княжеский терем.
Ярыга посмотрел на мальчика, тузившего одного из своих приятелей, на
стрельцов, будто ждал, что и они сейчас подерутся. Зажав нос пальцами,
высморкался и вытер их о ферязь.
- Давно купец объявился? - спросил он у стрельцов.
- В конце лета,- ответил светло-русый.
- На Евдокию-малинуху,- уточнил другой.
- И хороший товар у него?
- У-у!.. - в один голос ответили стрельцы.
- Вот мы и сходим к нему втроем, посмотрим, как торгует, - приказал
ярыга и пошел, не оборачиваясь, уверенный, что стрельцы на ослушаются.
В лавке купца не оказалось. Холоп его - бойкий малый с языком без
костей - сообщил, не забывая нахваливать товар:
- Дома он. Заутреню отстоял, теперь завтракает... Покупай, красавица!
Алтабас - из за семи морей привезен! .. Вон в том доме стоим, в крытом
дранкой... Сердоликовые, матушка, из самой Византии привезены! Бери, не
пожалеешь...
Стрельцы слушали его, покачивая головами: ну и ботало! Ярыга же
внимательно осмотрел товар, особенно благовония, которые перешибали смрад,
идущий от рыбного и мясного рядов. Увидев все, что ему нужно было, ярыга,
жестом позвав за собой стрельцов, пошел к дому, крытому дранкой.
Купец сидел за столом, доедал черную уху, сваренную с гвоздикой. Был он
высок и толст, черные густые волосы старательно причесаны, как и борода,
окладистая, длинная, в которой застряли хлебные крошки. Глаза, темно-карие и
большие, со страхом смотрели на вошедших, а зубы, словно их это не касалось,
продолжали старательно пережевывать пищу.
- Бог в помощь! - пожелал ярыга, махнув стрельцам, чтобы подождали в
сенях. Он сел за стол, взял пирог, разломил. Пирог был с заячьим мясом,
смешанным с гречневой кашей. Ярыга брезгливо поморщился, потому что считал
заячье мясо нечистым, отложил пирог.- Жуй быстрее, разговор есть.
Купец поперхнулся и зашелся в кашле. Изо рта полетели крошки, несколько
угодило в ярыгу. Прокашлявшись, купец перекрестился и молвил:
- Господи, прости! - вытерев полотенцем губы и нос, спросил тихим,
настороженным голосом: - Кто такой и зачем пожаловал?
- Разве не догадываешься?! А ведь в Писании сказано: " По делам их
воздастся им". Или надеялся, что твои черные дела останутся безнаказанными?!
- Не ведаю, о чем ты говоришь, человече. Да и кто ты такой, чтобы
брать на себя божий суд? - сказал купец, поглаживая бороду.
- Красивая у тебя борода, - усмехнулся ярыга.- Ну, как отрубят
голову - на чем ее носить будешь?! - и став вдруг суровым, отчеканил: -
Хватит придуриваться! Ты княжича извел - тебе и ответ держать!
- Не губил я княжича, ей-богу! - перекрестился купец.
- Ты отраву поварихе дал, а она княжичу подсунула - так?
- Все она! - торопливо заговорил перепуганный насмерть купец. - Я
сперва не знал зачем, попросила, дал. А когда княжич захворал, спросил ее:
не ему ли дала? Она в ответ: "Молчи, а то скажу, что с тобой в сговоре
была".
- Значит, сговора не было?
- Не было, вот-те крест! - перекрестился купец.
- Врешь, однако, - равнодушно молвил ярыга. - Ну, да черт с тобой, в
аду доплатишь. Лекарство от яда есть?
- Есть! - купец с трудом выбрался из-за стола и метнулся в красный
угол, достал из-за складня ларчик темно-красного дерева, украшенный сканым
серебром.
Ноги у купца оказались слишком короткие, будто достались от другого
человека, поэтому стоя он выглядел не таким представительным, как сидя. Он
на цыпочках, словно боялся, чтобы кто-нибудь не услышал его шаги, подошел к
ярыге, отдал ларчик, предварительно вытерев с него пыль рукавом красной
атласной рубахи. Внутри ларчика на черной материи лежали два
золотисто-зеленых ядрышка, напоминающие овечьи катышки. Дух от них шел
горьковато-соленый и такой, резкий, что у ярыги засвербило в носу и он
громко чихнул, захлопнув непроизвольно ларчик.
- Растворить одно ядрышко в вине и выпить маленькими глотками. Потом
ничего ни пить, ни есть, пока невмоготу станет. Тогда растворить в вине
второе ядрышко и выпить залпом. Хворь как рукой снимет,- пояснил купец.
- Или голову твою снимут с плеч,- предупредил ярыга.
- Али я себе враг?!
- Кто тебя знаете?! - Ярыга спрятал ларчик за пазуху, встал из-за
стола.- Пойду проверю, а ты сиди ешь, если сможешь, и жди меня. Чтоб не
было скучно, стрельцы повеселят тебя.- Он открыл дверь в сени, позвал
стрельцов.- Глаз с него не спускать! Сбежит - не сносить вам голов!
Молодой князь лежал на широком ложе под грудой пуховых одеял, атласных,
шитых золотом, из-за тяжести которых, казалось, и не мог вдохнуть на полную
грудь, а потому и вовсе не хотел дышать, лишь изредка приоткрывал губы,
тонкие и покрытые коростой, а ноздри белого, заострившегося носа и вовсе как
бы слиплись за ненадобностью. Только красно-коричневые тени вокруг глаз
выглядели живыми, но существующими наособицу от бледного с желтизной лица,
сливавшегося по цвету с золотистой подушкой. В ногах княжича сидела его мать
- полная женщина с двойным подбородком, когда-то, наверное, красивая:
васильковые глаза, хоть и заплаканные и покрасневшие, впору бы были и
пятнадцатилетней девице, столько в них сохранилось очарования. Пухлыми
руками она держала худую, высохшую руку сына. Рядом на стольце сидела мамка
- такая же полная, как княгиня, с такими же красными от слез глазами. Слезы
у нее текли без перерыва, непонятно было, откуда столько берется. Обе
женщины как бы не заметили приход ярыги и воеводы, неотрывно следили за
умирающим, боясь пропустить его последнее дыхание.
Ярыга подошел к столику, что у изголовья, налил в кубок вина,
светло-красного и пахучего, кинул ядрышко. Оно закружилось на поверхности,
шипя и оставляя за собой зеленоватый пенный след. Когда растворилось
полностью, ярыга помешал пальцем вино в кубке, пока не осела пена. Вино
потемнело, приобрело зеленоватый оттенок.
Обе женщины боковым зрением неотрывно следили за каждым движением
ярыги, и когда он поднес кубок к покрытым коростой губам, встрепенулись обе,
дернулись, чтобы помешать - и тут же поникли, поняв, что хуже сделать
больному уже невозможно, всхлипнули одновременно и захлюпали привычно
носами.
Ярыга надавил пальцем на подбородок юноши, заставив открыть рот.
Приложив край кубка к потресканной нижней губе, наклонил его, чтобы вино
потекло в рот. Зеленовато-красная струйка разбилась о язык, покрытый толстым
слоем творожистого налета, потекла дальше. На шее под дряблой кожей
судорожно дернулся острый кадык. Губы попытались сжаться, чтобы не
пропускать в рот жидкости, но ярыга сильнее надавил на подбородок и наклонил
кубок. Ноздри княжича вдруг затрепетали и разлепились, порозовев. От них
краснота перетекла к щекам, лбу, шее, и когда княжич допил последнюю каплю
из кубка, бледным оставался лишь кончик заострившегося носа. Юноша открыл
глаза, мутные, с белесой пеленой, как у вареной рыбы, и вздохнул шумно,
полной грудью. Из глаз потекли слезы, которые унесли с собой пелену, очистив
васильковые радужные оболочки и черные зрачки, в которых засверкали
золотисто-красные искорки.
- Матерь божья, царица небесная, заступница наша...- закрестилась
мамка, но не закончила, заплакала от радости в навзрыд.
Следом за ней заревела княгиня.
- Ну, завелись, теперь не остановишь! - пробурчал воевода, однако
улыбка у него была до ушей. Он похлопал ярыгу по плечу: - Говорил же, что
справишься! Чуяло мое сердце! ..- Он хотел похлопать и княжича, но лишь
неловко поправил одеяло.- Теперь выздоровеешь! Мы с тобой еще ого-го!..-
Не договорив, воевода потряс в воздухе огромным рыжим кулаком.
- Ни есть, ни пить ему не давать, пока я не вернусь, - предупредил
ярыга.
- Я прослежу,- пообещал воевода.- А куда это ты собрался? Сейчас
князя пойдем порадуем.
- За снадобье заплатить надо.
- Князь заплатит, сколько скажешь!
- Плата особая нужна, - сказал ярыга и еще раз напомнил: - Ни капли,
ни крошки!
- Не бойся, не получит! - положив руку на рукоять сабли, произнес
воевода и сверкнул глазами на мамку, словно она пыталась втихаря сунуть
что-нибудь княжичу.
В поварне стоял такой густой запах жареного мяса, что, казалось,
вдохнешь несколько раз - и насытишься на целый день. Около печи сновали две
девки, толстозадые и с блудливыми улыбками на губах. Повариха стояла у
стола, нюхала какую-то сушеную заморскую траву, собираясь приправить ее
стряпню. Почувствовав спиной взгляд ярыги, плавно оглянулась, зазвенев
сережками сканого серебра, и выронила траву на пол.
Серая в черную полоску кошка кинулась к пучку, понюхала, неодобрительно
фыркнула и, задрав хвост, потерлась о ногу женщины. Повариха оттолкнула
кошку.
- Ну-ка, девки,- ярыга шлепнул обеих по заду,- пойдите погуляйте!
Они, хихикая, отскочили от мужчины и вопрошающе посмотрели на повариху,
Та проникла головой, давая понять, что власть сейчас не у нее. Когда девки
вышли во двор, ярыга поднял с пола сушеную траву, понюхал. Запах был
горьковато-соленый, как у ядрышек.
- Не из нее ли отраву готовила? - не дожидаясь ответа, поразмышлял
вслух: - На костре тебя сожгут или в землю живой закопают? Или как в
прошлом году ведьму закопали, а земля на этом месте два дня ворочалась,
тогда ее разрыли, закидали дровами и подожгли, чтоб не мучилась. Славно
горела! - Он посмотрела на пламя в печи, буйное, жаркое.
И повариха посмотрела.
- Князь, может, и пожалел бы тебя по старой памяти, но княгиня -
у-у-у! - не успокоится, пока не плюнет на твою могилу. А воевода - этот
собственноручно с живой шкуру сдерет, медленно, со смаком! Нет, сперва с
твоего сына, на твоих глазах.
Повариха положила руку на нож с длинным широким лезвием, к которому
прилипли зеленовато-белые капустные ошметки.
- Поздно! - усмехнувшись, молвил ярыга. - Вчера надо было.
- Да,- согласилась повариха,- чуяло мое сердце, что накличешь беду.
- Ты сама накликала.- Он еще раз понюхал траву и швырнул в печь, где
она занялась синеватым пламенем.- Ну, что, на костер пойдешь или замуж?
- 3а тебя, что ли? - повариха удивленно вскинула голову и вытерла
губы, словно готовилась целоваться
- Мне что - жить надоело?! На кого укажу, за того и пойдешь.
- Нет.
- Куда ты денешься! - уверенно произнес он. - Воевода тебя и под
землей найдет, а увидишь, как с сына шкуру сдирают, на все согласишься, да
поздно будет!
- Нет, - упрямо повторила повариха.
- Думаешь, князь за него заступится? Может, и пожалеет, но в монахи уж
точно пострижет и монастырь найдет подальше и построже. Да и без тебя ничего
сынок не добьется, слишком балованный.
Повариха зашевелила полными красными губами, словно хотела плюнуть в
лицо обидчику, но никак не могла набрать слюны.
- К князю пойдем или в церковь?
Она одернула поневу и засунула под подвязь выбившуюся прядь.
- Значит, в церковь, - догадался ярыга.
- Мне переодеться надо, - произнесла повариха с вызовом и тряхнула
головой, позвенев серебряными серьгами. - Венчаться ведь иду.
- Переоденься. И приданое прихвати вместе с отравой - вдруг на новом
месте пригодится?!
Они вышли из поварни, повариха направилась к избушке, которую ярыга
считал казначеевой. Он остался во дворе, сказав:
- За сыном твоим присмотрю, чтоб не напроказил: норовом, ведь, в мать
пошел?
Повариха метнула в него злой взгляд, но ничего не сказала и сына в избу
не позвала, поняв, что сбежать вдвоем не дадут.
Купец все еще сидел за столом, успев здорово опьянеть. Лицо побурело, а
глаза потемнели, слились со зрачками и как бы занырнули под набрякшие веки,
выглядывая оттуда затравленными зверьками. В бороде впридачу к хлебным
крошкам появились комочки яичного желтка. В центре стола стояли четыре
пустые бутылки желтоватого, толстого, заморского стекла, а пятую, наполовину
пустую, держал в руке купец, намереваясь налить из нее стрельцам. Они сидели
по боками от него, обнимали с пьяным дружелюбием, а может, держались за
него, чтобы не свалиться под стол. Темно-вишневые носы стрельцов нависли над
чашами, серебряными и с рукоятками по бокам, и ждали, когда туда нальют
вина. Увидев новых гостей купец поставил бутылку на стол, расплескав немного
на скатерть.
Ярыга сглотнул слюну и запел хриплым, пропитым голосом:
Вьюн над водой
увивается,
Жених за столом
дожидается.
Просит он свое,
свое сужено,
Просит он свое,
свое ряжено:
- Вы подайте мне
мою сужену!
Вы подайте мне
мою ряжену!
Вывели ему
красну девицу,
Вывели ему
лебедь белую:
- Это вот
твое сужено,
Это вот
твое ряжено!
Ярыга засмеялся натужно и вытолкнул вперед повариху, нарумяненную, в
венце из золотой проволоки в несколько рядов с поднизью, украшенной
жемчугом, в белой рубахе до пят с вышитым золотом подолом, поверх которой
был надет летник до щиколоток из червчатой камки с серебряными и золотыми
узорами, поочередно представляющими листья, вошвами из черного бархата,
расшитого канителью и трунцалом, подолом из лазоревого атласа и шейным
ожерельем из черной тесьмы, унизанными жемчугом и пристегнутыми к воротнику
пятью золотыми пуговицами.
- Что морщишься? - подначил ярыга купца.- Смотри, какая тебе невеста
досталась - кровь с молоком! И приданое богатое, - он вытолкнул вперед
мальчика, который в чем играл на дворе, в том и был приведен, и теперь с
приоткрытым ртом разглядывал мужчин за столом, соображая, наверное, за кого
из них собралась его мать замуж. - Князь не поскупился! - ярыга засмеялся
было, но и сразу смолк под гневным взглядом поварихи.
Купец, догадавшийся, что ему предстоит, мигом протрезвел и потемнел
лицом. И стрельцы сразу стали трезвыми и в глазах их появились лукавые
искорки: ловко мы притворялись, а?! Стоило купцу пошевелиться, как оба,
положив руки ему на плечи, придавили к лавке: сидеть!
- Не нравится невеста?! - ерничал ярыга.- Зря! Если бы не служба,
сам бы на ней женился. А что с приданым - так тебе меньше работы.
Стрельцы хохотнули и толкнули купца локтями.
- Деваться тебе все равно некуда: три головы лучше, чем ни одной.
Собирайся быстро, а то невесте, вишь, замуж невтерпеж. Деньги не забудь: наш
батюшка богатых в долг не венчает. Стрельцы помогут тебе нарядиться, а я за
невестой пригляжу, чтоб не сиганула в окно, не осрамила тебя!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг