый.
- Наши мачты выдержат,-упрямо возразил Аксенов.- Математически
доказано. А она, математика, как известно, штука точная. Никогда не
обманывает. Это тебе, Саша, не служба прогнозов погоды.
И столько гордой уверенности, непреклонной убежденности было в голосе
Андрея Ивановича, что Винденко невольно улыбнулся еще шире, Трудно было
определить, что вызвало эту улыбку - сам Аксенов с его взъерошенным видом
или предполагаемая возможность пройти на тримаране, пусть даже в самых
идеальных условиях, с такой головокружительной, неправдоподобной,
нереальной скоростью.
Аксенов же, наоборот, стал еще более серьезным. Правый глаз его часто
заморгал.
- Чего зубы-то скалишь? Ты послушай сперва, разберись, а потом уже
выноси свой приговор и смейся, сколько душе твоей неверящей будет угодно!
И рассказал коротко об идее "острого" паруса.
- Это что-то вроде большого ветрового стекла на мотоцикле. Только е
математически рассчитанной обтекаемостью,- добавил в конце.
Глаза Винденко загорелись.
- Пробовали?
- Нет, завтра с выходом в море собираемся.
- А сегодня нельзя?
Александр Павлович весь напрягся, ожидая ответа. - До устья двадцать
пять километров. Дует устойчивый северный галфвинд [ Галфвинд - ветер,
дующий прямо или почти прямо в борт.]. Еще довольно светло,- торопливо
говорил он, словно на счетах откладывал.
И, посмотрев в глаза Олегу, с мальчишеской непосредственностью
откровенно закончил:
- Уж очень хочется самому увидеть, как все это в реальности получится!
Олег и Аксенов переглянулись. Прочитав одобрение в сразу повеселевших
глазах Андрея Ивановича, Слюсаренко поднес к губам микрофон ближней
радиосвязи и попросил к аппарату Головченко.
- Николай Степанович, мы хотим нашему гостю показать себя в движении.
Отойдем минут на пятнадцать-двадцать. До выхода в море и обратно. Вы не
тревожьтесь, отдыхайте спокойно.
И потом уже Александру Павловичу:
- Прошу вас следить за курсом.
- Есть, капитан!
Глаза Винденко заблестели еще сильнее.
- А вы, Андрей Иванович, подстраховывайте аппаратуру кодовой
сигнализации.
Аксенов отодвинулся вправо, к стереотрубе. В его глазах прыгали
веселые чертики.
- Таня, убери лестницу. Плотно задрай входной люк и иллюминаторы в
кубрике.
Услышав наконец Танино "Сделано, капитан!", Олег защелкал тумблерами.
Мгновенно поднялись из своих скрытых гнезд высокие мачты. Распустились,
вспыхнули, словно цветки, развернулись, ловя ветер, послушные паруса.
Быстро стал отдаляться берег. Тримаран уверенно пошел к фарватеру Днепра, а
потом, подчиняясь команде гостя, легко развернулся и взял курс на два румба
левее строго западного направления.
Еще один легкий щелчок - включены лопасти основного механического
движителя. Через пятнадцать секунд табло показало скорость сорок узлов. Но
сам тримаран уже просто выскакивал из воды. Все три его подвижных балансира
до отказа ушли вперед, однако даже эти восемь тонн нагрузки не помогали:
паруса, потеряв ветер, гасили скорость.
Винденко многозначительно и выжидающе смотрел на молодого капитана.
"Вот видишь, салажонок,- как будто говорил его выразительный взгляд,- я же
предупреждал...".
И тогда Олег поднял острый парус.
Тримаран резко качнуло. Нос его вспенил воду. Рубку окатило волной.
Замигали на пульте лампочки. Защелкали одновременно десятки реле. Волчками
закрутились барабаны "памяти" ЭВМ. А еще через несколько секунд суета в
электронном хозяйстве прекратилась. Красная полоса на табло скорости
уверенно поползла вверх и вскоре остановилась у заданной отметки.
Тримаран плавно скользил по воде со скоростью шестьдесят узлов в час.
Только тяжелые балансиры его стояли теперь на обычных, нейтральных местах,
а реакторы поплавков не работали.
Плавно подняв рукоятку указателя скорости еще на десять узлов, Олег
посмотрел на гостя.
- Сколько до моря, Александр Павлович?
- Двенадцать километров. Да и само море вначале - зеркальный паркет.
Можно пробовать, капитан.
Он уважительно подчеркнул интонацией голоса последнее слово.
Слюсаренко включил двигатели поплавков и поднял рукоятку фиксатора
скорости до отметки "100". Дальше делений не было.
Что-то протяжно запело там, наверху. В рубке напряженно молчали. А
красная полоса на табло уверенно поднималась и через сорок пять секунд
полностью заполнила выделенное ей на пульте место.
- Вот и море,- тихо сказал Винденко.- Теперь можно разворачиваться
обратно. Суть ясна.- Он вздохнул.
Пока тримаран, повинуясь команде, описывал по заливу широкую дугу,
Олег перевел указатель курса на автоматическую память обратного движения. И
тут же отметил время по индикатору. Он показывал двадцать один час
пятьдесят две минуты тридцать секунд. А ровно в двадцать два часа тримаран
сам замедлил ход, плавно остановился у выступа парапета центральной
набережной, неподалеку от бронзового фрегата и совсем близко от знаменитого
барка "Друг", опустил паруса и убрал в пазы высокие мачты.
- Судя по времени, не меньше ста шести миль в час,- с нескрываемым
торжеством воскликнул Аксенов.
- Да-а,- в тон ему весело крякнул капитан Винденко.- На таком и я еще
с добрый десяток годков поутюжил бы водицу! И соленую, и пресную. Не
плавание-полет! Мечта!
Он широко улыбнулся, обнял Аксенова за плечи.
- Математика! - отозвался тот многозначительно и громко расхохотался.
Весело, заразительно, от души.
Ни Олег, ни Таня никогда не видели его таким веселым.
- А ты знаешь, Андрей, я сначала было засомневался,- крутнул головой
Винденко.- Рассказали мне из Центра немного про вашу электронную начинку, а
мне вдруг вспомнился печальный случай с французским мореходом по имени
Коло. В четвертой всемирной атлантической регате яхтсменов-одиночек этот
продубленный ветрами и соленой водой моряк по праву занял первое место. А
вот потом его, бедолагу, тщеславные боссы и высокие гонорары с толку сбили.
И Александр Павлович рассказал, как ангажировал чемпиона на очередную,
пятую регату спортсменоводиночек владелец крупных ресторанов и он же
специалист по организации туристических путешествий некий Тригано. Накануне
за солидную сумму он построил и выпустил в океан невиданную доселе
четырехмачтовую яхту "Клуб Медитеранен". Ее водоизмещение составляло двести
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг