Салон гравитоплана вмещал десять пассажиров, впереди за дверцей находилась
небольшая кабина пилота, в которой, в общем-то, не было особой
необходимости, так как машины всегда перемещались по строго заданной
трассе. Сзади было отделение для багажа и отсек двигателя. Филомела с
размаху плюхнулась в кресло, которое тут же ее мягко обволокло. Панель
холовизора, расположенная в центре салона, засветилась, и перед Морисом в
полный рост предстал фантом стюардессы - в золотистой набедренной повязке,
туфлях на высоком каблуке, с сияющей татуировкой "Атропос" на левой
ягодице.
- Строгая униформа,- заметил Морис.
- Мы рады, что вам у нас нравится,- заученно произнес фантом.- К
сожалению, мы сейчас не имеем возможности предложить вам рейс по не
зависящим от нас обстоятельствам. Компания "Атропос" надеется, что в самом
скором времени мы сможем возобновить сообщение. А пока мы будем рады
предложить вам прохладительные напитки.
После этих слов стюардесса испарилась. На кресле перед самым носом
Филомелы вырисовался небольшой поднос с угощением, который она брезгливо
отодвинула в сторону. Поднос начал падать на пол, но, не долетев
нескольких дюймов, исчез. Венис встала из кресла, прошлась по салону,
открыла кабину пилота, но тут же ее захлопнула:
- Ну и пылища! Туда, наверное, никто никогда не заглядывал.
- Боюсь, что, кроме вас, больше и не заглянет.
- Почему? Разве вы не собираетесь привести в порядок свою коллекцию?
- Это не моя коллекция. Она досталась мне вместе со всем домом от
предыдущего хозяина. Я ею нисколько не дорожу, поскольку к ее собиранию
никаких усилий не прикладывал. Более того, не представляю, кому она может
быть сейчас интересна.
Венис вздохнула.
- Да, пожалуй. Здесь в Тупунгато уж определенно никому.
Они вышли из пристройки во двор. Филомела заглянула внутрь трекболида и
пощупала сиденье.
- Редкая вещь. Их, по-моему, выпускали совсем недолго.
- Не могу сказать. Кажется, да, всего лишь лет сорок-пятьдесят. Потом было
не до развлечений.
- Это точно, не до развлечений. Тогда при взлете запросто сбить могли.
Слегка заглянув в мысли Филомелы, Морис не обнаружил ничего
примечательного: обычная домохозяйка. Холовизор наверняка ей наскучил,
захотелось выйти поболтать с кем-нибудь еще, кроме остальных соседей,
успевших надоесть и с большинством из которых уже успела перессориться за
все годы безвылазного прозябания в Тупунгато. Морис, правда, был
совершенно неподходящей для этих целей компанией, не умея поддерживать
долгие бессодержательные разговоры - "общаться", как это здесь называли.
Конечно, за два с лишним столетия у каждого накопилось столько
воспоминаний, что рассказов хватило бы лет на десять, а если пережевывать
чужие истории, то и на все тридцать. Но все это настолько скучно и
монотонно... Вейвановский отправил в сознание Филомелы мысль, вернее, даже
не мысль, а жгучее желание.
Венис чуть вздрогнула и отпрянула от трекболида. Она часто задышала, глаза
ее широко раскрылись - в них виднелась плохо сдерживаемая страсть.
- Морис, вас можно попросить об одном одолжении?
- Конечно. Чем могу помочь?
- Вы обещаете, что не будете смеяться надо мной?
- Почему я должен над вами смеяться?
"Скорей, скорей",- подумал Вейвановский. Он ощутил что-то вроде легкого
касания в голове - сигнал вызова от своих братьев. Необходимо было выйти с
ними на связь, а для этого требовались время и уединение.
- Господи, мне так стыдно,- Венис закрыла лицо руками.
- Не стесняйтесь, к любой вашей просьбе я отнесусь с полным пониманием.
Филомела опустила руки, отвела лицо в сторону и закусила губу, переживая
процесс внутренней борьбы.
"Ну же, давай",- пришпоривал ее Морис.
- Я обещаю вам, Морис, что вы потом не пожалеете.
- Я в этом нисколько не сомневаюсь.
Филомела еще немного помолчала, потом выпалила:
- Разрешите мне прокатиться на трекболиде!
"Наконец-то",- удовлетворенно подумал Вейвановский и ответил:
- С удовольствием! Неужели я кажусь настолько неприступным, что ваша
скромная просьба нуждалась в такой прелюдии?
- Но я вас раньше ни о чем не просила! Мы ведь даже почти не разговаривали!
- У меня действительно скверный, нелюдимый характер, но прийти на помощь
даме - долг джентльмена. Я видел, как вы страстно желаете этой прогулки на
трекболиде.
Филомела слегка покраснела.
- Но, дорогая Филомела,- надеюсь, вы не будете против, если я так стану
вас называть, госпожа Венис?
- Ничуть,- дама потупила глаза.
- Так вот, дорогая Филомела, вам не кажется что подобный аттракцион,
уместный для нравов прошлых столетий, может оказаться слишком опасным для
наших современников, хотя и более просвещенных, но уже успевших отвыкнуть
от грубых удовольствий?
Морис подумал, что становится вычурно многословен и что с Венис пора
закругляться.
- Можете за меня не волноваться. Я люблю грубые и мучительные
наслаждения,- Венис кончиком языка выразительно провела по краю верхних
зубов,- к тому же, при своем бывшем муже я летала десятки раз.
- В таком случае не смею препятствовать вашему досугу,- Морис слегка
поклонился.
- Вы так любезны,- прошептала Филомела, забираясь в трекболид.
Вейвановский подал ей руку, и Венис на мгновение - совершенно нечаянно,
надо полагать - прильнула к нему своим упругим бюстом, после чего
энергично захлопнула за собой крышку. Внутри машины Филомела сразу исчезла
за амортизирующим слоем, и сквозь полупрозрачный корпус была видна только
часть ее лица, скрытая табло с траекториями. Венис пошевелила губами,
затем, ткнув в табло пальцем, отдала команду. Морис поднял было руку,
чтобы помахать даме, но Филомела уже не обращала на него внимания.
Трекболид загудел, стал молочно-белого цвета, потом, покраснев, с натужным
ревом стал подниматься. Откуда-то из глубин памяти к Вейвановскому пришла
фраза: "... перерыв между повторными запусками - не менее трех часов...".
Он вздохнул и направился в ангар.
Закрыв изнутри дверь пристройки, он вышел на кухню, проследовал в
гостиную, после чего поднялся на второй этаж, где были кабинет и спальня.
Отсюда из галереи небольшая лесенка вела наверх, на чердак, облюбованный
Морисом для медитаций. Захлопнув чердачный люк, Морис подошел к слуховому
окну и, открыв его, увидел в бледном зимнем небе тусклый полумесяц.
"Отлично",- подумал он: луна помогала быстрее отключаться. Морис подвинул
поближе к окну плетеный коврик, уселся на него в позу лотоса и закрыл
глаза. Братья вновь напомнили о себе легким прикосновением, скорее даже
дуновением. Вейвановский посидел минут пять, но сосредоточиться не
удавалось - встреча с госпожой Венис немного нарушила привычный ход вещей,
к тому же полет на трекболиде пощекотал нервы. Хрустнув суставами, он лег
навзничь. Покой и отрешенность по-прежнему не приходили. Морис привстал,
протянул руку к небольшому ящичку старинной работы, стоявшему на полу
рядом с ковриком, открыл его и достал бутылку водки с высоким стаканом.
Наполнив стакан на две трети, он залпом все выпил, затем поводил рукой в
ящике и извлек из него древний сухарик, который есть не стал, а начал в
него интенсивно внюхиваться. Бросив сухарик назад в шкатулку и откинувшись
на коврик, Вейвановский тут же перешел в состояние возвышенного
просветления.
- Привет, Морис! - раздался голос Филомелы.
Вейвановский чуть не выпал из транса, однако вспомнил, что брат Фил был
большим шутником.
- И охота тебе, Фил, так меня пугать! - укоризненно сказал Морис.
- А с чего это ты вдруг стал таким пугливым? Жизнь на Земле размягчила?
Пора, пора, братец Морис, вновь браться за оружие! - вмешался брат Якоб.
Они находились в некоей промежуточной, не имевшей качеств зоне между
земной реальностью и остальным доступным для их восприятия миром.
Вейвановский почувствовал, что к их обществу понемногу присоединяются
другие братья.
- Что случилось, почему этот сверхурочный сбор? - спросил Морис.
- Не волнуйся, ничего экстренного. Просто иерархи, как обычно, не
справляются и бросили нас доделывать за себя грязную работу. Мы все вместе
уже окончательно из сил выбились, решили тебя позвать на подмогу,- ответил
Фил.- Времени нам дали слишком мало.
- А что за проблема?
- Очередной конец света. Ты же знаешь, иерархи не в состоянии грамотно
организовать ни одно светопреставление. У них вечно куски предыдущего мира
просачиваются в следующий. Они начинают все громить, крушить, не обдумав
ничего как следует, а потом вызывают нас для расчистки территории,-
разъяснил брат Ояма.
Неуклюжесть космических инстанций была притчей во языцех во всей
Вселенной. Братья и масса их коллег из остальных галактик давно уже
поняли, что чем выше по властной лестнице находилась та или иная сила, тем
глупее она была. Таков был неумолимый иерархический закон природы. Самые
крупные, космогонические силы отличались просто хроническим кретинизмом.
После того, что они обычно вытворяли на просторах Вселенной, требовалось
вмешательство целых армий низовых исполнителей, ликвидировавших
последствия и кое-как, в меру своих скромных возможностей,
восстанавливавших общий баланс. Куратор, вызывавший Мориса и братьев на
инструктаж, часто ставил им задачи извиняющимся тоном, явно стыдясь
непроходимого идиотизма спущенных сверху приказов, а в конце всегда
добавлял, что, поскольку пониманию братьев недоступен весь замысел
иерархов, более того, он совершенно секретен, они (братья) должны без
лишних вопросов самоотверженно броситься на выполнение полученных
указаний, ощущая гордость от возможности внести свой скромный вклад в
общее дело.
Типичным примером непродуманного планирования и исполнения были концы
света, периодически организуемые на всех планетах. Непосредственным
поводом для их проведения обычно был тайный визит инспекторов (отставных
иерархов - древних, дряхлых и злобных) в составе странствующей
межгалактической комиссии на тот или иной объект звездной системы. По
итогам посещения готовился доклад с разгромными выводами и требованиями,
во-первых, сместить или уничтожить всех местных управленцев (богов, как
они виделись непосвященным обитателям планет, а на самом деле -
назначаемых иерархами служащих среднего звена); во-вторых, радикально
оздоровить обстановку на планете. Под оздоровлением, собственно, понимался
апокалипсис. Это "оздоровление" могло происходить в различных формах:
столкновение небесных тел, потоп, хронические землетрясения, обледенение и
прочие катаклизмы. Однако исполнение апокалипсиса неизменно поручалось
настолько грубым, примитивным и необузданным силам, оставлявшим после себя
такую кашу, что в последнее время все чаще приходилось привлекать
специальные бригады для приведения галактических объектов в
"предбожеский", т. е. готовых к приему очередной партии управленцев, вид.
В состав такой команды входили и братья Мориса, что особого энтузиазма у
них не вызывало.
Недавно очередная комиссия проехалась по объектам солнечной системы, как
обычно, придя к выводу о необходимости полного обновления. По счастью,
отставные иерархи не дошли в своих рекомендациях до того, чтобы взрывать
Солнце, но обратили внимание на недопустимость посторонней колонизации -
имелось в виду распространение человеческой расы на соседние планеты.
После их визита была проведена серия астероидных бомбежек, выкосившая
чахлые ростки цивилизации на Юпитере, Венере и Марсе. Луну пока трогать не
стали - ею решили заняться немного позже, в ходе оздоровления обстановки
на Земле, да и поселенцев там было очень мало. Характер намечаемого
оздоровления был неясен: братья не могли знать в точности о планах высшего
командования, так как имели доступ, или, как его еще называли, окно или
шлюз, только к своему непосредственному куратору. Деяния высших сил могли
наблюдаться, но общаться напрямую с этими силами было невозможно. Куратор
располагал выходом на своего непосредственного начальника, которого Морис
и братья уже не могли видеть, а этот начальник - окном на своего иерарха,
и так далее, по всей невероятно растянутой цепочке подчиненности.
Аналогичная субординация существовала в обратном направлении - до
мельчайших, почти бессознательных сил.
Бюрократическое устройство Вселенной, таким образом, основывается на том,
что любое звено имеет только три окна: для общения с начальником,
подчиненными и равными. По этому же принципу человек на Земле не может
общаться с муравьями или, скажем, вулканом - для этого требуются некоторые
промежуточные силы, что-то вроде переводчиков (как их называли в
древности, духов или демонов). Впрочем, как бывает при переводе, передача
информации через несколько промежуточных звеньев оборачивается потерями и
искажениями. Братья совершенно не были уверены, что их куратор излагает
волю иерархов именно в том виде, в каком она была изъявлена. В конце
концов, самые высшие силы настолько необъятны и необъяснимы, что их
подчиненные, каждый на своем уровне, могут только предполагать, чего
именно желает начальство, трактуя эти желания сообразно собственному
разумению. При спуске руководящих указаний вниз по командной лестнице их
содержание неизбежно извращалось, зачастую доходя до конкретного
исполнителя в совершенно противоположном виде. Классическим примером
подобных курьезных аберраций были так называемые священные книги, якобы
надиктованные людям свыше. Содержание этих книг неизменно веселило
знакомых Мориса, гораздо более посвященных в механику принятия
космогонических решений, чем самый возвышенный земной пророк или мессия.
Промежуточная зона, в которой находились Морис и братья, сменилась видом
Юпитера с расстояния в несколько сотен тысяч миль. Поскольку поверхность
планеты была покрыта жидким водородом, земляне осваивали ее спутники.
- Вот и наш текущий объект,- пояснил брат Фил, указывая на Ганимед.-
Основную массу работы мы уже выполнили. Иерархи потребовали, чтобы образ
планеты был избавлен от вмешательства чужеродной психики. На спутниках
было несколько крупных - по земным понятиям, естественно,- колоний,
поэтому даже израсходовав четверть астероидного пояса, окончательно
уничтожить следы людей не удалось. Они как зараза, как чума. От них
никогда нельзя избавиться до конца. Ты же знаешь, как было на Земле -
потопы, обледенение, эпидемии, думаешь, ну вот, все, очистка закончена, а
глядишь - они опять размножились. За каждой щелью, в которой они прячутся,
не уследишь.
- Я давно говорю, что у них где-то есть покровитель, агент вражеских сил,-
убежденно добавил брат Ояма.
- Перестань, ради бога. Ты уже всем надоел со своей шпиономанией,-
поморщился Якоб.
- Ради какого бога? - ехидно спросил Ояма.
- Не цепляйся к словам. Ради куратора, если хочешь,- ответил Якоб.
- Угомонитесь вы! - призвал братьев к порядку Фил.- Так вот, Морис, нам
приказали полностью очистить окрестности планеты от следов человеческой
деятельности. Мы носимся над Ганимедом уже битый час - то там метеорит
швырнем, то тут, землетрясение организуем, а все равно какое-то шевеление
происходит. Это последний участок на Юпитере остался, все остальные уже
вычищены. Ты среди нас - самый большой мастер по обнаружению человеческих
сознаний. У тебя врожденный локатор лучше всех. Помоги, пожалуйста! Сроки
уже поджимают, а нам еще Венеру с Марсом астренизировать. У иерархов
какие-то планы в отношении всей системы, но нас в них, само собой, не
посвящают, только требуют, чтобы все было быстро и аккуратно.
Морис задумался. Он старался избегать участия в астренизации (астральной
ассенизации), так как вполне обоснованно считал, что после своей земной
смерти успеет вдоволь натаскаться космического мусора. Кроме того,
оставался непроясненным один вопрос.
- Скажи, Фил, а что, неужели эти внеземные колонии были настолько плохи?
- Ты имеешь в виду...
- Да, основное людское предназначение,- договорил за брата Морис.
Как-то на одном из совещаний куратор вскользь намекнул, для чего вообще
была затеяна вся эта история с разведением человечества на Земле. Когда
ему задали несколько уточняющих вопросов, он уклонился от ответов и больше
эту тему в разговорах не затрагивал. Однако братья для себя сделали вывод,
что люди представляли для иерархов интерес своими сновидениями, причем не
всеми, а, как выразился куратор, "системообразующими". Содержание этих
системных сновидений определялось многими факторами, но в наибольшей
степени - психикой Земли. Массовое переселение людей на другие планеты не
привело к тому, что снов стало меньше, просто качество их изменилось. Ведь
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг